Сергей Тюленев
Версальские кружева
И, конечно же, за помощью по перемещению драгоценностей обратно в Бейрут, армяне обратятся только к Михаилу. Они, привыкнув за столько лет работать вместе с ним, легко поверят и примут предложенный план вывоза украшений через белорусско-польскую границу на автомобиле.
– Да, удивительно, но потом все прошло, как по нотам, – снова, после паузы, заполненной воспоминаниями, заговорил сам с собой Михаил. – И даже никаких импровизаций не понадобилось. А какую замечательную финальную точку я поставил в этой истории! – Он иронично ухмыльнулся и снова налил себе чая.
Поднявшись на второй этаж, Михаил сорвал яблоко прямо из окна.
– Какие испуганные у них тогда были лица! Отменно! Да, тогда все получилось отменно и точно… – Он сел в кресло напротив окна и опять стал смотреть на дождь, продолжая вспоминать свой последний день в ювелирной операции.
Он, три его ливанских партнера и полтора миллиона долларов в золотых украшениях, спрятанных во втором дне большого чемодана с личными вещами, утром приехали на железнодорожный вокзал города Бреста.
Арендовав такси до ближайшего польского города Белосток, они, не теряя времени, поехали к границе и, не доезжая до нее двух километров, уперлись в длинную очередь желающих выехать в Польшу, чтобы поторговать.
Медленно двигаясь и праздно болтая о жизни, они убивали время в ожидании скорейшего прохождения границы. Как вдруг прямо напротив них, посередине встречной полосы, остановился большой, черный, с тонированными стеклами микроавтобус «Мерседес» с московскими номерами.
Из автомобиля вышли трое мужчин, одетых в костюмы, и направились прямо к ним.
Люди, стоящие в очереди, замерли; каждый подумал о чем-то своем и напрягся.
– Попрошу всех выйти из такси! – произнес самый старший из троицы, предъявляя удостоверение сотрудника московского управления внутренних дел.
– А в чем, собственно, дело? – заговорил Михаил первым. Ливанцы застыли, словно ледяные статуи. Холод плохим предчувствием побежал по их венам.
– Предъявите ваши документы для проверки! – Два других сотрудника подошли к такси вплотную.
Михаил как можно спокойнее попросил всех отдать ему паспорта.
– А теперь, – снова заговорил старший, забирая документы у Михаила и пряча их во внутренний карман своего пиджака, – встаньте на обочину, рядом с машиной, и не шевелитесь. Мы проведем досмотр ваших личных вещей. К нам поступила информация, что вы нелегально вывозите из страны драгоценности.
Ливанцы, оттесненные от машины на обочину двумя молодыми оперативниками, почернели в лицах, наблюдая, как старший стал досматривать багаж, бесцеремонно выбрасывая вещи прямо на дорогу.
Добравшись до большого чемодана, он двумя движениями освободил его и, простукивая дно, пристально посмотрел на стоящих.
– Что тут?
Ответом ему стала тишина.
– Так, молчите, не хотите сотрудничать? Хорошо! – Он достал нож и ловко прорезал в плотном материале широкую полоску.
Невольные свидетели происходящего, с волнением и интересом наблюдая за действиями оперативников, подтягивались к месту набирающих обороты событий поближе.
Старший, просунув руку в образовавшееся в дне чемодана отверстие, достал оттуда горсть украшений и, повернувшись к Михаилу, громко произнес:
– А вот это – чье? Всех задерживаю до выяснения обстоятельств!
Молодые оперативники стали грубо толкать ливанцев и Михаила к черному микроавтобусу.
– Вы и вы! – Старший показал пальцем на водителя такси и мужчину, сидящего за рулем соседнего «Ниссана». – Поедете с нами, будете свидетелями обыска и задержания.
– Нет-нет, стоп! Не трогайте их! – Михаил показал пальцем на умирающих от страха ливанцев. – Они тут ни при чем. Все это – мои украшения, и это я хотел нелегально вывезти их за границу. Эти люди не виноваты, не нужно их задерживать, они всего только простые попутчики.
– Вы! – Лицо старшего было грозным, а взгляд – тот просто убивал на месте. – Руки сюда!!!
Михаил протянул руки, и наручники больно упали на запястья.
