Сергей Васильевич Ковальчук
Новая версия
Не лучшим образом дела обстояли и в бизнесе Минка. Все счета СП «Регион-Север» по постановлению прокуратуры были арестованы. Судом было принято решение о временном приостановлении деятельности предприятия, которое до его возвращения было фактически парализовано. Перед поставщиками имелись огромные долги, персонал фирмы не получал зарплату практически с момента его ареста, а директор и главный бухгалтер самоустранились от исполнения своих обязанностей.
Несмотря на почти ежедневные вызовы в прокуратуру для проведения следственных действий, Федор Петрович, засучив рукава, стал исправлять ситуацию. Вкладывая свои личные деньги, он постепенно стал выводить компанию из многомесячного штопора.
Вдохнув жизнь в, казалось бы, навсегда канувшее в Лету предприятие, Минк обратил внимание на то, что от его московской компании «Третий Рим Трейдинг» ни новостей, ни денег не поступало. Телефоны Мыльникова молчали. Это было в высшей степени странно. Тогда Федор Петрович, подозревавший, что его номер прослушивается, стал с другого телефонного номера обзванивать крупных поставщиков «Третьего Рима Трейдинг» в Москве. То, что он от них услышал, повергло его в шок.
Выяснилось, что после его заключения под стражу Мыльников создал некое ООО «Торг Опт», учредителями и руководителями которого были он сам и его родственники. Представляя эту фирму правопреемником ООО «Третий Рим Трейдинг», Александр Иванович стал ориентировать поставщиков на ООО «Торг Опт». Причем поставщики были уверены, что эти действия Мыльникова согласованы с Минком.
По словам руководителей фирм-поставщиков, у ООО «Третий Рим Трейдинг» за последние месяцы образовались перед ними огромные долги за ранее поставленный в кредит товар.
* * *
Ошарашенный полученной информацией, Федор Петрович стал лихорадочно обдумывать, что ему следует предпринять в сложившейся непростой ситуации, как вдруг раздался звонок по внутренней связи. Секретарша доложила, что аудиенции с ним добивается некто Александр Евгеньевич Тумель.
– Ну, здорово! – они обнялись. Александр выглядел так, будто возвратился с престижного курорта, а не «откинулся от хозяина».
– Саня, пойдем-ка, поговорим в другой комнате. – Тумель с полуслова понял, что Федор имел в виду – их могли прослушивать.
Они уютно расположились в комнате отдыха, которая по просьбе Федора Петровича сразу же после его выхода из СИЗО была обследована военными из службы радиоэлектронной борьбы на предмет наличия прослушивающих устройств. После того как выпили за встречу, Тумель рассказал, что было после того, как Федора выпустили. Подельники и бывшие подчиненные Александра Евгеньевича взяли на себя его вину.
Он сам был приговорен судом всего к трем годам лишения свободы и оставлен начальником СИЗО «на централе» в составе «хозбанды», продолжая при этом находиться в той же камере. В колонию ехать он не пожелал. Спустя три месяца срок его содержания под стражей составил два года и руководством учреждения он за хорошее поведение был представлен к условно-досрочному освобождению. Петровский постарался, нажал на нужные рычаги в судебной системе области и спустя две недели Тумель оказался на свободе.
Федор, в свою очередь, поведал ему о своих злоключениях, не забыв рассказать о том, что случилось с его бизнесом в Москве.
– Слушай, Саш, мне сейчас нужны верные люди. Положиться ни на кого нельзя. Короче, мне нужна своя служба безопасности. Как ты смотришь на то, чтобы ее возглавить?
– Я как раз пришел к тебе поговорить насчет своего трудоустройства.
Сам понимаешь, с судимостью меня даже за бабки на нормальную должность не пристроить. Короче, я согласен…
Декабрь 1997 года.
