СЕРГЕЙ ТАРАСОВ
Как я не умел любить
От автора
Сложно себе представить, чтобы повесть Достоевского «Белые ночи», написанная в 1848 году, могла обрести такую бешеную популярность в наши дни. И всё же, история о безнадежной влюбленности стала вдруг фаворитом среди пользователей TikTok и Instagram.
Пользователи социальных сетей со всего мира воспевают трогательную историю любви, которая описана в книге, и сокрушаются от того, что она разбила им сердца. «Ведь каждому хочется влюбиться по уши. И вот я читаю «Белые ночи» Достоевского», – говорится в одном твите.
Так почему же малоизвестная до нынешнего момента миру повесть, написанная более 170 лет назад, вдруг привлекла к себе внимание читателей?
Здесь есть одна важная причина успеха, по которой эта книга в этом году стала трендом мировых соцсетей и нашла отклик у такого огромного количества новых читателей. Она связаны с самой фабулой повести.
Читатели, ассоциируя себя с рассказчиком, соотносят себя с его потребностью – быть замеченным хоть кем-нибудь. Подчеркивая оторванность «мечтателей» от реального мира, их неспособность жить среди людей и получать радость жизни от простых, обыденных вещей. Неудивительно, что история о человеке, который ведет иллюзорную жизнь, стала настолько популярна в социальных сетях, где пользователи намеренно романтизируют свою жизнь. Как всегда бывает при сравнении, правду подскажет только чужой реальный опыт, в данном случае рассказчика-инфлюэнсера. «Мне уже начинает казаться в эти минуты, что я никогда не способен начать жить настоящею жизнию; потому что мне уже казалось, что я потерял всякий такт, всякое чутье в настоящем, действительном», – сетует рассказчик.
Но, помимо этого, причина, по которой эта книга «зашла» такому количеству новых читателей в том, связана с романтическими отношениями. Она задела молодых людей за живое из-за того, что они устали от «близости» с гаджетами, от знакомств в интернет-приложениях, от виртуального общения. Испытывая при этом огромную умственную нагрузку, устаёт народ, психически «истирается», инстинктивно хочет чего-то живого, заряжающего, настоящего.
Интересно вот еще что. Рассказчик и Настенька встречаются несколько раз и он осознает, что влюбился в нее. Они просто встречаются в белые ночи на улицах Санкт-Петербурга и ничего больше! И это само по себе так романтично!
Настенька влюблена в другого. Ее возлюбленный пообещал вернуться через год. Когда же Настеньке показалось, что возлюбленный ее бросил, она вместе с рассказчиком начинает мечтать о том, какой могла бы быть их совместная жизнь. Однако возлюбленный Настеньки объявился на следующий день, и она оставляет рассказчика, написав ему письмо с извинениями. Главный герой прощает и всё равно продолжает её любить.
Тут современный читатель в равной степени испытывает удивление и восхищение от трогательного и оригинального(!) финала, чувствуя, что заканчивается его ассоциация с рассказчиком. Как можно соотнести себя с его потребностью продолжать любить Настеньку, если для нового знакомства достаточно кликнуть пару раз в приложении. Но принимать даже самые незначительные решения он уже попросту неспособен, ибо увяз в виртуальной трясине. Опять про реальность ли это? Возможно… А возможно и нет. Возможно это про то, что мы разучились любить!
Если под влюбленностью понимать влечение и романтические чувства, возникающее в процесс предварительного интимного сближения, то любовь тогда определяется как влюбленность, приведшая к ряду свиданий близких к идеальному и переросшая в здоровую привычку, без которой партнеры не представляют себе дальнейшую жизнь друг без друга.
