bannerbannerbanner
Необычные истории. Непридуманные маленькие рассказы

Сергей Тарасов
Необычные истории. Непридуманные маленькие рассказы

Полная версия

Бизнес план

Очередной поиск работы стал уже утомлять. В городе было очень много безработных инженеров, среди них были даже работники с учеными степенями и даже профессора. Безработные геологи не были никому не нужны, у них была очень непрактичное образование, чтобы его можно было использовать в обыденной жизни. В отделах занятости начали создавать центры переподготовки этих никому не нужных людей с высшим образованием.

В один из моих визитов в центр занятости я случайно увидел на стене список профессий, на которые можно было переучиться. Среди профессий бухгалтера, водителей, операторов станков с программным управлением была профессия сметчика. В прошлой своей жизни я на каждом шагу сталкивался с проектами, сметами и знал по опыту, что это нужная профессия, с которой никогда не пропадешь. Тут же зашел в кабинет, где меня внимательно выслушали и записали как претендента в группу, которая набиралась из таких же безработных инженеров. Предыдущую группу уже набрали, и она училась уже в одном из университетов города. Мне надо было подождать и попасть в следующую группу.

Ожидание затянулось на два месяца, и вот, наконец, я подошел к знакомому кабинету. На приеме выяснилось, что на эту профессию могут рассчитывать только безработные выпускники Уральского политехнического института, и только. Я в эту группу не попасть не мог – у меня был диплом горного института. Жалко стало времени, которое прождал, но сделать ничего было нельзя.

Специалист посоветовала мне пойти в группу, которая набиралась в данное время. В ней готовили будущих собственников небольших частных фирм. Обучение было довольно продолжительным, нам полагалась стипендия, и выпускники после экзаменов получали диплом государственного образца. Ну, в общем, она меня уговорила, и через месяц толпа будущих студентов, собралась в просторном холле строительного колледжа, где мы должны учиться почти год. Там сформировали несколько групп студентов, одним осенним утром я пришел на первые лекции.

Состав группы был довольно разношерстным. Нас было около пятнадцати человек, и больше половины ее составляли молодые женщины. Мужчин было мало, человек шесть. Я уселся с парнем, примерно моего возраста и мы тут же познакомились. Он работал бухгалтером, вел бухгалтерию двух маленьких фирм дома за компьютером, и для полного счастья ему не хватало диплома. Вместо одной руки у него был протез, и это ему не мешало водить машину, на которой он приезжал на учебу.

Моих сверстников было человек пять. Одна женщина приезжала на новеньком итальянском Фиате ярко красного цвета, и порой я думал, что принесло ее в отдел занятости. У всех были разные причины, и я никого не спрашивал какие. Меня же принесло сюда жажда новых знаний и бесплодные попытки найти подходящую работу.

Лекции были по разным темам. Была простая бухгалтерия, с использованием компьютерной программы 1С, основы психологии, менеджмента, рекламы, издательского дела и разные довольно интересные практические занятия. Учиться было интересно, и никто не пропускал лекций. К нам на лекции приходили менеджеры успешных фирм и рассказывали порой интересные и занятные вещи. Особенно были интересны занятия по рекламе. Я думал, и на это были на то основания, что наши небольшие рекламные объявления, которые мы сочиняли на уроках, потом в дальнейшем использовались нашими преподавателями на практике. Когда у меня было подходящее настроение, я придумывал всегда что-то новое, и мне хлопали в знак одобрения.

Во второй половине этого курса нам надо было составить бизнес-план одной из мелких фирм. Фирму и ее сферу деятельности следовало выбрать самому. Так как мне ближе всего была обработка камня, и я в ней немного разбирался, то придумал для нее название, и сфера ее деятельности была изготовление шкатулок из уральских поделочных камней. Этим делом мы занимались с отцом в течение нескольких лет, и мне было просто интересно, как наша деятельность выглядела не на практике, а в сфере предпринимательской, по всем законам деятельности.

