Сергей Тамбовский
Анти-Горбачев-4
– А Берия, а Абакумов, а Кузнецов? – тут же вытащил из памяти контраргументы Романов.
– Кузнецов это же из Питера товарищ, – наморщила лоб жена, – на ленинградское дело намекаешь?
– Точно, на него, – ответил Романов, – в конце сороковых проредили всю ленинградскую верхушку до состояния выжженного поля…
– Но все равно это давно уже было, – не сдавалась супруга, – а с тех пор одного Хрущева только снимали со скандалом, да и то он живой-здоровый остался.
– Это радует, – по-прежнему сумрачным голосом отвечал генсек, – но не слишком сильно.
– Может, подробности расскажешь, – закинула удочку Виктория, – глядишь, я тебе и подскажу что-нибудь дельное…
– Да и катись она в гору вся эта секретность вместе с секретчиками и секретутками, – принял неожиданное решение Романов, – слушай и не говори потом, что не слышала.
И он коротко передал жене суть того, что услышал от Примакова. Виктория сидела молча, только периодически качала головой в разные стороны, а по окончании выступления Григория открыла, наконец, рот.
– Даааа, Гриша, многим ты оттоптал мозоли за эти полгода, очень многим.
– К мозольному оператору пусть сходят, – буркнул тот, – тогда ничего оттаптываться не будет.
– Я ж не в этом смысле, – немного смешалась жена, но быстро взяла себя в руки, – не надо было этот проклятый нацвопрос поднимать, тогда бы и жил спокойно себе. Кстати, совсем еще не поздно дать задний ход – тогда твои недоброжелатели уймутся. Хотя бы ненадолго, но перестанут строить тебе козни.
– Как там говорил один древнеримский товарищ, – наморщил лоб Романов, – чем мучиться с развязыванием гордиева узла, лучше сделать радикальный шаг и разрубить его к чертовой матери.
– То есть ты пойдешь до конца?
– То есть да… выпью свою чашу до дна, – с достоинством ответил Романов, – пусть даже она с ядом будет, эта чаша.
– Я поняла, я поняла, – пробормотала Виктория, – неуемный ты у меня какой-то… ну тогда слушай практичные советы бывалой домохозяйки…
Урочище Медео, Казахстан
Здесь неподалеку от знаменитого высокогорного ледового стадиона (где были, к слову побиты почти все мировые рекорды) притаилась госдача номер один Управделами ЦК КП Казахстана. И на ней бессменный руководитель республики товарищ Кунаев принимал двух высокопоставленных гостей из сопредельных регионов. Назовем их товарищ Х и товарищ У. Обращался он к ним примерно так же – как к Иксу и к Игреку.
– Давайте не будем ходить вокруг и около, дорогие гости, – обратился к ним Кунаев, когда они доели свои порции ароматного плова, заев его гуммой, местными пирожками с острой начинкой, и запив холодным кумысом, – и будем говорить о наших насущных проблемах.
– Без вопросов, – ответил Икс, – Динмухаммед Ахмедович (тот поморщился и разрешил называть себя Дини), – давайте о насущном, только… – тут он слегка поморщился.
– Что только? – переспросил Кунаев.
– Это дело требует какой-нибудь более существенной смазки, нежели кумыс… нет, я ничего не имею против национальных кухонь, но сейчас требуется что-то традиционное.
– Как скажете, дорогой Икс, – и Кунаев достал из встроенного в стол мини-бара бутылку запотевшей Столичной водки, – в имперских традициях есть что-то привлекательное.
– Это совсем другое дело, – раздвинул губы в улыбке Игрек, – давайте накатим за традиции.
– Возражений нет, – ответил Кунаев, разлив водку по рюмкам, – за традиции.
– А теперь по делу, – продолжил тему Икс, закусив кусочком аччик-гушт, – время Ч у нас назначается на послезавтра, девятнадцать пятнадцать, верно?
– Абсолютно верно, – подтвердил Кунаев, – проговорите последовательность действий, будьте добры. Вас тоже касается, товарищ Игрек.
