Сергей Савинов
Камень 1993. Книга 2
Глава 4
– Тут близко, – сказал Вадян. – Мухой, одна нога здесь, другая там.
– Времени нет, – я покачал головой, подспудно чувствуя какую-то скрытую угрозу.
Меня по-прежнему не покидала мысль, что слишком удачно мы снова встретились. Вот как по заказу. С другой стороны, если бы он готовил для нас западню, самый удачный момент был в районе вокзала.
– Ссышь? – насмешливо уточнил Вадян, гоняя по челюсти зубочистку.
– Ссу, – улыбнувшись, ответил я. – И так уже приключений на год хватило, а мы даже еще не на станции.
– Да тут рядом совсем, – его взгляд словно бы смягчился. – Вон, трехэтажка из красного кирпича. Проведаю кой-кого, раз уж задержался здесь… Никакой подставы, слово пацана даю.
Ага, помню я, что это слово легко можно назад взять. Но вроде плохого ничего не просматривается. И потом – нас пятеро. А вокруг не полупустые окрестности завода топливной аппаратуры и не заброшенные казармы «Красного Перекопа». Здесь оживленные улицы и Комсомольская площадь с трамвайным кольцом.
– Во сколько электрон? – я повернулся к Илюхе.
– В семь пятнадцать, – мгновенно ответил тот.
– Успеем, – терпеливо сказал Вадян. – Только перед этим в ларек надо. Хлеба там купить, то-се…
– Давай так, – я посмотрел ему в глаза. – Без интриг. Просто расскажешь, в чем дело, и мы уже примем решение. Спасибо тебе, конечно, за помощь, но добраться до станции мы можем и отдельно.
– Родственница у меня там пожилая, – тезка поиграл желваками. – Давно не заглядывал, да и сегодня не собирался… Но передумал.
– А почему передумал? – что-то меня смущало в его словах или в том, как он их произносил.
– Во-первых, рядом сейчас, повод есть и возможность, – Вадян, тем не менее, не собирался юлить, и это немного расслабляло. – А во-вторых… Пацан этот, которого мы спасли, напомнил – малые и старые, они ведь одинаково беззащитны.
Он не врал. Я, конечно, не ходячий детектор лжи, особенно это показало то, как закончилась моя прошлая жизнь… Но замешательство Вадяна, его заметно скрываемое смущение – это подкупало. И потом он все-таки вписывался за нас дважды с начала знакомства: в электричке, перед скинхедами, и на вокзале, когда мы оказались зажаты между Сциллой и Харибдой… То есть двумя преступными компаниями.
– А мы тебе зачем? – я все же решил разобраться в деталях.
– Очково мне, – буркнул Вадян. И куда только привычная бравада делась? – Один появлюсь – придется по душам говорить. А я не готов. А с кем-то – оно легче будет, и хоть проведаю.
Почему-то от таких простых слов защипало где-то внутри.
– Ладно, – сказал я. – Идем, только быстро.
– Вадик, а если все же подстава? – Дюс взял меня за локоть, недобро поглядывая на моего тезку.
– Тогда без обид, – хмыкнул Саня, демонстративно разминая кулаки.
Неплохое напоминание на всякий случай. Я кивнул ему, и мы двинулись вслед за нашим знакомым. Дом, к которому так спешил Вадян, выглядел довольно обшарпано, однако построен был из красного кирпича. Стены добротные, толстые. На первом этаже располагался продуктовый «комок», мы зашли туда, и Вадян купил черного хлеба, масла и молока. Потом подумал и взял еще самых простых конфет, которых в моем времени уже почти не было. Старые советские карамельки на развес.
– Могу один сходить, – буркнул Вадян перед самым подъездом, словно и не очень ему нужна моя помощь. Потом вспомнил, что уже рассказал, и добавил более искренне. – Но лучше вдвоем.
– Парни, подождете? – я повернулся к своим. – Всей толпой-то, наверное, и вправду не стоит идти…
– Если что, кричи, прибежим, – Валерка слишком уж бодро хлопнул меня по плечу, красноречиво поглядывая на моего тезку.
Вадян хмыкнул и проскользнул в подъезд. Я за ним. Сразу же на первом этаже мы повернули налево к двери, обтянутой продранным в нескольких местах дерматином, из которого клоками лез поролон. Звонок был сорван, номерная табличка тоже.