Известно, что каждая эпоха знаменательна своей собственной формой искусства. Девятнадцатый век отличился платоническими любовными романами. Если рассуждать столетиями в плане наполненности общества счастием, то платонические отношения в 19 веке намного опережают наше общество цифровых, не очень-то романтичных знакомств. В наши дни многие женщины сами приглашают в гости на «первом свидании», не давая шансов таким чувствам как влюбленность. Все это удручающе и беспросветно мрачно. Как однажды выразился Антонио Гала – «в нашем обществе легко заниматься любовью, но трудно влюбиться». Такое ощущение, что, становясь все доступнее, любовь (если это слово здесь уместно) опростилась настолько, что не только не отражает влечений, но и отключая их одно за другим, приучает нас вообще ничего не чувствовать.
А в девятнадцатом веке, да и в двадцатом в наполненном счастием отношениях: без влюбленности, нет любви. При отсутствии влюблённости, сексуальное желание может остаться, но любовь вряд ли зародится.
В нашу эру практики сексуального наслаждения сыплются как из ведра. 21 век подарил женщинам многое, к примеру, точку Джи, оргазмический резонанс, технику «глобального пика». Эти практики, позволяющие раскрыть потаенную женскую сущность целиком и полностью, вкратце рассматриваются на этих страницах. Но существуют и другие исследования. В частности, в одном из них был сделан следующий вывод: даже короткая окрыляющая влюбленность к объекту, достойному любви, по ощущению счастия намного выше чем идеальное любовное свидание.
Неприятие таких чувств как влюбленность олицетворяет собой отнюдь не пик сексуального освобождения, а, наоборот, убогий и гибельный штопор. Лишение любви одного из величайших платонических удовольствий, как ни прискорбно, влияет как на мужские представления о женской сексуальности, так и на сексуальные реакции. Ни один мужчина не родился с непреодолимым желанием к спонтанному сексу. Такое надо в себе «тренировать», а ради этого придется убить в себе массу других желаний и эмоций.
Остается лишь надеяться, что теперь, когда таких чувств практически не осталось, из всего этого лишь единственный путь – назад.
Прежде чем я начну свое «любовное» повествование, позвольте мне кое-что прояснить: оно не имеет никакого отношения к тому, что я испытываю к своей второй половинке. Наша сексуальная жизнь прекрасна, а моя жена – тем более. Пока я не нашел ее, у меня был преимущественно случайный секс, а чуть позднее более качественные, короткие отношения. Я не скучаю по тем подругам, с которыми раньше занимался сексом, и я не хочу спать с кем-то еще. Тот факт, что я однажды прозрел и дошел до серьезных отношений, также не означает, что я или любой из нас должен отказаться от части своей личности только потому, что мы с кем-то встречались.
Так вот, проанализировав свой сексуальный опыт, оказалось, что я был влюблен всего четыре раза! А по лекалам Достоевского и того меньше – всего один раз! Вы, думаю, прочтя эту книгу, сразу поймете в какой именно из этих четырех влюбленностей, я приблизился к описанной классиком истории.
И почему, как пишет Guardian, Федор Михайлович стал звездой соцсетей, а история главного героя произведения «Белые ночи» через 170 лет оказалась неожиданно близка людям всего мира.
ВЛЮБЛЕННОСТЬ ПЕРВАЯ
Я заплакал, когда врач-эндокринолог из поликлиники с тоненькой длинной косичкой на затылке, у которой я по месту жительства наблюдался, показала мне анализ крови. Он доказывал, что у меня еще одна «страшная» болезнь – сахарный диабет второго типа. До этого еще со школы меня преследовала другая эндокринная болезнь – гипотиреоз, приведший к увеличению веса, вплоть до ожирения. На что моя мама посоветовала: «если ты хочешь повзрослеть и в чем-то разобраться, то для начала надо всё, что с тобой происходит, как можно подробней изложить на бумаге, а потом внимательно перечитать и тогда, возможно, найдется выход».
Поэтому я вел скрупулезный дневник наблюдений за собственным телом, кожей измеряя даже такие показатели, как сила мышц, не говоря уже о других показателях крови и тела. В поликлинике мне выписывали лекарства и направления на анализы крови. Я послушно всё фиксировал и по мере возможности выполнял, но продолжал толстеть.
