Сергей Тамбовский
Недостройка
Остановились мы перед последним подъездом самой стандартной советской хрущобы на окраине посёлка, о чём и сказал Андрюха Лёлику – может у вас тут и край земли, но хрущобы такие же, как и у нас, не отличишь.
– Хрущоба-то она конечно стандартная, – вдруг открыла рот красавица Оксана, – да только по особой технологии построена. У нас же здесь сейсмоопасная зона, поэтому фундаменты очень хитрые.
– А насколько она у вас сеймоопасная, эта зона? – решил вступить в диалог с ней я, – часто трясёт-то?
– Бывает, – скупо обронила она. – На моей памяти два раза за два года.
– И что там за фундаменты такие? – это уже Андрей решил выставиться умным перед Оксаной.
– Слоёные. Слой бетона, слой резины, и так метр почти. До семи баллов, говорят, держат удар.
– А ты это откуда знаешь? – спросил турист Серёжа.
– Так я же два года в строяке отучилась, – просто ответила она, – на промгражданстроительстве, так что кое-что запомнила.
– А здесь ты как оказалась? – продолжил Серёжа.
– Так, – сказал вдруг Лёлик, – давайте с этими умными разговорами завязывать, вот хата, ключ у вас есть, заселяйтесь, а у нас с Оксаной ещё другие дела имеются. Вечерком загляну, проверю, как у вас тут и что, а разбираться со всем остальным завтра уже будем.
– А до вечера нам что делать? – поинтересовался Петрович.
– Вы когда там из своего Приволжска вылетели? Позавчера днём, верно? Сейчас по местному времени одиннадцать утра, значит по вашему внутреннему два часа ночи. А это значит что? Правильно, это значит, что вас должно вырубить как раз до вечера. Акклиматизация эта такая штука, – и он неопределённо покрутил руками в разные стороны, – бывает, что и неделю плющит, но в среднем за 2-3 дня должно пройти. Ну мы пошли.
И он взял Оксану за локоть, и они быстро удалились в сторону, противоположную той, откуда мы появились – куда-то по направлению к чахлой роще каменных берёз. Ну а мы, чего, повздыхали, глядя вслед соблазнительным формам Оксаны, и отправились на второй этаж – домофонов в этом времени ещё не изобрели.
– Смотри-ка ты, – сказал начальник, осмотрев наши владения, – не обманули ведь, всё на месте, и койки, и ванна, и плита на месте. И даже бельё застелено.
– А здесь что? – спросил Андрей, показав на дверь второй комнаты, она была не смежной с нашей, не совсем, выходит, эта хрущоба стандартной оказалась.
– Там, мне сказали, возможно ещё одна бригада жить будет, из Киева. Но это неточно, может и не будет, а пока пусто там.
– Отлично, – резюмировал я, – мне всё нравится. Кто первым мыться идёт? Значит я первый.
Отрубились мы, как правильно предсказал Лёлик, очень быстро и безболезненно. А когда проснулись, уже и сумерки вроде бы на улице намечались.
– Жалко, телефона здесь нет, – сказал Петрович со своей койки, – домой бы позвонить не мешало.
– Ты хоть представляешь, почём тут звонок на Большую Землю и какая слышимость будет? Да и город этот режимный, наверняка восьмёрка только с особого разрешения работает, – сказал я.
– Представляю, – вяло ответил он, – но всё равно хотелось бы.
– В Питер поедем, там с переговорного пункта может и дозвонимся, а сейчас пожрать чего-нибудь не помешало бы.
Мы с Петровичем вышли на кухню, из окна которой открывался вид на окрестные сопки, вершина каждой второй была в снегу. В конце июня месяца – необычно, ничего не скажешь.
– Так, – сказал Петрович, что у нас тут есть в холодильнике?
Да, тут и холодильничек небольшой имелся, системы «Морозко», но внутри него нашлись только пара вялых картофелин и такая же вялая луковица.
– Да, из этого каши не сваришь, – логично заключил я, – надо бы в магазин что ли сбегать, время начало седьмого, они тут должны до семи открыты быть.
Но никуда сбегать мы не успели, потому что раздался звонок в дверь. Я открыл – на пороге стоял всё тот же Лёлик Рабинович, а в руках у него был здоровенный пакет, оттягивавший ему руку.
