Сергей Самаров
Департамент «Х». Прицел бога
ГЛАВА ВТОРАЯ
1
– Что ты знаешь о ГЛОНАСС?
– Мало. Главное, что я знаю и что для меня самого важно, через ГЛОНАСС кое-кто намеревается осуществлять контроль за всем населением страны. Контроль и управление. С помощью микрочипов или универсальных электронных карт, без разницы, но намерения такие есть.
– Да, эта сторона в деятельности ГЛОНАСС несет нам всем мало приятного. Но есть и много других сфер применения – как открытых, так и закрытых.
– Открытые – это автомобильные навигаторы?
– И они тоже.
– Кстати, навязывание наличия в каждой машине навигатора системы ГЛОНАСС тоже является звеном в системе всеобщего контроля. Мне кажется, здесь нарушаются сразу несколько законов – и о конкуренции, и о конституционных свободах. Навигатор ГЛОНАСС в каждой машине – это такой же ошейник раба, как и микрочип, вживленный в тело.
– Хорошо, что ты о навигаторах сам вспомнил. Потому что именно с ними – вернее, с некоторым их подобием, – твоей группе предстоит работать.
– Справились с микрочипами, справимся и с навигаторами, товарищ генерал, – уверенно ответил Кирпичников.
– Здесь не нужно справляться в том смысле, в каком ты работал с микрочипами. Здесь совсем другое. Можно сказать, прямо противоположное. Навигатор – он, кстати, именно так и называется – стал частью прицельного оборудования миномета. Пока такие прицелы испытывают только с минометами «Поднос»[4], как с самым распространенным оружием малой артиллерии в нашей армии. Там, если знаешь, был собственный прицел, с которым приходилось на одно попадание истратить добрый десяток мин для пристрелки[5]. Теперь этот прицел меняют на новый. Если конкретнее, то не меняют, а пока только пытаются сделать новый и более совершенный.
– С навигатором?
– С навигатором, – подтвердил генерал.
– Я бы сказал, что интересно было бы посмотреть, если бы не понимал, что именно для этого и начат сегодняшний разговор; посмотреть удастся многократно, даже опробовать. А моему сыну уже удалось. Я слышал от него не конкретный, но восторженный отзыв.
– И даже опробовать удастся, – согласился Виктор Евгеньевич. – У нас в оперативной группе есть бойцы, умеющие обращаться с минометами?
– С простыми, без навигаторов, умеет каждый бывший офицер спецназа ГРУ, а таких у нас большинство. Не могу ничего сказать про Станислава Юрьевича. Тамара Васильевна, скорее всего, не умеет – у нее боевой опыт начал приобретаться уже на службе в Департаменте. Все остальные справятся с большинством существующих систем разных стран мира, не говоря уже о российских. Но, естественно, отсутствие постоянной стрелковой практики скажется на точности стрельбы в сравнении с профессиональными минометчиками. Это, я думаю, естественно.
– Вот и прекрасно. Значит, можно сократить количество часов по изучению материальной части. И с навигаторами, надеюсь, работать все умеете.
– Автомобили есть у всех, права есть у всех. Что касается навигаторов, не могу этого гарантировать. Хотя, наверное, интересовались все и так или иначе пробовали. Но там система интуитивная, научиться недолго.
– В принципе, современное оружие создается с таким уклоном, чтобы солдаты могли за кратковременный период обучения...
– Неоправданно кратковременный, – добавил Кирпичников. – Невозможно за год подготовить полноценного бойца.
– Соглашусь, – сказал генерал. – Тем не менее за этот период обучения солдат должен получить устойчивые навыки, и потому все нынешние системы управления стараются делать предельно простыми. До примитивизма. Подготовленному офицеру с ними справиться вообще просто. Думаю, освоятся даже те, кто никогда не общался с минометом. Тамара Васильевна то есть. Старогорова же ты не берешь...