Каждые три месяца, сдавая кровь на сахар я обратил внимание, что тех сестер, которые берут кровь, называют процедурными. Одну из них я запомнил навсегда. Девушка была бледная как смерть, а все остальное у неё черное: волосы, глаза с отблеском неминуемой вечности, и ногти тоже черные. Красивая даже. Я тогда прилично струхнул. После того случая представлял, что все эти сестры – не такие как все, другие. Не обязательно как в голливудских фильмах: люди в черном, особь, другие. Но что-то в ту сторону есть. Прямо-таки кровососка в живом обличье.
Занятия физкультурой я ненавидел, потому что больше всего боялся, что все увидят мой желеобразный живот и взмокшее от усилий тело. Там мне было стыдно и становилось еще хуже, когда одноклассники показывали на меня пальцем. Во дворе меня дразнили, я что-то кричал им в ответ, судорожно трясясь в бессильной злобе. Дома, вспоминая обрывки фраз ребят, их лица, уже ставшие мне противными, не выдерживал, не в силах сдержать слезы:
– Мама, что это правильно?! Почему именно меня так зацепило, почему именно мне так досталось?
Как всегда, мама заключала меня в объятия. Тихо-тихо нашептывая слова успокоения, медленно поглаживала по голове и своим звенящим петербургским произношением уже громче продолжала:
– Не ты один, всем достается от этой жизни. У каждого свои проблемы, каждому плохо по-своему. Но, нет ничего непобедимого и непреодолимого, все болезни можно вылечить, все поправимо, главное не падать духом.
В девятом все ребята из моего класса писали любовные записочки к девочкам. И одна мне ответила! Я не понимал. Почему? Она жила рядом с моим домом. Вероятно, только поэтому. Ей, возможно, скучно было идти одной.
Тем не менее я влюбился в Настю. Мечтал о ней как о своей девушке. А она… А она страдала по одному красавцу из десятого класса. Именно тогда я и понял, что за сильные удовольствия необходимо расплачиваться столь же сильными страданиями.
Я караулил ее возле школы, выглядывая из-за угла, с кем она пойдет. А она караулила своего красавца, который то провожал ее после школы, то уходил с другой. Но она была счастлива этим унижением и не оставляла попыток завладеть сердцем этого ловеласа. Так же как я своих. И пусть после короткого мига радости наступали дни горестных разочарований.
Я старался заботиться о ней, выполнять все ее желания, но Настя всегда была чем-то недовольна. Она называла меня скучным и медлительным: все время сидит в своих книжках, слишком долго возится по какой-либо ее просьбе, рассказывает о каких-то нудных вещах. А мне нравилось покупать ей пирожные. Наблюдать за движениями ее рта, когда она их ест. Идти с ней, держа за руку, и читать интересный отрывок из книги. Я влюбился и был несчастлив. Что мог ей дать обыкновенный, скучный толстяк, провожающий ее до подъезда? Пресный хлеб своего нудного постоянства? Я не понимал. Почему? Она не прерывала наши странные отношения и давала изредка себя провожать. Нечестно, думал я, подавать надежду и причинять боль другим. А она не желала объяснить. Ей даже это было скучно.
Насчет скучного толстяка – Настя ошибалась. Я много думал как доказать, что это не так. Закончив школу с золотой медалью, поступил в университет. Тогда я мечтал лишь о том: вот окончу университет и Настя узнает, кем она пренебрегла!
ВЛЮБЛЕННОСТЬ ВТОРАЯ
После окончания журфака университета, два года я работал журналистом и фотографом в небольшой районной газете. Задания были соответствующими – побывать на празднике для пенсионеров в районном парке, отснять заявки на конкурс «Лучший балкон», взять интервью у человека, высадившего клумбу возле подъезда. Пока мама, работавшая секретарем директора в одном из академических институтов, используя связи своего шефа, не устроила меня журналистом на одном питерском телеканале. Эта работа подразумевала работу с большими объёмами информации, анализ баз и создание на основе точных, проверенных фактов новых материалов.