– Здорово, парни, – весело поприветствовал он нас, – сейчас уху сделаем, вот из этого хвоста.
И он достал из пакета немалых размеров рыбину, килограмма на четыре точно.
– Откуда это? – спросил я и одновременно задал свой вопрос и Петрович – Не жалко такую красоту командировочным скармливать?
– Откуда-откуда, – ответил Лёлик сначала мне, – из моря. А скармливать не жалко ни разу, у нас такого добра много плавает.
– У нас только две картошки и луковица, – перешёл я сразу в практическую плоскость, – маловато наверно для ухи.
– В самый раз, главное, в ухе главное рыба. Ну и чтоб горючее было, это другой основной компонент.
– С горючим у нас как раз хорошо, спирта две канистры имеются, – сказал Петрович, – только разбавить бы его надо, там процесс перемешивания пару часов идёт.
– Спирт-то какой, гидрашка? – деловито поинтересовался Лёлик.
– Обижаешь, начальник, – ответил я, – в экспедицию да чтоб технический спирт выдали – медицинский ректификат, чистый и прозрачный как слеза ребёнка.
– Ну тогда ты, Антоша, иди спирт разбавляй, а мы тут готовкой займёмся, – скомандовал Петрович.
– Мы его вообще-то и без разбавления пьём, – заметил Лёлик, – лучше всасывается.
Но видя наши вытянувшиеся лица, он тут же добавил:
– Но вы конечно разбавляйте, мешать не буду.
Через два часа все уселись за стол на кухне, нас пятеро, Лёлик, плюс к этому подошёл Максим и (сюрприз-сюрприз) красавица Оксана тоже на огонёк заглянула, я, сказала, недалеко тут живу, мимо шла, решила проведать. Пару табуреток пришлось у соседей попросить.
Уха оказалась выше всяких ожиданий, ну ещё бы, горбуша-то только что выловлена была, а не тряслась по кочкам и ухабам до магазинов центральной России месяц-два. Ладно, что мы её наварили огромную кастрюлю, так что хватило на каждого по две тарелки. Оксана не чинилась и не строила из себя недотрогу, а активно поддерживала беседу, вставляя понемногу острые шпильки для особо разговорчивых. Разговор же крутился вокруг самого злободневного, вокруг Камчатки и ее обитателей.
– Я и говорю, – вещал Лёлик, подливая себе и соседям из трёхлитровой банки, где турист Серёжа развёл наш драгоценный спирт, – чего-чего, а медведей здесь, как деревьев в лесу.
– А ты видел хоть одного-то? – спросил недоверчивый Андрей.
– Вот как тебя, – быстро отвечал тот, – вышел как-то погулять за околицу нашего Приморска, вон туда примерно (и он показал в окно примерное направление), в августе прошлого года дело было, гляжу, что-то большое и тяжёлое впереди возится. Ну я сразу просёк момент и назад попытался ноги сделать, он за мной. Медведи, они суки быстро бегают, особенно если в гору, у них же задние лапы длиннее передних, вот он и припустил за мной. Вижу, что не успеваю я до домов добежать, решил на ёлку залезть.
– Так они же по деревьям лазить умеют? – продолжил сомневаться Андрей.
– Камчатские не умеют, когти у них слабые для этого дела – так вот, залез метра на четыре вверх, а он внизу прыгает, хочет меня зацепить, но не выходит. Так и просидел я на дереве битых два часа, пока ему не надоело. Вообще-то в конце лета еды в лесу много, на людей они не кидаются, но мне видно попался какой-то неправильный медведь.
– Ну за чудесное спасение, – выдал тост Петрович.
Выпили, заели ухой, далее продолжил геноссе Мыльников.
– А что, у вас тут только медведи водятся? Или ещё кто есть?
– Из крупных зверей только они, – это Максим подключился, – а если в целом брать, то рыси ещё ходят, росомахи разные, выдры, лисы, волков немного есть… Ну и птицы конечно, от орлов до топориков.
– А тигры?
– Да ты чего, какие тигры, тигры это Владик, а у нас для них слишком холодно. И змей с лягушками здесь нет, совсем нету.