К этому времени мы с отцом уже не делали шкатулок. Камнерезные станки были разобраны, а сырье для их изготовления хранилось в одном углу огорода. Уральские камни мне помогли выжить в трудный период жизни, но этот период закончился, и надо было думать о том, что найти нормальную работу.

Для этого и пришел сюда, на эти курсы. Но открывать собственное дело я не хотел, и не мог. И работать в бизнесе не хотел. Для этого надо было иметь как минимум хорошее здоровье. Кроме всего прочего, в этой сфере всегда присутствовал риск, а я чувствовал себя уже умудренным опытом и уже был слишком старым, чтобы разогнать только созданную фирму до нормального, солидного и непотопляемого предприятия.

Для молодых, сильных и дерзких потенциальных предпринимателей как раз и были созданы наши курсы. И немало, по-моему, мнению, молодежи получили необходимый минимальный багаж, чтобы открыть собственное дело и нянчится с ним всю оставшуюся жизнь.

Бизнес план составлял месяца полтора. Когда я с ним покончил, и отдал на проверку, то получил, в – первых зачет, а во – вторых, выяснилось, что по рыночным законам, моя фирма начала бы окупаться только через два месяца работы. Но это все выглядело в теории. Но на практике же все выглядело совсем по-другому. Я сравнивал теорию с практикой и пришел к выводу, что практика всегда права. Предусмотреть всякие проблемы и неприятные ситуации рыночной экономике было не под силу.

Близилось окончание курсов, мы перешли учиться в другое просторное здание недалеко от колледжа и уходили оттуда поздно, нагруженные всякими нужными и интересными знаниями. В конце обучения к нам стали часто заходить владельцы разных коммерческих фирм и присматриваться, кого можно пригласить к себе на работу. Я не получал никакого стоящего внимания предложения и не собирался связывать свою жизнь с коммерческим предприятием. Мне нужна была хорошо оплачиваемая работа, без нервов, и я об этом сказал одному из преподавателей. Она была со мною полностью согласна.

Наконец курсы закончились. В торжественной обстановке, в большом зале нам вручили новые большие и красивые дипломы. В моем дипломе было написано, что я теперь менеджер в коммерческой деятельности. И без этого диплома я уже им был, потому что сама жизнь заставила меня заниматься продажами, и я на практике делал все, чтобы остаться в этой жизни на плаву. Теперь надо мне предстояло найти синицу и держать ее в руках. А лебедей в небе я оставлю другим.

Большая рыбалка

Трудно быть старшим сыном, у такого активного отца, как мой – приходиться всегда помогать отцу и ездить с ним за компанию, когда он куда-то захочет сходить или съездить. Сейчас я его хорошо понимаю, так как дети уже взрослые, и им тоже некогда составить мне компанию: у них свои дела, работа. Я привык ходить и ездить один, с самой школы, и уже давно смирился с этим. Начиная с самого детства, сопровождал отца зимой и летом на рыбалку, ходил с ним смолить лодку на лодочную станцию, за грибами и ягодами, березовыми вениками, копать картошку и таскать воду для полива летом.

У него, сколько я помню, всегда была лодка на лодочной станции. Он всегда их делал сам, в огороде, когда весь урожай был собран, и ничего не мешало ему работать над очередной лодкой. Обычно он делал плоскодонки, и я любил на них плавать по пруду, грести веслами в любую погоду, когда ходил на рыбалку. Такую лодку было трудно опрокинуть даже сильной волной, а рыбачить на ней было одно удовольствие – можно было ходить по лодке, – то на корму, то на нос, и можно не опасаться, что упадешь за борт, такая она была устойчивая. Но эти плоскодонки он строил, когда я был маленьким, а позже он стал делать лодки типа казанки.

