Сергей Тарасов
Счастливые фантастические рассказы
Чертов снег
У каждого бывает такой период в жизни, что делать ничего не хотеться, а надо. У меня наступил так раз такой период:– на улице было темно, снег летел, не переставая, и его, несмотря ни на что, надо убирать, а в противном случае, утром из дома не выйти,– ни на работу, ни просто покурить на улице и поболтать с соседями. Борьба с ленью продолжалась долго, и я одержал над ней победу: заставил себя выйти во двор и взять сначала в руки сигарету, а потом и лопату.
Во дворе с прошлой зимы осталась большая куча снега и теперь, после сокрушительной победы над собой, ее надо было убрать. Но во дворе господствовал ветер, надувая новые сугробы, и я решил с лопатой размяться на улице. На улице тоже дуло, но там снега было меньше – его сдувало, уносило к соседям и на соседнюю улицу. Работы здесь было немного, и я, перекрестясь, взялся за работу со словами «Помоги мне боже!», а потом добавил, когда увидел большой сугроб под столбом – «Черт тебя побрал!» Эти мои слова вызвали неожиданный эффект: – на снегу внезапно появились следы копыт, а потом я увидел настоящего черта.
Он стоял на обочине дороги, под ярким светом лампы и помахивал своим хвостом по сугробу и ухмылялся. Так как я был настроен воинственно после моей победы над своей ленью, то немедленно крикнул ему,– « Ну, что, черт тебя подери, стоишь, а ну-ка схватил лопату и за дело!»
Черт был настроен довольно дружелюбно, и не стал со мною препираться, а только попросил у меня лопату или метлу. Я бросил ему и то и другое, и подначил его словами, что, мол, не умеешь с этими предметами обращаться. Он обиделся на мои слова, схватил лопату и начал швырять снег направо и налево. Я смотрел-смотрел на это безобразие и замахал руками. Работа сразу прекратилась, метель тоже, а черт смотрел на меня недоумевающими глазами.
«Это тебе не уголь кидать в своем аду!» сказал я, и показал, как нужно убирать снег – бережно, с чувством и расстановкой. Черт умерил свой азарт и стал кидать снег в одну кучу, стараясь при этом, чтобы его не сдувало с лопаты. Скоро вдоль дороги образовался аккуратный и большой сугроб, а на дороге было чисто. Он воткнул лопату в сугроб, залез на этот сугроб и начал его утаптывать. Так утоптал его, что вместо пышного и высокого сугроба образовался наст. Потом он добрался до метлы и показал мне, как ей надо работать: – вместо того, чтобы махать ею в одном направлении, он уселся на нее и пролетел по улице сначала в одном направлении, потом развернулся и полетел обратно. Метла под ним моталась из сторону в сторону с такой скоростью, как электровеник из волшебной сказки. Он летал по дороге с метлой туда-сюда и смел с ней все снежинки.
Я стоял и у меня открылся рот от такого стиля работы. Но закрывать рот я не стал, а тотчас сунул в него сигарету, и когда этот работник подлетел ко мне на метле, я предложил ему сигарету. Мы покурили, потом я сказал ему спасибо, а он ответил «пожалуйста», и добавил, – «еще увидимся!», и пропал. А я пошел во двор – убирать прошлогоднюю кучу снега. На всякий случай я молчал до самого окончания работы, и потом отвел душу – разразился проклятиями в сторону снега, зимы и ветра, который умудрился надуть столько снега во двор. Так или иначе, со снегом было покончено и можно было попить чаю на кухне.
Я пришел на кухню и стал готовить себе еду. За окном по-прежнему была темно серая пелена, и я не стал гадать, – утро это, или вечер. На кухонных часах было семь часов, но они стояли, – батарейка села, и мне надо было ее заменить, – а пока я не спеша позавтракал, тем, чем Бог послал и отправился на улицу покурить.
Я уселся на табуретку и стал осматривать свой двор. Он, к моему удивлению, был чистым от снега, а метла и лопата стояли в углу, и я стал вспоминать, когда же умудрился почистить двор. Потом вспомнил свой сон с чертом, и все стало мне ясно…
Платформа
Наш Газ-66 стоял на железнодорожной платформе уже сутки: – мы закончили поиски алмазов и золота в глухой пермской тайге, добрались со своим полевым барахлом к колонии-поселению, поближе к автостраде, и были готовы продолжить по ней путь домой.
Не все в этом полевом сезоне у нас шло так, как нам хотелось: – алмазов мы не нашли, золота тоже, но мы не горевали, так как в одной карстовой воронке мы случайно наткнулись на останки звездолета, и чтобы пустыми не возвращаться на базу, недели две провели в этой воронке, – откопали люк в этом неземном космическом аппарате и проникнув в него, унесли все, что нам понравилось: – электронное оборудование, непонятные агрегаты и предметы. Будь наша воля, мы бы улетели на нем домой, но хотя его двигатели работали, что-то было не в порядке с центральным компьютером этого корабля, и он никак не хотел подниматься в воздух и вылезать из карстовой воронки.