– Сволочи, – неожиданно пробормотал Вадян и просто распахнул дверь. Она оказалась не заперта.
В нос шибануло странной смесью коммунальных нечистот, старой пищи и почему-то стройматериалов. Узкая прихожая была завалена пыльными мешками и какими-то железными банками. Из-под ног порскнул кот невнятной расцветки.
– Это еще что за хрень? – удивился Вадян и резко прошел в комнату, бросив мне на ходу. – Можешь не разуваться…
Да он в шоке! А я тем более не понимал, что тут происходит, и даже когда очутился в большой гостиной, не сразу осознал, в чем дело. Что-то плохое, неправильное… Площадь была большой, метров двадцать минимум. В середине стоял старый диван, напротив него пыльный телевизор, накрытый пожухлой кружевной салфеткой. Один угол комнаты был занят шкафом, почти что сгнившим и развалившимся, я похожие только в кино про послевоенные годы видел. На полу маленькая электрическая плитка с двумя конфорками, закопченным чайником и большой, но мятой алюминиевой кастрюлей.
А все остальное пространство было заполнено мешками, досками, банками с краской, фанерой и оргалитом. Яснее не стало, даже наоборот. Пытаясь понять, что здесь все-таки происходит, я не сразу заметил одинокую сгорбившуюся фигурку на промятом диване. Маленькая старушка в застиранном цветастом халате и стоптанных тапках.
– Баб Лид, – тихо позвал Вадян, и та повернулась.
На моих глазах высушенная мумия с опустошенным бессмысленным взглядом в один миг расцвела и попыталась вскочить с дивана.
– Сиди-сиди! – парень метнулся к ней, обнял и усадил обратно. – Я тебе поесть принес. Хлеб вот, молоко, масло. И конфет, баб Лид, ты такие любишь.
– Вадик! – тихо прошептала старушка, но столько в ее голосе было теплоты, что я вздрогнул.
– Как ты? – наш попутчик, на которого я теперь смотрел совсем другим взглядом, суетился и болтал, напоминая родителя смертельно больного ребенка. – А я вот тут в Ярике по делам, дай, думаю, к бабе Лиде зайду. Не сильно тебя обижают тут?
– Нет, Вадик, меня даже недавно угостили! – с улыбкой сказала старушка. – И Ваське объедков дали.
– Да выбросила бы ты уже этого кота! Самой есть нечего, а дармоеда хвостатого кормишь!
– Не говори так, Вадюша. Это же Васька мой. Мы с ним договорились, что вместе умрем. Он меня поддерживает, а я его.
– Ты мне смотри тут, баб Лид! – актер из Вадяна был никакой, он слишком фальшиво бодрился, и только эта одинокая бабушка в странной квартире наивно велась на его спектакль. – Еще нас всех переживешь, хе!
Скрипнула дверь, открываясь, хлопнула с размаху о стену. В квартире моментально стало шумно, затопало множество ног, раздался гогот. Кто-то громко рассказывал матерный анекдот, захлебываясь от смеха, да так, что сюжет можно было разобрать с трудом.
А потом в комнату ввалились трое парней в трениках и майках, на которые были накинуты разноцветные вьетнамские олимпийки. Жарковато, наверное, но подобные личности подбирают одежду не просто так. Видимо, что-то прячут. Сами стриженные под полубокс, похожие друг на друга и одновременно на Вадяна. Мазнув ленивыми взглядами, они даже не удостоили нас приветствием, принявшись деловито рассматривать штабеля стройматериалов.
Я быстро посмотрел на своего тезку. Ожидал, специально взял нас как прикрытие? Вроде нет… И тогда удивился, еще на входе, а сейчас тем более.
– Что за хрень тут творится? – еле слышно вырвалось у него, а вены на шее вздулись словно канаты. – Какого…
Я еле успел ухватить его за руку – рано. Тут если и вписываться, то не сразу же в лоб. Сначала хоть что-то выяснить…
– Че, бабуль, внуки приехали? – спросил один из парней, отпихнув кота и насмешливо посмотрев на нас. – Ты это… чаем их угости, что ли.
Он заметил движение Вадяна, но ни капли не испугался. Только противно заржал, лузгая семечки и сплевывая шелуху прямо на пол.