Комиссия, или как ее называл Тумель – зондеркоманда, которую Минк послал в Москву, чтобы проверить факты «крысятничества» со стороны Мыльникова, прибыла в ООО «Третий Рим Трейдинг» вечером 7 декабря 1997 года. В ее состав входили десять человек, четверо из которых, включая Тумеля, который ею руководил, были из службы безопасности СП «Регион-Север». Это были преданные лично ему и проверенные люди, с которыми он прослужил в системе исполнения наказаний не один год. Остальные являлись бухгалтерами и аудиторами этой же компании.
Полномочия этой комиссии в письменной форме оформлены не были, что, конечно же, было большим промахом со стороны Федора Петровича. Беспрепятственно миновав контрольно-пропускной пункт, ведущий на территорию, принадлежащую ООО «Третий Рим Трейдинг», они зашли на первый этаж здания. Нейтрализовав попытавшегося было позвонить Мыльникову охранника, вошли в офисное помещение, занимаемое бухгалтерией, откуда уже собирались расходиться по домам женщины-бухгалтеры.
– Добрый вечер, дамы. Всем оставаться на своих местах! Ключи от шкафов и сейфов аккуратненько кладем на стол. – Казалось, Александр Евгеньевич был сама любезность.
– Позвольте узнать, кто вы такие и что вы себе позволяете? – дрогнувшим голосом спросила Тумеля теща Мыльникова. Она взяла было в руки трубку телефона, чтобы набрать зятя, но в этот момент Тумель от души залепил ей затрещину.
– Положи трубку, сучара! – прошипел он. Достав из кармана своей куртки пистолет Макарова, он приставил ей дуло ко лбу. Будешь гавкать – грохну прямо здесь!
– Обыскать всех! – приказал он сопровождавшим его подчиненным.
После того, как все ключи от сейфов, шкафов и ящиков столов были выложены, Тумель распорядился закрыть всех женщин-бухгалтеров в женском туалете, а своим бухгалтерам и аудиторам приступать к исследованию документации. Оставив с ними для охраны двоих, он со своим замом, Ванькой Лобановым, поднялся на третий этаж в кабинет к Мыльникову, который, со слов его тещи, находился у себя.
– Привет, Крыса! – Тумель наставил пистолет на Мыльникова, закрывавшего в этот момент сейф. Александр Иванович хотел было спросить, что нужно этим людям, но не успел, поскольку узкий нос «казака» визитера с большой силой вошел в тесный, но отнюдь не дружеский контакт с его пахом. Взвыв от боли и страха и схватившись за причинное место, Мыльников согнулся, но тут же разогнулся, получив мощный удар коленом в лицо.
– Мы тебя сейчас на куски рвать будем, гнида! Хотя, пожалуй, нет, – Тумель мерзко ухмыльнулся. – Сначала мы тебя трахнем, а потом начнем отрезать все, что нам покажется лишним, гы-гы-гы! Сначала пальцы, потом уши. Кстати, урод, у тебя есть тупые ножницы?
– Что вам от меня надо, – испуганно закашлялся Мыльников. – Деньги? Возьмите, у меня в сейфе тридцать тысяч долларов. – Александр Иванович лихорадочно соображал, каким образом эти бандиты попали в его кабинет. Вот сейчас они уйдут и он предъявит претензии своей «крыше», «бугру» «ореховских». Совсем мышей не ловят.
– Ты, видимо, не понял, кто к тебе пожаловал, – почти ласково сказал Тумель. – Мы с ревизией от Минка, и ты сейчас очень быстро и внятно, так, чтобы я понял, расскажешь все.
«Тьфу ты, – облегченно выдохнул Мыльников. – а я-то испугался. Так это и не бандиты вовсе, а шестерки минковские. Кишка у них тонка Сашу Мыльникова напугать»…
– Покажите свое предписание на проверку или я ничего вам говорить не буду. Мы с Федором Петровичем партнеры и я не понимаю…
– Ваня, приведи сюда его тещу и позови там наших. Бухгалтеры пусть продолжают работать, – спокойно приказал Тумель.
– Это самоуправство, немедленно освободите ее!
Тумель подошел к Лобанову и что-то прошептал ему на ухо.
– Щас ты у нас все расскажешь, – садистски ощерился он.