– В машину его, быстро! Свидетели… – Он посмотрел на двух, названных им ранее, водителей. – Едете за нами, до Бреста. А вы… – Он оглянулся на жавшихся друг к другу ливанцев. – В другой раз не садитесь в такси с незнакомыми людьми! – Старший достал их паспорта из кармана пиджака и с пренебрежением бросил на дорогу.
Молодые оперативники подхватили Михаила и быстро запихнули его внутрь салона. Спустя мгновение украшения, черный «Мерседес», такси и «Ниссан», поднимая пыль, уже удалялись от границы и стоящих посреди дороги ливанцев, озирающихся по сторонам в попытках понять происшедшее.
Проехав километров пять, старший снял с Михаила наручники, такси и «Ниссан» свернули на проселок и исчезли из вида.
Черный «Мерседес» привез его в пригород Бреста. К тому самому дому, в котором он сейчас сидел и пил чай с яблоками.
Прощаясь, старший наконец-то улыбнулся, передал ему пакет с деньгами, ноутбук и, похлопав на прощание по плечу, произнес:
– А ты молодец! Хорошо сыграл испуг и признание. Прощай, «ворток».
Он повернулся, сел в машину и уехал, увозя драгоценности обратно в Москву.
Сейчас Михаил вспоминал это с удовольствием, во-первых, потому, что это было всего несколько дней назад, а во-вторых, все закончилось хорошо, как он и планировал. Полученные украшения включались в белорусскую игру и становились приманкой для новых алчных людей, готовых на все ради бесплатного сыра в его мышеловке.
Михаил зевнул, усталость не проходила. Он поднялся и, пройдя в спальню, лег на кровать.
Проверив телефон, он не увидел ни пропущенных звонков, ни сообщений.
– Может, и действительно – поспать… – произнес он вслух, накрываясь одеялом. – Теперь Марго от меня никуда не денется, да и человек из наружки ее уже крепко держит в руках электронной системы прослушивания. Спать, спать, спать! – скомандовал он себе и, выбрасывая все из головы, очень быстро погрузился в страну цветных грез.
Марго же этим утром проснулась рано. Тяжелая рука Михаила придавила ее грудь. Она не любила чужие постели, да и мочевой пузырь уже настойчиво подавал сигнал голове, желая избавиться от накопленного за ночь.
Зайдя в туалет, и едва начав умываться, она почувствовала неприятное жжение и боль в нижней части живота.
– Вот, паршивец! – вырвалось у нее ругательство. – Теперь все болеть будет… Нужно заехать в аптеку, купить какие-нибудь свечи обезболивающие.
Марго подошла к зеркалу и, открыв кран с водой, стала осматривать себя. Ни синяков, ни царапин, ни покраснений она не заметила.
– Вот я какая! – сказала она с гордостью и кокетством. – Ночь любви, и – никаких следов. Отлично! – Марго умылась и вернулась в спальню.
Ее «медведь» спал, она провела ладошкой по его бицепсу и с удовольствием отметила, что до сих пор у нее не было таких сильных и выносливых мужчин.
Оглядевшись по сторонам, она нашла свою одежду и, подобрав ее, вышла в холл второго этажа.
– Пожалуй, поеду к матери… А то вдруг отец утром припрется на завтрак, а меня там нет. Оправдывайся потом! – рассуждала она, одеваясь.
Захлопнув дверь дома, она быстро добежала до своего джипа, завела его и, даже не прогревая двигатель, рванула вперед, абсолютно не замечая у себя за спиной старый жигуленок.
Город еще спал, улицы наполнялись дешевыми машинами. Сидящие в них люди спешили на работу – из теплых постелей их выгнала нужда.
Припарковав машину у подъезда матери, Марго поднялась на пятый этаж и открыла двери своим ключом.
Нина уже проснулась, но еще лежала, пытаясь вспомнить картинки из своего странного ночного сна.
Марго вошла в спальню, не говоря ни слова, разделась и легла рядом с матерью, подняв глаза на потолок.
– От тебя пахнет алкоголем, – тихо произнесла Нина. – Ты, наверное, не выспалась?..
Марго вздохнула и, повернув голову в сторону Нины, посмотрела не нее.