– Слышь, Паха, давай не бренчи, – недовольно сказал другой, поднимая на плечи тяжелый пыльный мешок. – Помогай лучше.
– Вадюша, не связывайся, – тихо пробормотала старушка. – Меня просто попросили выделить немного места. А мне не сложно, в войну и не так жили.
Парень с семечками ухмыльнулся, демонстративно харкнул на пол, похлопал ладонями друг о друга, стряхивая шелуху, и взял еще один цементный мешок. И если в прошлый раз Вадян почти сам остановился, то сейчас уже у меня взбухли вены, пока я пытался удержать его на месте. И все равно не помогло.
– Слышь? – Вадян снова держался уверенно, как тогда в электричке с бритоголовыми. – А ты чего в хате сорить удумал? Ты здесь подметаешь? Кто такой, вообще?
– Да забей, братан, – добродушно подал голос третий парень, который все это время молчал. – Тут один хрен свинарник.
– Взял веник и подмел, – тихо, но твердо сказал Вадян.
– Чего? – протянул любитель семечек, которого назвали Пахой, и быстренько скинул мешок с плеч, подняв тучу пыли. – Ты на кого хавальник свой раззявил? Ты откуда такой взялся?
– Остынь, – бросил ему второй, более рассудительный. – Может, он не в курсе…
– Постой, Костян, – мотнул головой Паха. – Спросить надо за такое поведение. Слышь, ты кто?
– Прут, – представился Вадян. – Из Семибратова. Веник, говорю тебе, взял и подмел за собой, помоечник.
Паха оказался из тех, кто долго не рассуждает. Вот только он не налетел на своего обидчика с кулаками, а вытащил, грязно матерясь, складной ножик-бабочку. Помню такие, даже у школьников были. Очень опасные в умелых руках.
– Паха, Паха, осади! – заголосили оба его дружка. – Хорош! Убери перо!
Но тот, не слушая, пошел в атаку, разрубая пространство перед собой. Замах, удар – лезвие просвистело в считанных сантиметрах от горла Вадяна, тот уклонился и попытался перехватить руку с ножом. И у него это даже получилось, но тут вдруг испуганно охнула старушка, и мой тезка сбился. Его противник, воспользовавшись этим, сделал подсечку под коленку, и Вадян, зашипев, осел. Паха тут же добавил второй ногой, повалив его на пол. Как же быстро все это случилось! Вот нас было двое, а вот мой напарник растерянно трясет головой, и трое бандитов теперь идут на меня.
– Убью на хрен! – заорав, чтобы выиграть себе драгоценные мгновения, я подскочил к плитке, схватил чайник и ощутил в руке приятную тяжесть. С водой по крышечку – самое то…
Бамс!
Наверное, беспредельщиком мне не стать, но это, пожалуй, и хорошо. В последний момент я взял размах чуть пониже и вместо челюсти ударил ближайшего гопника по плечу, мгновенно отсушив ему руку. Тот завопил, схватившись здоровой за предплечье, и отбежал в сторону.
В ту же секунду Вадян вскочил на ноги, прыгнул со спины на Паху с ножом и опрокинул его через себя. Еще лучше! Не успел я порадоваться, как третий резким движением выхватил из-под олимпийки нунчаки – два отрезка трубы и стальная цепь. Гребаный Микеланджело! И что с ним делать?
Парень размахивал своими железками по какой-то хитрой системе. Не просто понтовался оружием, но действовал со знанием дела. Эта уверенность его и подвела. Пока он медленно загонял меня в угол, я успел приметить новое оружие – банки с краской. А там и Вадян опять проявил себя, заломав неугомонного Паху, и тот заорал что-то нечленораздельное. Микеланджело не удержался и посмотрел в ту сторону. Отвлекся!
Я подхватил банку с эмалью и с силой швырнул в него. Нет, метатель из меня отвратительный – гопник успел увернуться, еще и нунчаками мой снаряд отбил. А потом просто снова пошел на меня, накручивая железками, словно безумная мельница. Я принялся отходить назад, пока не уткнулся спиной в стену. Твою ж мать! Сам себя в ловушку загнал.
