Сергей Викторович Пилипенко
По ту сторону космоса
Пролог
Если Вам, как впрочем, и многим другим, еще не довелось побывать в космосе – это не беда. И, конечно же, не повод для огорчения.
Самые захватывающие приключения могут вполне заполнить Вашу повседневную пустоту и соорудить совсем иной мир для Вашего внутреннего погружения.
Но это не мир фантастики или чего-то подобного. Я назову его просто – космическими буднями. И спустя совсем немного Вы сами окажетесь в центре событий, оказавшись лицом к лицу с тем самым неизведанным, что давно и тревожно терзает в раздумьях душу.
Все это рядом и в то же время очень далеко. Но, впрочем, убедитесь сами. Самое интересное, как всегда, впереди…
ИСТОРИЯ ОДНОГО ДНЯ
Предисловие
В своем эпохальном прошлом мы уже натворили чудес немало. И кое-что действительно досталось самой истории, которая и по сей день продолжает недвусмысленно предлагать нам все новые и новые варианты своего сложения, создавая собой базу, так называемой, правды вековой сохранности.
Ограничиваясь во многом только узаконенными правилами и достоянием свободной общественности, нам на долю, собственно говоря, припадает только частица или крупица той самой истории, что была, есть и еще возможно состоится далее, если хорошенько к ней же и приложиться самим умом.
Совершенной правды не знает никто, ибо она не слагается мысленно и односторонне.
Правда в истории – всегда вымысел. Или мнение тех, кто уже почил или просто анализирует уже прошедшее.
Фактически – это взгляды на жизнь или оценка времени посредством того состоящего ума, который определяет действительность.
Каков ум – такова и оценка.
Какова картина случившегося – такова и сущность самого события.
И все это в ведении ума. Того, который дан нам природно и от которого уже устала сама наша природа.
Как бы там ни было, но историческая правдоподобность все же существует и от того нужно отталкиваться, соглашаясь с тем или иным фактором воздействия на сам наш ум каким-либо очередным известием.
Во многом подетальная история запечатлена в самих людях.
Точнее, в факторах сложения экономически состоящей души, ответственность за которую несет наш природно исполненный мозг.
То есть, фактически, душа – это память.
Именно в ней все сложено какими-либо фрагментами, и она же ускользающе богата всеми теми сведениями, что действительно необходимы в плане воссоздания истории своей собственной человеческой жизни.
Сочетая всю память людскую, можно вполне разглядеть историю и в очередной раз подвергнуть ее умственному переделу, что значит, проанализировать до основания и выбраться, наконец, из какого-то создавшегося во времени жизненного тупика.
В этом, конечно же, поможет нам всем само время и, само собой разумеется, наука или та ее часть, на долю которой и припадает данное всеобщее оглашение.
Но то же время тормозит пока данную ветвь науки и тем самым приостанавливает весь ход технологически развивающегося прогресса.
Помочь ему в этом можем только мы сами. Каждый самостоятельно и все сообща, если действительно проложим дорогу к тому, что зовется умом и, отбросив в сторону излишние сомнения, начнем изучать то, что и ниспослано нам тем же временем.
А именно – временем нашего пробуждения.
Космос и мир не могут ждать вечно. Они ожидают того уже много веков. И тому есть действительные подтверждения.
Как не крути, но определенно виноваты мы сами. Слишком реальны внутренние побуждения в истинной наготе личных мыслей и ярко доверчивое отношение ко всему тому, что именуется категориями нашей жизненной активности.
Во многом это противоречит здравому смыслу, и суть приоткрывается уже только тогда, когда, как говорят, смерть застилает нам глаза.
Не доходя до этого всеприродного греха, все же можно вычислить и для себя долю возможного земного счастья и употребить его по равенству всех отношений, что и присущи на самой Земле.
И основная база такому поведению – наше собственное сознание.
Оно руководит и победоносно торжествует, принимая очередную глупость среды за здравость, а ситуацию времени – за основу.
В таком случае, душа остается в стороне и уже не воплощает завещанное природно в жизнь, а лишь категорийно отрицает и провоцирует ко всякому абсурдному действию.