– Тогда я начну, – откашлялся Икс, – послезавтра ориентировочно в восемнадцать ноль-ноль объект отправится в поездку по стране с так называемого Правительственного вокзала Москвы…
– Где это? – недоуменно поднял брови Кунаев.
– Это рядом с Ленинградским и Ярославским вокзалами, – пояснил Икс, – платформа, огороженная со всех сторон колючей проволокой, въезд на нее только с улицы Каланчевской…
– Знаю-знаю такую улицу, – откликнулся Кунаев, – идет от Трех вокзалов к Проспекту мира.
– Все верно, именно так… итак, в восемнадцать ноль-ноль, плюс-минус некоторое время, эскорт с объектом заедет с улицы Каланчевской на Правительственный вокзал…
– Стоп, – остановил его Игрек, – я слышал такую версию, что до этого вокзала идет спецтоннель от Кремля, по верху никто туда не ездит.
– Это слухи, – отмахнулся Икс, – от Кремля идут подземные ходы, но в Минобороны и на Лубянку, до Трех вокзалов слишком далеко.
Кунаев тем временем разлил по рюмкам вторую порцию, они выпили без слов, и тогда Икс продолжил.
– На вокзале его будет ждать правительственный железнодорожный состав, два локомотива и шесть вагонов.
– И что в этих вагонах, товарищ Икс? – поинтересовался Кунаев.
– Самый главный это вагон для первого лица, конечно – он бронированный и весит гораздо больше, чем стандартный МПС-овский. Примерно в полтора раза. И колесные пары у них не двухосные, а трехосные, в связи с большим весом. Кроме этого вагона, он в центре состава обычно располагается, имеются также два вагона для охраны, один для спецперсонала и один-два, дублирующие внешний вид правительственного. Для маскировки…
– Это понятно, – отозвался Кунаев, – давайте уже ближе к делу.
– Отправление спецпоезда по нашим данным назначено на восемнадцать-тридцать по Москве, – продолжил Икс, – через примерно сто пятьдесят метров поезд минует ворота Правительственного вокзала и выйдет на пути общего назначения в районе… в районе, – он вытащил из папочки карту Москвы, сверился с ней, – в районе Безбожного переулка.
– Странное название, – немедленно откликнулся Кунаев, – там безбожники жили?
– Просто когда-то, – ответил хорошо подготовившийся Икс, – здесь располагалась редакция журнала Безбожник.
– Это которым Емельян Ярославский руководил?
– Точно… Емельян Ярославский рядом с Ярославским вокзалом – такой парадокс…
– Мы отвлеклись, – остановил этот диалог Кунаев, – про Безбожник это, конечно, интересно, но не по теме…
– Прошу прощения, Динмуха… то есть Дини, – извинился Икс, – продолжаю по теме. Так вот, правительственный состав выйдет на пути общего назначения в районе Безбожного переулка. Далее он по нашим данным проследует под Рижской эстакадой в направлении станций Москва-3, Маленковская и Яуза.
– Конечный пункт маршрута известен? – спросил Кунаев.
– Точных сведений нет, – тут же откликнулся Икс, – предположительно это Горький либо Ярославль. Да это, в конце концов, и неважно, мы же планируем операцию гораздо ранее этой точки.
– Хорошо, продолжайте, – махнул рукой казахский лидер.
– Приблизительно за полчаса до планируемого подъезда состава к станции Маленковская, это у южной оконечности парка Сокольники…
– Еще одно странное название, – опять перебил его Кунаев, – неужели у нас в стране остались названия в честь руководителей антипартийной группы? Молотов переименовали обратно в Пермь, Каганович в Новокаширск, а Маленковская платформа, значит, уцелела?
– Нет, Дини, – пояснил Икс, – это в честь другого Маленкова, секретаря Сокольнического райкома – к Георгию он не имеет никакого отношения.
– Хорошо, продолжайте, – разрешил Кунаев.
– Так вот, за полчаса до подъезда состава к этой платформе в ста метрах от нее на мостике через Яузу будет установлено взрывное устройство большой мощности. Подрыв будет осуществлен непосредственно перед головным локомотивом… расчеты наших специалистов показывают, что весь состав целиком должен упасть в реку Яузу.