– Это вы его не пускаете. Я бы взял, пожалуй, – решился Кирпичников.
– Серьезно? Если вопрос стоит так, я тоже возражать не буду. Главное, чтобы он успел набрать физическую форму после операции. Хотя он не подвергался тяжелым формам воздействия, ему легче будет... Скажи ему сам, чтобы не расстраивался и не расслаблялся. Хотя он вроде бы непьющий...
– Понял, товарищ генерал. Пьющих у нас нет и быть не может. Когда начнем занятия?
– Сейчас чем заняты?
– Занятия согласно расписанию. В настоящий момент группа находится в классе психологической подготовки. Старогоров в медсанчасти.
– Сразу после обеда меняй расписание занятий. Я приглашу специалиста. Тренажер для вас уже должны привезти, сейчас монтируют...
* * *
По дороге к своему кабинету Кирпичников, как и обещал генералу, позвонил сыну. Тот разговаривал с придыханием; сообщил, что вместе с группой солдат совершает учебный марш-бросок с полной выкладкой. Что это такое, отец хорошо знал. Полная выкладка имеет вес в пять десятков килограммов, и ровно дышать во время марш-броска, а тем более разговаривать при этом, сохраняя дыхание в невозмущенном состоянии, невозможно.
– Не буду мешать. Я коротко. Интерпол дал данные по стволу, из которого в тебя стреляли. Из этой винтовки был убит сначала кандидат в сенаторы в США, потом какой-то заместитель министра в Венесуэле. По выстрелу в меня пока данных нет. Будь осторожен.
– Понял. Стараюсь, хотя постоянно находиться под землей не могу. Передо мной поставлена другая задача.
– Хорошо. Продолжай выполнение задачи. Будет время, позвони. Я на службе.
Этого разговора должно было хватить, чтобы проверить, прослушиваются ли телефоны Кирпичниковых.
В кабинете полковник застал Старогорова.
– Что сказали в медсанчасти?
Станислав Юрьевич посмотрел на часы.
– Через тридцать шесть минут будут меня оперировать. Следовательно, я должен прибыть к ним минут через пятнадцать. На занятия не пошел, чтобы не отвлекать группу. Дожидаюсь...
Майор выглядел грустным.
– Когда в строй вернешься, что говорят?
– Через час после операции. С ограниченной функциональностью, естественно.
– Период восстановления?
Старогоров с надеждой поднял взгляд.
– Индивидуально.
– Ну, ты у нас парень крепкий. Не перегружай себя, конечно, но постарайся.
– В смысле, товарищ полковник?
– Постарайся быстрее вернуться в строй. Боевая операция на носу.
– Вы же говорили, что я к этой операции не буду допущен...
– Мы посоветовались с генералом и решили, что не имеем возможности разбрасываться людьми. Будешь участвовать, если здоровье позволит.
Старогоров радостно вскочил.
– Здоровье позволит, товарищ полковник! Операцию будут делать лазерным скальпелем. Тамара Васильевна передала оборудование Департамента «Y» в нашу медсанчасть, с нас же никто не спрашивал возврата. Если спросят, нетрудно будет забрать.
– Вообще-то профессор Огурцов предупреждал меня, что оборудование следует сдать, но это касалось, как я понял, микрочипов. Про скальпель речь не заходила, как и про «газовые баллончики». Они нам сгодятся, я думаю. И вообще, это расходуемый материал, списывается без проблем.
– Сгодятся, – согласился Старогоров.
Разговор прервался звонком Геннадия.
– Что, марш-бросок уже закончился? – спросил Кирпичников-старший, не слыша тяжелого дыхания, свойственного бегу с нагрузкой.
– Никак нет, товарищ полковник, – ответил Кирпичников-младший. – Пятнадцатиминутный отдых перед возвращением. Имею возможность поговорить.
– Возвращайся другим маршрутом.
– Это естественно.
– Про командира минометного дивизиона никаких данных? Как его, кстати, зовут?
