Сергей Тарасов
Сверхъестественные фантастические истории
Меч-кладенец
С моим юношеским хобби – изготовлением всякого рода ножей я не расставался ни на минуту. Когда я наполнил свой дом всякими, разными по величине ножами, а потом сделал для них ножны, я случайно нашел отличную сталь для изготовления очередного здоровенного ножа. Сначала я хотел эту заготовку распилить, чтобы получилось два лезвия, но потом, после долгого раздумья, решил сделать из нее меч-кладенец, которым бы удобно было резать капусту перед засолом, или закалывать свиней осенью: – это был бы просто длинный, почти полуметровый нож, внешне похожий на спартанский меч, который пригодился бы всем в доме, особенно мне: – судя по всему, эта сталь не ломалась, так как была очень упругой, твердой и отлично держала заточку.
Над этим клинком я работал не один день – он был очень велик и хлопот с ним хватало. После того, как я выточил заготовку и закалил ее в масле, предстояло сначала отшлифовать, потом отполировать ее и в заключении сделать рукоятку. Хотя работа и продвигалась медленно, но я близился к ее концу и вздохнул с облегчением, когда осталась рукоять. Мне здорово мешала учеба в институте, которая отнимала почти весь световой день и на меч у меня оставались какие-то жалкие два часа. Но я старался, как мог и выкраивал любую свободную минуту для этой кропотливой работы.
Рукоятку я уже придумал, из чего ее сделать, так как у меня было навалом кости, березы с севера и даже был бивень мамонта. Но самая лучшая ручка получалась из бересты и березового капа. Ручку из бересты я делал только для небольших по длине охотничьих ножей, а для этого меча мне требовалось что-то солидное и крепкое, – и кап подходил для этого как нельзя лучше. К тому же он был теплый в руке, не скользил и легко обрабатывался. Когда я насадил ручку на меч, то не удержался и помахал им перед собой. Да… если попадешь под удар этого клинок, то можно начинать петь панихиду…
Итак, все было готово, – оставались ножны для этого чересчур большого ножа. Я не стал выдумывать: – самый доступный для этой цели материал была толстая кожа, которой у меня был целый мешок. Из нее шили сапоги и делали стельки, а остатки выкидывали. Из этих остатков можно было сделать сапоги или пару отличных ножен. Я тут же нашел такой длинный кусок, потом склепал еще такой же и потом склепал медной проволокой оба куска, предварительно поместив в середину пару тонких медных пластин. Теперь осталось сделать отверстия для ремня и отправляться на бой с каким-нибудь львом, витязем в тигровой шкуре или драконом.
Чтобы меч свободно вынимался из этих ножен, я, перед тем как склепать кожу и медные пластины, положил между кусками кожи и медью маленькую, узкую деревянную дощечку, а потом в конце вытащил ее. Теперь чтобы достать этот меч, не требовалось никакого усилия: он сам просился на волю, – отрубить кому-то голову или руку с ногой. Я одел ножны на кожаный офицерский ремень и подвигал свое оружие взад- вперед. Получилось на первый взгляд неплохо, но я знал, что ножны с такими мечами носят на ремне через плечо, но не на ремне. Ну, что делать, если так мне было удобно …
Осталось одна операция, которая мне не очень нравилась – наточить лезвие как опасную бритву. Когда я точил готовое лезвие, то всегда резался – и сейчас тоже порезал у себя палец. Клинок умылся моей кровью и был готов проливать кровь у любого врага или нарубить кочан капусты. Но пока врагов не было видно, я сунул меч под мышку и отправился за березовыми вениками для бани. На мне висел большой рюкзак для них, и как только я дошел до березовой рощи, то вытащил из ножен свой меч и стал им размахивать направо и налево. После меня осталась широкая просека из срубленных березок, которые лежали без признаков жизни.
Я остановился, оглянулся и понял, что этого мне хватит, – березовых веников можно наделать на всю зиму. Я сунул мой меч в ножны, уселся поудобней и стал вязать веники, связывая их верёвочкой. Мне надо было связать тридцать веников: – на всю зиму. Уже стало смеркаться, когда я закончил свой труд. Я снова достал мой меч и стал обрубать ручки у веников, а потом засовывать их в рюкзак по двое, чтобы прийти домой и сразу повесить на веревку под крышей, чтобы они как следует высохли.