В таком противоречии, что не согласуется с самим природным смыслом существования человека в душе и теле, долго не пробыть.
Сама среда будет способна взорваться или ощетиниться, дав свой бой всему наносному и ложному.
Сами мысли возложат ситуацию и приведут к исполнению уже природно обснованную суть всеземного тяготения.
Понять это – являлось бы главным.
Достичь хоть какого-то познания в том же – уже было бы стремлением к своему собственному выживанию и сотворению чудес дня в его радостном настроении и благозвучии.
Так что, как и всегда, дело за нами, и дело за всеми.
А пока познакомьтесь с другим.
Возможно, это всколыхнет сознание или подтолкнет его же к какому-то внутреннему решению. Всему своя сила. И есть она даже в таком.
Эта воистину фантастическая история и вовсе по своей сути не история, а одна из самых обыденных жизненных ситуаций для космических широт.
Но для тех, кто только собирается познавать это, вполне имеется определенный смысл в том, чтобы познать, что такое космическая реальность, и как сохраняется космическая суть превосходства.
Здесь нет ничего придуманного самостоятельно. И описанное можно вполне отнести просто к правде.
Речь будет идти о, так называемых, космических "ворах".
Это те, кто повседневно ищет части величин порядков других цивилизаций и на их базе творит свой целеустремленный мир.
Хотя возможно такое определение и не совсем точно отражает суть тех самых деяний.
Знакомство с жизнью иных существ, пусть даже по-своему непорядочных, но обладающих своей степенью ума, которая превосходит человеческую, лишь дополнит ваше собственное представление о других мирах и наполнит его некоторым смыслом.
Вы побываете на одной из планет и познакомитесь заочно с ее представителями. Но, иногда, даже такого знакомства достаточно, чтобы стараться избежать подобного в дальнейшем и поскорее совершить свое чудо земного характера, вполне способное предоставить возможность сохранения любого человека в пределах собственной обители жизни.
Возможно, представленная в рассказе реальность кому-то покажется просто сказочностью.
Но, не стоит относиться ко всему с таким уж легкомыслием.
В жизни происходит всякое. А порой, случается действительно и такое…
Глава 1. Полет
В красивом и теплом меховом обмундировании человек вышел на площадку, и практически сразу же со всех сторон его окружили фотокорреспонденты.
Засверкали лампы вспышек, и отовсюду послышались голоса. Молодой и веселый летчик бойко ответил на целую серию вопросов, а затем уверенно зашагал к своему самолету.
Его сопровождал всего один человек, явно желающий ему успеха и все время ограждающий от надвигающейся массы газетных врунов, как он называл собравшихся.
Ласково светило солнце, и по всему аэродрому гулял небольшой ветерок. Стояла ранняя весна, но в поле еще кое-где лежал снег.
Возле самолета летчик повернулся, еще раз поприветствовал газетчиков, и сам себе пожелал удачи.
– Ну, удачи тебе, Ретфорд,– сказал он тогда и, пожав руку сопровождавшему, взобрался в кабину самолета.
Оттуда весело помахал рукой и, закрыв над собой колпак, решительно приступил к запуску.
Вскоре над полем раздался небольшой гул, а затем следом взревел мощный двигатель. И почти мгновенно самолет тронулся с места, побежав по взлетной полосе.
Спустя какие-то секунды он взлетел в воздух и, сделав круг над аэродромом, скрылся за небольшой группой светло-серебристых облаков.
– Фу-у, – облегченно вздохнул сопровождавший и вытер капли пота со лба, – вроде бы все удалось, – тихо сказал он и тут же устремился к передвижному пункту управления самолетом.
Собравшиеся последовали за ним, но перед самым входом, человек остановился и, резко выбросив руки вперед, сказал:
– Нет, нет, нет. Сюда нельзя. Это испытания, а не какая-то показуха. Тем более, что вы своим шумом будете мешать. Идите лучше вон отдохните на солнышке, а я займусь своим делом. После, я сообщу результаты полета, а вы будете иметь возможность побеседовать с пилотом.