Они были не такие устойчивые, но легче, так как первая казанка была из алюминия, а следующая из нержавеющей стали: вечная лодка, и когда он ее сделал, то купил осенью лодочный мотор. Весной по пруду запретили ездить с мотором, и мы снова с отцом занялись греблей. Через несколько лет на пруду разрешили рыбачить сетями, и рыбу в нем выловили, буквально за два года. После того, как рыбы стало мало, отец вытащил наш вечный корабль на сушу и привез его домой. Он стоит во дворе уже лет двадцать, с улицы виден нос этого корабля, и меня прохожие, наверное, рыбаки, иногда спрашивают, не хочу я продать его, но я всегда отказываюсь.

Летом, когда еще было много рыбы, мы с отцом постоянно ходили на рыбалку, по выходным. Вставать, правда, приходилось очень рано. Сейчас я не могу вставать в такую рань, мне надо сначала выспаться хорошо, не менее восьми часов, а зимой обычно сплю больше, по девять и более часов.

Лодочная станция начинала работать с трех часов утра, отец меня поднимал в половине третьего, и мы шли на станцию еще в темноте. Рыба начинала клевать в четыре-пять часов утра, и к этому времени мы уже доплывали к месту, которое выбирал отец – около острова Каменного, или между островками Каменным и Выселком. Там обычно всегда клевал лещ или чебак. Потом, после одиннадцати часов, рыба там переставала клевать и мы гребли на полуостров Гамаюн, где в небольших заводях, заросших лилиями и кувшинками, ловились окуни и чебаки.

Один раз я поехал на лодке за лилиями, во время экзаменов. Перед этим я не спал две ночи, готовился к экзаменам. А когда сдал, то взял у отца ключи и поехал за ними на лодке. Нарвал лилий для моей подружки, и когда греб на лодочную станцию, уснул за веслами. Проснулся, когда лодку начало качать около болотистого берега, рядом со станцией, и поплыл дальше. После того, как мы сдали школьные экзамены, мы с одноклассницей почти месяц провели на пруду, катались на лодке, целовались, загорали и купались. Ирина сразу после того, как мы отплывали на лодке от станции, снимала лифчик, и загорала.

Лева, мой брат, мечтал, что когда выйдет на пенсию, снова привезет лодку на пруд, и будет летом на ней плавать, ловить рыбу. Но его мечтам так и не удалось сбыться, он не дожил до пенсии, совсем немного. А я, хоть и дожил, не хожу на рыбалку вообще – я не привык к такому пассивному отдыху: сидеть целыми днями и смотреть на поплавок.

 

Сейчас не могу есть речную рыбу, – я ее съел очень много, в детстве. Лучше я съем какую-то банку с рыбой, а вытаскивать кости из окуней и чебаком, нет, увольте. Слишком много их, этих мелких и острых костей в любой речной рыбе, даже у крупных – щук, лещей и карпов, за исключением сома и налима. За налимом я часто ходил – на реку Исеть, и мне нравиться его ловить и есть, но налимов осталось очень мало. Обычно на рыбалку приходили вечером, закидывали жерлицы и пили вино всю ночь у костра. Жерлицы сами ловили налимов, надо было только проверять их – через час. Как правило, через час-другой уже несколько налимов сидели на крючке. Последний раз на такую рыбалку я сходил с моим приятелем Володей и со своей будущей женой.

Когда мне было девять лет, отец взял меня с собой на озеро Сингуль, в Челябинской области, и там я наловил за несколько дней столько рыбы, что и не снилось никому из рыболовов.

Это было давно, но я все помню, как это было вчера. Мы с отцом доехали до какой-то станции на пригородном поезде, и долго шли полями, засеянными пшеницей и овсом, среди которых было очень много васильков, таких красивых синих полевых цветков. В этот день мы не смогли добраться до озера, и переночевали прямо в поле. Уральское лето было в разгаре, и ночью было тепло.

