Сергей Тарасов
Заброшенный шурф
На всякий случай я обвязался веревкой, а потом начал копать лопатой – в одном из углов. Когда-то я выкопал много таких узких, но глубоких закопушек, – мне надо было замерить концентрацию радиоактивных элементов в коре выветривания горных пород, но копать стандартный шурф сечением 1,25 квадратных метра у меня не было ни времени, ни желания. Гильза у спектрометра была цилиндрической, и в ней был кристалл йодистого натрия, который при радиоактивности давал вспышки, которые усиливались и потом по кабелю подавались на пульт с индикатором. Надо было под эту гильзу выкопать отверстие, опустить ее поглубже, а потом списать показания замера. Чтобы исключить большую погрешность, в показания прибора вводился коэффициент – он зависел от размеров этой закопушки, и, как правило, он был для меня 0,7-0,8.
Такую же закопушку, глубокую и узкую, мне предстояло выкопать и сейчас, только мерять мне ничего не надо было – а просто узнать толщину пробки. Еще дома я нашел старый геологический брезентовый костюм, в котором работал когда-то геологом и снова одел его. В нем было удобно работать, особенно в таких местах, как этот старый шурф. Встав на колени, я начал быстро копать, и через двадцать минут выкопал ямку глубиной больше метра. Дальше копать было мне неудобно – чтобы вытаскивать породу, надо было совок, или кружку. У меня с собой не было ни первого, ни второго, а идти домой за ними мне было просто лень.
Поэтому я несколько раз с силой ударил по дну выкопанной ямки и послушал отдачу – она была такой, что мне стало понятно, что вот-вот я пробью пробку и узнаю, что находиться за ней. Вытаскивать горную породу я не стал, а просто стал долбить лопатой, как ломом. Вскоре лопата выскользнула у меня из рук – я пробил пробку, и лопата чуть не улетела вниз.
Я выдохнул с облегчением, привалился к одной из стенок и достал сигареты. Основное мною было сделано, теперь можно было узнать, где истинное дно шурфа и попытаться обрушить пробку. Курить долго я не стал – мне так интересно было узнать, какая глубина шурфа, что я сделал несколько затяжек и выкинул сигарету. В кармане рюкзака я нашел клубок с бечевкой, привязал к одному концу грузик и стал опускать его вниз. Когда грузик достиг дна, и появилась слабина, я вытащил бечевку с грузиком и смерил ее.
Оказалось, что до дна шурфа было метра четыре. Это было для меня приемлемо – можно было обрушить пробку и посмотреть, что там, на дне. Вот если бы было метров десять, или больше, то было хуже – опускаться на такую глубину я бы один не рискнул, а позвал бы кого-нибудь на помощь.
Дальше было просто – я расширил выкопанное отверстие, и через каких-то двадцать минут вся пробка из глины с песком обрушилась вниз, вместе со мной. Теперь я стоял на дне старого шурфа, на глубине метров десять и сквозь полумрак мне было видно дно. Солнце сейчас мне видно не было – только голубой участок неба. Я достал фонарь и стал изучать место, на котором я стоял. В первую очередь меня интересовало состояние крепи – мне не хотелось быть засыпанным на такой глубине. Достал из ножен нож, я поковырял бревна и вздохнул с облегчением – они были из лиственницы и не трухлявыми.