Со вздохом некоторого разочарования газетчики согласились и отступили в сторону. Тем не менее, из группы выделилась одна молодая особа и, весело подмигнув уже немолодому конструктору, попросилась внутрь.
– Ладно, заходите,– неожиданно согласился Уренсон и увел ее за собой.
Снаружи послышался свист и шумные восклицания в адрес обоих, но дверь намертво закрылась и скрыла шум от внутреннего состояния радиоузла.
Внутри было пять человек, и все они занимались отслеживанием полета.
– Как дела? – спросил быстро конструктор, устремляя свой взгляд на один из приборов.
– Нормально, – ответил один из них, лишь на секунду отрываясь от своего прибора и устремляя взгляд в сторону спрашивающего.
– Что ж, хорошо, – сам себе сказал человек и, усаживаясь в кресло, предложил юной журналистке место возле себя, – садитесь и сидите тихо.
– Не буду вам мешать, – ответила девушка и, сев в кресло, занялась сама собою.
Прошло некоторое время.
В помещении царил небольшой шум от работающих приборов и как-то успокаивал всех, включал сюда и молодую журналистку.
Время от времени раздавались команды, а откуда-то издалека доносился голос самого пилота.
– Как самочувствие? – спросил конструктор летчика.
– Превосходно, – ответил тот и, судя по всему, засмеялся.
– Хорошо. Увеличьте нагрузку. Сделайте пол-оборота, проверьте качества в состоянии наклона. Не выходите за пределы зоны полетов.
– Слушаюсь, док, – ответил молодой голос, и в комнате вновь наступила тишина.
Люди отмечали на своих приборах полет и делали соответствующие записи. В то же время крутилась магнитофонная бобина, записывающая весь разговор вперемешку со всеми шумами.
Вскоре конструктор вновь вышел на связь и приказал, изменив маршрут, проверить другие качества.
– Есть, док, – весело последовал ответ, и снова наступила тишина.
Точнее, место человеческого голоса заменил небольшой, мирно сопровождающий весь процесс шум.
После завершения многих других проверок конструктор, явно довольный состоянием дел, дал команду на посадку.
– Разворачивайтесь и на базу, – кратко бросил он летчику и, положив свои наушники, отъехал на кресле немного назад.
Затем снова обмахнул пот со лба и, улыбнувшись, сказал девушке:
– Ну, вот и все. Думаю, эксперимент удался. Что будете писать?
– Что скажете, то и напишу, – поддержала улыбку журналистка и так же немного отъехала в сторону.
В это время в комнате будто что-то переменилось.
Лицо одного из прослушивающих шумы эфира внезапно исказилось, и он в судороге упал на пол, обрывая часть проводов и стаскивая небольшой прибор за собой.
Буквально через секунду то же произошло и с другими, не успевшими сбросить наушники и остававшихся в неведении происходящего.
Девушка и конструктор словно оцепенели.
Люди мертвыми лежали на полу. Их болью искаженные лица нервно подергивались, а из ушей, носов и ртов сочилась кровь.
Какой-то странный и непонятный вибрационный шум распространялся по всей комнате.
У девушки от ужаса расширились глаза, а горло сжало до невозможности. Она словно задыхалась.
Конструктор, придя немного в себя, быстро схватил ее на руки и буквально бросил в угол помещения, накрыв голову какой-то летной одеждой.
Сам же лег на пол и закрыл уши руками.
Через мгновение в помещении возник дополнительный шум, и часть приборов начала выходить из строя. Какая-то световая волна гуляла по радиоузлу и изощрялась над тем, что там находилось.
Такое состояние продлилось всего тридцать секунд.
Затем все внезапно исчезло, и в помещении вновь воцарилась тишина.
Только она была уже по-настоящему мертвая.
Конструктор приподнял голову и осмотрелся. Взгляд словно затуманился, а в голове раздавался невероятный шум и треск.
Он посмотрел на девушку, содрогающуюся, словно в эпилепсии.