– А чего так?
– Особенности эндемики, – гордо сказал умное слово Лёлик, доедая второй кусок горбуши.
– Про рыбу забыл, – это я подал реплику, – они у вас тут очень вкусные.
– Самим нравятся, – ответила Оксана, – знаете, кстати, что лосось это не вид рыбы, а семейство, а так-то их целая куча, видов лососей. Ну из тех, что здесь водятся.
– Какие например? – это я поддержал разговор.
– Горбуша, самая распространённая, то, что мы сейчас едим – мясо бледно красное, икра примерно такого же цвета, весит от 1 до 4 кило. Потом есть ещё нерка, поменьше и покраснее, у неё икра очень вкусная. И кижуч… про него почти ничего не знаю.
– Кету с чавычей забыла, – поправил её Максим, – чавыча здоровенная бывает, 10 кило и выше, а кета промежуточный вариант. И в реках у нас тут гольцы такие водятся, речной лосось, маленькие и вёрткие, их мало кто ловит.
– И они вроде бы должны на нерест где-то в это время идти? – спросил Петрович.
– Да, но чуть позже, – сказал Лёлик, – в июле-августе, тогда их можно просто сачком зачерпывать из небольших рек, куда они нереститься лезут. Горбуши, кстати, страшные становятся в это время, горб вырастает, из-за него наверно её и назвали горбушей. И мясо становится невкусным… не то, чтобы совсем в рот не возьмёшь, но невкусное, из них у нас только икру берут, остальное выбрасывают.
– Дааа, – протянул Петрович, – интересная у вас тут жизнь.
– Это мы еще про вулканы, гейзеры и землетрясения не начинали, – бодро отвечал ему Лёлик, – а как начнём, вдвойне весело станет.
– Ты вот чего лучше расскажи, – перебил я Лёлика, – про зарплаты у вас тут, а то утром начинал сам эту тему, так уж доведи до конца, всем интересно.
Народ мигом навострил уши – рыба конечно рыбой, а вулканы вулканами, но своя рубашка, она гораздо ближе к телу.
– У нас тут секретов нет, – ответил Лёлик, закуривая беломорину, – в АКИНе минималка 400 рублей, мнс-ы и младшим инженерным персоналом получают.
Оооо, раздался дружный выдох нашей приволжской команды, у нас 130 давали по приходу, а проработавшим пять лет и более можно было рассчитывать на 200, а тут сразу все 400.
– Завлабы где-то по 600 имеют, – продолжил Лёлик, – но это всё ерунда, если честно-то?
– А не ерунда тогда что?
– Завод в Сельдевой, вот что – там в районе тыщи на нос выходит, но сами понимаете, с чем это связано – радиация-шмадиация и всё такое. Но желающих там поработать хватает, очередь как на Красной площади стоит.
– Да и это ерунда по большому счёту, – это уже Максим влез, – ты лучше расскажи им, сколько тут рыбаки заколачивают.
– А что, и про рыбаков могу… если официально на сейнер устроился, то от полутора до двух тысяч, но работа только в сезон, с мая по сентябрь.
– А если неофициально? – решил уточнить я.
– Это в бригаду, которые нерестовую рыбу берут, там ещё короче сроки, с июля по начало сентября, но уж получают они там по четыре-пять тыщ чистыми, налогов-то всё равно никто не платит.
– Если разложить это на весь год, то завод-то походу выгоднее получается, – сказал Петрович.
– Да, наверно, – согласился Лёлик, – но на рыбаках у нас тут тоже эта лестница не заканчивается.
– Какая лестница? – не понял Андрей.
– Ведущая в небо, – пояснил Лёлик, – золотодобытчики и по десять-пятнадцать штук в месяц могут заколачивать.
– А у вас тут и золото есть?
– Ну как не быть, оно во всей Сибири есть. Но там свои нюансы имеются…
– Какие?
– Бандитский это промысел, многие с него не возвращаются… опять же соблазны большие, закрысить там пару-тройку самородков или кулёк золотого песка, если поймают, это срок от пятерика до червонца. Да и может не повезти, пустая порода попадётся, тогда за весь сезон шиш с маслом привезёшь, а не тыщи, но так конечно редко бывает.
