Сергей Викторович Пилипенко
Тайны имперской канцелярии
– Царю плохо, царь-батюшка помирает, лекаря поскорее сюда, – и понесся к небольшой комнатушке последнего.
Прислуга забегала, засуетилась, тревожно переглядываясь между собой.
Никто не решался войти в комнату царя, за исключением личного камердинера, который незамедлительно прилетел на крик рассыльного. Спустя минуту он вышел и тихо прошептал:
– У царя на губах пена. Это, наверное, от лекарств, что он ими натирался.
Наконец, возвратился рассыльный, держа в руках маленький чемоданчик. За ним едва поспевал сам лекарь, практически на ходу натягивая свой выходной сюртук
и закладывая монокль в глаз.
Собравшиеся расступились и впустили его внутрь. Спустя минуты две, он вышел и, тревожно озираясь по сторонам, заговорил:
– Царь мертв, удушен. Это, скорее всего яд какой-то змеи, так как у него пена бледно-розового цвета и, очевидно, были судороги.., – здесь он прервался и снова посмотрел по сторонам, – кто-то отравил батюшку-царя. Уж, не ты ли часом?– обратил взор он на камердинера.
Тот испуганно попятился назад и залепетал:
– Вы что, вы что, господь с вами, я ничего такого ему не давал, за исключением его же лекарств и небольшого завтрака.
– А где это все?– поинтересовался лекарь.
– У меня в покоях. Ну и зловоние от них идет, я вам скажу.
– А где же все? – с тревогой озиралась прислуга по сторонам, – почему никого нет. Даже дежурный oфицеp исчез?!
– Царь сам его услал куда-то, я слышал, – проронил кто-то из собравшихся.
– Странно все это, – тихо прошептал лекарь и зашагал в сторону своей комнатушки.
– Эй, куда же вы? – завопила какая-то женщина, – а нам, что делать?
– Дожидайтесь, – сухо промолвил тот и добавил, – мое дело поставить агностию. Я это сделал. Остальное, дело начальников. И лучше в комнату пока не ходите. Пусть, кто-то из них туда войдет первым.
На этом он повернулся и спокойно зашагал по коридору.
Люди непонимающе посмотрели ему вслед, и кто-то произнес:
– Ну и ладно, коли так. Раз никому до этого дела нет, то и мы подождем. Давайте, расходитесь по своим местам, – и люди двинулись, кто куда.
– А мне, что же прикажите делать? – развел руками камердинер, но ему так никто и не ответил.
Постояв примерно с минуту, он тоже повернулся и пошел к себе.
Тело царя так и оставалось не тронутым никем, и все находилось в той же позе, пока кто-то, тайком проникший внутрь откуда-то изнутри, аккуратно не стер платком с его губ и подбородка пену и тихо прикрыл глаза рукой в белой накрахмаленной перчатке.
Затем, с минуту поднатужившись, он усадил царя аккуратно на его законный стул и в великом напряжении попытался придать ему естественный вид.
Кое-что из этого получилось и мужчина, отойдя в сторону и осмотрев выполненную работу, с удовольствием причмокнул языком и почему-то потер руками.
Затем снова, подойдя к телу, он поправил несколько наград и тем же платком подтер пену на полу. Остались едва заметные пятна только на одежде, но они были столь незначительны, что человек попросту махнул на них рукой, думая о том, что вряд ли кто придаст этому какое-то значение.
После этого, отойдя в сторону и убедившись досконально, что все выглядит естественно, человек довольно причмокнул языком и зачем-то кивнул головой.
Затем он подошел к столу и порылся в бумагах. На глаза попался документ о казни нескольких, почти царственных кровей людей.
Человек сунул его в карман, а затем подложил другой документ, подтверждающий их невиновность и освобождающий от наказания. После этого он сунул в руку царя бумагу, а на столе опрокинул чернильницу.
Чернила разлились и закрасили ту часть документа, где должна была стоять подпись самого царя.
Человек снова отошел в сторону и опять удовлетворенно причмокнул языком. Все выглядело более, чем естественно. Царь умер за своим последним занятием.