Конструктор подполз к ней и, перевернув на живот, заставил вырвать все, что было внутри.
Спустя минуту, девушке действительно стало легче. И теперь она непонимающе смотрела на человека, еще несколько минут назад бывшего довольным и радостным от своей победы.
Уренсон посмотрел ей в глаза и покачал головой.
– Ни-к-к-кто н-н-не д-д-должен уз-знать пра-а-авду, – едва-едва проговорил он, так как его челюсти словно сомкнуло током, – в-вы м-меня п-поняли?
– Д-да, – так же заикаясь в страхе, ответила девушка, – а, что это б-было?
– Н-не зн-наю, – покачал головой Уренсон и пополз к аппаратам, желая посмотреть, что там с остальными.
– Н-н-е ход-дите, – только и сказала девушка, как вдруг над конструктором возникло небольшое облачко и, покружив в комнате, куда-то мгновенно исчезло.
– Это испарение, – словно очнувшись, произнес Уренсон и довольно бодро встал на ноги.
Затем подошел поочередно к лежащим и проверил их пульс.
– Все погибли, – сокрушенно сказал конструктор и с удивлением принялся осматривать аппаратуру.
Кроме обычного замыкания он ничего не обнаружил.
– Черт, возьми, – выругался он в недоумении, – не могли же они от этого богу душу отдать? – и он взялся за один из наушников.
В ту же секунду его ударило, словно током и даже подбросило вверх, после чего вновь выскользнуло какое-то облачко и стало невидимым.
– Ради бога, не трогайте ничего руками, – взмолилась девушка, к этому времени уже немного отошедшая от случившегося.
– Странно, – проговорил Уренсон, и хотел было проверить еще один наушник.
– Господи, да оставьте вы все это в покое, – снова взмолилась девушка, – другие разберутся.
– Я не могу. Я должен знать, что произошло, черт возьми. Как я объясню смерть пяти помощников?
– Все равно, не надо трогать.
На этот раз Уренсон послушал ее и отошел в сторону.
Казалось, это его действие посопутствовало какому-то необыкновенному явлению.
Внезапно везде все стало щелкать и потрескивать, а спустя секунды, взорвалось, показавшись небольшими светлыми облачками, и вмиг, словно растворилось.
– Что это? – удивились оба и почти одновременно спросили друг у друга.
– Не знаю, – ответили сами себе и продолжали стоять в углу небольшого помещения.
Тем временем снаружи четко послышался ровный шум приближающегося самолета, и это привело людей в более-менее нормальное состояние.
– Быстро приведите себя в порядок, – распорядился Уренсон, и, подойдя к небольшому окну, посмотрел в небо.
Где-то вдали сверкнула точка близившегося к аэродрому самолета.
– Он садится, давайте быстрее, – распорядился конструктор, в свою очередь принявшись отряхивать одежду и причесывать свои волосы.
– А как же все это? – спросила девушка и указала на трупы людей.
– Предоставьте это мне. Единственное, что я от вас прошу – это сохраняйте молчание. Думаю, того же потребуют и органы. Лучше вообще забыть о случившемся. Вам ясно?
– Да, – ответила журналистка, ежась от страха и, переступив через одно из мертвых тел, быстро выскользнула на улицу.
Снова раздались реплики и негромкий свист. Девушка, собравшись с силами, быстро улыбнулась и немного покачиваясь, прошла вглубь собравшихся.
Все поняли это по-своему, но никто на этот раз не пошутил. Уже близким был шум приближающегося самолета, и все устремили свои взгляды туда.
Самолет мирно заходил на посадку, и спустя минуту, очень удачно приземлился.
Все радостно захлопали и устремились к аппарату. Пилот почему-то не торопился выходить.
– Ну, где же он, – в нетерпении говорили собравшиеся, желая задать ему кучу, как им казалось, важных вопросов.
Вперед протолкался конструктор и, мигом взобравшись на крыло, попытался открыть колпак.
Но, снаружи это было сделать невозможно, потому он слегка постучал по колпаку, желая привлечь внимание самого летчика, который сидел прямо, ни на что не обращая внимания.