– Откуда ты это всё знаешь? – подозрительно посмотрел на Лёлика на старший, но тот не стушевался:
– Оттуда, от верблюда – у нас тут городок маленький, тут все и всё знают.
– Давайте я про отпуск байку расскажу, – разрядила обстановку Оксана.
– Давай, – поддакнул ей я, смотреть на неё было одно удовольствие, а когда она начинала говорить, так вдвойне.
– У нас тут отпуска немаленькие, два месяца каждому полагается по умолчанию, да многие не ходят каждый год, копят их. Так вот в прошлом году один наш сотрудник скопил отпусков за шесть лет, получился у него целый календарный год, ну и уехал на Большую, как у нас тут говорят, Землю отдыхать и веселиться – у него дом где-то на югах вроде имелся. Проходит год, и за пару дней до того срока, как ему надо бы на работу выходить, вместо него прилетает телеграмма начальнику, «прошу неделю за свой счёт». Недогулял парень…
Собравшиеся развеселились.
– А теперь про вулканы рассказали бы, – попросил турист, – это ж такая экзотика, какой нигде больше не найдёшь.
– Ну почему нигде, – отвечал ему Максим, – в Новой Зеландии например такого добра хоть отбавляй. Или в Исландии тоже.
– А ты был там или собираешься? – подколол его я.
– Пока не был, но зарекаться не буду, – не стал вестись на развод Макс, а просто продолжил, – вулканы чего, вон они, смотри в окно.
Все дружно повернулись к окну и увидели по крайней мере одну высокую вершину со снегом на верхушке.
– Это Авачинская сопка, у нас все вулканы сопками зовут…
– Слово какое-то дурацкое, – подумав, сказал начальник.
– Слово как слово, – не стал особо спорить Макс, – от древнеславянского «соп», говорят, что означало вал, холм, насыпь… оттуда же слово «сыпать». Так вот, Авачинская сопка тихая и мирная, последний раз извергалась где-то до войны ещё. Около трёх километров в высоту, на вершину тропа ведёт, без всякого снаряжения можно подняться примерно за пять-шесть часов, если есть желающие, могу сопроводить.
– Есть желающие, есть! – немедленно выскочил турист Серёжа.
– Ну и славно, на выходных сходим. А чуть подальше к северу Корякская сопка, повыше и поактивнее. А если на юг смотреть, там Мутновка, это вулкан посерьёзнее, постоянно дымится и рядом с ним есть такие горячие источники, у нас их Дачными называют. Почти что гейзеры, но попроще.
– Насколько попроще?
– Ну фонтанчики есть конечно, но невысокие. И нерегулярные – настоящие-то гейзеры, которые возле Ключей, они строго по расписанию извергаются, а тут как придётся. И речка там еще есть, которая от этих гейзеров вытекает, Паратунька называется.
– Интересное название…
– Да, что-то местное, ительменское – так вот, в этой Паратуньке купаться можно, типа лечебные ванны, как в санатории практически.
– Вот бы попробовать…
– Какие вопросы, туда дорога есть, вообще у нас тут с дорогами плохо, горы сплошные, а до Паратуньки проложена и даже автобус пару раз в день ходит, можно смотаться.
А тем временем уху мы всю съели, да и спирт почти что к концу подошёл, я даже удивился – три литра на восьмерых и ни в одном глазу, вот что здоровая натуральная природа Камчатки делает. Напоследок поговорили о том месте, куда нам предстояло добраться, бухта Ольховая называется.
– Понимаешь, – рассказывал Лёлик, взяв меня за пуговицу, мы на улице стояли и перекуривали, – туда дорог никаких нету, слишком неровно и слишком мало народу там живёт-работает, невыгодно. Так что добираться туда будете либо морем, либо воздухом, одно из двух.
– А как лучше? – спросил я.
– И так, и этак хреново, – рассудительно отвечал он, – на вертушке быстро, конечно, и весело, но там одна загвоздка есть, «лётная погода» называется. Плюс наши запросы местный лётный отряд в последнюю очередь исполняет, поэтому ждать попутки можно очень долго.
– Очень это сколько в днях? – решил уточнить я.