Спас меня Вадян, который бросился на поклонника черепашек-ниндзя со спины, еще и надел ему на голову кастрюлю. Тот выпустил от неожиданности нунчаки, Вадян подхватил их и с силой ударил по алюминию. Стук почему-то раздался глухой – черт, алюминий же мягкий. Как бы Вадян заодно не пробил этому гопнику череп. Но, кажется, обошлось. Противник выругался, попытался снять с головы кастрюлю и… ни фига у него не получилось!
Наверное, со стороны это могло показаться смешным. Вот только мне точно не хотелось смеяться, потому что ситуация зашла слишком далеко. Закончиться она могла чем угодно, в том числе трупами, причем нашими, или внезапным приездом милицейского наряда, вызванного соседями. Гопник, застрявший головой в кастрюле, орал, матерился и грозил нам всяческими карами, пока Вадян окончательно не оглушил его еще одним ударом его же нунчаками. Парень свалился на пол кулем, и тут внезапно заорала старушка. Все это время, пока мы дрались, она в молчаливой панике наблюдала за потасовкой, бессильно разводя руками и лишь изредка охая. А тут вдруг ее проняло…
Второй гопник, который, как нам сперва показалось, был безоружным, из положения лежа целился в Вадяна из пистолета.
* * *
Где-то в Новокаменске
– Здравствуйте, вы сестра Владимира Увальцева? – спросила Маша, показывая удостоверение.
– Ну, я, – ответила хмурая женщина неопределенного возраста. – А че такое?
– Нам нужно задать вам несколько вопросов, – Маша услышала в квартире какой-то шорох и насторожилась. – Позволите войти?
Миша Рогов, суровый опер с обожженным лицом, был рядом, так что бояться нечего. Вот только и приятного мало.
– Входите, – равнодушно пожала плечами женщина. – Можете не разуваться, я сегодня не мыла…
Да и вчера явно тоже, подумала Маша, едва ступив за порог. Пол был в чем-то липком, остро воняло кошачьей мочой. Обои драные, кое-где проступает бетон. В квартире две комнаты – слева большая, зал, прямо напротив входной двери маленькая, она же спальня. И справа вторая прихожая с проходом на кухню.
– Пойдемте, – проговорила сестра Увальцева.
На кухне за грязным столом сидела старая женщина. Впрочем, здесь опять было непонятно – одновременно ей можно дать как все семьдесят, так и не больше пятидесяти пяти. Люди, которые за собой не следят, а вдобавок еще и пьют, выглядят значительно старше.
– Добрый вечер, – Маша кивнула женщине, та вежливо улыбнулась и что-то прошамкала полубеззубым ртом.
– Мать, это из милиции, по поводу нашего Вовика хотят чего-то узнать, – чуть громче, чем нужно, сказала сестра задержанного.
Лицо матери изменилось, превратившись из добродушного во встревоженное.
– Что с ним? – неожиданно четко спросила она севшим голосом. – С ним все в порядке, с Володенькой?
– Смотря с какой стороны, – грубо ответил Рогов, но Маша знаком попросила его не вмешиваться.
Рогов ее слушался, хотя был старше и опытнее. Уважал, а скорее даже берег как дочь. У сурового опера была семья, но он потерял ее в прошлом году. Подробности мало кто знал, а кто знал – не распространялся. Было известно только, что дочь погибла, жена не выдержала и ушла, а лицо у Михаила Рогова пострадало в то же самое время.
– Его убили? – продолжала расспросы мать Увальцева. – Кто? Кто это сделал? Вы его нашли?
– С Владимиром все в порядке, – ответила Маша, покачав головой в ответ на предложение сестры подозреваемого присесть. – Сейчас он сам задержан по подозрению в убийстве…
– А-а-а-а! – крик пожилой женщины ударил по ушам.
Маша отпрянула, Рогов загородил ее своим мощным телом, но что интересно – сестра Увальцева тоже отошла подальше от собственной матери, спрятавшись за холодильником.
– А-а-а-а! – та продолжала надсадно выть. – Что вы с ним сделали, кровопийцы? Он же мухи не обидит! Он такой добрый! Так нас с Леськой любит! А-а-а-а! Твари, проститутки! Он ни в чем не виноват! Он абсолютно нормальный!
Женщина вдруг схватила сковороду и, размахнувшись, попыталась зарядить ею Маше в лицо. Но Рогов был начеку – он перехватил руку, и в девушку полетела только застывшая жареная картошка, запутавшись в волосах и испачкав китель.