Когда испуганная женщина была доставлена, Александр Евгеньевич, обращаясь к ней, ласково поинтересовался:
– Слышишь, ты, шмара, – Тумель и его подчиненные дружно заржали, – ты крыс не боишься?
Округлив глаза и потеряв от ужаса дар речи, Мария Федоровна, из груди которой вырывались какие-то нечленораздельные звуки, попробовала было упасть в обморок, но после выплеснутой ей в лицо воды из графина тут же пришла в себя.
– Ща позабавимся, – Тумель в предвкушении спектакля радостно потер руки. – Давайте, ребятки!..
Подхватив несчастную на руки и положив ее на стол для совещаний, люди Тумеля раздели ее догола, и, удерживая за руки и за ноги, водрузили на живот стеклянную трехлитровую банку, в которой находилась пойманная ими на помойке крыса. Не имея иного выхода, крыса, вереща так, что банка заходила ходуном, начала вгрызаться в несчастную жертву напрочь отмороженных садистов. Нечеловеческий крик заставил стены завибрировать.
– Заткните ей хлебало, а то воет, как сирена, голова болит. – Тумель, как ни в чем не бывало, стал деловито рыться в мыльниковском сейфе, выкладывая оттуда деньги и документы.
– Я…, я все скажу, все, слышите, ну же, отпустите ее! – На Сашу было больно смотреть: он был бледен, как смерть, голос дрожал. Всего за несколько секунд он стал смотреть на мир по-другому. «Нет, так не бывает, это невозможно, этого просто не может быть, я, наверное, сплю и мне снится ужасный сон! Кем же надо быть, чтобы творить такое; что же они сделают со мной, со всеми нами, если они способны на такое!» – вихрь этих и подобных им мыслей, как ураган, всего за несколько мгновений пронесся в его голове.
– Ладно, болт с ней, отпустите ее. А крысу пока не выпускайте. Если мне, падла, будет из твоего рассказа что-то непонятно, я засуну ее тебе в очко. Ты меня понял?..
* * *
Из сбивчивого, но вполне понятного рассказа Мыльникова, подкрепленного документацией, обнаруженной в бухгалтерии, следовало, что он и его семья украли у Минка примерно шестнадцать миллионов долларов. Схема действовала и по сей день, неминуемо ведя московскую компанию Федора Петровича к банкротству, но продолжая пополнять заграничные счета мыльниковской семьи.
Позвонив Минку, Тумель подробно изложил ему ситуацию.
– Саня, слушай меня внимательно. Нужно изъять компьютеры из бухгалтерии и заставить Мыльникова и его тещу написать признание, как все было. И самое главное: пусть Мыльников напишет на мое имя дарственную, по которой фирма «Опт-Торг», а также его доля в ООО «Третий Рим Трейдинг» переходят ко мне. Я прямо сейчас высылаю к вам на подмогу еще людей. Утром нужно будет арестовать весь товар на складах. Действуйте, ребятки!..
Пока Мыльников писал на имя Минка объяснение и дарственную, люди Тумеля опечатали кабинеты бухгалтерии. Испуганные бухгалтеры ООО «Третий Рим Трейдинг» были отпущены домой с настоятельной рекомендацией не болтать о том, что они видели. Утром весь товар, принадлежавший как ООО «Третий Рим Трейдинг», так и ООО «Торг-Опт», находившийся на этой же территории в специально приспособленных для его хранения ангарах, был опечатан…
* * *
– Внимание, пассажиры! Скорый поезд номер двадцать один, сообщением Москва-Прага, отправляется через пять минут со второго пути первой платформы. Провожающим просьба выйти из вагонов!
Сидя с женой в купе спального вагона, Мыльников прокручивал в памяти события последних дней.
После того, какой под угрозой неминуемой расправы вынужден был оформить на Минка весь свой бизнес, а офисное здание и ангары с товаром были захвачены, Александр Иванович решил уехать из страны и переждать, пока все не уляжется, за границей.