– В неделях лучше измерять – можно три, можно и все пять недель.
– Долго, согласился я.
– Добавь к этому, что вылетать надо не из Елизова, для таких нужд есть специальный местный аэропорт, Халактырка называется, а расположен он у чёрта на куличках, от нашего Приморска два часа добираться, если не больше.
– А если морем?
– Морем проще и быстрее в итоге получается, но и тут свои подводные камни есть.
– Какие?
– Опять-таки у института нашего своего транспорта нет, надо заказывать, а это как получится. Это раз. И два – в Ольховой этой нет никакого причала, так что высадка и выгрузка груза превращается там каждый раз в цирковое представление. Я пару раз участвовал в таких, больше что-то не хочется..
– Мда, – подытожил я, – куда ни кинь, везде клин получается. А ты сколько раз в этой Ольховой-то бывал, как там вообще?
– Три раза, – подумав, ответил он, – одна радость, что за поездку туда нам удвоенные командировочные выплачивают, а так одни проблемы. Что там на месте? Три кирпичных барака, научный корпус, казарма для матросов, совмещённая со столовкой и общагой для командировочных, и офицерский корпус. Ну и хозяйственные постройки, бак для горючки, дизель-станция. Всё вроде. Ближайшее жильё километрах в 50-ти, через перевал если переберёшься, там будет рыбачий посёлок в Мутновской бухте.
– Мне нравится. Робинзонить практически будем.
Потом я ещё и Оксану до дома провожал, почему-то она меня выделила из остальных и попросила, во дела… попробовал, конечно, поцеловать её, раз уж такое дело, но она была строга и неприступна – сказала «спасибки» и скрылась в подъезде такой же хрущобы, что и наша. А ещё потом все вместе искали геноссе Мыльникова – пошёл он погулять по местным красотам и не вернулся. Нашли через полчасика, он прилёг отдохнуть на пригорок и заснул. Потом спать надо бы было по всем понятиям, но в связи с разницей во времени в девять часов спать абсолютно не хотелось – лично я пролежал всю ночь, не сомкнув глаз, ну да подумать было о чём, информации к размышлению наши сегодняшние гости выдали предостаточно. Да, и ещё мне предъяву Андрюша выкатил, он, оказывается, тоже на Оксану глаз положил, а я по его мнению отбиваю у него девку. Разрулил конфликт без мордобития, но, чувствую, это не последний наш разговор на эту тему.
Халактырка
С утра, отойдя немного от вчерашней пьянки (не так уж и сильно мы напились-то, я, например, к девяти часам по местному времени как стекло был), мы гурьбой отправились во всё тот же АКИН, где нам и выкатили распорядок дня на ближайшую неделю, а там, как уж пойдёт, добавили – может и не месяц. Утром, значит, сказали нам в административно-хозяйственной службе, после завтрака садитесь на паром на Питера, там пересаживаетесь на семёрку… ну автобус, он недалеко от морвокзала останавливается, километр может, и на ней, на этой семёрке двигаетесь до кольца, на северную окраину города, где находится аэродром местных линий под названием Халактырка.
– А почему он так называется, аэродром этот? – тупо спросил я.
– Ительменское слово Кылыты, означает «река», потом трансформировалось в такое название, – пояснили мне нравоучительным тоном, дескать, как можно такого не знать. – Ящики ваши уже доставлены туда из Елизова, будет, значит, ждать борта в Ольховую. В первый день вы, конечно, никуда не улетите, да и во второй-третий тоже, но в течение недели очень может быть… а может и не быть, тут как фишка ляжет…
– А что за борт-то? – это Петрович спросил.
– Обычно МИ-8 туда летают, но случаются и КА-26 с МИ-6, маловероятно, но случаются.
– И долго туда лететь?
– В районе часа – напрямую конечно быстрее, но вы ж линию берега огибать будете, значит час и получится.
– Ну здорово, – наконец сформулировал ответ Петрович, – а из вашего института кто-то с нами полетит?
– На вертушке нет, там места мало, а если в конце концов судно выделят, то подъедут два-три человека. На Халактырку вас сегодня первый раз Рабинович сопроводит, ну чтоб вы не заплутали, а дальше сами уж будете ездить, не маленькие. Значит, каждый раз, когда уезжаете на аэродром, считайте, что это в последний раз и назад вы не вернётесь – ключи от квартиры сдаёте нам на вахту, всё ясно?