Спустя какие-то секунды он вдруг дернулся и, словно проснувшись, начал щелкать поочередно всеми выключателями.
Не прошло и секунды, как колпак открылся и оттуда резко взметнулось вверх какое-то голубовато-белое облако, опалив жаром лицо Уренсону и чуть было не уронив того на землю.
Вряд ли кто из журналистов это заметил, так как сам конструктор загораживал им видимость. В свою очередь, тело летчика дернулось и вновь застыло, как и до этого.
Конструктор потряс его за плечо, и в тот же миг получил туповатый удар в руку, болью отдавшийся в его сердце.
Уренсон резко схватился за сердце, и чуть было не потерял сознание. Но усилием воли удержался на месте и тихо спросил:
– Ретфорд, вы в порядке?
Летчик молчал, тупо уставившись на приборную доску своими открытыми глазами.
– Что случилось? В чем дело? – допытывались журналисты, пытаясь ближе пробраться к конструктору и даже взобраться на самолет.
– Уходите, – распорядился Уренсон, – интервью не будет. Он потерял сознание. Давайте лучше сюда скорую побыстрее. У кого есть телефон под рукой.
Кто-то тут же стал набирать номер и вызывать помощь.
Уренсон взглянул на девушку.
Та была бледной, но все же держалась.
– Думаю, вам тут делать больше нечего,– замахал руками конструктор, – полет прошел успешно, испытания завершились. Что же касается летчика, то это просто нервная перегрузка. Поэтому расходитесь и не мешайте заниматься человеком.
Где-то вдали послышался вой сирены и, вскоре на взлетную полосу подъехала машина скорой помощи.
Доктор быстро взобрался на крыло и достиг кабины. Пощупав пульс, он в недоумении посмотрел на конструктора и тихо сказал.
– Он мертв. Как же он посадил самолет?
– Это случилось, очевидно, сейчас, – сказал с небольшим ударением на слове сейчас Уренсон и пристально посмотрел на доктора.
– Да, да, – поспешил заверить тот, понимая, что сейчас разглашение тайны вовсе не нужно, – скорее сюда, – отдал распоряжение двум санитарам и отошел немного в сторону.
Вскоре тело пилота вытащили из кабины самолета и погрузили в машину.
– Доктор, одну минуту, – подозвал явно оторопевшего по сему случаю врача Уренсон.
– Да, я вас слушаю.
– Пришлите сюда еще машину. Только сделайте так, чтобы это было меньше заметно. Пусть она подойдет к передвижному пункту, – и он указал рукой в том направлении.
– Что-то еще случилось? – в тревоге спросил врач.
– Да, – кратко ответил Уренсон и, молча, отправился к своему рабочему месту.
– Хорошо, – только и ответил доктор, садясь в машину и увозя пилота.
Журналисты, в нерешительности потоптавшись на месте, вскоре разошлись, и на взлетной полосе наступило временное затишье.
Но вот, совсем скоро вновь завыла сирена, а за нею сразу еще несколько.
Все поле вмиг было оцеплено, а к месту происшествия стали стекаться люди разных профессий и должностей.
А на следующее утро конструктор уже сидел перед одним незнакомым человеком и отвечал на вопросы.
– Как вы думаете, Уренсон, что могло произойти со всеми вами? – спрашивал его человек.
– Не знаю. Могу лишь рассказать, как все произошло. Остальное за пределом догадок. Кстати, что-нибудь обнаружили за время обследования?
– К сожалению, ничего. Так, лишь незначительные отклонения в содержании веществ в крови, небольшую перенапряженность, а в целом, поражение электротоком. В вашем же случае – вообще чисто. Лишь небольшое отклонение в количестве лейкоцитов. Но вряд ли это можно отнести именно к этому?
– А у девушки?
– У нее тоже слабо. К тому же, она была беременна около двух недель. Так что сами понимаете.
– Вот, черт, – выругался Уренсон, – но, нельзя же в самом деле полагать, что всех поразило током. Да и как он вообще мог попасть туда?