Утром прошли через маленькую деревню на берегу озера с разрушенной старой церковью, прошли подальше от нее, и расположились на берегу. Вокруг деревни была степь до горизонта, с выжженной травой, было очень жарко. Мы с отцом прожили на этом озере среди степи несколько дней, как два Робинзона.

Каждое утро, еще до рассвета отец ставил переметы, и на маленьком плотнике плавал, снимал с крючков крупных карпов. А я рыбачил по колено в воде с удочкой. Голодных, небольших карпов было очень много. Они клевали на картошку, тесто, а могли клевать и на голый крючок. Пока одни карпята клевали, другие обнюхивали мои ноги, мне было очень щекотно, и я их пинал ногами подальше от себя, но они тут же возвращались обратно, и снова принимались за свое.

Отцу попадали иногда такие большие карпы, что он не мог их вытащить, на своем маленьком плотике, а из мелких карпят мы варили уху на обед и ужин и сушили их на солнце, под марлей. В таком рыболовном раю мы с ним провели целую неделю. Потом, когда машина с рыбаками, которые рыбачили недалеко от нас, собралась уезжать, отец за несколько карпов договорился с шофером машины, и мы поехали в город в кузове старого Газ- 51.

Отец еле донес до дома свой улов – полный рюкзак больших карпов. Этого улова нашей семье хватило надолго.

Однажды я проезжал мимо этого озера, когда работал геологом. Деревня стояла на своем месте, правда, жителей в ней осталось очень мало. Рыбаков на озере не было видно, и местные жители сказали, что рыбы в нем осталось немного. Куда она подевалась, я не знаю, но всегда вспоминаю эту большую, и удачную рыбалку.

Бомба

Началась поздняя осень. Я ехал на электричке из очередного путешествия домой. За окном мелькали пермские леса и редкие поляны. Природа уже готовилась к снегу, на улице было прохладно, но в вагоне было тепло, и я дремал у окна. Книгу читать не хотелось, а пейзаж за окном уже надоел своим однообразием. Хотелось какого-то разнообразия в этой поездке. И оно уже приближалось, с каждой минутой.

Электричка проехала Курган, и уже скоро должна начаться родная Свердловская область. В Шале меня ожидала пересадка на другую электричку, и перед посадкой в нее, мне надо было по старой привычке зайти в придорожное кафе, выпить горячего чая и зайти в магазин, чтобы купить себе в дорогу чего-нибудь вкусненького. В Екатеринбург я должен приехать только поздним вечером, и не собирался умирать с голоду. Такой план был у меня почти в каждом возращении домой, и я не собирался его менять. Но судьба решила по-своему.

На одной из станций электричка, наверное, устала и решила отдохнуть. Прошло минуть пять, потом десять, но мы стояли. Радио в вагоне молчало, и народ стал шевелиться на своих местах. Некоторые пассажиры встали, и пошли в тамбур, чтобы покурить в открытые двери вагона. Я вспомнил, что давно не курил, тоже встал, достал из рюкзака пачку Явы и отправился в тамбур.

В тамбуре стояли двое мужчин, и лениво переговаривались. Я стал прислушиваться, и скоро понял, что они вели речь о какой-то бомбе в электричке. Пришлось мне подойти ним поближе, и один из них мне рассказал, что в нашем вагоне под одним сиденьем лежит пакет неизвестно кем и зачем оставленный, с бомбой. Какой-то пассажир на него обратил внимание и сказал об этом машинисту электропоезда. Дальше все пошло по плану – вызвали охрану, охрана вызвала полицию, и пока она не подошла, электричка будет стоять.

Я прошел по вагону, и действительно, под скамейкой, между окном и калорифером находился большой пакет, и он был так аккуратно засунут под скамейку, что его почти и не было видно из прохода. Он находился метрах в десяти от моего места, и я задумался, о кратковременности своего бытия, на этой земле. После забрал рюкзак, и направился к выходу. На перроне уже собралась небольшая толпа, человек пятьдесят, и слушала немолодого мужчину в костюме и галстуке, это был глава администрации этого поселка.