Народу больше никаких разжёвываний не потребовалось и мы все плюс Лёлик обречённо потопали на причал, там как раз через полчасика катер отходил. Ехали мы долго и муторно, в бухте сильный ветер был, так что качало нас изрядно. Заодно выяснил, что из всей нашей команды я один не страдаю морской болезнью, остальные хотя бы по разу бегали блевать в местный гальюн.
По приезде в Халактырку Петрович с Лёликом отправились к местному руководству выяснять наши дальнейшие планы, а нас четверых оставили загорать на лужайке перед зданием вокзала. Выясняли они достаточно долго, так что у меня лично успело образоваться небольшое, но увлекательное приключение на этой лужайке. Лежу, значит, никого не трогаю, остальные на достаточном удалении – подходит солдатик с лычками внутренних войск.
– Привет, – говорит.
– Здорово, – отвечаю.
– Слышь, братан, не купишь мне пивасика? Вот деньги, вот канистра.
– А сам-то чего? – спрашиваю я.
– Да солдатам не продают.
Ну согласился, взял у него и деньги, и канистру, сходил к пивному ларьку, он тут недалеко располагался. Без проблем заполнил ёмкость, рассчитался и отдал всё тому солдатику, а он очень быстрым шагом скрылся в каком-то проулке. Ладно, загораю дальше, а через десяток минут слышу какое-то не очень здоровое оживление сзади. Оглянулся – идёт военный патруль, ведёт с собой того самого солдата с канистрой в руках. Я на всякий случай немедленно передислоцировался к камере хранения, не люблю разборок с правоохранительными органами, и вот от этих камер, там было, за чем спрятаться, слышу следующее:
– И где он? – это старший патруля спрашивал.
– А я знаю? – это солдатик оправдывался, – здесь загорал недавно.
– Пойдём поищем.
Тут уж я всё понял, что косяк какой-то упорол, и далее скрывался уже целенаправленно – хрена лысого они меня нашли. Через час примерно, когда всё успокоилось, Петрович с Лёликом вышли с вестью о том, что нелётная погода (при идеально чистом небе, ни облачка, ну да ладно, лётчикам виднее), я обрисовал тихонько Лёлику ситуацию и спросил, чего за дела?
– Ну ты, парень, по краю прошёл, едва-едва под откос не свалился, – радостно оскалил зубы Лёлик. – Понимаешь в чём дело-то… здесь у нас абсолютный запрет на покупку спиртного военнослужащим срочной службы. Если сами они покупают, то шкурят продавцов, если кто-то им покупает, то посредников.
– И чего, например, будет посреднику? – упавшим голосом спросил я, – если поймают?
– Чего-чего, высылка с территории Камчатки в 24 часа…
Авачинская сопка
Да уж, и ещё волчий билет бы выписали вдогонку, подумал я, так что повезло тебе, брат Антоша, ой как повезло. Больше мы к этому вопросу не возвращались, а я дал себе зарок на такие дешёвые разводы больше не вестись.
Больше ничего интересного в этот день не произошло – ну прошвырнулись по центру Питера, ну посмотрели на местных девушек, ну заглянули в магазины. Ассортимент здесь, конечно, побогаче был, чем у нас в Приволжске, но ненамного, удивило только изобилие консервов «Кофе со сгущённым молоком», штабелями на всех прилавках стояли, а у нас я такой экзотики сроду не видел. Спросил у Лёлика, чего это так вдруг, тот ответил очень просто и убедительно:
– Ты на цену-то посмотри.
– Смотрю, – сказал я, – два-двадцать.
– Ну… дорого же. Даже с нашими северными зарплатами дорого. Вот обычную сгущёнку по 60 коп или какао с молоком по 90 ты здесь хрена лысого отыщешь, только по знакомству или по бартеру, если сумеешь.
– Ну и ладно, а я прикуплю штуки три, – ответил я, – пригодится.
И прикупил. Глядя на меня, то же самое и все остальные наши командировочные сделали.