С минуту покрутившись еще по комнате, человек так же бесследно исчез, оставив после себя лишь часть некоторого дурного запаха от своего костюма.
Человек работал в морге и занимался трупами. Все это он сделал по указке только ему известной личности и не сомневался в исполнении всех обещаний, сделанных тем.
Он опустился в полуподвальное помещение и минут пять шел по довольно темному коридору.
Где-то вдали показался небольшой огонек, затем на секунду исчез, но потом снова загорелся в темноте.
Так повторилось несколько раз. То был сигнал, данный человеком, пославшим его на это весьма щекотливое дело.
Через минуту они встретились. Трупник подал молча документ, и встретивший, прочитав, мгновенно поднес его к огню. Затем положительно кивнул головой и полез в карман за обещанной наградой.
Сухо треснул в полуподвальном помещении выстрел, и исполнивший волю пал на холодный пол.
Встретивший ощупал его руку и проверил дыхание. Затем зачем-то вонзил ему нож в нанесенную пистолетным выстрелом рану и несколько раз покрутил внутри.
После этого сунул глубже и подержал: секунд пять. Возникшее было до этого, хрипение прекратилось, и тело скоро вовсе застыло.
Огромный рост встречавшего позволял ему взвалить тело убиенного на себя и отнести вглубь этого темного коридора.
Остановившись возле какой-то давно заброшенной комнаты, он скинул его и отволок в укромный угол.
Человек не сомневался, что через три дня от этого тела останутся только кости. Здесь полным полно было крыс и даже голодных собак, неизвестно откуда пробиравшихся с улицы.
Он вытащил нож и обтер об полы довольно замызганного пиджака убитого. Затем поднялся и быстро ушел в темноту.
Через час эта комната наполнилась крысами и собаками. Жуткий вой исходил от нее и отпугивал всех желающих узнать, в чем там дело. К вечеру все стихло.
Только в углу уже находился не убитый, а его обглоданные добела кости.
Лишь небольшие кусочки разорванной материи валялись разбросанными в стороны и только одна маленькая металлическая деталь откатилась подальше в сторону от места его пребывания. То была пуговица, одна-единственная, на которой держались его штаны.
На ней четко был выгравирован знак NP и что-то вроде гербоносного венца по кругу. Величиной она была с пятикопеечную монету, и тускло поблескивала в проникающих лучах лампы случайно забредшего сюда человека.
Тот, опустившись на колени, поднял ее и осмотрел. Затем положил в карман и двинулся дальше, так и не обратив внимания чуть далее, в угол комнатушки. Тихо скрипнула обшарпанная дверь, и свет унесся вместе с человеком,
Обглоданные крысами кости мрачно подсвечивали в темноте, и наполняли своим небольшим светом холодную окружающую мглу.
Человек скрылся в пустоте коридора, и только кровожадные глаза крыс наблюдали за ним со своих нор.
Спустя минут пять все стихло, и воцарилась мертвая тишина. Лишь изредка были слышны стуки падающих капель воды на холодную землю, и только иногда доносились гулкие шаги, да еще топот откуда-то сверху со стороны.
Мрак поглотил все это в себе и наполнил тишину новым звуком. Завыванием двери и жужжанием сброшенной пружины.
После чего все стихло вновь и обрело вечный покой, давая понять, что холодное прикосновение смерти и есть то, что иногда называют мракобесием в пустынной человеческой глуби.
Глава 3
Топот и шум беготни во дворце слышался неспроста.
Умер царь, и вся прислуга носилась теперь со стороны в сторону, выполняя указания своих царствующих начальников.
Смерть обнаружил дежурный офицер.
Как и полагается в таких случаях, были вызваны для обследования придворный лекарь, его личный камердинер, обслуживающий персонал и другие.
Лекарь констатировал остановку сердца от неведомой ему болезни. Возможно, как он говорил всем чинам, это была просто простуда, от которой царь последнее время исцелялся самостоятельно.
Это же подтвердил и камердинер, поднесший как доказательство ту самую зловонную коробочку и флакон с жидкостью.