Он всех успокаивал, и предложил добираться на автобусах, которые вот- вот должны подъехать по шоссе. Оно было почти в километре от станции, и пассажиры думали, как им поступить – или ждать саперов, или поскорей отсюда сматываться. Я не знал, как мне поступить – до Шали мне еще ехать и ехать, и связываться с автобусом мне не нравилось, потому что непонятно, когда он подъедет, и куда потом отвезет.

Пока ответов на эти вопросы не было, я решил забраться на пешеходный мост, который был над железнодорожными путями, и оттуда посмотреть, что и как. По ступенькам я поднялся на этот мост, выбрал себе место, откуда было видно и электропоезд, и шоссе, и пассажиров на перроне. Они так же слушали этого чиновника, и разойтись не спешили. На мосту дул холодный ветер, и мне пришлось доставать шапку. Пока ее искал в рюкзаке, обратил внимание на длинную вереницу цистерн, которые стояли у какого-то бетонного забора. За ним были видны громадные емкости, в которых была то ли нефть, то ли бензин, а может солярка.

Это было опасное соседство: – если эта бомба взорвётся, то может сдетонировать любая цистерна. А там этих цистерн было много – несколько десятков, и взрыв любой из них мог привести к катастрофе:– могла загореться любая из больших емкостей за забором, и я почувствовал себя очень неуютно, на этом мосту.

Рядом со мной остановился какой-то мужик, и я спросил, у него, с чем эти цистерны. Он спокойно на них посмотрел, и сказал, что не знает, но в любом случае, если они нагреются, то будут взрываться по очереди, неважно, пустые они, или полные. Мы стояли вместе с ним и курили, может быть, последний раз в жизни. Потом я замерз на этом мосту, и спустился снова к электричке. Толпа пассажиров поредела, и я от них узнал последние новости: про автобусы речи уже не было, но из Перми ехал за нами внеплановый электропоезд. Это была хорошая новость, и плохая. Даже эта электричка приедет через полтора часа, я все равно не успею пересесть в Шале на следующую электричку, и мне придётся повести ночь на вокзале. Но это было лучше путешествия на автобусе.

Осталось подождать электропоезд. Он не торопился, и приехал только через два часа. Обрадованные пассажиры расселись вагонам, и я, наконец-то покинул эту опасную станцию, совершенно невредимый, но замерзший. Зато живой.

До Шали я добрался только в девять часов вечера, и мне надо было пождать утренней электрички. Хорошо, что магазин работал, и я в нем с голодухи накупил массу вкусных вещей. Время за непрерывным обедом шло незаметно, и я покончил с купленными продуктами уже ночью следующего дня. На сытый желудок хорошо дремалось, и я проспал всю оставшуюся ночь, до самого утра.

Мне никогда не нравилась Шаля, особенно когда надо было проводить ночь на вокзале этого поселка. Но это был кратчайший путь домой, и мне пришлось третью ночь за несколько лет проводить на этом вокзале. Самая плохая ночь была вторая – ко мне пристала местная шпана, и я с трудом от нее отвязался ночью, пожертвовав при этом несколькими сигаретами из последней моей пачки.

Один из них, правда, вернулся утром, и предложил мне поспать у него в гостях. При этом он старался держаться подальше от видеокамеры, установленной на перроне. Я отклонил его приглашение. Ему самому надоело мерзнуть на продуваемом ветром перроне, и он, в конце концов, ушел один. В тот раз я дал себе клятву не ночевать на этой станции, но вот, опять пришлось.

Домой я добрался только в середине дня. Электричка меня везла в Екатеринбург, и с каждым километром мне становилось теплее на душе. Не знаю, что лучше – уезжать из родного города в очередное путешествие по незнакомым городам, или возвращаться…

Будильник

По натуре я сова. Привык ложиться поздно и вставать ранним утром мне очень не хочется. Поздними вечерами у меня всегда рабочее настроение, думается хорошо, и я этим всегда пользовался, когда работал геологом. В геологии, особенно когда начинался полевой сезон, дни казались длинными, и протекали незаметно. Вечера – короткими и кончались быстро.