– Старший лейтенант Савельев. Там свидетели были, две женщины. Но они далеко стояли. Видели, что убийца сначала зашел в магазин следом за Савельевым, потом вышел за ним. И сразу ударил со спины. Продавщица говорит, что никакого скандала в магазине не было. Убийца и жертва между собой не общались и, судя по всему, были незнакомы. По крайней мере, Савельев не показал, что знает своего убийцу. Высокий сухощавый мужчина славянской внешности, носит слегка рыжеватые усы. Маленькие глаза посажены близко к переносице. Говорит с легким акцентом, похожим на прибалтийский. Продавщица тоже русская, в местных делах завязана быть не должна, и ей не было смысла скрывать, если бы убийцей был дагестанец. Следствие не исключает, что и человек славянской внешности, и прибалт мог быть ваххабитом и мстить за уничтожение банды Абдулмуслима Газалиева. Но ваххабиты, как говорит следователь, особенно лица кавказской национальности, как правило, не наносят молча удар в спину. Они хотя бы что-то сказали, чтобы все знали причину. Здесь же отчетливо прослеживается рациональное убийство: просто убрать человека с определенной целью и не оставить следов, кроме ножа в спине. К тому же, по данным антитеррористического комитета, у Абдулмуслима Газалиева не было в банде лиц некавказской внешности. С места преступления убийца скрылся на стареньких «Жигулях» темно-серого цвета. Марку женщины назвать не могли, не разбираются. Но следствие докопалось. Один из местных жителей, обладатель такой машины, утверждает, что кто-то брал его «Пепелац», поездил и поставил на место. Когда хозяин сел за руль, в машине было тепло, и двигатель был теплым. А он отсутствовал более четырех часов. По нынешней погоде машина должна была бы остыть.
– Я не понял термина, – сказал полковник. – Что такое рациональное убийство? Это новая терминология следаков?
– Я в следственной терминологии сам плаваю, – признался Геннадий. – Но так мне сказал следователь. Рациональное, как я понимаю, противоположно демонстративному, каким должно было бы стать убийство из-за мести. Убийца работал не на публику, никого не запугивал – просто сделал свое дело и скрылся. Из этого делаем вывод, что это было убийство или на заказ, или с какой-то целью, непонятной следствию. Когда мотив неизвестен, следствие всегда в тупике. Обычная ситуация. Но все было сделано предельно хладнокровно, и, если для убийства с помощью ножа подходит такой термин, профессионально. По крайней мере, клинок был всажен в спину по самую рукоятку, а это требует определенной физической силы и резкости удара. Сам нож обыкновенный, какие в киосках продаются. Вроде бы и холодное оружие, и не совсем. Отпечатков пальцев практически никаких. Есть затертый отпечаток на лезвии, но с него мало что можно вытянуть. Следователь донес мнение эксперта – это якобы вообще отпечаток женского пальца. Может быть, убийца купил нож только накануне убийства, и это отпечаток продавщицы. Данную версию сейчас отрабатывают, и точки продажи ножей обследуют менты. Но продавца найти трудно – отпечаток пальца с трудом поддается идентификации. Хотя что-то там выделяют – какие-то характерные папиллярные линии, говорят, есть и шрам, заметный на пальце... Если найдут в точках продажи похожий нож, будут искать дальше. Покупателя могли и запомнить, хотя надежды на это мало. Но для ментов и это соломинка.
– Ладно, сынок. Будут данные, сообщай.
– Обязательно, папа. Относительно выстрела в тебя версия есть? Это может быть снова «Зет»? Или кто-то еще?
– Может. А может, и нет. Я вообще опасаюсь, что дело связано с твоим первым звонком после моего возвращения. Тему разговора помнишь? О цели моего приезда... Касается, кстати, и старшего лейтенанта Савельева.
– Помню. Но следователю я эту версию не высказывал. Как и про «Зет» ничего не говорил.