– Что за специалисты? – решил уточнить Кунаев.
– Надежные и проверенные товарищи, с опытом работы в горячих точках, – вступил в разговор молчавший до этого Игрек, – ручаюсь за каждого головой
– Ладно, – Кунаев побарабанил пальцами по лакированной поверхности стола, разлил остатки Столичной по рюмкам и задал следующий вопрос, – где гарантия, что объект не останется живым и здоровым в результате этой операции?
– Я еще не до конца все рассказал, Дини, – Икс залпом выпил водку и продолжил, – одновременно с подрывом моста в Яузу будет вылито около трех тонн нефтепродуктов… вот здесь, в полусотне метров вверх по течению. И они будут подожжены, эти нефтепродукты… получится, как в Сталинграде в 42 году, помните такое?
– Припоминаю… – с натугой согласился Кунаев, – страшное дело – меня как раз туда откомандировали с Алтайского комбината. Так, а где гарантия, что исполнители не попадут в руки КГБ? Девятка очень качественно работает… кстати, сколько человек задействовано?
– Шестеро, – ответил Икс и тут же перешел на официальный тон, – во-первых, товарищ Кунаев, исполнители знают только своего непосредственного руководителя, не больше, а его мы спрячем в надежном месте…
– Лучше ликвидировать, – без обиняков посоветовал тот.
– Рассмотрим и такой вариант… а во-вторых, пути отхода спланированы весьма тщательно.
– Откуда они возьмут взрывчатку? – продолжил бомбить вопросами Икса, – кто смонтирует взрывное устройство? Из каких источников появятся нефтепродукты и цистерна для их перевозки?
– Все это технические вопросы, – поморщился Икс, – думаю, что вам не стоит забивать ими голову. Лучше рассказали бы, что вы собираетесь делать по окончании операции «Маленковская».
– То есть вы ее так решили назвать?
– А что, название не лучше и не хуже других…
– Хорошо, немного расскажу о дальнейших действиях… ваша помощь, кстати, и там понадобится, но уже немного в другом направлении. Утром следующего дня созывается экстренное заседание Политбюро ЦК КПСС, которое назначает экстренный же пленум ЦК КПССС на завтра. Технология передачи власти у нас, в отличие от Америки, четко не оговорена ни в одном документе, поэтому придется импровизировать.
– Большинство удастся собрать, Дини? – задал наводящий вопрос Игрек.
– А не потребуется никакого большинства, дорогой, – ухмыльнулся тот, – в этом-то все и дело. Абсолютно любой персонаж из властной верхушки будет гораздо лучше, чем нынешний, и в межнациональные отношения не полезет. Таким образом, мы и решим наболевшие проблемы… по крайней мере на пятилетку вперед.
– Ну а все-таки, – продолжил настаивать Игрек, – кто, по-вашему, займет вакантное властное кресло?
– Или я или Алиев, – скромно ответил Динмухамед Ахмедович, – могли бы и сами догадаться.
Лермонтовская площадь, дом 2/1, МПС СССР
В приемную министра путей сообщения СССР товарища Конарева вошли двое молодых людей абсолютно идентичной внешности. Да и одеты они были одинаково.
– Николай Семенович занят, – тут же среагировала на их приход секретарша, немолодая и малопривлекательная дама в возрасте хорошо за сорок.
– По поводу нас ему звонили, – ответил тот из вошедших, который оказался ближе к ней, после чего он неуловимым движением раскрыл перед ее носом и тут же закрыл удостоверение бордового цвета.
– Да-да-да, – на автомате вылетело из секретарши, – я сейчас доложу.
И она нажала клавишу на аппарате громкой связи с министром.
– Николай Семенович, тут ээээ… из Комитета… ээээ… заходите, он вас ждет.
Двое одинаковых граждан строевым шагом проследовали в огромный кабинет, выходящий окнами прямиком на статую Михаила Юрьевича авторства Бродского.