Трудно в этом признаться, к своим двадцати семи годам я ни разу не состоял в отношениях с девушками. Но, как и все молодые люди, я многократно, но, к сожалению, безответно влюблялся. Для меня – обыкновенного парня с темно–каштановыми волосами, зачесанными назад, в ту пору женщина была – диковинной страной, которую не всегда легко понять, причем не только из-за того, что касается политики игнорирования, но и из-за политики манипулирования и как следствие доминирования.
Я, как безнадежный романтик, в поисках своей второй половинки безумно хотел в кого-то влюбиться, но меня и не собирались подпускать к «телу». Девушки давали мне бой везде. Они съедали меня на завтрак в метро, обедали мной в универе и на ужине на вечеринках я добивался только их отрыжки. Череда разочарований, неудач в отношениях, которые даже не успели начаться, сделали меня еще более требовательным, нетерпимым и не склонным к авантюрам. А с таким настроем трудно найти что-то интересное. В тот отпуск на Кипре мне повезло: «интересное» само меня нашло. Запредельно повезло. До блаженства. До головокружительной эйфории.
Жаркий день в начале лета в Лимасоле. Густой воздух, пропитанный южным солнцем, солью и йодом. Сине-зеленая поверхность моря. Расслабленные люди на пляжах, наполненные воздухом отдыха. Для полного счастья отдыхающим не хватало удовольствия от купания. Морская вода в это время года была прохладная. Купались в море только русские, спортсмены и местные «моржи». По утрам пляжи были практически безлюдными, что было мне на руку, все-таки я еще стеснялся своего полного тела. В тот день при помощи разрезанной наполовину 5–литровой пластиковой бутыли я ловил морских ежей. Вытащив на пляж самого большого из них, стал рассматривать этого уродца и не заметил подошедшую девушку.
– Я тоже люблю купаться и рассматривать в маске рыб и подводных гадов… Меня Нина зовут, – представилась она и протянула мне руку.
Чуть ниже среднего роста, точеная фигура и немного смуглая от загара кожа. Золотистое сияние пшеничных волос усиливало привлекательность словно нарисованного лица с веснушками на чуть вздернутом носу. Огромные зеленовато–серые глаза, отороченные густыми темными ресницами без грамма косметики. Сама естество и юность. Я застыл от её красоты и совсем не мог пошевелиться. Хорошо, что успел надеть тёмные очки и она не увидела, как мои глаза повылазили из орбит. Мимолетная, как разряд молнии, пронеслась в голове мысль: «Что интересно она во мне нашла? Наверняка она подошла ко мне, приняв за кого-то другого». Я несмело протянул ей руку в ответ, внутренне напрягшись. Возможно поэтому рукопожатие было совсем невесомое. Наши пальцы едва соприкоснулись.
– Пойдёте купаться? – спросила она, присев рядом на песок так запросто, будто мы пришли вместе.
– Я только что вышел из воды. Она сегодня немного прохладная, впрочем как и вчера. Меня кстати Вениамином зовут.
Нина улыбнулась и ответила:
– Приятно познакомится с тобой, Вениамин.
– Спасибо. И мне тоже, Нина.
Она стала рассматривать ежа. Я пересказал ей то, о чем недавно узнал о них в интернете. Предупредил, что здесь их так много, что греки даже ведут борьбу с ними. Но безуспешно. Запросто можно наступить на одного из них и поранить ногу. Оценив твердость игл, Нина согласилась:
– Да, опасные гады. Говорят у них вкусная икра.
– Не знаю… Если надо, то вдвоем можно за час поймать десятка два… Один ловит… Другой, рядом, складывает улов, например, в пакет. Могу также узнать как и с чем их есть.
– Да. Нет. Это я так, к слову сказала. Я и не собиралась их есть.
– Я, честно говоря, тоже,– я облегченно выдохнул, избавившись от давящей перспективы думать над дегустацией ёжиков. – Мне здесь больше нравится то, что кукурузу и редиску киприоты заправляют нежным сливочным маслом.