– Это правильно. Если обнаружится что-то серьезное, есть люди, имеющие соответственный допуск, которые возьмутся за дело с нужной стороны.
* * *
Версия о мести со стороны оставшихся в живых сторонников Абдулмуслима Газалиева стала призрачной даже с точки зрения следственных органов, которым она была бы наиболее удобна. Расследование же, как показывает практика, всегда старается идти по самой удобной версии, как по асфальтированной дорожке, где споткнуться может разве что пьяный. А следствие в регионе Северного Кавказа в последнее время обладает еще одним свойством. Направившись по удобной версии, оно потом называет случайно убитого бандита главным обвиняемым, таким образом, благополучно закрывая дело. Полковник Кирпичников многократно сталкивался с такими фокусами еще в бытность свою офицером спецназа ГРУ. Точно так же действовал в кавказских республиках и Антитеррористический комитет, объявляя закрытым дело о теракте, совершенном где-нибудь в Центральной России, после того, как уничтожат какую-то банду, может быть, к конкретному теракту и отношения не имеющую. Все это следственные органы называют житейским делом. А как же иначе! Им тоже нужно получать очередные звания, потому и дела закрывают так легко.
В общем, стоило сосредоточиться на двух оставшихся версиях, особенно на последней, потому что во вторую не вписывалась гибель старшего лейтенанта Савельева. А именно она могла бы стать определяющим моментом. Хотя списывать со счетов вариант случайности тоже было нельзя, и версию с участием Департамента «Z» тоже стоило рассматривать внимательно и тщательно.
Желая доложить генералу результат разговора с сыном, полковник набрал номер внутреннего телефона.
– Я срочно уезжаю к руководству, – сказал генерал, – на разговор по второму нашему варианту. Хотя я сам все больше склоняюсь к третьему. Ваши с Геннадием телефоны стоят на «прослушке» со спутника. Его принадлежность определить невозможно; вероятнее всего, американский или евросоюзовский. Последние тоже любопытные ребята, но вообще-то Евросоюзу здесь делать нечего. И еще есть кое-какие соображения. Как только вернусь, я тебя вызову.
– Понял, товарищ генерал. Буду готов.
– Вернусь, скорее всего, до обеда, занятия по новой теме еще не начнутся. Если задержусь, Иван Иванович Иванов введет вас в курс дела. Нам с проверкой тянуть нельзя; значит, я постараюсь использовать любую возможность. Здесь уж со временем считаться не приходится.
Конечно, проверять вторую версию было необходимо, чтобы отмести лишние подозрения и сконцентрироваться на чем-то одном. И если генерал имел возможность проверить второй вариант хотя бы частично – на предмет наличия винтовки «Барретт» у Департамента «Z», – то сделать это следовало. Естественно, должна быть произведена и остальная проверка, но к ней еще следует искать пути, а это не делается с наскока.
Группа к этому времени как раз закончила занятия и собралась в кабинете. Кирпичников кивнул подполковнику Валееву на стул у своего стола.
– Нужна твоя консультация, Бахтияр Ахматович.
– По поводу снайпера?
– Да. Или двух снайперов. По поводу двух выстрелов в Дагестане и в Москве.
– А в Дагестане что? – спросил полковник Денисенко, который, как и все остальные, был не в курсе тамошних событий.
– Там стреляли в моего сына. Пуля задела щетину на щеке. Стреляли тоже через оконное стекло, дистанция чуть меньше двух километров. Причем, по данным баллистической экспертизы, которой достались и пуля, и гильза, ствол проходит по картотеке Интерпола по двум эпизодам: убийства кандидата в сенаторы в США и заместителя министра в Венесуэле. По выстрелу в меня данных экспертизы пока нет; но выстрел производился примерно с такой же дистанции, если не большей.