Сначала он, конечно же, написал в прокуратуру Юго-Западного округа столицы заявление о вымогательстве людьми Минка у него бизнеса и о прочих преступлениях, которые ими попутно были совершены как в отношении него, так и в отношении его тещи и других сотрудников компании.
Однако уголовного дела против Минка никто возбуждать не стал. Более того, Федор Петрович прилетел в Москву и написал заявление на самого Мыльникова с просьбой привлечь его к уголовной ответственности за мошенничество. И такое дело было возбуждено, несмотря на все связи, которые Александр Иванович смог задействовать.
Удивительно, но кроме него самого заявлять на Минка и его отморозков никто, включая перепуганную на всю оставшуюся жизнь тещу, не стал. После случившегося Марию Федоровну посетил инфаркт, и она отошла от дел, не желая про бизнес ничего больше даже слышать.
Бухгалтеров, которых Тумель запер в туалете, и охранника, который, не желая пропускать комиссию из Северово, крепко получил по голове, Минку удалось задобрить премией и обещаниями не только оставить их работать на прежнем месте под руководством уже нового начальства, но и существенно повысить зарплату.
«Надеюсь, что меня еще не успели объявить в федеральный и международный розыск», – с тревогой размышлял Александр Иванович. Впрочем, он не собирался долго отсиживаться за границей, хотя в Москву он не приедет еще долго. Возможность подобного развития событий им предполагалась изначально, и времени он даром не терял.
Он собирался проложить дорожку в Северово, к злейшему врагу Минка, губернатору Смирнову, для того, чтобы не только уничтожить своего теперь уже бывшего партнера по бизнесу, но и получить возможность заняться новым бизнесом – углем и металлом. Первоначальный капитал он уже сколотил. На счетах принадлежащей ему компании «Гумберт-Корпорэйшн» лежало более пятнадцати миллионов долларов, переведенных из «Опт-Трейда и «Торг-Опта». Оставалось только получить входной билет в высокодоходный экспортный сырьевой бизнес. И он его получит.
Мыльников уезжал – но уезжал, чтобы возвратиться.
* * *
По приезду в Москву Федор Петрович начал разгребать авгиевы конюшни, которые оставил после себя его недавний компаньон.
В наследство Мннку досталась фактически разоренная компания. Телефоны ООО «Третий Рим Трейдинг» буквально раскалялись от звонков из налоговой и от многочисленных представителей поставщиков, которые названивали и приезжали в надежде получить свои деньги за поставленный в кредит товар.
Требовались немедленные денежные вливания. Минкужедал команду срочно перевести из Северово миллион долларов, чтобы хоть как-то начать тушить полыхающий пожар, но Мыльников исчез, а перед этим заблокировал все счета – и ООО «Третий Рим Трейдинг», и ООО «Торг-Опт».
Родственники Сашки тоже как в воду канули. Бухгалтеры, которых он прислал вместе с Тумелем из Северово, сообщили ему об афере Сашки, показав письма Мыльникова поставщикам. Наряд со вторыми экземплярами этих писем лежал перед ним на столе.
Листая их, Минк понял, как Мыльников его обворовывал. Из писем поставщикам следовало, что в связи с преобразованием компании «Третий Рим Трейдинг» в компанию «Торг-Опт», он просит отныне считать компанию «Торг-Опт» правопреемницей ООО «Третий Рим Трейдинг» и поставлять весь оговоренный в договорах и спецификациях товар в адрес «Торг-Опта».
В конце каждого письма выражалась надежда на понимание руководством фирмы-поставщика ситуации, связанной с организационным периодом, в связи с которым деньги за поставленный в кредит товар до завершения соответствующих процедур будут выплачиваться по-прежнему со счетов ООО «Третий Рим Трейдинг»…
Федор Петрович задумался. Ставить на вакантное место генерального директора «Третьего Рима» было некого, а в Северово его ждали неотложные дела.