– Очень рад вас видеть, очень рад, – произнес из-за стола министр, – Евгений Максимович мне звонил утром… чем обязан?
Молодые люди синхронно сняли свои шляпы, сели на приставные стулья рядом с необъятным столом министра, заговорил при этом тот самый, который показывал удостоверение секретарше.
– Меня зовут капитан Голубев, а его старший лейтенант Воробьев, – сообщил он Николаю Семеновичу. – Мы к вам по поводу внеплановой проверки Правительственного вокзала.
– С ним все хорошо, – тут же вылетело из министра, – контроль круглосуточный, муха не пролетит, все документы в порядке, можете убедиться на месте…
– Документы нам не нужны, – ответил Голубев, – пока, во всяком случае. Нам нужно проконтролировать систему безопасности важного государственного объекта.
– Все указания уже отданы, вас ждут на улице Каланчевской, – залебезил министр перед КГБ-шниками.
– Подпишите указание вашим сотрудникам, – выложил гб-шник перед министром лист бумаги.
Тот внимательно прочитал его, потом поставил внизу витиеватую полпись.
– Еще какие-нибудь вопросы? – спросил министр у них.
– На данном этапе нет вопросов, – они синхронно поднялись с места, – но в ближайшее время, возможно, появятся – будьте на связи, Николай Семенович.
И они так же синхронно вышли из высокого кабинет, а министр посмотрел в окно на бронзового Лермонтова, вытер платком пот со лба и сказал секретарше через громкую связь, чтобы никого не пускала в ближайший час.
А у капитана со старшим лейтенантом следующим пунктом посещения значились неприметные железные ворота на улице Каланчевской, за разворотным трамвайным кольцом маршрутов 7 и 13. Зарешеченное окошко открыл на удивление не дедушка-вахтер, а вполне себе моложавый и подтянутый мужчина со шрамом поперек правой щеки.
– Что надо? – сурово спросил он у стучавших, а они в ответ показали ему корочки со щитом и мечом, а также бумагу, подписанную министром.
– Заходите, – отворил он одну половинку ворот, – сейчас я вызову сопровождающего – на данной территории ходить без него не разрешается.
– Вызывайте, – согласился капитан Голубев.
Через полторы минуты от близлежащего серого бетонного здания типа «пакгауз» отделился сопровождающий в форме работника МПС. Он проверил документы у вошедших, козырнул и спросил:
– Что будем проверять?
– Схему охраны, – сказал Голубев, – в общем.
– Ясно… – задумчиво отвечал МПС-ник, – месяца не прошло с предыдущей проверки…
– Специфика нашей работы такая, – пожал плечами Голубев, – иногда пусто, иногда густо… с чего начнем?
– С периметра, я думаю, – ответил МПС-ник, – сначала вживую посмотрите, а потом схемы и документы или наоборот?
– Сначалавживую…
– Как скажете… – сказал железнодорожник и повел проверяющих по отработанному годами и десятками аналогичных проверок маршруту.
––
– Значит, автоматических пулеметов у вас тут не предусмотрено? – спросил в итоге Голубев.
– Слишком сложные штуки… это только в спецтоннелях метро есть, да и то снимают их в последнее время – кошек с собаками они там в основном расстреливают.
– Понятно… – почесал затылок Голубев, но тут нить разговора взял в свои руки его напарник Воробьев, – а как контролируются железнодорожные пути после выезда с этого объекта?
– Накануне дня Ч, – подтянулся МПС-ник, – всем службам на пути следования спецпоезда рассылается депеша с кодовым словом…
– С каким? – тут же поинтересовался Воробьев.
– Оно меняется время от времени, приказ о смене кодового слова рассылается два раза в год… на текущий момент это слово «Тополь-2».
– Не люблю тополя, – тут же отозвался Голубев, – у меня на них аллергия.
– Сочувствую, – дежурно высказался железнодорожник.
– И что делают службы по получении этого приказа? – продолжил свою тему Воробьев.
– Удваивают бдительность, раз, – отчитался тот, – проверяют пути, стрелки и технические сооружения на своих участках. Ну и конечно, задерживают попутные и встречные составы с целью обеспечить зеленую линию спецпоезду.