Лекарь доказал их пригодность к лечебному процессу и уверил всех, что это совершенно безвредно. Очевидно, у царя просто не выдержало сердце.
Все довольствовались данным объяснением, и вскоре после небольшого экстренного совещания было решено умолчать о каком-либо снадобье вовсе и просто огласить, что царь помер от недуга, гложившего его все время после перенесенного заболевания в раннем периоде.
Обо всем было оглашено народу, а на следующий день состоялись похороны.
После всех прилагающихся этому церемоний и уже через два дня после смерти в той самой комнате собрались на совет все главенствующие чины и начальники, а также приглашенные губернаторы волостей, на котором было решено огласить нового наследника царственного престола спустя сорок дней со дня смерти Александра.
На этом и разошлись. Власть исполняющая была поручена губернскому начальнику и руководителю земского правления.
И все бы было довольно неплохо, если бы не исчез тот злополучный документ, о котором и состоялся разговор уже после совета между вновь назначенным исполнителем и все тем же тайным советником.
Мужчины сидели в той же комнате, где сидел до этого царь и вполголоса, будто чего то, опасаясь, разговаривали.
– Иван Федорович, – обратился тот, кто сидел за царским столом, – что вы скажете по поводу исчезновения тех документов на «О».
– Я вижу, вы тоже посвящены в это дело, – сухо произнес советник.
– К великому сожалению, – так отвечал ему тот, – но вы знаете ведь, что я иногда интересуюсь у своих подчиненных, чем они занимаются на службе.
– Да, я это знаю, но, тем не менее, порадовать ничем не могу. Мною начато расследование и если бы не внезапная кончина Александра Павловича, я думаю, уже дело было бы на месте.
– А чем вам помешала смерть царя? – удивленно вскинул брови задающий тон этой беседе.
– Нe столько сама смерть, сколько топот ног, – скромно ответил советник.
– А-а, понимаю, толпа скрыла все следы.
– Да, примерно так.
– Ну, что же, в таком случае, хочу пожелать вам успеха. Но вы ведь знаете, как это звучит из уст лица, исполняющего власть.
– Да, – скромно признался Иван Федорович, – знаю. Но дело не только во мне и моих подчиненных.
– А в чем же еще? – удивленно спросил сидевший за столом.
– Ходят слухи, что кто-то хочет на престол, – ничуть не смущаясь, отвечал советник, – и я склонен этому верить, особенно после позавчерашнего…
– Вы имеете в виду смерть царя? – переспросил тот.
– Да, и ее тоже.
– Я этому не верю. Думаю, что все просто подстроено: либо французами, либо кем еще.
– Думаю, вы ошибаетесь, – без тени сомнения отвечал Иван Федорович, – французам сейчас не до нас, а шведу тем более. Очевидно, что кто-то готовит новое возведение…
– Блеф все это, – не выдержал сидевший на царском стуле, – все это игра вашего воображения. Те времена уже ушли в века.
– Нy, что ж, у нас имеются свои мнения по этому. Но все же я буду исполнять свои обязанности. И, что прикажете делать дальше?
– Продолжайте расследование, – сухо ответил человек и встал со стула, – думаю, времени вам хватит до намеченного срока.
– Думаю, да, – согласился советник и, склонив голову, удалился из комнаты.
Человек вышел из-за стола и подошел к окну. На площади было тихо и спокойно.
– Да-а, – протянул он тихо, – кое в чем ты, конечно, прав, тайница. Но в чем? Тут надо подумать, – и он, оторвавшись от окна, решительно пошел на выход.
Затем, почему-то вернувшись, подошел к столу и взял бумагу.
Прочитав ее еще раз, взял колокольчик в руку и позвонил. Вошел дежурный офицер.
– Немедленно вызовите ко мне начальника тюрьмы и привезите сюда этих заключенных, – и он отдал список только что переписанных фамилий и имен людей.
Офицер, молча, повиновался, но затем, просмотрев довольно большой список, поднял глаза и уточнил:
– Они не влезут в одну карету?..