– Есть винтовки, которые стреляют и с большей дистанции, – сказал Бахтияр Ахматович. – Американская «Мак-Миллан ТАС-50» вообще считается рекордсменом по дальности попаданий. Из нее какой-то канадский капрал в две тысячи третьем году в Афгане застрелил полевого командира «духов» аж с двух с половиной километров. Но для больших расстояний в последнее время чуть ли не обязательным условием является наличие пули из хромо-молибденового сплава. Такие пули и для более скромной дистанции хороши, а для дальней почти обязательны. Честно говоря, я с такими ни разу не встречался, хотя наша промышленность выпускает их под чей-то заказ. На экспорт гонят. Кажется, куда-то в арабские страны. В наших винтовках они не применяются. Сами же наши стволы не тянут на данный уровень. Слышал, что такие патроны делают для «Выхлопа»[6], но, возможно, это только слухи. Я и с «Выхлопом»-то ни разу «глаза в глаза» не встречался. Но, в принципе, дело не в нем. Многие КСВ, если не сказать большинство, могут стрелять на расстояние, близкое к двум километрам. Был бы соответствующий прицел и, естественно, глаз.
– Если человек берется стрелять с такого расстояния, – напрямую спросил Кирпичников, – это как-то его характеризует?
– Только как специалиста высокого уровня, классного снайпера. Выстрелить сможет любой снайпер, а вот попасть с такой дистанции – далеко не каждый. Посмотреть бы на его винтовку...
– Он ее не бросил.
– Надо полагать. Вещь не дешевая, а для профессионала вообще предмет любви и гордости. Но сама дистанция выстрела уже позволяет почти безопасно удалиться с винтовкой. Сделать для нее упаковку несложно, и никто не поймет, что в ней.
– Утешить ты меня ничем не утешил, – вздохнул полковник. – Я прятаться не люблю, а придется... Но хотя бы скажи, как часто можно встретить специалиста с КСВ? Специалиста такого уровня, чтобы он с двух километров любил стрелять...
– Извини, командир, но я статистикой не интересуюсь. Знать бы, где снайпер будет тебя поджидать... Я бы сам его подождал, со своим «Барреттом». А так... Спроси генерала, он все знает.
– Генерал сам ищет, у кого бы спросить.
– Пока могу дать только деловой совет профессионала. Если первый выстрел был неудачным, в ожидании второго отпрыгивать в сторону можно без спешки. «Дальнобойка» не обладает высокой скорострельностью. Кроме того, пороховые газы всегда бьют в лицо; приходится и жмуриться, и чихать, если умудрился вдохнуть... – Валеев усмехнулся. – Только не ругай меня, командир, если в следующий раз в тебя будут стрелять не из «дальнобойки», а из простой снайперской винтовки, возможно, с глушителем. Ты затормозишься по моему совету, а второй выстрел – вот он... И вообще, я чувствую, что любой совет в этой ситуации будет дурацким. Действуй по обстановке и не обращай внимания на мои слова...
2
– Должен тебя расстроить, как и сам расстроился, – сказал Виктор Евгеньевич, едва Кирпичников вошел в его кабинет сразу после вызова. – У Департамента «Z» не только не было КСВ в табельном арсенале, но даже не значилось снайпера в штатном расписании. У нас, кстати, тоже не значилось, пока ты Валеева не привлек. Правда, пока особая необходимость в нем не возникала, а все моменты, когда его использовали, вполне можно было провести и иными методами...
– На этот вопрос можно смотреть с разных сторон, – не согласился полковник. – Всегда может случиться, что снайпер окажется крайне необходим. Особенно такой, как Бахтияр Ахматович. И лучше иметь своего человека, чем привлекать кого-то со стороны.
– Я разве возражаю...
– Да и в прошлой операции без снайпера нам пришлось бы придумывать что-то намного более сложное и, возможно, не такое эффективное, как выстрел профессионала. Сложные ходы всегда чреваты возможностью ошибки, а времени на полный просчет ситуации и разработку альтернативных мер у нас не было. Действовать пришлось, что называется, «с колес»... Вы, товарищ генерал, начали с того, что хотели меня расстроить. Чем?