Подъем обычно был часов в семь утра, сначала надо было раздуть угли в костре, подбросить в него дрова, и поставить чайник, а когда он закипит, сделать на скорую руку чай. После кружки горячего чая, организм начинал просыпаться. А после утренней сигареты он уже был готов к водным процедурам в каком-либо ручье, или в речке. И после умывания в прохладной воде я уже просыпался окончательно и был готов к завтраку. По вечерам рабочий, который был дежурным по кухне, варил на следующий день завтрак и обед, готовил сухие дрова на следующее утро, и на этом его обязанности дежурного в этот день заканчивались, и переходили к следующему рабочему.

Каждый раз весной, когда надо было выезжать в очередное поле, я говорил себе, что буду вставать раньше – ну, часов в шесть утра. И каждый раз, после недели – другой, я возвращался к обычному подъёму в семь часов утра. На какие хитрости и уловки я не пускался, чтобы передвинуть побудку на шесть часов, ничего из этого не получалось.

В этом новом полевом сезоне я твердо решил вставать пораньше. Сезон начался по нашему плану в мае. Мы погрузили свое полевое барахло в наш фирменный автомобиль Газ- 66 с надписью большими буквами на обоих бортах «Взрывпункт», все рабочие заняли пассажирские места, я устроился с картой в кабине, и мы отправились в теплые края – в Челябинскую область. В конторе я зимой уже выбрал замечательное место для нашего палаточного лагеря по карте – рядом была река, а ближайшая деревня располагалась километрах в шести.

Мы доехали вечером и разбили свой лагерь у самой речки, рядом с железнодорожным мостом на уютной полянке среди ивовых зарослей. Поставили три палатки – одну большую, в которой я устроил свой штаб и склад продуктов. В другой стали жить рабочие, а в третьей женщины. Водитель нашего Газ – 66 не пожелал жить в палатке, – у него была своя отдельная квартира в машине, в будке красно-оранжевого цвета с пассажирским и грузовым отделениями. В отделении для пассажиров было два длинных сиденья, и на одном он спал по ночам, а на другом принимал гостей, и там же по вечерам стоял маленький переносной телевизор.

Я взял с собою будильник, чтобы пораньше – часов в шесть утра просыпаться и сразу же вставать. Он был очень большой, красивый, с двумя звонками. Самым громким будильником из всех, которые когда-то у меня были, и который я отыскал в магазине, среди тихих и слабых его собратьев. Поставил его на стол, рядом со своей раскладушкой, и завел его на шесть часов.

Спал я хорошо, без всяких снов и кошмаров, и внезапно проснулся от громкого звона. Этот будильник обладал громким голосом и перед тем, как я его в темноте нашарил на столе среди журналов и карандашей, он звенел долго на всю округу и разбудил всех. Перепуганные птицы улетели, рыба в речке спряталась в глубоких омутах, а из палаток и будки раздалась недовольные сонные голоса. Наконец, я отыскал его на столе и заткнул ему глотку. Воцарилась тишина. Спать уже не хотелось и пришлось вылезать из теплого геологического спального мешка. Я вышел на берег реки, покрытой утренним туманом, чтобы умыться, и после водных процедур начал греметь своей железной литровой кружкой, наливая в нее вчерашний чай из закопченного котелка.

Рабочий день начался. Дежурный тоже поднялся и пошел к костру, к своим кастрюлям и сковородам. Потом и все потянулись на кухню, где сначала позавтракали, потом нашли свои приборы и стали проводить с ними обычную утреннюю процедуру – проверку питания и контрольные замеры таблетки с радиоизотопом цинка. Я забрал тем временем топокарты из сейфа, аэроснимки, засунул их в свою полевую сумку, и занял свое место в кабине. Когда постучали по кабине, что все готовы, водитель завел мотор, и мы поехали на аномалии, которые в этот день надо было проверить. Целый день ходили парами с радиометрами, отыскивая эпицентры гамма-аномалий, отвлекаясь только на обед.