Домой я шел с полным рюкзаком веников, шатаясь от усталости и тяжелого груза за спиной. Поэтом я и не заметил, где свернул со знакомой лесной дороги. Очнулся я от своих дум, когда понял, что иду-иду, а конца у дороги все нет. И самое главное, места были незнакомые, а моей деревни все еще не было. Это было удивительно, – я не узнавал лес и не собирался так далеко заходить от своего дома.
Неожиданно до меня донесся стук копыт, и я посторонился – наверное, эти амазонки скачут по дороге: – один из соседей держал лошадей, для своих дочерей. Но вместо девичьей фигуры на лошади оказался всадник в латах и шлеме. На боку его качался меч и в руке он держал копье. Я так и ахнул – неужели у нас идет сьемка фильма, в котором участвуют актеры, одетые как средневековые воины!?
Но этот актер, по-видимому, настолько вжился в роль, что решил напасть на меня и, подняв свое копье, бросил его в меня. Я сразу спрятался за осину и избежал неминуемой смерти. Дело пахло керосином…Я скинул с плеч тяжелый рюкзак с березовыми вениками и достал свой меч. Вытащил его из ножен и выглянул из-за осины. Всадник был в пяти метрах от меня и, увидев в моей руке меч, поднял свою лошадь на дыбы. Но здесь была не степь и не луг: – вокруг меня росли деревья и я снова спрятался за толстой осиной.
Он на своей лошади никак не мог меня достать и, в конце концов, спрыгнул с коня и начал меня ловить в пешем порядке. Лошадь осталась на дороге, а этот прохиндей, махая своим мечом прямо перед моим носом, старался отрубить мне руку или голову. Мне, в конце концов, это надоело, и я замахал своим мечом, стараясь показать противнику, что ко мне не стоит даже близко подходить, – я тоже был с мечом и тоже мог отрубить ему что-нибудь: – что мне попадется под руку.
До этого я случая я не рубил кого-нибудь топором или мечом – так, пугал хулиганов, но не рубил и не резал их, как капусту. А здесь было совсем другое – или мне что-либо отрубят, или я. Этой сумасшедший так насел на меня, что у меня не было никакого выхода, – и когда он срубил какой-то сук на березке вместо моей головы, я изловчился и ударил ему по руке своим огромным ножом. Но, к сожалению, по руке не попал, а зато попал по его мечу.
Раздался лязг металла, и его меч, сказав «дзинь», сломался об лезвие моего меча. Так что у этого проходимца не осталось больше оружия: – его копье торчало из осины, а меч был сломан. Может быть, у него остался какой-нибудь нож или кинжал – в сапоге, допустим, но нож против меча был бессилен. Можно было кинуть в меня кинжал или нож, но я бы увернулся, – содержание адреналина было у меня очень высоким и реакция моя была молниеносной: – так всегда бывает, когда я участвую в драке или меня готовы убить, как сейчас.
Я вышел из-за толстой березы, поднял свой меч и уперся им в шею этого пешего всадника. Так я только вчера его наточил, как опасную бритву, то у него по шее тут же потекла кровь, и он это тут же почувствовал – бросил свой обломок меча, опустился на колени и, судя по всему, ждал смерти. Но мне как-то было неудобно рубить его голову, и я сначала убрал меч, а потом сел на пенек и достал сигареты. Руки у меня тряслись от недавней схватки, но я сумел прикурить и спросил у этого мерзавца: – «кто ты такой и почему на меня напал?»
Он назвал себя каким-то именем, а потом, когда до него дошло, что я не собираюсь его убивать, сказал, что он служит какому-то неизвестному мне королю и напал на меня первым, потому что по этой дороге поедет королевская свита и сам король. В конце он кивнул на мой меч и спросил, – какой оружейник его выковал, раз он смог перерубить его меч. Мы сидели друг напротив друга – я с мечом, без каких-либо доспехов, и он, – одетый в латы, шлем и кольчугу. Кроме того, у него были закрыты ноги какими-то пластинами, чтобы уберечь их от ударов меча или копья. Я вспомнил историю и сказал этому поверженному врагу, что беру его в плен, или в услужение, – как ему нравиться, а также беру его лошадь и копье.
Он без звука согласился, и теперь по лесной дороге навстречу королю со свитой не спеша ехал я на трофейной лошади, а за мной шел мой слуга и нес мой рюкзак с березовыми вениками. Король не заставил себя ждать: – целая орава всадников окружила нас и стала осматривать меня и моего слугу. Когда самый богато одетый всадник, наверное, король, все как следует рассмотрел, он спросил у моего слуги: – «что случилось, почему этот крестьянин едет на твоей лошади, а ты шагаешь следом за ним, с каким-то мешком?»