У компании «Третий Рим Трейдинг» в поставщиках числилось уже порядка восьмисот фирм, а полученный от них в кредит на очень выгодных условиях товар поставлялся более чем в полторы тысячи магазинов Москвы и Московской области, включая торговые сети «Ашан», «Рамстор» и «Седьмой континент». Правда, с одной оговоркой: в магазины товар все же поставляла не эта компания, а ее «злокачественная опухоль», – ООО «Торг-Опт». Однако положение можно было быстро исправить, особенно если на обе фирмы, находящиеся теперь в руках Минка, прольется золотой дождь из Северово.
Решено: он оставит в Москве на хозяйстве Тумеля. Пока.
* * *
Для того, чтобы возбудить уголовное дело в отношении Мыльникова, Федору Петровичу пришлось «занести» прокурору округа, и немало, но он был настолько взбешен, что готов был дать намного больше, лишь бы добиться того, чтобы «этого ублюдка, Сашку» закрыли надолго.
Дело было возбуждено по двум статьям: за мошенничество и неуплату налогов. Подходы к прокурорскому начальнику нашел Тумель. Естественно, что при этом Александр Евгеньевич не забыл и про себя, оставив себе за посреднические услуги немалый кусок причитавшегося прокурору пирога. Конечно же, Минк об этом даже не подозревал.
Узнав от болтливого следователя, ведущего дело Мыльникова, о грядущем аресте подозреваемого и о его возможном объявлении в розыск, Тумель решил погреть на этом руки. Федору Петровичу он сказал, что может договориться с прокурорскими о розыске и аресте его врага, но для этого требуется «сказать спасибо»…
Продолжая внимательно слушать своего собеседника, Кравчук вспомнил, как развивались события год назад, после того, как истекло время, отведенное ему судьей Спицыной для ознакомление с материалами уголовного дела.
Август 2008 года.
На часах было 17:45, когда представители государственного обвинения наконец-то завершили оглашать обвинительное заключение.
По предложению своего подзащитного Кравчук вместе с ожидавшим их на выходе из суда адвокатом Маковским прибыли в офис «Третьего Рима».
– Коллега, ну как продвигается наше дело, – спросил у Василия Александр Яковлевич, – что Вы планируете сделать в ближайшее время?
– Мне кажется, что это дело я не изучу никогда! – сокрушенно покачал головой Василий.
– Но-но, чего уж Вы так, терпение и труд все перетрут, тяжело в изучении – легко в бою, – неодобрительно глянул на него собеседник.
– Сначала нужно посмотреть, какие доказательства вины Федора Петровича представит прокуратура. Думаю, что на это уйдет не меньше двух месяцев.
– И что же, Вы будете все эти два месяца, как статист, пассивно наблюдать за происходящим? Сами-то Вы что собираетесь предпринять? – неодобрительно сощурился Маковский.
– Для начала, мы заявим о недопустимости некоторых доказательств и об исключении их из доказательственной базы обвинения.
– Каких именно?
– Речь идет, прежде всего, о том, что Федору Петровичу до настоящего времени обвинение не было предъявлено в принципе. Его подписей в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого и в протоколе допроса обвиняемого нет, как нет и соответствующих отметок о том, что он и его адвокат, то есть Вы, Александр Яковлевич, отказались от подписания этих документов. Второе: нашему подзащитному и Вам по окончании производства по делу не были представлены для ознакомления все материалы дела. В деле имеется протокол с отметкой, что Федору Петровичу дело для ознакомления представлялось в СИЗО, но он якобы отказался его читать, что также надлежащим образом закреплено не было. И третье: в ходе проведения судебно-бухгалтерской экспертизы был нарушен целый букет статей процессуального закона. Так, ее проводила эксперт, которая не была предупреждена об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения, а кроме того, в заключении она ссылается на материалы, которые в ее распоряжение следствием не предоставлялись…
– А еще эта экспертша – родная сестра тещи Мыльникова! – подал голос Федор Петрович.
– Да Вы что, а откуда сведения? – оживился Василий.
– А посмотри в постановлении об отмене дела Президиумом Мосгорсуда, там об этом сказано.
– Короче, коллега, я понял, что Вы хотите предпринять в ближайшее время. – Маковский высокомерно посмотрел на Василия «сверху вниз».