А следующий день и вообще все следующие вплоть до пятницы у нас были расписаны, как под копирку, с этого вот, за исключением конечно купли-продажи пива для военнослужащих. Утром подъём, завтрак либо из того, что сами купили, но чаще в соседнем буфете, он с восьми утра открывался, потом сдача ключей на вахту института, потом катер на морвокзал, потом пересадка на семёрку и вот она, любимая Халактырка.
– Что, будет сегодня борт в Ольховую?
– Сидите, ждите, может после обеда…
После обеда:
– Не, сегодня нелётная погода (на небе по-прежнему ни облачка), свободны до завтра.
Как вариант:
– Все борта заняты, внеплановая тревога.
Или:
– Горючка закончилась, сегодня никак.
Едем знакомым маршрутом домой… все окрестности этого долбаного аэродрома наизусть уже выучили. И центр города тоже. Самое злачное место, как мы поняли, здесь был отдел кадров морского порта – вокруг него постоянно толпилась куча небритых и не очень трезвых мужиков в надежде наняться куда-нибудь на службу. Брали, как нетрудно догадаться, далеко не всех.
Ещё из интересных подробностей такую узнали – пиво здесь продавалось только с двух часов. Крепкий алкоголь с одиннадцати, как и по всей стране, а пиво с двух. Такая вот местная особенность. Отличное, к слову, пиво было, называлось Жигулёвским, но на вкус было изумительным. Спросили у Лёлика, чего это так, он ответил, что от воды – брали её из артезианских источников в горах, очень чистая, а вкус пива от качества воды процентов на 70 зависит.
Разнообразие началось вечером пятницы, к нам зашёл на огонёк Максимка, он и сказал.
– По выходным можете в Халактырку и не ездить, они всё равно никуда не полетят. Так что если есть желающие залезть на Авачу, прошу записываться.
Ну про туриста Серёжу можно было не спрашивать, но и все остальные тоже захотели.
– Тогда завтра в восемь утра выход. На автобусе до Елизова едем, потом надо будет попутку поймать, она к подножию подвезёт…
– А если не поймаем?
– Это вряд ли, в тут сторону очень много машин ходит, там лесхоз недалеко.
Завтра в восемь выдвинулись на восхождение, как и было сказано. До Елизова без проблем доехали и попутку легко поймали, за поллитра, проблемы дальше начались, причём у меня одного – я недавно кроссовки купил и не разносил ещё их, так что через пару километров по пересечённой местности мимо лавовых потоков и фумарол нажил я себе серьёзную такую мозоль на левой ноге. Максим посмотрел, что у меня там, замотал бинтом и сказал, чтоб я возвращался – до вершины я всё равно с такой красотой не доберусь. Вот так и не сложилось у меня покорение местного Эвереста… вернулся в нашу общагу где-то в середине дня злой и голодный, подумал, что раз уж так сложилось, то надо хотя бы нашу красотку Оксану охмурить что ли. Переобулся в тапочки, сойдёт для такого захолустья-то и сел на лавочку рядом с её подъездом в надежде, что она когда-нибудь, да выглянет на улицу. И дождался-таки…
– Привет, Оксана, – бодро сказал я ей, когда она выпорхнула из подъезда в светленьком летнем платье, – куда спешишь?
– А, это ты, – сделала она вид, что удивилась, – а говорили, что вы все на Авачу пошли.
– У меня авария случилась по дороге, вот и вернулся
– А что за авария?
Я показал забинтованную ногу.
– С полдороги назад повернул… ну раз уж я здесь оказался, а не на Аваче, может сходим куда-нибудь вечерком?
– Куда например? – с ходу не отказала мне она.
– Да я не знаю, куда тут люди у вас ходят, тебе виднее, может подскажешь? В кино какое, в кафе или на танцы.
– Кино у нас только на той стороне залива, в Питере, а здесь был кинотеатр, да развалился. На танцы я не люблю ходить, а в кафе… а почему бы и не сходить?
– Замётано, – обрадовался я, – говори куда и во сколько.
– Открылось у нас тут недавно кооперативное кафе, «Уют» называется, но из наших там пока никто не был… говорят, что дорого очень.
– Деньги не проблема, – уверенно сказал я, – нам на дорогу их целую пачку выдали.