– В этом-то и весь секрет, – согласился незнакомец.
– А, что с пилотом?
– То же, что и с другими. Он умер от сильного электроразряда. По крайней мере, так утверждают врачи. Может, он попал в грозовое облако?
– Да, не было ничего подобного. Кстати, это можно проверить на пленке.
– Да, слушал ту запись. Но она, к сожалению, подверглась какой-то обработке. Слабо прослушивается на ней даже голос самого пилота. Очевидно, сила разряда смогла как-то повредить и запись.
– А заключение экспертизы?
– В целом, замыкание электросети, в результате которой и погибли люди.
– Да, но.., – хотел, было, высказать свою точку зрения Уренсон.
– Никаких но. Это для прессы и для вашего благополучия. А теперь, расскажите все, что вы знаете, а позже я поговорю с девушкой. Итак, я вас слушаю.
Тяжело вздохнув, конструктор начал рассказывать всю историю с самого начала.
Иногда человек прерывал его и заставлял повторять снова одно и то же, а в другой раз, просто перебегал с одного на другое, очевидно желая убедиться в том, что Уренсон в здравом уме и рассказывает правду.
Наконец, мучения закончились, и человек отпустил его отдохнуть.
– Позже продолжим, – пообещал он, тем самым давая понять, что на этом его карьера, как конструктора завершена и, судя по всему, он навечно будет прикован к этому весьма удручающему месту.
Уренсон вышел из комнаты, и его тут же подхватили под руки два санитара, потащив куда – то по коридору и на ходу вводя какую-то дозу лекарства.
Так печально завершилась карьера одного великого конструктора и молодой журналистки, которых определили в разряд сумасшедших и упрятали за решеткой белого здания.
Никто так и не поверил в рассказанное ими, а для убеждения провели эксперимент, пустив обычный электрический ток по сети наушников…
…Пока шел осмотр помещения и тех, кто лежал на полу, Уренсон стоял в стороне и все время размышлял о том, что могло случиться и как вообще это произошло.
Из задумчивости его вывел один из полицейских, спросив.
– Был ли здесь кто еще во время этого странного события?
– Да, была журналистка, но я ей велел молчать. Она также немного пострадала и, кажется, до сих пор пребывает в шоке.
– Хорошо, – сказал полицейский, думаю, вам следует пройти обследование. Возможно, удастся что-нибудь обнаружить.
– Что? – удивился конструктор.
– Не знаю, – пожал плечами тот, – это покажет экспертиза. Такого я еще не видел. Может, проделки завистников?
– Вряд ли, – не согласился Уренсон, – было бы проще разнести вдребезги самолет или что-то еще в этом роде. А так, я даже удивляюсь, отчего это могло произойти. И самое странное. Как приземлился самолет? По поводу пилота известно что-нибудь?
– Да, – ответил полицейский, – нет сомнений, что смерть наступила во время полета. Но вот, когда точно, это тяжело сказать. Возможно, летчик, посадив самолет, просто задохнулся.
– Как это? У него ведь кислородная маска и, судя по всему, он не лишался кислорода. И запас сохранился.
– Да, это так. Но экспертиза определила именно удушье и мгновенную остановку сердца.
– Так быстро?
– Да, это не трудно определить.
– Но, что могло произойти? Весь полет записан на пленку. Можно прослушать. Ничего постороннего.
– Над этим работают, – скромно сказал полицейский, – думаю, вам следует просто поехать в клинику и пройти медосмотр.
– Думаете, это что-то даст?
– Не знаю, – неуверенно ответил офицер, – но возможно, это к чему-нибудь приведет.
Уренсон, пожав плечами, молча, зашагал в направлении машины скорой помощи.
Вскоре его доставили в клинику и подвергли тщательному досмотру.
Туда же доставили и испуганную до смерти молодую журналистку.
– Что они ищут? – спросила жалобно она, подвергшись тому же, что и Уренсон.
– Не знаю, – ответил конструктор и на минуту закрыл глаза, чтобы собраться с мыслями.
Через некоторое время их поместили в одну палату и оставили наедине.