– Да и выглядишь ты не очень… Губы распухшие, синяки под глазами…
Марго снова вздохнула, повернулась на противоположный от матери бок и закрыла глаза. Квартира Нины была ее знакомой территорией и она, наконец-то почувствовав полное расслабление, сразу провалилась в сон.
Во сне он опять ласкал ее, улыбался, кругом было море и светило яркое солнце.
Она чувствовала, как ей хорошо и приятно с ним.
Они бегали по песку, чайки сидели на воде, Михаил протянул ей два кулака и спросил: «Тебе с какого кулака дать – с правого или с левого?»
Она шлепнула кончиками пальцев по левой руке и он, разжав кулак, поднес прямо к ее лицу на открытой ладони кольцо с большим круглым бриллиантом, горящим на солнце всеми цветами радуги.
Марго вскрикнула, восторг наполнил ее сознание желанием жить, летать, любить! Она взяла кольцо в руки, и…
– Девочка моя, что с тобой?.. – Услышала она сквозь сон чей-то настойчивый голос. – Просыпайся! Тебе плохо, ты заболела?! Нина Васильевна, Масику плохо, она кричит во сне! Идите скорее сюда!!
Ох, как Марго не хотелось… очень не хотелось открывать глаза! Там, во сне, осталось удивительной красоты кольцо, и она не успела ни померить его, ни даже разглядеть, как следует.
– Вова! – раздраженно произнесла она. – Ну, что ты разорался ни свет, ни заря? Это просто сон! И вообще, кто тебя учил так будить человека?! У меня от твоих воплей сейчас сердце выпрыгнет!
– Ой, Масик, прости! Я уж подумал, ты заболела. Я, вот, пришел, – стал сбивчиво говорить Володя, пытаясь загладить свою оплошность, – и слышу, ты во сне кричишь. Мама говорит – тебе плохо! И сейчас уже не утро, а третий час дня…
Марго открыла глаза и посмотрела на мужа.
– Третий час дня? – удивленно повторила она. – Странно… А кажется – только задремала. Ладно, Масик, я встаю. Пойду приму душ, а ты свари кофе и попроси маму сделать мне горячий бутерброд с какой-нибудь колбаской…
В ее голове появилась мысль, что она не может вот так встать и пройти в ванную на глазах у мужа, в одних трусиках – вдруг на спине или ягодицах все-таки остались синяки или покраснения… И женщина заговорила снова:
– Масик, ну, чего ты сидишь! Не волнуйся, со мной все хорошо, я сейчас немного поиграю в потягушечки, и встану. А ты иди скорее, делай кофе и готовь мне завтрак! Иди, иди…
Вова виновато улыбнулся и вышел из спальни.
Марго быстро откинула одеяло и поднялась. Накинув на себя мамин халат, она юркнула в ванную комнату и закрыла за собой дверь на щеколду.
Горячий душ возвращал ее к жизни. Прислушавшись к себе и своим ощущением, женщина с удовольствием отметила, что боли в промежности успокоились, да и жжения больше не чувствуется.
Обтершись полотенцем, Марго стала крутиться перед зеркалом в поисках следов своего ночного приключения – настроение ее стало подниматься и игриво прыгать: тело не болело, синяков не было. Она замечательно правильно поступила в том, что приехала рано утром к матери и легла спать. Теперь ее переполняла гордость за свои женские инстинкты.
Выйдя к завтраку, Марго с наслаждением пила кофе и ела. Она смотрела на своего мужа, – он что-то рассказывал о трудностях компьютерной программы, но думала и видела перед собой только Михаила.
Нина бросала на нее короткие, колючие взгляды, муж заботливо смотрел в ее глаза, а она, словно никого не замечая, уже всеми своими мыслями и желаниями хотела пить это кофе в ЕГО доме, глядя в ЕГО глаза.
– Так! – неожиданно даже для себя самой произнесла Марго, посмотрев на мужа. – Масик, у мамы появился замечательный знакомый. Он приехал из Москвы, и занимается продажей ювелирных украшений. Нина хочет пригласить его к себе на ужин, и заодно посмотреть, что у него за товар. Вова, правда же – ты не будешь против, если я тоже присмотрю себе что-нибудь?
Нина замерла посередине кухни и посмотрела на дочь.
– Мам, давай устроим пир завтра вечером! Ты купи на рынке продуктов, а я после обеда приду и помогу тебе готовить.