– Так возьмите две, – заторопил его отдающий распоряжение, – и побыстрее исполняйте.
– Слушаюсь, – кратко ответил тот и быстро вышел из комнаты.
– Ну и дела, – снова тихо прошептал мужчина, садясь за стол, – это сколько ж царь пожалел своих сородичей?! А может.. , – тут он склонился и снова посмотрел на залитый чернилами документ, где очень смутно проступала какая-то смазанная подпись царя, – да, нет. Не может быть. Царя ведь нашли именно так. Никто сюда не входил, да и выхода другого нет. Да-с, загадка. Ну что ж, посмотрим, что тут есть еще, – и он начал просматривать другие бумаги, стопкой лежавшие здесь же на столе, тем самым занимая время в ожидании исполнения приказа.
Спустя два часа, когда человек, порядком вспотевший и уставший от просмотра бумаг, обтирал свое лицо и шею небольшим платком, в дверь постучали, а затем появился все тот же офицер.
– Ваше приказание исполнено, – четко доложил он, – разрешите пригласить сюда вызванных.
– Сначала начальника тюрьмы.
– Его здесь нет.
– А где он? – не понял сразу задающий вопросы.
– Я не знаю, – растерянно отвечал офицер, но в тюрьме его нет, а дежурившая охрана сказала, что не видела с позавчерашнего утра.
Исполняющий власть недоуменно смотрел на офицера. Видимо, это известие застало его врасплох.
– Что-то я ничего не пойму, – наконец, выговорил он, – вы говорите, что он исчез?
– Так-с, ваше превосходительство. Его нет уже третьи сутки. Так говорит охрана.
– Хорошо, я разберусь. Давайте мне пока всех этих, только по одному.
– Там есть и дети, – уточнил офицер, – как с ними?
– Так же, буду допрашивать по отдельности. Вы всех доставили сюда?
– Да, – сухо ответил и щелкнул каблуками дежурный.
– Хорошо, приглашайте согласно списку, по очереди.
– Есть, так точно, – ответил он и скрылся за дверью.
Первым в комнату вошел бывший чиновник и занимающий довольно высокий пост седовласый мужчина.
Он поздоровался и сел в предложенное ему кресло. Разговор не носил вид слишком длительной и тягостной процедуры, и поэтому, спустя минут пятъ он вышел.
Дальше последовала женщина с младенцем на руках и так до конца списка.
По окончанию этой процедуры губернатор отпустил всех по домам, предварительно зачитав последний царский указ о помиловании.
Затем он встал и снова прошелся по комнате. Что-то не нравилось ему во всем этом, а что – понять никак не мог.
Наконец, решив, что это дело тайной полиции, он позвонил в колокольчик и вызвал дежурного офицера.
– Найдите мне главу тайного ведомства и поскорее, – кратко распорядился он и опять подошел к окну.
Спустя полчаса в комнату вошел тот, кого он вызывал.
– Искали меня, Иван Алексеевич, – дружелюбно заговорил вошедший.
– Да, – сухо ответил тот, – искал. Значит, так. Я освободил всех, кого царь последним указом помиловал. Поэтому, прошу тебя, Василий Аркадьевич, заняться всем этим. Установи должное наблюдение и сохрани все в тайне.
– Слушаюсь, – так же кратко и сухо ответил тот, – как долго?
– Не знаю пока. Но до возведения нового царя это точно.
Вошедший кивнул головой и спросил разрешения удалиться.
Губернский начальник, с минуту постояв и о чем-то подумав, добавил:
– Хорошо, иди. Только вот что. Нe забывай присматривать и за тем, кто в последнюю очередь должен об этом знать.
– Царевич? – удивился тайный слуга.
– Да, именно за него я беспокоюсь.
– А, что с ним может случиться? Он ведь еще мал.
– Всякое может произойти. Поэтому, не упускай из виду.
– Хорошо, – ответил тот и снова попросил разрешения уйти.
– Иди, – согласился, наконец, губернатор и сел в рядом стоящее кресло.