– А ну, успокоилась! – гаркнул Рогов, рывком усадив женщину на стул.
– Думаю, мы не с того начали, – неожиданно спокойно, даже для самой себя, сказала Маша, очистившись от остатков картошки. – Я могу вызвать наряд с психбригадой, и разговора у нас с вами вообще не получится. Но можем поступить по-другому.
– Мать, – сестра Увальцева подошла к женщине, лицо которой стало напоминать мертвую маску, и осторожно погладила ее по плечу. – Давай спокойно узнаем, что там с Володькой.
– Давай, – ответила та, глядя в пустоту.
– Итак, вас зовут Олеся? – Маша повернулась к сестре задержанного.
– Да. Увальцева Олеся Петровна, шестьдесят пятого года рождения.
Двадцать восемь лет, на автомате посчитала Маша. Всего на несколько лет старше нее, а выглядит, будто стареющая тетка.
– А вас? – вслух помощница следователя сказала другое, обратившись к матери Увальцева.
– Аделаида Павловна, – все тем же бесцветным голосом ответила та, по-прежнему смотря в пустоту. – Год рождения сорок девятый.
Шестнадцать лет, вновь подсчитала про себя Маша. Сестра Увальцева родилась в шестьдесят пятом, получается, их матери было в этот момент всего лишь шестнадцать. А самого Увальцева она родила в восемнадцать. Это еще ничего не значило, но…
– Мой Володенька не в ее папашку, – неожиданно зло прошипела Аделаида Павловна, повернувшись к своей дочери. – Он и мухи не обидит! Понятно вам?
– Это я уже поняла, – медленно кивнула Маша. – Скажите… А есть ли у Володеньки девушка?
Глава 5
– Порешу, тварь! – глаза гопника, казалось, вот-вот выскочат из орбит.
Неожиданно хлопнула входная дверь, и это подарило нам лишнюю секунду. Противник отвлекся, и мы с Вадяном одновременно напрыгнули на него. Тезка схватил его за руку с пистолетом, попытался выкрутить, я заломил левую.
Выстрел!
В квартире грохнуло так, что я чуть не оглох. Послышался звон стекла – пуля ушла в окно. Завоняло порохом. Я непонимающе огляделся вокруг, соображалось туго. Увидел, как Вадян отбросил ногой пистолет в угол и теперь метелит обмякшего гопника по лицу. В комнату влетели Валерка с Саней, за ними Дюс. Замерли, увидев побоище.
– Вадян, у дивана! – я успел заметить, как неугомонный Паха, с которого все началось, поднялся и пошел, держа в руке свою «бабочку».
Первым среагировал Саня, сделав бандиту подсечку и одновременно выкрутив ему руку. Тот вскрикнул, выронил нож, и Саня повалил противника на пол. Теперь валялись все трое, причем один до сих пор с кастрюлей на голове.
– Задохнется еще!.. – пробормотал я, шагнув к нему.
Потянул за ручки, снял «шлем». Гопник застонал, но глаза не открыл. Ладно, главное, что живой. Не хотелось бы стать участником разборки с трупами. И так уже выше крыши наворотили.
– Лежать! – Вадян тем временем отправил в нокаут попытавшегося было встать Паху, словно чувствуя, что именно от него исходит больше угрозы.
– Ребят, – проговорил Дюс, к которому наконец-то вернулся дар речи. – Ребят, что здесь произошло? Кто это?
– Твари, – процедил Вадян и сплюнул.
– Бандиты? – спросил Валерка. – Надо в милицию позвонить. Тем более что они с оружием, – он показал на валяющийся в углу пистолет. – Грабить пришли?
– Что там Илюха? – тем временем я уточнил у Сани, тот отмахнулся.
– Нормально все с ним.
– Собирайся, баб Лид! – решительно заявил Вадян, убедившись, что все трое гопников нейтрализованы.
– Куда, Вадик? – испуганно проговорила старушка. – В милицию?
– Во-во! – подхватил Валерка. – И я о чем!
– Да какая, на хрен, милиция! – выругался Вадян. – Документы бери, одежду. И поехали! Здесь я тебя не оставлю.