– Завтра вечером, – задумчиво произнесла Нина. – Хорошо. – Она подошла к зятю. – Вова, а ты сможешь завтра подойти к нам? Посоветуешь Марго, что именно приобрести, заодно я познакомлю тебя с Михаилом, моим… новым знакомым. – Она оглянулась и пристально посмотрела на дочь.
– Ну, вот и отлично! Значит, договорились, – улыбаясь, произнесла Марго. – Мамулечка, а чего это ты и зятя, и дочь родную в обед бутербродами кормишь?! У нас что, борщика никакого нет? И винцо давай, доставай, а то ишь – расслабилась совсем! Правда, Масик?..
– Нет-нет! – Замахал руками зять. – Нина Семеновна! Бутерброда мне было вполне достаточно! Да и на работу нужно ехать… Поэтому вы уж тут без меня давайте. – Он поднялся, суетливо заторопился и, махнув на прощанье рукой, вышел из квартиры.
Сев в автомобиль, Вова посмотрел по сторонам, обдумывая, как ему лучше выехать со двора, забитого ночующими машинами. Впередистоящая пятая модель «Жигулей» прижалась к нему слишком плотно и он, маневрируя, только в несколько заходов смог выехать с места парковки.
Человек, сидящий на заднем сидении «Жигулей», проводил взглядом отъезжающий автомобиль, поправил направленный микрофон и, добавив звука на записывающем устройстве, услышал в своем наушнике:
– Дура ты, Марго, с огнем играешь… Такой муж у тебя хороший! И умный, и симпатичный, деньги тебе зарабатывает… а ты?
– Мама! Вот, только не надо мне всей этой твоей лабуды церковной! Правда, налей лучше супчика какого или щей… Есть хочу, умираю!
Нина отошла от окна и стала разогревать для дочери обед. Марго поднялась, осмотрела бар и, выбрав чилийское белое вино, налила два фужера.
– Знаешь, мам… – сделав небольшой глоток, начала она говорить. – Я вообще не уверена, умею ли я любить… Вова действительно очень хороший, поэтому я и вышла за него замуж. Все боялась – достанется какой-нибудь стерве… А теперь, вот, даже и не знаю… Он всегда рядом, на все ради меня готов, а мне с ним скучно и временами совсем тоскливо. Понимаешь, не герой он! Бывает, целует он меня, любовью со мной занимается, и ничего во мне не оживает, словно я какую-то обязательную работу делаю.
Нина вздохнула и поставила прямо перед дочерью тарелку дымящегося борща.
– И что же ты теперь делать будешь? Бегать к Мише на свидания и постоянно врать? Еще и меня в это втянуть хочешь! Ты же знаешь, я могу и засыпаться. Если Вова твой ничего не увидит, то отец-то уж точно тебя со временем вычислит!
– Ой, вкусно как! Здорово ты готовишь, прямо пальчики оближешь! Отец, говоришь… а что – отец?.. Я узнала – он сейчас глаз положил на Тамару из какой-то там строительной компании. Ему не до меня теперь будет.
– Какую такую Тамару? – оживилась Нина, отпивая из фужера.
– Ой, да смех один, и только! Она высокая, вся из себя симпатичная, а он шибздиком таким вокруг нее бегает… заезжает к ней каждый день – кофе попить. Попросил купить ему дорогих кремов от морщин, в спортзал вместе с ней ходит, мышцы свои ей показывает…
– Как ты думаешь, они спят уже? – произнесла Нина расстроенным голосом. – Слушай, а если сейчас у него, как это в прошлый раз было, крыша на молодую поедет, и он начнет деньгами кидаться, машины и шубы ей покупать?..
– Спят?! Думаю, что нет. Он сам, по-моему, не знает, чего хочет. Тамара – та точно была б не против, да только, вот, папочка наш дорогой бредятину всякую несет. Думает, его кто-то любить без денег будет. Совсем на старости лет офигел! Я ему говорю: папа, приди в себя! Молодые девушки любят молодых парней, а таких как ты – уважают. И то – только за успехи в бизнесе и деньги заработанные. Поэтому, мама, ты можешь даже и не волноваться. Он, конечно, на девок-то косится, но любит только себя самого. Ты только посмотри, какие папа деньги тратит! Все эти массажи, крема, косметические салоны… а следит за собой как! Словно сто лет жить собирается! Нет, можешь не волноваться. Тебя довольствия не лишат, а потом… Тамарке серьезные отношения нужны. Ей под тридцать уже, детей нужно рожать, семью нормальную заводить, а папику это все точно не нужно. Давай, лучше, выпьем за моего Мишаню, за эту машину любви… кстати, вот там мышцы, так мышцы – железо!