– Это еще зачем? – удивились оба, не понимая, что затеяли доктора.
Но совсем скоро тайное открылось.
Их подвергли новому обследованию и спустя немного времени, развели по разным местам.
Результат оказался тем же. Правда, были использованы просто приборы.
На этом все и завершилось.
Что же касается вопроса, почему так случилось, то он вскоре был забыт, или просто стерт одним единственным определением – сумасбродство обоих на базе своих личных побуждений.
Смерть пилота была определена в разряд случайностей.
Так вот и началась эта, необыкновенно дикая история, которая имела свое продолжение и благодаря которой, те двое все же избежали вечной каторги в полузатемненном здании одной из юго-восточных клиник одного известного города.
Но впрочем, все по порядку и вначале возвратимся к тому самому дню, рассказывая о случившемся несколько с другой стороны.
Можно сказать, со стороны очевидца той трагедии, которому удалось пересечь пространство несколько раз и, к удивлению многих, возвратить свое тело, тем самым воспроизведя небольшой переполох среди ученостей и некий суеверный страх среди людей, оказавшихся по воле злой судьбы свидетелями того нового рождения или восстановления живучести уже захороненного тела.
Глава 2. Адаптация
Весь полет проходил уединенно, и Ретфорд невольно радовался этому событию. Светило солнце, катились куда-то светло-молочные облака, и, обгоняя их, летчик улыбался, чувствуя себя действительно на высоте в превосходстве над силой самой природы.
Отработав указанное с Земли и получив команду на посадку, Ретфорд сделал крутой разворот и повел самолет в направлении аэродрома.
Лишь на секунду отвлекшись от приборной доски, пилот не заметил, как стрелка набора высоты резко пошла вверх, а его самого словно чем-то сжало со всех сторон.
– Что это? – только и успел подумать Ретфорд и в ту же минуту оказался уже не внутри, а как бы снаружи самого себя.
Спустя очень короткое время на приборной доске уверенно защелкали тумблера, а самолет, снизив высоту, резко пошел на посадку.
Все это время пилот находился как бы сзади самого себя, чувствуя необъяснимую тревогу и какое-то сверх идущее давление.
На секунду ему показалось, что самолет вот-вот рухнет на землю, но по мере приближения он выровнялся и с легкостью приземлился на посадочной полосе.
Ретфорд видел, как бежали к самолету журналисты, как пытался открыть колпак его конструктор и даже слышал слова, которые тот говорил.
Но поделать ничего не мог. Тело его словно застыло, а сам он находился вне его, со стороны наблюдая за действиями.
Вдруг, что-то схватило его и с силой потянуло вверх. Вмиг все исчезло, а Земля оказалась где-то внизу.
Спустя какие-то секунды, он уже слился с одним из облаков и в его составе под дыханьем большого ветра двинулся дальше.
На какое-то время осознание исчезло, и появилось уже где-то совершенно в другом месте, совсем непонятном и неприглядном.
Какая-то серо-голубая комната, окруженная сизой мглой и густым молочным туманом, из-под которого были видны чьи-то ноги, обутые в широконосые ботинки на высокой подошве.
Вскоре к ним присоединились еще одни, чем-то схожие, и показалась часть самих ног, одетых в какую-то странную одежду, напоминающую его комбинезон.
– Где я? – хотел крикнуть Ретфорд, но из этого ничего не получилось.
Он был бестельным. Он был, но в то же время, его не было. Ретфорд осознавал, что это он, но, вертя головой вокруг себя, себя же и не видел.
Только чувство, да еще какое-то непонятное голубоватое светоокружение давали понять, что что-то от него все-таки есть.
Ретфорд начал вспоминать, что с ним случилось.
Попробовал снова крикнуть, но из этого снова ничего не вышло.
Спустя некоторое время ноги исчезли, а вокруг начал расслаиваться туман.
– Мы приветствуем вас на борту звездолета Центрополюс, – раздался монотонный голос.
"Кому это?" – удивился Ретфорд и по-своему огляделся по сторонам.