– Тем, что «Зет», возможно, ни при чем. А это значит, что сработала, скорее всего, третья версия, которая несет угрозу всей нашей операции. Первую я по размышлении вообще отодвинул на самый дальний план. В итоге полностью рабочей и достойной повышенного внимания остается только третья. И это мне не нравится.
– Мне тоже, хотя сути операции я еще не знаю, лишь начальные звенья...
– Все объясню позже. Сейчас следует разобраться с принципиальной возможностью проведения этой операции. Мне еще и следователь звонил. Первые данные по экспертизе говорят, что следы ствола на пулях очень похожи. Идентификацию пока не проводили, только после обеда будут. Но и без этого можно предположить, что стреляли если не из одного ствола, то из оружия одного производителя и даже, возможно, одной марки. Это мнение эксперта, выданное, что называется, «на глаз». Но эксперты в ФСБ опытные, положиться на них можно. Если будет положительная идентификация, значит, у нас появится след, и следствие начнет проверять всех, кто имел возможность прилететь из Дагестана в Москву за те несколько часов. Причем не просто прилететь, а еще и винтовку провезти. А это ведь такая штука, которую не сдашь в багаж. В основном у КСВ длина около полутора метров, и спрятать такую штуку трудно. Разве что среди другого металла. Потому следакам будет необходимо проконтролировать все грузовые и ведомственные рейсы, а равно и те, что не подлежат обычному досмотру. Работа как раз для них. Они уже, насколько мне известно, подготовили данные для запроса по всем разрешенным перелетам. Это тоже непростое дело. Ждут, когда будут идентифицированы стволы. Может быть, уже получили результаты экспертизы. И запрос отправят сразу же, по горячим следам, пока никто еще не убит. Когда получат, я буду иметь возможность посмотреть на список. Большим он быть не может, это тебе не крупная международная авиалиния. Но, если там будет то, чего я ожидаю, в дело включится контрразведка.
– Чего вы ожидаете, товарищ генерал?
– Я исхожу из того, что в нашей стране нет заинтересованных сильных групп лиц, которые ставят себе цель помешать проведению нашей операции. Ну, может быть кто-то из осведомленных лиц в правительстве, но этот «кто-то» в данной ситуации может выступать только как информатор. Работать против нас должны иностранцы. Именно этого я и ожидаю. Косвенно об этом же говорят и данные Интерпола. Задействован какой-то крупный международный киллер; возможно, это даже профессиональный ликвидатор одной из спецслужб большой страны с сильной разведкой. Скорее всего, представитель США, кадровый офицер ЦРУ. Есть намеки на это, есть и пересечение интересов американских производителей оружия и «Рособоронэкспорта». Ты в любом случае должен быть в курсе, поскольку это составная часть нашей операции. Поэтому слушай внимательно и вникай в смысл того, что свалится на твои плечи...
– Я готов, товарищ генерал.