Они подняли бокалы, чокнулись, посмотрев друг другу в глаза, и выпили вино, каждый по-своему представляя себе Михаила.
Неожиданный, резкий звонок в дверь заставил их вздрогнуть.
Нина пошла открывать, и уже через секунду на пороге прихожей появился отец, как обычно чем-то недовольный и раздраженный.
– Мать, давай скорее есть! – громко произнес Виктор. – Привет, дочурка! Ты, я вижу, тут борщиком разминаешься… О! Да вы и винцом среди рабочего дня балуетесь, как я погляжу. Вот какую я вам хорошую жизнь создал – с утра можете позволить себе гулять начать!
– Привет, пап, – ответила Марго, подставляя ему щечку для поцелуя. – Похоже, ты нам завидуешь! Так не волнуйся, мы и тебя в свой дружный коллектив возьмем. Правда, мам?
– Да, Витя… – Засуетилась вокруг бывшего мужа Нина. – Хочешь, дедовой самогоночки налью, для аппетита, под первое?..
– Самогоночки, говоришь… И что же я, один пить буду? Компанию-то мне кто составит?
– Я, – откликнулась Марго, отодвигая от себя пустой фужер из-под вина. – Давай-ка, мам, наливай, и закусочки еще подрежь… А может, у тебя в холодильнике сальце домашнее осталось – так я не откажусь!
Нина забегала еще быстрее, и через несколько минут уже налила три рюмки и, подрезав еще закуски, села за стол и сама. Обед плавно перешел в застолье, разговоры и громкий смех смешались с аппетитом и желанием выпивать.
Через час Марго, изрядно захмелев, решила, что ситуация достигла необходимой кондиции для представления Михаила отцу.
– Папа, слушай сюда, чего мы хотим тебе с мамой рассказать, – стала она коверкать слова и голос, пытаясь показаться более пьяной, чем была на самом деле. – У нас недавно появился знакомый ювелир…
– Оп! – Жестом остановил ее Виктор. – Ювелир? Это вы молодцы! И что же вы хотите этим сказать? Наверное, задумали что-нибудь себе прикупить? Я угадал?..
– Папик! – Словно играясь, легонько подтолкнула его Марго. – Купить – это, конечно, отлично… но мы вообще о другом. Он очень интересный и привлекательный человек, много знает и много стран посмотрел…
– Девочка моя, что ты затараторила! – Потянулся Виктор за вновь налитой рюмкой. – Познакомить меня с ним хочешь? Проблем нет! Приглашайте его в гости хоть завтра, и посидим, поговорим, посмотрим на твоего ювелира… – Он выпил и поставил рюмку на стол вверх ногами.
– Папа, ну почему сразу – моего! Он наш – с мамой и Вовой – общий друг. – Марго тоже выпила и, перевернув рюмку, поставила ее рядом с отцовской.
– Марго… – Он обнял дочь и наклонился к ее уху. – Я – твой отец. И думаешь, я не вижу, как блестят твои глазки?.. Запомни все, что я тебе сейчас скажу, прямо вбей в свою память. Что бы ты ни сделала, кого бы ты ни захотела в своей жизни, я… – Виктор положил ладонь себе на грудь и принял позу человека, дающего клятву. – Буду всегда тебя поддерживать. Ты – не эта клуша! – Он показал пальцем на Нину. – Ты знаешь, как жить. Заводи себе полезные и нужные связи, пользуйся слабостью других людей, люби себя больше всего в жизни, ну и… – Виктор сбился и замолчал. – И всякое такое. Словом, ты меня поняла. Все, девочки, я поехал! У меня еще встречи и дела.
– Какие дела – ты столько выпил! Марго, скажи отцу, пусть за руль не садится – милиционеров на дорогах много, могут быть проблемы. – Нина встала у выхода, в ее глазах читались просьба и мольба.