– Редис с маслом, не пробовала. Ой, я кажется опаздываю на завтрак, приду сюда после четырех. Вы придете?
– Да.., приду, – я даже слегка расхрабрился: – После моря приглашаю попробовать местное мезе. Тут недалеко есть симпатичный ресторанчик, – но тут же и ужаснулся:«Зачем сказал?.. Сейчас она меня пошлет! Так тебе и надо. Не подставляйся».
– Только с одним условием, что плавать мы будем вместе, – она повернулась, демонстрируя ровные округлые ягодицы, и стала быстро удаляться.
Следующие несколько часов провёл словно в тумане, не было и пяти минут чтобы я не подумал о ней. До обеда, гуляя по старинным улочкам Лимасола, проигрывая в голове утреннюю встречу, я размышлял о том, что влюблен. С первого взгляда. После обеда я не мог найти себе места. «Не ходи, не нужно тебе туда! Нужно отдыхать, без нервов и лишних переживаний. Сколько у тебя уже было незаконченных драм»,– крутились мысли в моей голове. Но фантазии, эротическое воображение пересилили голос разума. Я пришел ровно в четыре часа на то же самое место. Конечно там никого не было. Я даже почувствовал облегчение, но и сразу за ним разочарование от того, что не увижу Нину. «Купаться без неё не буду, подожду», – решил я и начал маяться, совсем не зная куда себя деть. Позагорал полчаса. Никого. Может оно и к лучшему. Успокоившись, я стал уже подрёмывать, но услышал чьи-то шаги возле своего уха. Приподнял голову. От солнца в глазах у меня поплыли круги, и я с трудом смог разглядеть кто это был.
– Привет ловцам ёжиков, – Нина улыбнулась во весь строй зубов, представляя на загорелом лице их белизну и прямизну.
– Привет. Я уже не ждал, что увижу тебя снова, – от неожиданности, весьма откровенно ответил я и смутился.
Она была одета в короткий белый сарафан на тонких бретельках и высокие греческие сандалии. В руке у неё была плетёная сумочка, которую она сразу же приземлила на серый, вулканический песок. Подул теплый ветер, её сарафан всколыхнулся и оголил безупречную фигуру чуть выше бикини. И я уже в который раз выпучил глаза в немом изумлении: миф оживал на глазах! Она не стала укрощать платье, как Мэрилин Монро, а быстрым движением рук сняла сарафан через голову. Это слетающее с Нины белое платье показалось мне необыкновенно сексуальным арт–символом 21 века. Постелив рядом нежно–желтое полотенце, Нина опять улыбнулась и, ничего не ответив, легла.
Потом мы долго плавали, почти обнявшись, и отплывая всё дальше и дальше, ныряли в масках, загорали. Мне нравилось смотреть, как с её пшеничных волос стекает вода. Как прозрачная капля грациозно скользя по шее останавливалась в ключице, светясь, будто жемчужина, набирая лучи уходящего солнца. Устав после такого активного отдыха, да и замерзнув, а ещё проголодавшись, направились в ближайший ресторан, чтобы поесть и хоть немного согреться.
Там время тоже прошло неплохо. Тихо, спокойно за разговорами об интересных местах Кипра. Мы мило потешались над официантом, который носил мезе до тех пор, пока на столе не образовалась четырехъярусная пирамида из стальных тарелок. Съели первый ярус яств, запивая вином, и так и не успели за разговорами попробовать всех рыб Средиземноморья.
Между нами быстро установились теплые доверительные отношения. Ее округлое лицо с нежными веснушками покрылось прелестным румянцем от вина, так шедшим к ее пышным рыжеватым волосам. Нина даже рассказала мне о своих страхах. Она немного побаивалась серьезных отношений и брака. Тревожась тем, что всё закончится скандальным разводом, как у её родителей. По мере взросления эта боязнь усиливалась. Этот страх ощущался ею как предчувствие. Начиная отношения, она до сих пор ни разу не смогла представить дальнейшие совместные счастливые годы. Вместо этого она ощущала ужас, беспомощность перед неминуемым концом любого союза.