– Сколько раз проверяются пути после получения сигнала? – гнул свою линию Воробьев.
– Обычно один раз… – недоуменно посмотрел на проверяющих железнодорожник, – на более тщательный контроль просто не хватит ни времени, ни сотрудников…
– Этого недостаточно, – заявил Воробьев, – нужно ввести двойной контроль, последний обход путей сделать за полчаса до прохода состава.
– Слушаюсь, – сделал руки по швам железнодорожник, – со следующего месяца введем.
– Не с месяца, а с дня, – поправил его КГБшник, – сегодня должно быть выпущено такое распоряжение, а с завтрашнего дня вступить в силу.
– Слушаюсь, – покорно повторил тот.
– Документацию, я думаю, мы сегодня смотреть не будем… – задумчиво продолжил Воробьев, а напарник поддержал его кивком головы, – а лучше проедемся по путям в пределах Москвы – это можно организовать?
– Не сказать, чтобы совсем просто, – позволил себе вольность железнодорожник, – но в принципе возможно… надо подготовить дрезину-энергоагрегат.
– Сколько времени это займет? – спросил Голубев.
– Полчаса…
– Хорошо, а мы пока чайку попьем, верно, коллега? – спросил он у напарника, и тот сразу согласился с этим предложением.
В полчаса, конечно, подготовка тепловоза не уложилась, но через сорок минут они все же тронулись в путь – кроме уже знакомого железнодорожника (который представился наконец, как Семен Анатольевич) там имел место еще и машинист с помощником.
– Выезд на пути общего назначения, – прокомментировал Анатольевич проезд через большие зеленые ворота, – сейчас вольемся в ветку Ярославского направления.
– А там Ярославский вокзал? – спросил Голубев, показав направо и назад.
– Правильно, – подтвердил Анатольевич, – и Ленинградский тоже. Примерно в километре отсюда.
– Какие станции будут у нас по ходу движения? – продолжил свои вопросы КГБшник.
– Если мы едем по ярославскому направлению, то после того, как проедем под Рижской эстакадой, то сначала будет Москва-3, потом Маленковская, Яуза, Ростокино, Лосиноостровская, Лось, потом выезд за пределы МКАДа.
– Поговорим о ближайших, – сказал Голубев, – Москва-3 это что за платформа?
– О, это платформа с историей, – ответил Анатольевич, – в начале века тут заканчивался Транссиб, но со временем, конечно, его перенесли на Ярославский вокзал. Если коротко про станцию, то там две островных пассажирских платформы, соединенных навесным пешеходным мостом. Остановок транспорта рядом не имеется, до метро надо идти примерно 10 минут…
– До какого метро? – уточнил Воробьев.
– До Алексеевской, – пояснил железнодорожник и продолжил, – автобус останавливается в противоположной стороны, до него тоже 10 минут идти.
– Билеты там продаются?
– Нет, вокзал там отсутствует.
– Хорошо… – задумался Воробьев, – это вот мы сейчас ее проехали?
– Так точно, Москву-3 миновали, – подтвердил тот, – следующая Маленковская.
– Что, вот прямо в честь того самого Маленкова названа?
– А вот этого я, честно говоря, не знаю, – признался Анатольевич, – может и того… до нее ехать примерно 10 минут от Ярославского вокзала. Тут 3 платформы, островная и две боковых, соединены не наземным, а подземным переходом. Справа, сами видите, идет парк Сокольники.
Все разговаривающие дружно посмотрели направо, где за низеньким забором росла роща из берез и кленов.
– А это под чем мы сейчас проехали?
– Ростокинский проезд, – пояснил Анатольевич, – соединяет проспект Мира со стромынкой. А дальше у нас будет мостик через Яузу и станция Яуза.
– Можно здесь притормозить, – неожиданно попросил Голубев перед мостом.
Анатольевич дал команду машинисту и тот остановился непосредственно перед мостиком… мостом его язык не поворачивался назвать. Все трое спрыгнули с локомотива и подошли к этому сооружению.