– Наш прицел для миномета «Поднос» может быть установлен с некоторой коррекцией на любой миномет отечественного производства, а также на некоторые зарубежные аналоги. Практически одновременно с российскими оборонщиками точно такой же прицел на базе навигатора, только работающего в формате GPS, а не ГЛОНАСС, и, понятно, не автомобильного, а специального, разработали американские оружейники. Сейчас американские минометы с прицелом-навигатором проходят испытания в Афганистане[7]. Наши, как тебе известно, испытывались и испытываются на Северном Кавказе. Следовательно, испытания полновесные, в боевых условиях. Причем доподлинно известно, что обе стороны хорошо осведомлены о разработках противной стороны. В том смысле, что знают об испытаниях, но не знакомы с технической стороной, а это очень интересно. И американцы, и наши уже практически готовы к серийному выпуску таких прицелов, хотя и там, и здесь есть определенные недоработки. Но главный вопрос стоит даже не в этом. Через несколько месяцев в Абу-Даби откроется Всемирная выставка вооружений. По традиции на этой выставке подписываются многолетние контракты на многие миллиарды долларов. Американцы, как нам известно из источников Службы внешней разведки, представят на выставке свой миномет, «Рособоронэкспорт» представит наш. При этом мы знаем, что американский вариант чуть точнее бьет по движущимся мишеням, но не знаем, за счет чего. Цель твоей командировки в Афганистан – разумеется, при поддержке всей группы и, возможно, ограниченного по численности подразделения спецназа ГРУ – раздобыть сведения об американских минометах и даже доставить в Россию образцы если не самого миномета, то хотя бы прицела. Я не думаю, что следует тащить с собой само орудие. Это стодвадцатимиллиметровая махина, тяжелая штука. Наверное, достаточно будет только прицела – ну, и всего сопутствующего испытаниям. Хорошо бы добыть документацию – и по технике, и по ходу испытаний.
– Хорошенькая задача, – покачал головой Кирпичников. – Моя маленькая локальная война против НАТО... Впрочем, возражений я не имею. Мне все равно, кого побеждать.
– НАТО не так страшен, как его малюют. Основу Альянса все равно составляют американцы, а с ними ты в Венесуэле справился неплохо. Причем справился не с простыми «зелеными беретами», а с настоящим элитным подразделением спецназа ЦРУ, причем ограниченным численным составом.
– Опять, кстати, с помощью снайпера. А вы, товарищ генерал, говорите, что снайпер у нас с боку припека... Он незаменим. Да еще такой, как Валеев, да еще с такой винтовкой, как у него, да еще с тепловизорным прицелом...
– Я разве возражал? – пожал плечами Апраксин. – Нужен снайпер – пусть будет. Надеюсь, и в настоящей операции, если она все же состоится, подполковник Валеев будет так же хорош и сможет помочь тебе выполнить боевую задачу. Стреляет он, я слышал, действительно неплохо...
– В комара попадет. Попадал... Было дело.
– В комара?
– Так точно, товарищ генерал. Причем без оптики! Просто выстрелом из штатного автомата. Комаров и мух бил. Естественно, не влет.
– Информация к размышлению. К данной операции отношения не имеет, но американские специалисты по нанотехнологиям занимаются разработкой электронного комара-убийцы. Электронный комар – это обыкновенный микроскопический робот, но он является носителем ампулы со смертельным ядом. По расчетам, укус пары таких комаров будет смертелен для человека. Удобное оружие для уничтожения живой силы противника, и все материальные ценности при этом остаются в целостности. Выгодно. Есть танки, а нет танкистов, к примеру. По мере выработки двигательного и полетного ресурса стаи комаров можно спокойно захватывать очищенную от людей территорию. Но комар-робот на выставке вооружений в Абу-Даби представлен не будет. Это секретная разработка, и его, скорее всего, следует отнести к оружию массового поражения, поскольку комар на сможет сделать выбор между военным человеком и штатским. Может быть, его будут испытывать в том же Афганистане, но не одновременно с присутствием там твоей группы. Пока у американцев другая задача – снизить себестоимость производства этих комаров. Они еще слишком дороги для серийного производства, и нас пока не должны интересовать. По крайней мере, такую задачу нам не ставили. А вот американские прицелы – должны...
– Значит, наши желают забрать у американцев их традиционный рынок сбыта оружия? Арабские страны, за редким исключением, уже давно вооружаются американцами.