Пахло какой-то мутной историей, сейчас, когда схлынул адреналин, я окончательно понял, что дело дрянь. Но своего тезку я понимал – не знаю, почему в квартире его бабушки склад, однако жить ей здесь дальше точно нельзя. Особенно после того, как мы избили троих быков, явно не простых грузчиков.
– Ох! – запричитала старушка, но довольно проворно метнулась в сторону шкафа, достала пожелтевший целлофановый пакет с документами, накинула старую вытянутую кофту. – Васеньку надо найти! Вася, Вася, кис-кис-кис!
– Баб Лид, плевать на кота! – не выдержал Вадян. – Быстрей, а то сейчас или менты на стрельбу примчат, или сообщники этих!
– Не поеду без Васьки! – в глазах старушки блеснули слезы, но голос звучал решительно.
Повисла секундная пауза, и тут появился тот самый кот. Мяукнул, посмотрев на хозяйку, и вдруг его неожиданно подхватил Саня.
– Коробка есть? – отрывисто спросил он.
– Корзинка, – выдохнула старушка.
Атмосфера как-то резко стала расслабленной, сборы заняли минуты две. Саня взялся нести корзинку с котом, живность не спорила, покорно свернувшись на подстеленной салфетке, снятой с телевизора. Вадян бережно вел старушку, у которой кроме той растянутой кофты и стоптанных ботинок «прощай, молодость» не оказалось больше вещей. Покидая загаженную квартиру, она на секунду задержалась, потом решительно вышла прочь. Под стоны приходящих в себя гопников хлопнула дверь.
Я опасался, что все соседи сейчас повыскакивают на лестничную площадку, но позабыл, в каком времени оказался. На улицах взрывают машины, стреляют из гранатометов, сжигают кафе бутылками с коктейлем Молотова – какой там, к чертям, одинокий выстрел! Кому он интересен! Хотя, конечно, кто-то наверняка наблюдал через дверной глазок, да и в окно кто-то тоже попытается выглянуть… И все же вряд ли – бывали случаи, что по таким любопытным стреляли, не церемонясь.
Илюха выдохнул с облегчением, когда мы вышли из подъезда. А перед этим ковылял, припадая на короткую ногу, вокруг сумок с приставками. Опасно, конечно, было его оставлять одного, но парни, понятно, перепугались и поспешили на помощь.
– Что там случилось? – на нашем компьютерном гении лица не было, нижняя губа заметно дрожала.
– Потом, все потом, – отмахнулся я. – Идем быстрей.
Процессия у нас, конечно, заметная – шестеро парней с сумками, кот в корзинке и старушка. И все равно я почему-то уверен, что всем вокруг глубоко плевать. Если нас кто-то и будет искать, то разве что эти трое, оставшиеся в квартире, и их сообщники. Впрочем, и с этим мы разберемся.
Мы прошли мимо белого «Форда Транзит» с открытой боковой дверью. На нем, похоже, и приехала эта троица. На борту надпись: «СК СтройИнвест, коттеджи под ключ». Косят под приличную контору? А впрочем, владельцы компании могут быть и не в курсе всех дел – рулят процессами наверняка теневые «партнеры».
– Быстрей, быстрей! – подгонял нас Вадян.
К трамвайному кольцу с грохотом подъезжала желто-красная «Татра», под стеклом ободранная картонка с цифрой 4. Сам трамвай перекрашен, причем не один раз, но отвратительного качества краской, еще и поверх старой.
– Надо в милицию! – не унимался Валерка. – Их надо посадить! И квартиру бабе Лиде вернуть!
– Не помогут твои менты, – бросил, не оборачиваясь, Вадян. – Квартира по закону отписана… Мразотой одной.
В словах тезки звучало столько ненависти, что ее, казалось, можно потрогать. Я не был силен в риэлторских делах, у меня не возникало подобной необходимости – в прошлой жизни я прибегал к услугам специально обученных людей… Вот только я помнил, что в девяностых одинокие старики десятками, сотнями, тысячами оказывались на улице. Удивительно, что родственница Вадяна хотя бы с диваном, плиткой и телевизором под крышей осталась. А могла ночевать под мостом на картонке.
– У меня будешь жить, – отрывисто говорил Вадян, пока мы забирались в трамвай. – С матерью все решу. Помогать ей будешь по хозяйству.