К своим неполным ещё двадцати годам Нина успела уже и от матери съехать, чтобы не мешать той налаживать личную жизнь. После школы, окончив курсы флористов, она работала в цветочном магазине. На Кипре впечатлений она уже набралась, а в одиночестве от дефицита общения несколько заскучала. Нина активно познавала мир и пользовалась популярностью у парней, при этом воспринимала мимолетность отношений как должное. Она особо не обременяла себя сложными или длительными отношениями и считала, что нужно время, чтобы сначала набраться опыта и только потом искать своё сокровище. И, как она подумала, знакомство с интеллигентным застенчивым юношей, так похожим на подростка, внесет разнообразие в оставшиеся дни пребывания в этом южном городке.
Днем мы с экскурсией или вдвоем осматривали знаменитые достопримечательности, живописные места. Я успевал работать, много фотографируя профессиональным аппаратом понравившиеся места – непременно с Ниной в центре. Сделал несколько ее фотографий, весьма удачных. Как и всем красивым девушкам, ей это очень понравилось. А поздним вечером мы купались в немного прогревшемся за день море и, вдоволь наплававшись, наперегонки, без сил падали на серый песок, не испытывая неловкости от случайного прикосновения к полуобнаженным телам друг друга.
После купания, взявшись за руки, мы гуляли по длинной набережной вечернего Лимасола, дыша пропитавшим его запахом остывающего морского воздуха с вплетенными в него ароматами кофе, вареной кукурузы, острой еды и специй или сидели на берегу моря.
Вначале мне было неловко от мысли: «Ей возможно стыдно идти со мной рядом. Здесь полно интересных людей, производящих более сильное впечатление, чем я», особенно, когда молодые греки сворачивали шеи и долго провожали её заинтересованными взглядами. Но потом и это прошло. Мы подолгу говорили обо всем, делились впечатлениями подобно давно знакомым людям, истосковавшимся по общению после долгой разлуки. Надо признать – больше говорила Нина, а я внимательно слушал. Сложно в это поверить: как Нина вообще смогла продержаться пол-отпуска без собеседника?
Я тоже был предельно откровенен с ней и для меня это был необычный формат общения с девушкой. Со стороны Нины – это была скорее покровительственная дружба, с моей – восхищение перед её внутренней свободой и смелостью, позволяющей проявлять инициативу, так для себя я определил её поведение. И красотой, которую всегда боготворил в людях. Я хотел быть похожим на Нину: таким независимым, таким свободным. В том, чтобы в девятнадцать лет выбраться в большой мир и окунуться в холодное море жизни, было что-то романтическое, но мысль об этом казалась мне пугающей. Это означало, что мне пришлось бы оставить в прошлом привычные согревающие ценности. А другой жизни, кроме как с матерью, я не знал.
Нина уезжала на два дня раньше. Я с болью чувствовал её отъезд, и что нужно будет найти слова, чтобы с ней попрощаться. И… объясниться! «Это было на берегу моря, в первую полночь нашего знакомства. Я точно знал, что ангел был там, и море, и я, и звезды, и луна видели его. Этим ангелом была ты! Теперь ты – посланец с небес. Ангел во плоти. А нам, невзрачным неприметным простакам, следует дорожить удачей, если повезет встретить ангела, подарившего им свою красоту», – я мучительно подбирал слова, чтобы рассказать Нине о своих чувствах. Я прекрасно понимал, что женщины, предпочитают смелых мужчин, которые решительно выражают свою любовь. Но проявляя инициативу, тот, кто делает первый шаг, отдает себя в руки другому человеку. Отказ может иметь негативные последствия. Я боялся страданий, забывая о том, что ничего идеального не существует. Сколько раз я чувствовал себя «маленьким и незначительным» после того, как меня с порога отвергла девушка. Может быть, с её стороны это лишь мимолетное увлечение в отпуске, а может, всё перерастёт в серьезные отношения, превратив жизнь в нескончаемую череду счастливых моментов. Кто знает? А вдруг? От одной только этой мысли я чувствовал непередаваемое воодушевление. Меня бросало в дрожь от мысли о высшей любви, которая накрывает целиком и полностью.