– Я, естественно, уже заявлял подобные ходатайства, и они не были удовлетворены предыдущими судьями. Но мой Вам совет – заявляйте сразу все ходатайства в письменном виде в одном судебном заседании. Все это судья должна выполнить, так как ее к этому прямо обязывает постановление Мосгорсуда. Если этого не случится, будем решать вопрос о лишении ее мантии. И еще. Я Вас не пугаю, но будьте предельно осторожны, Александр Иванович Мыльников – очень опасный человек.
За время слушания этого дела пропали без вести два наших свидетеля. Труп одного из них вскоре нашли в лесу в ста метрах от МКАД, так-то…
* * *
В зале суда шел допрос свидетеля Камушкина, который заканчивал расследование дела Минка и направлял его в суд. Сейчас же он занимал весьма высокую должность в прокуратуре Москвы.
– Я Вас правильно понял, свидетель, – начал его допрос Кравчук, – Вы предъявляли Минку окончательное обвинение и материалы уголовного дела в помещении СИЗО «Матросская Тишина»?
– Да, Вы меня правильно поняли.
– Скажите, а Вы предъявляли ему дело в полном объеме?
– Да, в полном.
Сказать правду Камушкин не мог, хотя и был предупрежден об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний. Если бы он ответил отрицательно, то его действия могли быть расценены судом как грубейшее нарушение уголовно-процессуального кодекса и суд мог бы вынести в адрес прокуратуры частное определение, требовавшее его наказать пусть и за давнишнее, но грубое нарушение закона, а это неминуемо сказалось бы на его дальнейшей карьере.
– В материалах дела, – продолжил Василий, – имеется требование о выводе к Вам для ознакомления с делом подследственного Минка. Так вот, в этом требовании Вами собственноручно указано, что Вы находились в СИЗО сорок минут. Как Вы это объясните?
– Ну, так и объясню, – занервничал свидетель, – он прочитал первые несколько страниц, а потом отказался читать дело, никак это не мотивируя.
– Скажите, каким образом Вы один за сорок минут сумели внести в СИЗО, на третий этаж, 460 томов дела Минка, предъявить ему совсем не маленькое по объему обвинение, начать знакомить его с делом, а потом вынести дело из СИЗО? Кстати, а на чем Вы привезли дело в «Матросскую Тишину»?
Побагровев от злости, Камушкин с ненавистью посмотрел на Кравчука.
– Ну, очень просто, э-э, у меня были помощники… да, студенты-практиканты, их было человек пять, они мне помогали.
– А везли на чем?
– Не помню, кажется, на моей «девятке».
– Вам самому-то не смешно, – с язвительной усмешкой спросил Василий, – может, проведем следственный эксперимент? Посадим вас и пятерых человек в «девятку», а предварительно попытаемся поместить в ее багажник 460 томов дела и посмотрим, как это у нас получится?
– Адвокат, прекратите паясничать, – возмущенно одернула Кравчука судья, – или я напишу на Вас «телегу» в Адвокатскую палату, ведите себя корректно!
– Ваша Честь, – обратился Василий к судье, – у меня письменное ходатайство. Я прошу в целях устранения допущенных нарушений направить данное уголовное дело прокурору для решения вопроса о предъявлении моему подзащитному обвинения и предъявлении ему для ознакомления всех материалов дела.
– Обойдетесь. Суд, совещаясь на месте, определил – в ходатайстве отказать.
– Тогда еще одно письменное ходатайство. Прошу назначить по делу повторную судебно-бухгалтерскую экспертизу, поскольку при проведении той экспертизы, заключение которой имеется в деле, следствием были грубо нарушены…
– Суд считает Ваше ходатайство необоснованным и преждевременным, – на полуслове прервала его судья, – в ходатайстве отказано.