Мой новый слуга стал объяснять ему, что и как все случилось, а король, выслушав его, сказал, что это невозможно – перерубить меч и одолеть самого сильного воина среди его свиты. Он решил сам увидеть, как мой меч способен перерубить меч одного воина из своей свиты. Ну, я решил доставить ему это удовольствие…
Сначала я выбрал березу, толщиной с мою ногу, потом размахнулся и с одного удара перерубил ее ствол. Березы упала и пень, который от нее остался, был таким ровным, как после удара гигантского острого топора. Потом взял протянутый королем меч какого-то всадника, всадил его в пенек и размахнулся. Послышался металлический звон, «дзинь», и половина меча упала, словно перерезанная, как перед этим свалилась береза. Рукоятка с половиной лезвия осталась на пеньке и я, вытащив разрубленный меч, подал его королю. Он принял от меня уже негодное к использованию боевое оружие и стал рассматривать ровный, блестящий след от моего клинка. Все было ясно – мой меч расправился с мечом воина королевской свиты, как будто он был картонным или был сделан из дерева.
Король с уважением посмотрел на страшное оружие в моих руках и спросил, кто его сделал, этом меч. Я не стал отпираться, а сразу признался, что это моих рук дело. Тогда король спешился, сел рядом и стал рассматривать мой меч. Я, однако, не торопился его кому-либо его отдавать, а на предложение короля продать его ответил отказом. Он меня просил минут пять, но я оставался непреклонен.
Между тем погода стала на моих глазах портиться, и неожиданно прогремел удар грома, потом еще, а затем так прогремело, что мне показалось, что молния вонзилась в березу рядом с моей головой. От такого грохота я потерял сознание, а когда очнулся, весь мокрый, то никого рядом не было – вся королевская рать пропала, вместе с королем. Рядом со мной лежал мой рюкзак с березовыми вениками, а рядом с ним лежал мой меч-кладенец.
Поскольку я был уже насквозь мокрый, то, не раздумывая, сунул меч в ножны, сунул его в рюкзак, закинул рюкзак на спину и побежал по дороге. Скоро лес кончился, внизу я рассмотрел свой дом и огромными скачками поскакал по склону. Вокруг меня бушевала гроза – сверкали молнии и грохотал гром. На мне не было ни одной сухой нитки, но я все бежал под упругими струями, и наконец, добежал до своих ворот.
Не открывая дом, я ухитрился стащить с себя всю мокрую одежду, а потом только зашел в дом, где вытерся насухо большим полотенцем, и, когда напился крепкого чая, пришел в себя. Сердце мое, наконец, успокоилось и я, одев сухую одежду, высунулся на улицу. Гроза кончилась и уходила дальше, на запад, оставил после себя потоп и беспорядок. Все улицы напоминали реки, а в огороде из воды торчали укроп и морковь. «Какой потоп …», – сказали огурцы, и с ними были согласны помидоры и подводная клубника…
Я не спеша развесил веники, а на следующее утро надел сапоги и пошел в лес, – мне интересовало, как так получилось, что я буквально заснул на ходу, и мне приснилась вся королевская рать, король которой уговаривал меня продать ему мой меч. Что-то мне не нравилось в этой истории, и я хотел взглянуть на место, где я очнулся, и откуда я побежал с вениками домой, весь мокрый.
Откуда я начал свой бег с рюкзаком, я нашел сразу: – я же сидел на пеньке, где всегда отдыхал, и вчера тоже. Но не это меня интересовало: – когда я начал ходить вокруг пенька кругами, то нашел перерубленную чем-то острым, наверное, топором, березу, а под ней кусок лезвия. Этот вещдок я сунул себе в карман, потом прошел по дороге и обнаружил на одной из осин след от копья. Я погладил его и снова принялся за поиски – если сон был явью, то где-то здесь должен валяться обрубок меча моего противника. И я его нашел – он был длиной сантиметров двадцать пять, и на его лезвии были бороздки для стока крови. Ну и ну…
Дома я достал свой меч из рюкзака, вытащил его из ножен и внимательно осмотрел лезвие. На нем были две зазубрены, словно я ударил им по камню. Но это было не так: – я точно помню, что мой меч спас меня от смерти, а потом еще перерубил на глазах короля меч одного из его подданных.