– Это ты сейчас про кого такое сказала, монашка? – Виктор надел куртку. – Да у меня проблем просто быть не может! Я три дня назад парился в бане с прокурором города, так он мне «нечепайку» выписал! Удостоверение такое… Все менты теперь от меня врассыпную, а она – проблемы… Каркаешь тут! Отойди в сторону!
Виктор, стараясь держаться бодро, шагнул в коридор и, не дожидаясь лифта, пошел по лестнице вниз. У него действительно имелись дела, и ему нужно было уходить.
Пока Нина провожала отца, Марго вспомнила, что давно не проверяла свой телефон.
Отыскав его в сумочке, она с сожалением отметила, что Михаил с ней на связь не выходил.
Поразмыслив немного, она написала ему короткое сообщение со словами гнева и шутливых угроз.
– Михаилу пишешь… – Услышала она голос Нины, вернувшейся к столу. – Ну, все, закрутила! И Вове своему про него рассказала, и отцу… Зачем, вот, только тебе это нужно? Тянешь за один семейный стол и любовника, и мужа.
– А что тут плохого? Вова никогда не догадается, что Миша мой любовник, а отец, – ты же сама слышала, во всем меня поддерживает. Подумаешь! Муж, любовник… они все теперь мои, и я ни с кем делиться не собираюсь! – Женщина засмеялась. – Пусть так и сидят рядом со мной! Я сказала!!
– Ой, да делай ты, что хочешь! Я пойду, полежу немного… а то устала бегать тут перед вами, в прислугу уже превратилась.
Марго встала и потянулась, под халатом она была обнажена. Мысли заработали только в одну сторону – ей опять очень захотелось увидеть Михаила.
Быстро одевшись, уже через тридцать минут она стояла на крыльце его дома.
Услышав звонок у входной двери, Михаил откинул одеяло, поднялся с кровати и посмотрел из окна спальни на улицу – на парковке стояли джип «Мерседес» и пятая модель «Жигули».
– О, какая ты ненасытная! – пробормотал он, надевая по дороге к входной двери футболку.
– Здравствуй, любимый мой! – Марго поцеловала его и, не останавливаясь в прихожей, прошла на кухню. – Ты только проснулся? – Она вытащила из пакета литровую банку, закрытую пластиковой крышкой. – Это мамин борщ. Вкусный, пальчики оближешь! – Она скинула на табуретку белую куртку, расшитую на спине стразами Сваровски.
Михаил подошел к ней вплотную и обнял.
– Марго, ты что, принесла мне еды? Так ты заботишься обо мне?
– Конечно. – Она улыбнулась и чмокнула его в щечку. – Я очень хорошая, красивая и добрая женщина. А потом, ты всю ночь трудился, доставляя мне удовольствие, и теперь мне тоже хочется тебя отблагодарить… Нет! Неправильно сказала, хочется стать для тебя близкой и любимой. – Она посмотрела в его глаза, где-то глубоко внутри ее души ожило и зашевелилось что-то приятное и светлое, словно только что родившись. Ей показалось, что с ней никогда такого не было.
Ангелы и демоны, живущие в душе у каждого из них, перепутались местами и уступили место порхающим амурам. Счастье и радость потекли по их венам потоками любви и желания.
Он опять поднял ее на руки и понес в спальню. Марго обхватила его руками за шею и тихо произнесла:
– А как же мамин борщ?
– Ты вкуснее в миллион раз, – ответил Михаил.
Помогая ей раздеться, он прислушивался к себе и таял от собственного страха. Ощущение, что она начинает нравиться ему, заполняло его мысли, он боялся и одновременно шел вперед.
Марго тоже не понимала, что происходит с ее головой и сознанием: откуда-то из дальних глубин души зазвучали сентиментальность и трепетность. Его губы и ласки рождали в ней волну неизвестных ей ранее чувств. В ту секунду, когда она снова ощутила его в себе, Марго поняла: к ней пришла любовь, и на этот раз – настоящая и единственная.
Она обняла его сильное тело и задрожала.
– Что? – Михаил, перестал двигаться и посмотрел на нее. – Я делаю тебе больно?
Она задрожала еще больше и открыла глаза.