– Желают кое-что забрать или хотя бы найти щель, в которую можно вклиниться. Это ты верно подметил. Но забрать рынок вооружений на данный момент невозможно. Там работает политика. На прошлой выставке в том же Абу-Даби наш танк Т-90 на голову превзошел по всем показателям представленные другими странами аналоги – и в передвижении, и в стрельбе, и в стоимости. Но арабы предпочли наш танк не покупать. Политическая интрига сработала. Есть и еще целый ряд важных аспектов. И вообще... Уровень капиталовложений в военную промышленность у нас не тот, чтобы стать полностью конкурентоспособными. Задача нынешнего момента – обеспечить подписание контракта по минометам с навигаторными прицелами. Нашей военной промышленности это даст громадный толчок, создаст многие сотни и тысячи рабочих мест, принесет в казну большой доход. Но на твои плечи ложится задача несравненно более широкая, и от твоего умения вести дело – в данном случае, военное – будет зависеть перспектива нескольких ближайших десятилетий. Нужно вклиниться в арабский сегмент рынка, задача ставится именно такая. После неудачи с продажей танков начата, так сказать, артиллерийская подготовка к выставке. Политическая подготовка, я имею в виду. А ты должен обеспечить военную составляющую.
– Наши оружейники хотят заполонить весь мир минометами с навигаторами?
– Дались тебе эти минометы... Оно, конечно, дело хорошее и нужное, но на них зацикливаться не стоит. Я же говорю тебе, что вопрос ставится гораздо шире. Россия вложила гигантские средства в разработку и выведение в космос спутников системы ГЛОНАСС. Если на ней будет работать только одна Россия, система окупится неизвестно когда, если вообще окупится. Сейчас практически весь мир работает в системе GPS. И даже Россия, имея свою спутниковую систему, на бытовом уровне предпочитает GPS. Это и проверено, и приемники существуют в большом количестве, в широким ассортименте, на любой вкус и кошелек. Но уже и европейцы готовят собственную систему, и китайцы, кажется, седьмой или восьмой спутник системы «Бэйдоу» запустили... Если с европейцами проблем пока нет, и неизвестно, когда они полностью включатся и будут готовы раскошелиться, то с китайцами борьба за приоритет развернется сильная. Они будут везде лезть и просачиваться, как песок между пальцами. Это их национальная система адаптации в большом мире. Китайцы пока еще далеки от того, чтобы охватить своими спутниками всю Землю, но пространство над Юго-Восточной Азией они уже контролируют. И, пока наши соседушки не набрали силу в космосе, нам следует твердо встать на ноги. Тем более что момент сейчас благоприятный. Неизвестно, когда еще такой может подвернуться. Короче говоря, ситуация следующая. Еще года полтора назад НАСА затребовало у сената дополнительное финансирование на обновление спутников системы GPS. Но сенат пока денег не дал – финансовый кризис помешал. А у американцев этот кризис сейчас грозит превратиться в длительные финансовые трудности. Но спутники, как известно, не вечны; уже к две тысячи пятнадцатому году выйдет из строя сразу несколько аппаратов, которые могут разрушить все взаимодействие системы, и ее целостность нарушится. И это американскому космическому агентству не удалось удержать в тайне. Наша Служба внешней разведки сейчас плотно занята сбором всей возможной информации по этому вопросу. Проводятся опросы международных экспертов, которые готовятся к опубликованию перед выставкой в Абу-Даби. Да и без того о грядущих трудностях GPS знают уже во многих странах. И все военное оборудование, так или иначе связанное с этой системой, уже продается с трудом. Это касается и самолетов, и вертолетов, и морских судов – и, естественно, должно коснуться минометов. То есть, обеспечивая наших оружейников добытыми в Афганистане данными, ты со своей группой способствуешь принятию арабским миром системы ГЛОНАСС взамен системы GPS. Первые шаги к этому у нас уже сделаны, и с ГЛОНАСС согласен работать Иран. Последнему, сам понимаешь, трудно рассчитывать на использование GPS в силу целого ряда неразрешимых противоречий между ним и США. Китайцы предоставить им свои услуги пока не в состоянии. А Россия готова полностью. В ответ на встречные, конечно, услуги.... Догадываешься, какого плана?
– Какого плана, товарищ генерал? У меня вообще мало данных по Ирану.