– Старый какой, – вырвалось у Воробьева.
– Дореволюционное сооружения, – пояснил железнодорожник, – в начале века сооружен… если не ошибаюсь, то на деньги купца Мамонтова… тут раньше было соединение с Савеловским вокзалом, но сейчас оно потеряло значение, разобрали.
– А внизу там что? – заинтересовался Голубев, – надо посмотреть.
И они спустились по невысокому склону Яузы вниз – пройти там можно, конечно, было, но с определенным трудом.
– Это что такое? – Воробьев пнул ногой кучу мешков, сваленных у береговой опоры моста.
Они вдвоем с Голубевым развязали один из мешков – внутри было что-то серое и сыпучее.
– Понятия не имею, – пожал плечами Анатольевич, – может цемент, может мел.
– Таааак, – почесал затылок Голубев, – пожалуй мы на этом закончим экскурсию по путям Ярославского направления и вернемся на базу.
Двое КГБ-шников подписали быстро акт проверки, после чего покинули пределы Правительственного вокзала через те же зеленые ворота в районе разворотного кольца 7-го трамвая.
– И что там было, в этих мешках? – спросил Вороьев у напарника, когда они выруливали с Каланчевской улицы к Красным воротам.
– Гексоген, прикинь, – ответил тот. – Так что у моста мы посадим засаду… сегодня же вечером и посадим, а маршрут движения объекта придется поменять, это уж точно.
Пекин, резиденция руководителей КПК
У товарища Дэн Сяопина был сложный и напряженный день – с утра утрясали партийные вопросы, связанные с созывом очередного съезда Компартии. Далее случилась встреча с руководителями Мьянмы, очень нервная и с непредсказуемыми итогами. А вечером к нему напросился на беседу министр госбезопасности Лин Юнь. Так переименовали министерство общественной безопасности буквально год назад, и этот Юнь стал первым его официальным руководителем.
– Добрый вечер, товарищ Дэн, – тепло поздоровался министр, – как ваше драгоценное здоровье?
– Спасибо, товарищ Лин, – ответил китайский лидер с нервной усмешкой, – пока живой, что не может не радовать. Расскажите лучше, чем вызвана такая срочность нашей встречи… у вас пятнадцать минут.
– Хорошо, постараюсь уложиться, – вздохнул Лин, садясь на столик напротив Дэна. – Я пришел сказать несколько слов по поводу России …
– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался Дэн, – Россия это интересно, давно оттуда никаких новостей не было, надеюсь, что они добрые.
– Я бы не назвал их таковыми, – скрестил руки на груди Лин, – скорее наоборот.
– Излагайте, – всем своим видом выразил внимание Дэн.
– Так вот, товарищ Председатель, – продолжил министр, – наш источник в одной из советских республик сигнализирует о заговоре против высшего советского руководства… а если быть совсем точным, то против товарища Романова.
– У нас была очень содержательная беседа в марте, – вспомнил Дэн, – да и впоследствии он горячо поддерживал контакты между нашими странами. Скоро должны запустить на орбиту первого китайского космонавта… нет, смена руководства в Советском Союзе на данный момент никак не способствует нашим интересам. А какие-нибудь подробности ваш источник сообщил? В какой республике, кстати, он работает? – задал он сразу два вопроса.
– В Казахстане, – начал отвечать Лин с конца, – в аппарате правительственной связи в Алма-Ате. Что же касается второго вопроса, то да – немного подробностей он сообщил. В самое ближайшее время планируется покушение на Романова, причем произойти это должно во время его поездки по железной дороге.
– Интересно, – у Дэна зажглись глаза от таких новостей, – я припоминаю только два теракта против высших руководителей государств, которые произошли во время железнодорожных поездок. И оба против русских царей – сначала взрывали Александра 2-го, а чуть позднее Александра 3-го, кстати, оба они были Романовы, как и нынешний советский лидер. И оба покушения оказались неудачными.
– Я мог бы добавить к этому еще один эпизод, – скромно ответил министр, – подрыв моста на пути следования поезда немецкого канцлера Бисмарка, но такие исторические события вряд ли представляют сейчас серьезный интерес.