В конце концов, я был уже готов уговорить себя, что все это был сон, и для этого выкинул оба лезвия подальше, чтобы больше не думать о нем и не ломать себе голову…
Баба-яга
Такого дремучего и захламленного леса я в жизни не видал, хотя всю жизнь лазил по лесам в поисках приключений и красивых минералов. Когда ищешь кристаллы горного хрусталя, аметиста и других полудрагоценных камней везде, где возможно, от приключений и разных неожиданных событий трудно убежать: – они только и ждут, когда ты расслабишься и потеряешь трезво оценивать обстановку. Поэтому я всегда сохранял над собою самоконтроль, а в критических случаях всегда сохранял самообладание, хотя это было нелегко, так как мне приходилось за вожделенными кристаллами залазить в старые, разрушенные шахты и ночевать в таких местах, где нормальному человеку и не снились.
Однажды, когда я решил, что у меня в коллекции не хватает хризопраза, я достал минералогию с петрографией и быстро установил, к каким горным породам и формациям приурочены его месторождения. Потом нашел среди своих книг труды уважаемого геолога и стал рыться в нем. Путем этих бумажных поисков я понял, что известные месторождения хризопраза находятся на юге нашей страны, где был подходящий для этого климат и были месторождения никеля. Вот там, на отвалах таких никелевых месторождений, можно было найти хорошие образцы хризопраза.
Но ехать на далекий юг мне совсем не хотелось, и я решил посетить несколько известных, отработанных месторождений никеля на Среднем Урале, – они находились недалеко от моего дома, а до некоторых было удобно доехать на электропоезде. Первостепенные для посещения мною старые рудники и карьеры я выбрал на своей геологической карте, которую скопировал в библиотеке: – на ней было масса рудников, которые разрабатывались в семнадцатом-восемнадцатом веке до нашей эры, и я находил на них много полезного для меня: – куски малахита величиной с лошадиную голову, аурипигмент, крокоит и другие редкие минералы, которые сейчас было трудно найти даже с приборами.
В ближайшие выходные дни я собрал свое полевое имущество в рюкзак и отправился на поиски. Доехал до станции и пошел по лесной дороге, которая, если судить по моей карте, должна привести меня на никелевый рудник.
Я шел по хорошей лесной дороге и радовался хорошему летнему дню, лесным цветам на лужайках и птицам, которые пели для меня бесхитростные свои песни. Так, в гармонии с природой и с собой я прошагал несколько километров. Потом дорога стала сужаться, птицы пропали, а солнце скрылось в каком-то сером тумане. Я был очень обижен погодой и природой этого негостеприимного края, но все равно шел по узкой тропинке среди мрачного и злого на вид леса. По моему мнению, мне осталось идти до старого рудника несколько сотен метров, и я во что ни стало решил его отыскать и найти желанный хризопраз.
Между тем тропинка, по которой я шел, совсем пропала, и теперь я лез по страшному бурелому среди огромных сосен и елей. Стало темно, и я удивился столь раннему закату: – на моих часах было всего час дня и по моему, был самый разгар летнего дня. В буреломе, по которому я упорно так лез, то и дело попадались ямы, старые шахты, и мне стоило больших трудов не свалиться в одну из них.
Сквозь бурелом мелькнул какой-то огонек, и я поспешил к нему: – это был или костер, или простая керосиновая лампа. Последние метры до этой, затерянной в этом дремучем лесу поляны, дались мне с трудом, но я с помощью проклятий и народных выражений вывалился из дремучего леса на покрытую высокой травой поляну. Здесь было посветлей, чем в лесу и я мог рассмотреть какую-то хижину, в которой и горел свет. Я тотчас поспешил к этой избушке, чтобы узнать, куда же я, наконец, забрел.
Но не успел даже подойти к этой избушке, как из нее вылез черный кот и сказал «Мяу!?». Я сразу по своей привычке ответил ему «Кис-кис…» и подошел поближе, чтобы его погладить. Кот метнулся в избушку, но спустя несколько секунд вернулся, а за ним вышла красавица в сарафане и, увидев меня, сказала, что давно чувствовала русский дух, и вот, – русский дух сам пришел.
Я привык уже к тому, что туристы живут, где попало и с кем попало, так что не удивился и не испугался, – наоборот, поздоровался и сказал, что шел мимо на старый рудник и, по-видимому, сбился с пути. Красавица меня пригласила зайти и попить чаю, на что я сразу же согласился.