– Вадюша, но у меня же здесь, в Ярославле, пенсия, – попробовала возразить баба Лида.
– Уймись, – мой тезка махнул рукой. – Пенсия, скажешь тоже…
Салон был почти пустой, народу немного, так что мы спокойно расположились на старых пластиковых сиденьях. Или это не пластик, а крашенная фанера? Постучал по креслу костяшками пальцев – нет, все-таки химволокно. Старое, поцарапанное. Резиновый пол в вагоне затерли до дыр сотни тысяч ног пассажиров.
– Мы бесплатно проедем, – улыбка Вадяна, адресованная хлипкому мужичку-кондуктору, была из тех, что называют обезоруживающей.
Кондуктор отвел взгляд и прошел мимо, собираясь как ни в чем не бывало «обилечивать» других пассажиров. И ведь никто не роптал! Честно, сейчас это не такая уж и проблема, и я хотел было махнуть рукой… Но нет. Раз уж собираюсь менять судьбы людей, начинать нужно с себя самого. Иначе все эти пафосные разговоры гроша ломаного не стоят.
– Постойте, уважаемый! – требовательно позвал я, и кондуктор, вздрогнув, медленно обернулся.
Он только что выдал билет мужчине в очках и шляпе, похожему на одного известного маньяка, а теперь на его лице медленно начинало отражаться отчаяние.
– Мы нашли размен, – нарочито громко сказал я, чтобы, во-первых, самим выйти красиво из ситуации и, во-вторых, дать такую возможность этому мужику.
Кондуктор, особенно не скрываясь, выдохнул и уже спокойно подошел к нам. Я отсчитал нужную сумму, мужик выдал сдачу и шесть билетов.
– У бабушки ведь проездной? – уточнил он, кивнув на бабу Лиду.
– Ой, где-то тут был, – засуетилась она, но кондуктор махнул рукой.
Верю, мол. А сама бабушка, видно, только что наконец-то пришла в себя. Вадян все это время внимательно наблюдал за моими действиями, но ничего не сказал.
– Так что там было-то, пацаны? – не выдержал Саня, когда кондуктор вновь отошел.
Мы заняли всю заднюю часть, оккупировав восемь сидячих мест. Восемь – потому что одно отвели под корзинку с котом Васькой. Мурлыка, похоже, решил отоспаться после пережитого стресса, и теперь даже грохот колес в неизолированном от шума вагоне его не тревожил. Спит себе котейка и спит.
– Батя, сволота, – проговорил Вадян, чем заслужил укоризненный взгляд старушки. – От нас с мамкой и братаном ушел, поехал в Ярик бизнес мутить. Баба Лида – это его тетка, моя двоюродная бабушка, получается. Единственная из всех родственников, у кого в Ярике своя хата. А она, добрая душа, его еще у себя прописала…
– Вадюша, не надо так про отца, – попросила старушка. – Какой-никакой, а отец все-таки…
– Никакой, – пробурчал Вадян. – Никакой он отец, ноль без палочки. А ты, баб Лид, не защищай его. Прогорел, квартиру твою заложил, гад. Так ведь было? А где он сейчас, хоть знаешь?
– Так они это… – пенсионерка взволнованно теребила наполовину оторвавшуюся пуговицу. – С Элечкой куда-то уехали. Ну, жена его вторая… Уж прости, Вадюша, но большой ты уже, как есть говорю.
– Зато ты, баб Лид, как ребенок, – мой тезка беззлобно махнул рукой.
Парни принялись наперебой обсуждать ситуацию. Валерка по-прежнему стоял на своем – мол, надо было сразу обратиться в милицию, в городскую управу, Ельцину написать. Илюха предлагал по газетам и телеканалам пройтись. Саня качал головой, гладил кота и говорил, что кроме других бандитов с той строительной фирмой никто не справится. А Дюс все никак не мог поверить, что отец Вадяна всерьез мог так поступить сначала с детьми, затем с пожилой тетей. Последнее, кстати, его даже сильнее задело – из-за того, что его родители-геологи не вылезали из экспедиций, воспитывала Дюса бабушка Ираида. И к ней он был привязан, пожалуй, сильней, чем к матери и отцу.
– Ну, может, его обманули? – он задумчиво чесал висок. – Заставили что-то подписать, например.