– Мы приносим свои извинения за вторжение в вашу жизнь, – прозвучал далее чей-то голос, – но гарантируем, что вы не пожалеете об этом.
"Черта с два", – вновь подумал пилот и снова оглянулся.
Внимательно всмотревшись, он различил какую-то разность в окружающем пространстве и попытался составить конфигурации людей.
Из этого мало что получилось, но все же Ретфорд понял, что здесь не один. Были отчетливо видны какие-то колебания среды и даже очертания чего-то непонятного по форме.
– Сейчас вы находитесь в инкубационном растворе, – гласил далее тот же голос, – через время вы получите новые тела. Примерно по составу ваших земных. Вы должны подчиняться нам и исполнять команды. До прибытия на звезду Кальтарею остается несколько часов. Сейчас произойдет откачка, и вы найдете свои тела. Просим не волноваться и сохранять вежливость. У нас вы найдете для себя неплохую жизнь, если будете во всем подчинены власти. Через время вы сможете стать гражданами звезды Кальтарея, если заслужите. Это право каждого захваченного нами живого существа. В случае неповиновения вас ожидает переработка, а в дальнейшем, эксплуатация в качестве роботосредства. Выбора два. Вы, либо подчиняетесь и становитесь гражданином, либо подвергаетесь переработке. Это все. Все остальные сведения получите по прибытии на звезду Кальтарею. А сейчас, прошу в отделение гертоманизации. Не пугайтесь. Вытяжка произойдет быстро.
Через какие-то минуты среда изменилась, и Ретфорд почувствовал, как его куда-то уносит. Ему показалось, что он на время закрыл глаза, а когда открыл их, то уже смотрел на мир вполне как обычный человек.
Он стоял в какой-то комнате и с удивлением рассматривал свое новое тело, которое было сделано неизвестно из чего и чем-то напоминало каучук или плотно сбитую резину.
Тело было бесполым. Ретфорд изумился еще сильнее, и даже задал вопрос. Голос его прозвучал как гром среди небес.
– Не кричите, – проговорил то же монотонный голос, – говорите тише. Сейчас происходит переадаптация вашего блока памяти.
– Вопрос можно? – спросил пилот уже потише.
– Спрашивайте.
– А где признаки моей мужской принадлежности?
– Вам это не нужно. И вообще, на звезде нет полых людей. Размножение происходит лабораторно.
– Чушь какая-то, – еле слышно проговорил пилот, но собеседник услышал и ответил.
– Это не чушь. Это достижение ума. Когда поживете, то поймете. А сейчас одевайтесь, одежда рядом. На планете немного прохладно. Это меньше вредит вашим телам.
– Кто вы? – спросил, уже одеваясь Ретфорд.
– Мы альтандры и кальтеандры. Состоим на планете более семи тысяч лет. Порядок цивилизации выше. Верх научных достижений. Вы будете называться землянами, пока не пройдете классификацию. Если комиссия вас допустит к работе умственного порядка, то станете гражданином.
Пилот в это время обернулся и посмотрел в другую сторону. Там стояли такие же существа и одевали одежду.
– Это ваши друзья, земляне. Они захвачены попутно и будут подчинены тому же.
– И много таких вот вы ловите?
– Мы никого не ловим. Мы захватываем. И в дальнейшем используем по своему назначению. Таков наш мир. Он состоит из многих разнопланетных существ. Но здесь все находятся в одних телах. Используется их ум и деловые качества. На основе этого и обретается гражданство. Такое разнообразие помогает нам достигать успехов в науке и совершенствовать технологии. Альтандры и кальтеандры живут вечно. Нас немного. Всего сто шестьдесят тысяч. Время от времени мы пополняем свой состав и расширяем наше государство. Жизнь не лишена разнообразия и смысла существования как генетических основ. Мы используем дальнейшие технологии и при необходимости можем создавать условия для анонимного сближения. Практически это отпуск, который может проходить где угодно, в любом уголке звезды. Основа существованию – это повседневный труд. Он способствует дальнейшему развитию и ускоряет процесс заселения своих территорий.