– Я обращаю внимание суда на то, что в постановлении Президиума Мосгорсуда указано на необходимость…
– Адвокат, Вы что, меня не слышите? По-моему, я предельно ясно выражаюсь: Вам отказано. Если у Вас нет больше вопросов к этому свидетелю, суд переходит к допросу следующего…
* * *
На другой день, в обеденный перерыв, Василий постучал в дверь кабинета судьи Спициной.
Открывшая на стук помощница с неудовольствием поинтересовалась:
– Вы что, не видите, сейчас обед, приходите после 14 часов.
– Мне очень срочно нужно переговорить с Ольгой Ивановной!
– Ольга Ивановна, – крикнула помощница, – Вас хочет видеть адвокат по делу Минка. Говорит, что ему некогда ждать, у него к Вам срочное дело!
– Проходите.
Разговор в таком тоне, да еще и с федеральным судьей, Василию предстояло вести впервые, но интересы клиента, да и, честно говоря, правосудия этого требовали. Только бы не переборщить.
После вчерашнего судебного заседания Федор Петрович попросил его поговорить с судьей и поставить ей ультиматум: или она исполняет предписания, данные ей в постановлении Президиума Мосгорсуда, без которых законного и справедливого приговора вынести невозможно, или… лишается судейской мантии. Да, именно так и не иначе.
Согласно российскому законодательству, федеральный судья назначается на должность Президентом и наделяется полномочиями сначала на трехлетний срок. По их истечении, если он сам желает продолжить карьеру судьи и его рекомендует председатель суда – Президент наделяет его полномочиями уже бессрочно. Так вот, по имеющимся у Минка сведениям, у Спициной через три месяца истекали полномочия судьи, и она должна была переназначаться. Со слов Федора Петровича следовало, что один из его друзей руководил Судебным Департаментом при Верховном суде. Есть также влиятельные знакомые и в самом Верховном суде. Эти люди легко могут сделать так, чтобы Спицина не попала в список кандидатов для наделения полномочиями судьи, представляемых Президенту Председателем Верховного суда.
– Ольга Ивановна, добрый день, – вежливо поздоровался Василий.
– Лена, будь так добра, закрой дверь с той стороны. Я Вас слушаю, только недолго, что Вы хотели?
Он медленно, с чувством, с толком и с расстановкой выдвинул судье ультиматум, прося удовлетворить его ходатайства, в чем вчера ему было отказано.
– Ольга Ивановна, поймите меня правильно, я не требую чего-либо незаконного – но ведь в своем постановлении суд надзорной инстанции, отменяя предыдущие судебные решения, обязал Вас сделать то, о чем я прошу сейчас и просил вчера, – вежливо, но с нажимом сказал он. – Вот оно, это Постановление, смотрите. Более того, я уполномочен своим подзащитным довести до Вашего сведения, что в противном случае… – Василий знал, что в залах судебных заседаний московских судов ведется аудио, а иногда и видеофиксация всего, что там происходит. Вполне возможно, что такая фиксация могла вестись и здесь, хотя вряд ли. Окончив свой монолог, Василий, в упор глядя на судью, ожидал всего чего угодно: предложения немедленно выйти вон, обещания довести до сведения Адвокатской палаты сведения о порочащем высокий статус адвоката его поведении, но только не этого.
Спицина вдруг заплакала. Она плакала навзрыд, горько и безутешно, размазывая по лицу тушь и губную помаду. Сейчас перед Василием сидела не грозная и неприступная представительница российской судебной системы, а слабая женщина, по воле обстоятельств оказавшаяся в очень непростой для себя ситуации. В первый момент он даже инстинктивно потянулся, чтобы погладить ее по голове и утешить, как утешают маленького расплакавшегося ребенка, – не горюй мол, прорвемся, – однако вовремя спохватился.
Немного успокоившись, не глядя на него, Ольга Ивановна молча пододвинула к нему какую-то бумагу. Пробежав по ней глазами, Василий за последние пару минут удивился уже во второй раз. Это было заявление Спициной на имя председателя суда с просьбой не продлевать ей судейские полномочия.