– А зачем он подписывал? – возразил Илюха. – Читать не умел?
– Надавили, – не унимался Дюс. – Угрожали чем-нибудь. А если у него долги были…
– Хватит, – оборвал всех Вадян. – Что бы у него там ни было, поступила эта тварь как последнее чмо. Вы видели, во что квартира превратилась? Как над старой бабкой издевались? А он сам, видите ли, с этой шмарой Элькой куда-то уехал!..
– Вадюша! – снова расстроилась баба Лида.
– Сама наивность, – пробормотал он, но в голосе не было осуждения в адрес старушки. Только горькая жалость.
А у меня вот были к нему вопросы! Во-первых, как он узнал о судьбе отца в Ярославле и о том, что случилось с двоюродной бабушкой? И во-вторых, где он сам был раньше? Навещал ли старушку хоть раз до этого? И, главное, почему вдруг решил к ней заехать именно сегодня, еще и так неожиданно? Он ведь явно до истории со скорой и токсикоманами не планировал этого делать! Да и вообще, с электрички соскочил в последний момент, как увидел, что нас преследуют. Значит, и тогда не собирался, пофигу ему было.
Пока что эта история не налезала на голову, и я по-прежнему не понимал Вадяна до конца. Каким-то странным было его поведение в целом, только я никак не мог ухватить суть.
– Выходим, – он как раз прервал мои размышления.
До станции от остановки трамвая было недалеко, но мы все равно добирались довольно долго – баба Лида заметно уступала в скорости даже нашему Илюхе. Город уже погружался в вечерние сумерки, когда мы вышли на платформу Которосль. С другой стороны, это был даже плюс – основной поток пассажиров остался позади. Калымщики, работавшие в Ярославле, уже разъехались по домам, в Москву под вечер никто не ездит, это завтра с утра несчастные «электроны» будут штурмовать толпами. А в нашу сторону и вовсе желающих мало всегда.
– Чего вы так долго? – раздался расстроенно-гнусавый голос.
Из дальнего конца старого облупившегося навеса поднялась фигурка в леопардовой мини-юбке и с яркими пергидрольными локонами. Лариса, девушка Вадяна, промыкалась на платформе несколько часов, но все-таки дождалась.
– Здравствуйте, – блондинка, наверняка вознамерившаяся устроить своему парню головомойку, наткнулась взглядом на бабу Лиду и машинально подтянула вниз чересчур короткую юбку.
– Знакомься, Киса, – хмыкнул Вадян. – Это моя двоюродная бабулька, баб Лида. В гости к нам едет.
– Надолго? – ляпнула Лариса, и старушка вздохнула.
– Вадюш, может, я все-таки домой?
– Нет у тебя больше дома в Ярике, – набычился тезка. – В Семибратове теперь жить будешь. И не обсуждается.
Как раз подошла электричка, обдав нас горячим воздухом и заурчав. Зашипели, открываясь, побитые двери. Пахнуло тем самым непередаваемым ароматом старых пригородных поездов – смазка, резина, пластмасса и множество других составляющих, соединившихся в безумный коктейль.
– Давай, бабуль, помогу, – Лариса неожиданно прониклась симпатией к пожилой женщине и теперь, оттерев Вадяна, сопровождала ее. – Сюда вот, сюда давай. Пойдем место искать.
– Спасибо вам, пацаны, – тезка слегка задержал нас в тамбуре. – Мое слово в силе. Будете в Семибратове – спросите за Вадяна Прута. Я такое не забываю.
– И тебе спасибо, – я протянул руку. – За приключение на вокзале.
– Обращайся, – хмыкнул Вадян, ответив на мой жест.
Народу в электричку все-таки набилось прилично. Во-первых, не все же работают четко с девяти до шести, есть и те, у кого смена длится, как говорят в армии, от забора до обеда, а то и до ужина. А во-вторых, не одни мы такие «умные», что пытаются проехать в полупустом вагоне и желательно на сидячих местах. Вот нам и пришлось пройтись почти по всему составу, пока не остановились ближе к голове, где было много свободных скамей.
Бабу Лиду с котовьей корзиной посадили на параллельный ряд, Вадян и Лариса вытянули уставшие ноги. А мы разместились своей компанией, хотя мой тезка сидел вполоборота и участвовал в беседе.