– Да, мы отвлеклись, – согласился Дэн, – так что там с Романовым?
– Заговорщики хотят взорвать мост на пути следования правительственного состава. В течение ближайших двух-трех дней.
– Поподробнее о заговорщиках можно? Кто такие, к чему стремятся, чем им не угодил Романов?
– Сведения об этом довольно отрывочные, – отвечал Лин, – все, что нам стало известно, это недовольство руководства союзных республик попытками Романова изменить структуру госуправления страной.
– А конкретнее?
– Романов, по нашим данным, хочет убрать из Конституции пункт о свободном выходе республик из Союза, – ответил Лин, – ну и еще кое-что… например реформировать систему образования и сделать русский язык главным.
– А сейчас разве он у них не основной?
– Не совсем… – ответил министр, – это язык межнационального общения, как записано в Конституции, но следом идет приписка о всемерном развитии национальных языков. И еще республиканским властям очень не нравится проект перераспределения бюджетных средств.
– Денежный вопрос – это тоже серьезно, – задумчиво произнес Дэн. – А кто входит в число заговорщиков?
– Практически все руководители союзных республик, – тут же ответил Лин, – за исключением России, конечно, и Белоруссии.
– Что предлагаете предпринять в связи с этим? – поинтересовался Дэн.
– Можно просигнализировать в московские спецслужбы, – предложил Лин, – только очень осторожно, чтобы не рассекретить нашего человека в Алма-Ате.
– Я даю разрешение, – склонил голову Дэн, – сигнализируйте. Со всеми мерами предосторожности. Только…
– Что только, товарищ Дэн? – переспросил министр.
– Романову на мой взгляд следовало бы действовать более аккуратно, чтобы не создавать таких больших проблем для себя же самого, вот что…
– Совершенно с вами согласен, – улыбнулся Лин, – боюсь только, что такое предложение ему может выдвинуть лицо, облеченное высокими государственными полномочиями, вы, например. А никак не сотрудники спецслужб…
Москва, Кремль, Лубянка
Романов опять заработался допоздна – за окнами его кабинета, выходящего на Ивановскую площадь, давно стемнело, на кремлевских башнях загорелись яркие рубиновые звезды, а на синем московском небе зажглись не менее яркие натуральные звезды, сопровождаемые полной сиреневой Луной. Надо бы поменьше курить, подумал генсек, туша в пепельнице очередную сигарету, когда зазвонила черная вертушка с ярко-алым гербом СССР вместо наборного диска.
– Слушаю, – недовольно сказал Романов в трубку, – да, узнал… да, кое-что слышал… вот как?
– Ситуация весьма серьезная, Григорий Васильевич, – это был руководитель главной советской спецслужбы Примаков, – и угрожает перерасти в неконтролируемую.
– Приезжайте, обсудим, – ответил Романов, – по телефону не очень удобно.
– Боюсь, что это не совсем целесообразно, – ответил Примаков, – по ряду причин, которые я не хотел бы озвучивать.
– Тогда я к вам могу подъехать, давно на Лубянке не бывал…
– Боюсь, что и это не слишком разумно, – повторил свои сомнения Примаков. – У меня есть такое предложение…
И он вкратце изложил свое видение на предмет места встречи.
– Очень любопытно, – сразу заинтересовался Романов, – слышал про это много, но лично никогда там не бывал. Пожалуй я соглашусь.
– Тогда через полчаса на отметке 1250, – ответил Примаков, – что это такое, вам расскажет офицер охраны.
Романов положил трубку на аппарат АТС-1 и вызвал через секретаря офицера личной охраны. Тот вошел в кабинет молодцеватой походкой буквально через минуту.
– Ээээ… – начал генсек, силясь вспомнить, как его зовут, но тот тут же помог «капитан Пасулько», – капитан… тут такое дело… мне необходимо пройти по коммуникации номер два дробь одиннадцать до отметки 1250… прямо сейчас.