– Любимый мой, такого никогда не было в моей жизни! Я кончила, я не смогла удержаться, это было выше моих сил! Ты, ты… – Она вдруг заплакала, словно маленький ребенок и, обхватив его голову руками, зажмурилась от наступившего состояния счастья и сладкого душевного трепета.
– Ты больше не будешь Марго, – заговорил Михаил, вытирая ей слезы. – И Ангелиной я тоже не хочу называть тебя. Ты – мой ангел, моя мечта, моя жизнь! – Он попытался из последних сил восстановить свое спокойствие и рассудительность, но не смог. И добавил: – Моя единственная и любимая женщина…
Она с силой прижалась к нему и зарыдала еще сильнее.
«Боже, да я сам пропал!» – мелькнули последние мысли из его прошлой жизни.
Михаил притянул ее к себе; ангел с плачущими глазами шмыгал носом и терся ногами о его бедро. Наступал вечер их второго дня, дождь опять застучал по подоконнику, на улице зажглись фонари, а им было тепло и хорошо. Желание прожить так всю жизнь пробежало в их головах наивной радостью.
Однако в этой огромной и сладкой бочке их меда была и ложка дегтя… Ей пора было вставать и идти домой к мужу, пусть даже и не любимому.
Поэтому минут через пять она, собравшись с силами, произнесла это вслух.
– Миш, я умираю без тебя! Не могу передать, как мне тяжело и больно оставлять тебя даже на одну секундочку, но мне нужно идти… – Она подняла на него глаза, те еще были влажны от слез.
Михаил молчал, все в нем перемешалось. Пришедшая к нему любовь принесла с собой и ревность.
– Полежи со мной еще хотя бы пять минут, а то я уже начинаю скучать, – неожиданно для себя он произнес эти слова с таким волнением и сожалением, что Марго, словно получившая от него волну этих же чувств, кинулась целовать его с новой силой нахлынувших на нее эмоций.
– Не пойду, никуда не пойду! Ничего не хочу!! Только тебя, только ты мне нужен. К черту мужа и все приличия, хочу заснуть в твоих объятиях и окруженная твоей любовью…
Осыпая друг друга поцелуями они, разбрасывая подушки с одеялами в разные стороны, снова погрузились друг в друга, больше не думая и не вспоминая ни о ком и ни о чем…
Их разбудил настойчивый звонок в дверь. Михаил подскочил и выглянул в окно – на парковке стояла машина Нины.
– Кто там? – спросила Марго тихим голосом.
– Это Нина. Похоже, она приехала за тобой, – произнес Михаил, надевая джинсы и свитер.
– Бляха муха! А сколько сейчас времени?
Выходя из спальни, он показал пальцем на часы, висящие на стене.
– Десять минут двенадцатого.
Нина была зла. Словно сирена, она влетела в открытую дверь с криками и вопросами.
– Где она? Вы что тут, совсем с ума сошли? Она всю прошлую ночь дома не была, теперь вторая наступает, а вы даже на телефонный звонок ответить не можете! Муж ее звонит весь вечер, я вру, несу всякую ерунду, думаю – сейчас появится, сейчас появится, а вы тут… Михаил, ну, а ты-то! Так же нельзя, ты же взрослый человек! Должен же понимать, что у девочки есть муж. Это же огромный скандал будет, зачем вам обоим это нужно?!
– Ладно, мам, не шуми! – попросила вышедшая из спальни Марго. – Мы просто заснули и забыли о времени, не ругайся.
– Не ругайся – легко сказать! Отец тоже звонил, говорит: куда пропала? Набирал тебе на мобильный, а от тебя – ни слуху, ни духу.
Михаил принес из кухни куртку и стал помогать Марго одеваться. Нина стояла рядом и молчала, понимая, что им нужно проститься.
– Миша, я… – сказала Марго и как-то поперхнулась на полуслове. – Мама, я не могу дышать без него, ходить, видеть! Ничего не могу… – Слеза покатилась по ее щеке, а глаза отразили боль от ощущения надвигающегося расставания.
– Ангел мой, не плачь! – Он обнял ее и поцелуем поймал следующую соленую слезу.
Глаза Нины расширились от удивления, она замерла. Проявление подобной силы чувств она видела у своей дочери в первый раз в жизни.