Мы пришли на любимый пляж в последний раз и легли, отдавшись спокойствию. Я мог бы прийти на наше место и на другой день, но я берег тот пляж, яркой звездой горящий в моей памяти, каким оставил его с Ниной именно в этот день. После прощального купания я проводил Нину до отеля.
– У меня типовой номер. Хочешь зайти?
Я активно закивал головой.
Номер оказался похож на мой: маленькая прихожая, телевизор, большой шкаф с зеркалом, санузел с душевой кабиной, двуспальная кровать. Вначале она, потом и я приняли душ, дабы смыть с себя соль. Выйдя после душа я застал Нину с завязанным на груди полотенцем, наклонившуюся вниз, чтобы убрать туфли в шкаф. Полотенце не смогло утаить розовую полоску трусиков на попе. Меня бросило в жар от интереса к ее пятой точке. Хотя, что в этом такого? Я живой человек и могу обращать внимание на такие вещи. Или она просто не считала меня за мужчину?
Нина как будто опомнилась, резко развернулась ко мне лицом и отдернула полотенце почти до колен. На ее губах застыла смущенная улыбка. Она заглянула мне в глаза, видимо, чтобы проверить, обратил ли я внимание на эту оплошность или нет. Узел полотенца на груди медленно развязался. Нина полностью обнаженная, предстала во всей своей красе…
Она была великолепна: округлые пропорции равных по охвату груди и бедер, тонкая талия, плоский живот, грудь – второго размера с грудными наконечниками цвета кофе с молоком, длинная шея, приподнятые на затылке пышные волосы. Я ощущал в организме изысканный трепет, как будто что-то проникало в него и вот-вот должно было оттуда выпорхнуть. Но уже через секунду меня бросило в жар от стыда, потому что чувства, которые вызывала картина в зеркале шкафа, никак не соответствовали кукольной красоте девушки. Я был намного выше и крупнее Нины, чёлка после душа спадала на лоб, оторопелые глаза, припухшие губы, сваливающийся живот.
– У тебя красивые ключицы, – смутившись, сказал я ни к месту тем тоном, каким обычно говорят другую фразу.
– Я знаю. Спасибо, – ответила она, и легко, очень осторожно поцеловала.
Я, вместо слов, едва касаясь губами, просто поцеловал её в ключицу. От неё так приятно пахло чистотой и цветами, а ее прикосновения были нежными и осторожными. Нина придвинулась еще ближе, обняла меня, той же рукой задернула штору на окне и сокровенным полушёпотом сказала:
– У нас три часа до шаттла.
Я был совершенно раздавлен прежде незнакомой неуверенностью в себе и стеснением. Боялся ударить в грязь лицом, сделать что-то неправильно. Этот страх сделать что-то плохо или показаться смешным меня ощутимо сковывал. И еще как. Все равно тебе в жизни доведется попробовать многое и разное, утешал себя я. А для этого придется побывать и нелепым и смешным.
И когда я перестал бояться, меня накрыло волной чувств! Мне пришло на ум то, что я хотел бы совершить, пойдя на поводу влечения. Я с такой убедительной ясностью представил, как между нами разворачиваются будущие события. И хотя Нина пыталась сопротивляться моему видению, ей, столкнувшись с силой, которую необходимо обуздывать, наверное было сложно находиться в такой близости с самым медвежастым из ее парней. А я не мог поверить своему счастью. Тот день я запомнил навсегда. Это было в первый раз, когда у меня был секс.