 

Приехали с работы вечером. Я поужинал и засел за своим столом, планируя следующий день, а когда геофизики закончили приводить свои журналы в порядок и построили планы изолиний аномалий, по которым сегодня ходили, они принесли их мне – на проверку.

Вечера проходили как обычно. Вытащили сеть, которую я брал с собой, для того, чтобы не тратить драгоценное время на рыбалку удочкой. Сеть мне одолжил отец, который зимой вязал сети в теплом подвале, где стоял котел, обогревая наш просторный дом. Водитель взял с собой резиновую лодку, чтобы эту сеть поставить. И каждое утро и вечером мы выпутывали из сети по ведру рыбы: линей, карасей, и чебаков. Варили уху, жарили эту рыбу, и экономили, таким образом, на тушенке. Рабочие и геофизике играли по вечерам в шахматы, смотрели телевизор, и когда он надоедал, доставали карты и до полуночи играли в тысячу.

Я заканчивал свою работу уже поздним вечером. На улице было уже темно, и я сидел в палатке с керосиновой лампой, разбираясь в журналах, картах и планах, которые мне принесли. Вдруг в палатку стали заходить по одному какие-то люди. Вошло человек пять, или шесть незнакомых парней и остановились посередине, осматривая меня и спартанскую обстановку в палатке. Я встал из-за стола, за которым сидел к ним спиной, сделал пару шагом и вопросительно стал смотреть на нежданных ночных гостей. Каждому из них было лет по семнадцать – двадцать. Потом спросил, у них, кто они, и с чем пожаловали.

На мне была тельняшка в голубую полоску – как у десантников, но с длинными рукавами, – я купил ее в магазине перед самым отъездом. Короче, я был похож на десантника, как две капли воды. И они замешкались с ответом, потому что не ожидали встретить человека связанного с армией, тем более в десантном тельнике. Они, видимо, рассчитывали на простого мужика, одетого в геологическую спецовку. С бывшим десантником они связываться не хотели. И поэтому один из них попросил у меня воды – напиться. Фляга с питьевой водой стояла у входа в палатке, я взял ковш, и угостил всех гостей водой.

Когда они все напились, то потянулись к выходу. Последний обернулся и спросил, где я служил. Мой приятель Володя служил в десанте – в Каунасе. И я назвал этот город. Для этого парня название ничего не сказало, и он вышел следом за всеми. Я проводил их и вернулся к своей работе.

Шел второй год войны в Афганистане. И эта моя полосатая искусственная футболка, похожая на десантный тельник, спасла меня от неприятностей, которые были готовы причинить мне местные парни.

Уже было глубокая ночь, и чтобы выспаться перед рабочим днем, надо было ложиться спать. Хотел посмотреть, сколько уже времени, но будильника на столе не было. Я посмотрел под стол, рассчитывая его увидеть там – он, наверное, упал со стола, когда я шуршал бумагами. Но его там не было. Не было его и во всей палатке, которую я обшарил в надежде его найти.

Дежурный, которого я спросил, тоже не знал где будильник. Потом сам найдётся, решил я и залез в спальный мешок.

Утром я проснулся, как всегда – в семь часов утра. Будильник так и не нашелся. Я еще поискал его, но потом забыл о его существование. Наверное, его утопили в речке рабочие, или геофизики, которых он вырвал своим громким звоном из цепких и ласковых лап морфея. Мне с одной стороны, было его жаль. Но он сам виноват – так разбудил моих подчиненных, что они приговорили его к смерти, и приговор тотчас же привели в исполнение.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33 
Рейтинг@Mail.ru