Наш практичный командир отряда был настроен по-боевому, и когда решил унести с этого звездолета все, что могло нам пригодиться, в первую очередь снял с него двигатели. Они работали на гравитации, и были такие маленькие по размерам, что унести их до плота не составляло никакого труда, – и мы их, естественно, утащили в первую очередь.
Нам надо было сплавиться по таежной реке, потом добраться до нашей машины, погрузить в нее все наше имущество и проехать несколько сот километров по узкоколейке до автострады. Командир отряда съел не одну стаю собак на двигателях, и ему неважно было, от мопеда они, или от звездолета. Поэтому, когда мы выяснили, что нам проще всего не плыть по реке на плоту несколько недель, а поставить на плот двигатели от звездолета и перелететь на нем до нашей машины, и мы так и поступили.
Мы взяли в руки топоры, пилу Дружба -2, и за полдня соорудили из толстых бревен плот, к которому гвоздями прибили двигатели от звездолета, и все было готово к путешествию. Еще раньше наш геофизик выяснил, что эти двигатели могли работать на батареях, – таких же, как использовались в наших протонных и квантовых магнитометрах. Этих батареек у нас было много, и мы использовали их не только для магнитометров, но и для радиоприемников и раций. Вечером мы устроили ходовые испытания нашего плота: – он хорошо плавал по речке, а кроме всего стал летать над ней, как звездолет.
Единственное, где у нашего механика-пилота возникли некоторые затруднения, это управление плотом, когда он летел. К нему надо было придумать что-то, напоминавшее джойстик. И вечером механик-пилот обошел не один раз наши палатки, окрестности лагеря, пока не нашел подручные материалы для джойстика. Мы вообще-то не таскали с собой лишнее, тем более инструменты. Их было много в нашем ГАЗ-66, но до него надо было еще добраться, и часть конструкции было выполнено веревками и деревянными деталями, которые мы изготовили с помощью топора и пилы.
Утром мы повторили ходовые испытания нашего нового транспортного средства, потом скатали палатки. Началась погрузка: на плот мы аккуратно положили палатки, спальные мешки, приборы, свои рюкзаки и все остальное: – пробы, образцы, топоры, пилы, кухонное хозяйство, оборудование от звездолета и уселись сами. Механик-пилот сидел перед самодельным джойстиком, а рядом сидели геофизик и я, с картой. Женя скомандовал «От винта!», и наш плот оторвался от водной глади реки.
Сначала, чтобы не рисковать и привыкнуть к самодельному джойстику, Женя летел в нескольких метрах от поверхности воды. Я не терял времени даром: – достал спиннинг и вскоре выловил несколько больших щук. Но вскоре плот поднялся повыше, и мы полетели быстрее. Геофизик говорил механику-пилоту, где находятся речные меандры, а Женя спрямлял расстояние – летел над ними по прямой, а под нами река извивалась, как змея, – кольцами и дугами.
Судя по карте, нам надо было пролететь около двухсот километров: – это несколько часов при скорости 60-70 км\час. Но Жене надоело лететь так медленно, а кроме всего, мы должны успеть до нашей машины к вечеру, чтобы успеть поужинать и улечься спать, а утром ловить состав с дровами, на котором должна приехать наша платформа. И механик-пилот заставил плот лететь со скоростью сто километров в час, а может и больше.
Через несколько часов показалась наша ласточка: – она стояла в тени кустов около железнодорожного разъезда. Будка нашего автомобиля была бело красной, а на одном борту было написано «Взрывпункт». Она простояла здесь все лето, и мы были рады увидеть ее в целостности и сохранности.
До заката осталось несколько часов и мы, когда приземлились, сначала перетащили в грузовой отсек все наше имущество, а потом уселись вокруг костра и достали бутылку спирта, чтобы отметить наш удачный полет. Потом, когда сварились щуки, мы выпили за успех нашего предприятия, за отъезд и за упокой останков звездолета с его экипажем, и за окончание полевого сезона. Легли уже поздно.
Часов в семь командор нас разбудил: – ему послышались звуки тепловоза, который тащил целый состав дров. В самом конце состава он должен притащить платформу для нас и нашего автомобиля. В колонии мы побоялись оставлять нашу ласточку, и поэтому увезли ее подальше – в лес.
Из-за поворота появился тепловоз с двумя заключенными в кабине, а за тепловозом тащились груженные лесом полувагоны, и в хвосте состава ехала наша платформа. Женя помахал рукой, и поезд сбавил ход. Из кабины тепловоза выскочил заключенный, поздоровался и стал командовать. Вскоре появились сходни, по которым на платформу заехала наша машина. Мы укрепили ее толстой железной проволокой, под колеса поставили башмаки и наш путь продолжился – уже по узкоколейке. Состав ехал медленно и мы в кабине тепловоза пили чай, рассказывали экипажу тепловоза всякие случаи, которые случились с нами за все лето. Про звездолет мы молчали – это была запретная тема. Утром, на следующий день, маневровый тепловоз отцепил нашу платформу от состава с дровами, и мы остались на краю зоны-поселения. Здесь начиналась автомобильная дорога, по которой мы должны проехать до Соликамска, а потом до нашей базы. Нам осталось проехать несколько сотен километров, и мы будем дома. Но наш автомобиль не желал съезжать с платформы: – он вообще не заводился.