Прощальные слова, которые тщательно готовил, так и не были произнесены. Та, которую я полюбил всем сердцем, опередила меня, сказав при расставании: «Вень, прости, ты хороший парень, но мы не можем быть вместе. Однако можем остаться друзьями, если ты захочешь». Да, именно так она сказала. Но почему она пошла на свидание со мной? Благодарность? Не знаю… Я уже устал задавать себе этот вопрос: почему? Возможно, для Нины отношения были чем-то вроде дорожной карты – «занимаюсь любовью и сразу ухожу». Простым жестом: приближение и забвение, когда каждый остается самим собой. Вероятно, поэтому, прежде всего поэтому и только поэтому. Для меня же случилось то, чего я так боялся, когда и звезды, и луна, и солнце надо мной померкли и больше не светят.
ВЛЮБЛЕННОСТЬ ТРЕТЬЯ
«Шесть утра…какой придурок встает в эту рань? Ах… ну да. Это я… Ой черт, как же голова раскалывается, – я обвел комнату блуждающим взором и стал припоминать что делал вчера. – Пил? Это ясно. Что? Само собой – «столичная». Отличный напиток: 100 грамм делает вас благородно веселым, 500 – вы находитесь в последней болезненной стадии опьянения». Судя по всему я пребывал в последней стадии. В таком мучительном состоянии, когда кисель, в эту минуту трясущийся у меня в голове вместо мозгов, трудно сформулировать какие-либо мысли: «Так, начнем с простого. Какой сегодня день? Конец декабря?… Нет, не Новый год – это точно. Начало января….» – я начал думать через свой тормозящий мозг, какое сегодня число, и когда досчитал до семи, то чуть не подпрыгнул на кровати: «Ну конечно. Рождество! Гулять так гулять! Мы люди русские! Наконец-то вспомнил в честь чего вчера выпивал. Неужели мне это удалось? Аня, ты где?» – я хлопнул рукой по соседей подушке. «Нет, я совсем тупой, мои мозги отказываются работать. Раз, два, три, четыре, пять, Аня мы идем искать. Так подождите…» Тут я всё вспомнил. Нет, всё увидел. Мой сновидческий объектив фокусируется на картинах совсем недавних событий на пути от «ботаника» до мастера уличных знакомств.
После отпуска, я решил кардинально поменять свою жизнь. С этой целью, пытаясь начать все с чистого листа, переехал от матери на съемную квартиру. При наличии цели и как следствие должной мотивации поменять можно всё, веру, пол, супруга, привычки, что угодно. Кто интересно может мне не позволить изменить свою жизнь, когда и как часто я этого захочу? Никто, кроме меня самого! А я этого захотел, я этого захотел больше всего на свете!
Я решил бороться с весом, думая о ремонте организма. Определив связь, я понимал, что требуется такой настрой, такая программа перезагрузки, которая позволит изменить привычки в новых обстоятельствах. Самое трудное в случае с диабетом второго типа – это не профилактика и даже не успех в его лечении. Важнее всего то, что будет дальше. Это не перелом ноги, которая после гипса и лечения становится как новая. Это постоянная борьба с весом за счет диеты и регулярной физической нагрузки. И это на всю жизнь. Я знал, что многие люди добиваются поразительного снижения веса, садясь на кето-диету с очень низким содержанием углеводов. Сторонники этой диеты радостно пьют огромные чашки кофе с большим количеством сливок. И уже очень скоро они начинают хлестать эти сливки прямо из пакета. В отличие от подобного подхода, как было у меня заведено с
юности, я постоянно утруждал себя маниакальным подсчетом калорий, так как считал, что калории все равно важны.
Теперь утренний распорядок у меня был очень плотный. Я взвешивался, измерял давление, варил кофе, измерял сахар в крови. Потом надевал кроссовки и отправлялся на пробежку. Фиксируя в приложении для подсчета калорий всю еду, которую съедал. Такая игровая форма борьбы за здоровье помогала мне не расслабляться. Подсчеты всего и вся, что можно было измерить – это были те наружные строительные леса. Это был стержень моей повседневной жизни.