В избушке было сумрачно, но как только хозяйка разожгла фонарь поярче, мне представилась картина из быта давно прошедшего века – русская печка с горшками и ухватом рядом, полки с банками, а под потолком везде висели связки сушеных трав. Окно было маленькое, и я сразу удивился тому, что оно было из слюды: – мусковита. Эта красавица усадила меня за деревянный стол, налила чаю и сама уселась напротив. Мы не спеша начали знакомиться: – сначала она узнала, как меня зовут и какого лешего меня сюда занесло. Пока я рассказывал, я не сводило своего взгляда с ожерелья, которое было у него на шее. Оно было из хризопраза высокого класса и вдобавок светилось зеленым светом.
Когда я рассказал, кто я и зачем сюда пришёл, то поинтересовался, где она взяла такие замечательные камни для своего ожерелья. В ответ она мне сообщила, что живет здесь сотню лет, но никогда не видела гостей, а зовут ее Баба Яга. Тут я уже не выдержал: – "Какая, к чертям собачьим, Баба-Яга!?" – их, во-первых, не бывает, а во-вторых, пускай расскажет, где она взяла хризопраз, за которым я, кстати, пролез через этот чертов бурелом…
Девушка не выдержала, поманила меня пальцем и вышла из избушки. Я оставил свой чай и пошел следом. Спустился по ступенькам, повертел головой и почувствовал дуновение ветерка. Надо мною кругами летала ступа, в которой сидела страшная на вид старуха с ужасной прической и горбом на спине. Эта старуха с метлой в руках была похожа на настоящую Бабу-Ягу, и я попятился от этого неприятного для себя зрелища.
Ступа с настоящей Бабой-Ягой приземлилась рядом со мной, она поставила метлу в специальную подставку и вылезла. Потом прошамкала – «Ну, веришь в Бабу-Ягу?», и засмеялась. Я сразу согласился, что был неправ и теперь поверил в существование не только Бабы-Яги, но и в леших, домовых и чертей.
Старуха повернулась три раза и снова превратилась в девушку-красавицу с хризопразовым ожерельем на шее, рассмеялась и сказала, – «пойдем пить чай…» Делать было нечего, и я поплелся в избушку. Зайдя и сев за стол, я сразу же уточнил, будет она из меня варить суп, или мне нечего бояться? Эта девица сказала, что не будет, так как она вегетарианка. Тогда я вытащил из рюкзака банку тушенку с пряниками и сказал, – «угощайся»
Мы съели банку с тушенкой, попили чай с пряниками, угостили кота, и я снова захотел узнать, откуда у нее такое ожерелье. Ответ меня порадовал – оказывается, она сама набрала этих зеленых камушков недалеко и может мне показать, где. Когда мы покончили с пряниками и чаем, то пошли на улицу. Сейчас эта удивительная Баба-Яга не собиралась летать в ступе и махать метлой: – она просто пошла по тропинке. На полянке было светло, и я не переставал удивляться такой изменчивой погоде: – то темень, то светло… Но потом плюнул на эти загадки природы и поспешил за фигурой в сарафане. Она перешла через ручей, остановилась у отвала рудника и сказала мне, что в этой куче она и набрала камней для своего ожерелья. Я тут же оживился и полез на кучу. В ней было полным-полно зелени – одни камни были самой настоящей никелевой рудой, а среди них лежали небольшие кусочки первоклассного хризопраза.
Я набрал хризопраза в оба своих кармана и мог бы набрать их еще несколько карманов и даже рюкзак, но вовремя остановился. Когда цель была достигнута, мне надо было выбраться к остановке электропоезда и уехать целому и невредимому домой. Я сказал об этом девушке, и она показала мне тропинку, по которой мне надо было идти. Целоваться мы на прощанье мы не стали – просто помахали друг другу руками, и я пошел. Тропинка вилась по такому страшному дремучему лесу, что я развил огромную скорость, – лишь бы поскорей выбраться из этой глухомани и очутиться в нормальной, цивилизованной обстановке, – допустим, в вагоне электропоезда…
Скоро бурелом и дремучий лес закончился, я вышел на лесную дорогу и пошел уже спокойней. Был уже вечер, заходило солнце, пели птицы, в общем, ничего не напоминало места, где я несколько часов назад был. Я успел вовремя – как только я вышел из леса, подкатила электричка и я сел в первый вагон. Там было масса народа: – грибники, садоводы, туристы и просто отдыхающие. Я был рад всем, – и уже с недоверием вспоминал дремучий лес, бурелом, Бабу-Ягу и черного кота. Если бы не полные карманы хризопраза, я бы не поверил самому себе, – где недавно побывал и с кем познакомился на полутемной лужайке в дремучем лесу. А так мне пришлось поверить, хотя это и было нелегко…