– Будет исполнено, товарищ Романов, – взял под козырек капитан, – следуйте за мной.
И он развернулся к выходу, генсек покорно последовал за ним, бросив секретарю в приемной «я ненадолго». В коридоре третьего этажа Сенатского корпуса к ним невидимой тенью присоединился еще один охранник, одетый в штатский костюм – здесь строго соблюдалось правило разделения, один армейский человек, второй из органов.
– Мы в коммуникацию номер два дробь одиннадцать, – сообщил ему Романов, тот кивнул, тогда генсек неожиданно спросил капитана, – вы с Украины, судя по фамилии?
– Родился там, – ответил тот, – город Ковель Волынской области, но уже двадцать лет, как живу в России.
– Ясно, – подумав, ответил Романов, – бывал я в этом Ковеле как-то раз, в войну еще дело было… синагога там огромная стояла, говорили, что самая большая в Европе.
– Синагога это в Любомле, сорок километров от Ковеля, – сообщил Пасулько, – ее после войны разобрали. Нам сюда, товарищ главнокомандующий, – указал он на лифт, расположенный в самом дальнем конце коридора третьего этажа.
– Странно, – пробормотал Романов, – сто раз мимо проходил, но не думал, что это дверь в лифт.
Капитан достал из кармана связку ключей, выбрал один и ловко открыл эту незаметную дверь в стене – за ней оказались стандартные автоматические створки стандартного советского лифта, которые открылись после нажатия на большую зеленую кнопку.
– А коммуникация номер один это что? – спросил Романов, когда они уже ехали вниз.
– Ход в Министерство обороны, – пояснил капитан, – в него на другом лифте надо спускаться.
– А третья-четвертая коммуникации имеются? – продолжил любопытствовать генсек.
– И даже пятая, товарищ главнокомандующий, – вступил в разговор непоименованный гражданский охранник, – но вход в них из другого кремлевского корпуса.
Но тут лифт остановился и раздвинул двери – все трое вышли в пустой и пыльный коридор с подслеповатыми лампочками под потолком. Каждая третья лампочка при этом не горела.
– Непорядок, – указал на этот недостаток Романов, капитан встал по стойке смирно и ответил что-то типа «виноваты, исправимся».
И они свернули куда-то направо. Через два десятка метров перед ними появилась новая дверь в стене, капитан погремел ключами и открыл ее.
– Вот, товарищ главнокомандующий, – сказал он, – это и есть искомая коммуникация номер два. Ведет от Сенатского корпуса Кремля к зданию КГБ на площади Дзержинского. Примерно посередине есть ответвление к ЦК КПСС на Старой площади. Там и находится отметка 1250, указанная вами.
– Идемте, – бросил генсек и первым вступил в этот длинный и очень экономно освещенный коридор.
Стены его были закрыты пластиковыми панелями, а пол с потолком остались в первозданном виде, грубо вырубленными из камня. Поверху еще шли какие-то дюралевые короба, очевидно вентиляция.
– А кто и когда сделал этот тоннель? – поинтересовался Романов.
– Начало положил, как это можно предположить, – ответил капитан, – царь Иван Грозный. Он очень опасался покушений на свою жизнь, поэтому подстраховался таким образом – чтобы в случае опасности можно было быстро эвакуироваться в безопасное место.
– И что, с шестнадцатого века все так и стоит?
– Нет, конечно, переустройств этого хода было множество, в 1812 году, например, таким образом покинули Кремль бояре Голицыны и Апраксины, когда Наполеон вошел в столицу. Потом Кремль, как известно, сгорел, и ход восстанавливали заново уже при Николае 1-м. А при товарище Сталине было принято решение обустроить все здесь заново… метростроевцы работали, насколько мне известно. А вот и отметка 1250…
От главного тоннеля справа наметилось небольшое ответвление без каких-либо опознавательных знаков, все трое и свернули в него. Буквально через десяток метров узкий коридор расширился, превратившись в приличных размеров зал. Капитан щелкнул выключателем на стене, под потолком вспыхнули штук пять мощных лампочек, залив мертвенно-белым светом все вокруг.