– Буду откровенна. Я прекрасно понимаю, что Вы правы. Но сейчас я оказалась как между крокодилом и львом. Вы мне угрожаете, что те, кто стоит за Минком, «зарубят» мою кандидатуру наверху, а председатель суда сказала, что если я не буду исполнять ее требования, то она меня к переназначению просто не представит. Как Вам такой расклад?
Василий был озадачен и не знал, что ответить. Она продолжала.
– Вы вот Постановление Мосгорсуда как знамя над своей головой расправляете – мол, предписано мне сделать то-то и то-то. А Вы видите, кто был председательствующим при его вынесении? Не видите? А я Вам скажу, что это был заместитель председателя суда. А председатель Мосгорсуда дал моему председателю негласное распоряжение не выполнять это Постановление!
– Как это не исполнять? – Василий озадаченно поскреб подбородок.
– Молодой человек, я уже жалею, что говорю с Вами откровенно, но я надеюсь, что Вы не растреплете содержание нашего с Вами разговора. Так вот, перестаньте быть наивным, откройте свои глаза и поймите:
Минк все равно будет признан виновным, это лишь дело времени, и неважно, буду ли я к тому времени судьей, а Вы его защитником. Если Вы этого не знали, то я Вам скажу – в нашей судебной системе негласные указания руководства имеют гораздо большую силу, чем постановления и определения на бумаге.
– Я, конечно, дико извиняюсь, – перебил ее Василий, – но, Ольга Ивановна, Вы хоть сами понимаете, что указания указаниями, а если что, то Вас всегда могут обвинить в неисполнении официального документа, вынесенного судом вышестоящей инстанции, причем это могут сделать те же, кто отдает Вам исподтишка через третьи руки такие указания. Я Вам больше скажу – чисто по-человечески мне Вас жаль, но если Вы человек честный и принципиальный, то должны сделать то, о чем я прошу, а уходить Вам из судей или оставаться – это только Ваш выбор и Ваше право. Простите меня за то, что я Вам тут наговорил, но я при приеме в адвокатуру давал присягу: честно и добросовестно, всеми законными способами защищать своего клиента, и поверьте, для меня это не пустые слова. До свидания и удачи Вам!..
Январь 1998 года.
Обосновавшись в Праге, Мыльников вспомнил о дяде своей жены. Вернее, вспоминал-то он его минимум раз в месяц, когда отправлял на его банковский счет круглую сумму в валюте за посреднические услуги по сведению его с Минком, ну и, пожалуй, еще, когда интересовался, как обстоят дела Федора Петровича в Северово. Алексей Гаврилович, надо сказать, вовсе не был альтруистом. Деньги он любил, а еще был очень тщеславен и крайне самолюбив. Также он считал себя тонким политиком и всегда держал нос по ветру, стараясь всегда быть в обойме. Неважно в чьей. Главное, чтобы эта обойма была у власти. Именно поэтому, когда губернатором стал Смирнов, он решил, что карта Минка бита и переметнулся к его политическим противникам.
– Алексей Гаврилович, привет. Да, Мыльников, есть разговор. Ты в каких отношениях находишься со Смирновым?.. Почему спрашиваю? Слушай, ты можешь организовать мне с ним встречу? Дело касается Минка. Ага, эта гнида такое тут сотворил. Я сейчас в Праге, пришлось свалить, он травлю на меня организовал, забрал все, я был вынужден отписать ему свою долю в «Третьем Риме» и переписать на него «Опт-Торг». Он ко мне беспредельщиков каких-то подослал, они Марию Федоровну при мне пытали так, что у нее инфаркт случился, короче, потом расскажу… Зачем мне Смирнов? Я в Москве сейчас кое-что предпринимаю в отношении Минка, думаю, его это заинтересует; может, и он мне подмогнет, или посоветует что дельное. Ну и, что я думаю, тебе будет интересно – хочу попросить его помочь мне в освоении, так сказать, бизнес пространства вашей области… Да, хочу залезть в уголь и металл. У меня есть предложение, которое будет интересно и ему, и тебе. Постараешься? Постарайся, дорогой, очень прошу, постарайся! Ага, жду звонка…