– Тогда договорились – в восемь подходи на Ленинскую, напротив райкома нашего, а сейчас я побегу по делам, извини.
И она быстрым прогулочным шагом скрылась за ближайшим поворотом. Ну дело-то кажется на мази, удовлетворённо подумал я, пойду готовиться к вечерним приключениям. Та ещё проблема-то – что надеть и покупать ли цветочки, вот два главных вопроса для каждого, собирающегося на свиданку.
Вытащил всю одежду из чемодана, что с собой у меня была, и попытался представить, что из этого подходит, а что не очень… так и не представил, взял относительно новые джинсы – не Леви-Стросс и не Вранглер, что-то польское, но на вид вполне приличные. А сверху вот эту понтовую рубашку с оригинальными карманами, в прошлом году купил в московском «Белграде» по случаю. Ну и кроссовки конечно – до Ленинской, я так думаю, дохромаю как-нибудь, это не восхождение на Эверест в конце-то концов, а вид у них очень приличный.
Насчёт цветочков я решил не заморачиваться, пойдёт дело, тогда уж, а пока нечего на ветер деньги пулять. Вместо них подарю-ка я её кубик Рубика, я его зачем-то с собой прихватил в командировку. А тут и полвосьмому стрелка на часах подошла, пора выдвигаться… наши-то парни, по моим расчетам где-то глубоко в ночи вернутся. Если вернутся конечно, могут и заночевать на обратном пути, до вершины и назад дорожка неблизкая.
Оксана меня уже ждала на Ленинской улице аккуратно напротив райкома – ай, как нехорошо опаздывать-то, но ладно, переживёт. Платьице то самое, летнее и лёгкое, оно сменила, зря, на мой взгляд – бананы, конечно, бананами, но если у тебя красивые ноги, не надо их скрывать от народа.
– Привет ещё раз, – сказал я с разбега, – этот наряд тебе очень идёт. Извини, что не первый пришёл, нога задерживет.
– Бедняга, – с усмешкой ответила она, – но ничего, до свадьбы заживёт.
Это намёк? – подумал я, но вслух сказал совсем другое:
– Что же это мы стоим, чего ждём? Нас наверно заждались уже в этом уютном кафе с названием «Уют».
Тут я смело взял её под руку и мы зашагали ко входу. Вспомнить бы, что да как в этих кооп-заведениях творилось в это время, лихорадочно соображал я по дороге… ааа, куда-нибудь кривая да вывезет.
– Какая кривая? – спросила вдруг Оксана.
– Я это вслух что ли сказал? – удивился я. – Ну эта… которая непрямая… из песни Высоцкого – слышала наверно «припустились, подвывая, две судьбы мои, кривая и нелёгкая».
– Ну, что у Высоцкого судьбы не очень прямые были, это я в курсе, но ты-то тут при чём?
– Я хоть и не Высоцкий, а Яблочкин, но и у меня в жизни не всё прямо бывало. Расскажу при случае, – увёл я тему вбок, – тут швейцар-то какой-то есть на входе?
– Теперь швейцары, как говорят, не в моде, тут секьюрити охраняют входы, – ответила она, заходя внутрь.
Внутри и правда, старомодного швейцара с галунами и позументами не было никакого, а сидел там мужчина атлетического телосложения в довольно приличном костюме. Он с ходу спросил нас:
– Отдохнуть пришли, молодые люди?
– Да, есть такое намерение, – ответил я за нас обоих.
– С нашим прайсиком знакомы? – продолжил свой допрос он.
– Если покажете, то сразу и ознакомимся.
Он вытащил откуда-то из стопочки листок с красивым вензелем сверху и протянул мне, видимо признав за мной старшинство в принятии решений.
– Оксана, – позвал я подругу, – не хочешь посмотреть?
– Нет, Антоша, – скромно ответила она, – я тебе доверяю.
Пробежал глазами листочек сверху вниз… ну чего, ценник у них конечно задран был, но умеренно, в пределах 20-25 рублей за двоих с выпивкой оставишь, а если больше, то это надо очень постараться.
– Нас всё устраивает, – ответил наконец я секьюритю, – а если у вас ещё и музыка есть, то совсем нет слов.