– Все! – выдохнула из себя воздух Марго. – Забирай меня! А то я не выдержу и останусь тут. Навсегда!
Нина, ошарашенная и напуганная происходящим, тихонечко потянула дочь за рукав куртки и медленно, непрестанно оглядываясь на Михаила, пошла к выходу.
Они вышли из дома и направились к своим машинам. Михаил подошел к окну; он видел, как они отъехали. В доме остались тишина и пустота; из головы словно откачали воздух, мысли партии в невесомости и отталкивались друг от друга, не принося понимания произошедшего. Его блестяще разработанная операция, жена и дети в далекой Москве – все сейчас разбивалось о неожиданно возникшее препятствие – появившееся и затрепетавшее в нем чувство любви к совершенно пустой и эгоистичной, – как он думал раньше, женщине.
– Ангел… – произнес он в тишину дома. – Мой нежный ангел, куда же ты улетел?..
Сев за стол, он с удовольствием съел холодный борщ прямо из банки, вздохнул и пошел в спальню.
Там, на кровати, лежала ее большая заколка и белый листочек, помеченный прощальным отпечатком красных губ.
Он выключил свет и лег. Пустота не уходила из его головы. Ее лицо, улыбка, тело стояли перед глазами и ныли сладкой болью наступившей разлуки.
– Да, – произнес Михаил, – такого в моих планах не было. Утром нужно все это хорошенько обдумать… хотя… – Он улыбнулся. – Нет-нет, все же утром. Подобные рассуждения – только на утреннюю голову, свежую и остывшую.
Закрыв глаза, он обнял подушку, еще немного покрутился, вспоминая два прожитых вместе с Марго дня, и вскоре уснул, улыбаясь собственным мыслям.
Утро наступило легкой простуженностью дома, осенняя прохлада прошла сквозь деревянные стены и встретила Михаила бодрящим холодком.
Быстро поднявшись, он пробежался по комнатам, добавил температуры в электрических батареях отопления, зажег камин и сделал зарядку.
Теплый душ и горячий чай высоко подняли планку его настроения.
Ему очень захотелось что-то сделать, подпрыгнуть, взлететь над землей, ощутить сладкое чувство любовного дурмана, без причины совершить глупость, а потом долго смеяться над этим.
Зайдя в спальню, он, без всякого плана, отталкиваясь только от ощущений, начал передвигать кровать и тумбочки. Вчерашние его мысли и чувства сейчас казались не такими уж сложными и противоречивыми.
Состояние неожиданной влюбленности жило в каждой клеточке его тела, а разум и рассудительность, проснувшиеся вместе с ним этим утром, говорили ему, что лучшим советчиком в этой ситуации будет время.
Раздавшейся звонок в дверь не стал для него неожиданностью, Михаил даже не стал смотреть в окно, он знал: на крыльце стоит Марго.
Она обняла его, как только дверь отворилась. Нина, идущая сзади, немного смутилась, но, быстро обойдя их в прихожей, направилась на кухню, разогревать принесенный ею завтрак для «нового мужа» своей дочери.
Нина видела: Марго излучает свет счастья, в выражении ее лица появились черты доброты, а сегодня утром, приезжая забрать ее к Михаилу, она даже произнесла слова «спасибо» и «пожалуйста».
– Мамулечка, мы идем завтракать! – Услышала она голос дочери из прихожей. – Все, можешь больше не смущаться, мы уже нацеловались.
Марго и Михаил вошли на кухню и сели за накрытый стол.
– Мишанечка мой, я, ведь, тоже не завтракала. Проснулась утром и быстро к маме. Подумала: у тебя ничего нет, ты голодный весь такой… – Она изменила голос, словно разговаривает с малышом. – Одинокий и… любимый. – Женщина улыбнулась и провела несколько раз ладошкой по его утренней, еще не бритой, щеке.
– Ну, хватит уже ласкаться! – произнесла по-доброму и даже с какой-то радостью Нина. – Миша, начинай завтракать, а то все стынет. Марго, и ты оторвись от него на секундочку, поешь горячего.
– Не могу оторваться! Не могу, не могу, не могу от моего сладкого оторваться!! Он же Мишка, и словно медом намазан, так бы и облизала всего с головы до ног!