Мысли кружились в его голове и как-то безропотно отражались наруже.
Он молчал и думал. И думал, прежде всего, о том, почему случилось так, что довольно еще не старый царь умер и почему он не отправил на казнь тех, кого раньше отправил в тюрьму.
Все говорило о том, что что-то готовится, но что, понять было пока невозможно.
Кому понадобилось бы умертвлять царя, если это действительно так?
Зачем это нужно? И почему отпущены эти четырнадцать человек? Что-то здесь не вяжется.
Тут он вспомнил об исчезнувшем начальнике тюрьмы. Этот-то куда подевался? Неужто, девица какая хвостом поманила?
Так нет же. У него ведь семья, дети, да и человек он вроде бы порядочный. Еще одна загадка. И надо же случиться этому именно сейчас, в канун рождества Христова, да еще в преддверии Нового года.
Мужчина заерзал на кресле и перекинул ногу на другую. Неожиданно его мысли перебросились на исчезнувшие документы из самой канцелярии.
А что там произошло? Кому нужно то, что исчезло? Какая-то, воистину, тайная, скрытая от его глаз и ушей игра. И кто-то ее ведет совсем неплохо, если это действительно так.
Если верить тому же главе тайной полиции, то он присматривает за многими. Но можно ли доверять ему самому?!
Можно ли положиться на группу людей, окружавших, как и он, до сих пор царя?
Конечно, нет. Вопрос сам собой решался, ибо в той мелко-придворной толпе никто не гнушался лишним заработком, если речь не шла о больших вещах.
К примеру, о владении поместьем или просто землей. Постой, постой… Кто последний спрашивал меня за околотные земли?
Кажется, Овдевич. Зачем ему понадобилась она? Да еще в такое смутное время, когда повсюду вспыхивают небольшие волнения.
Тоже загадка. Вот те раз – царский указ. Да-а. Полным полно загадок. Надо все же искать корни, ибо от этого может многое зависеть.
Он снова неспеша перекинул ногу на другую и продолжил размышление. Значит, кто-то, это уже очевидно, желает присоединять земли к своему имени. Но кто? В самом деле же не Овдевич?!
Наверное, кто-то пытается подобраться исподтишка и одним махом разрешить все. Подумаем дальше. Кто должен стать после истекших сорока дней? Конечно, брат последнего царя, так как сын того еще мал и только подрастает. Но ему-то, зачем все это? Он и так получает царскую власть безо всякого. Нет. Кто-то другой кроется за всем этим.
Так и не придя к окончательному выводу, губернатор решил удалиться на обед.
Общее кушанье он не признавал и желал лучше это делать у себя в доме.
Он был граф по наследству и имел хорошее владение. Его молодые годы пока не давали проникнуть в гораздо большие тайны, нежели он знавал сейчас. Но это не смущало его самого.
И губернатор всячески пытался понять и разобраться во всех кривотолках и кровосмешениях царских семей.
Издавна и очень упорно повсюду ходил слух, что когда-то давным-давно, еще до времен Ивана, отдельные родственники ушли в сторону от престола и оказались как-то за бортом этого огромного корабля власти.
Конечно, они ушли не без помощи главенствующего царя, но это все же позволяло им сохранять надежду на какое-то свое будущее. Возможно, за всем этим и стоит вся околота или заговор, а возможно, это дело и других.
Кто его знает. Но ясно пока одно. Исчезновение документа и практически одновременная смерть царя – не случайны. Возможно, кто-то действительно хотел вспомнить старое и доказать свою привязанность к трону.
Монаршеское наследие. Вот причина всех толкований и пересудов даже в самом дворце.
Монарх – это царь. Царь – это император. Последнее – это власть. Так, так, так… Надо пройтись по этой цепочке. Пожалуй, начну с обеда, а то на пустой желудок что-то не идет.
И человек, пуще прежнего, зашагал вглубь коридора. Затем спустился вниз и вышел на улицу, где уже ждала давно его карета.
Отобедав и вдоволь наговорившись с малыми детьми, губернатор снова взялся за свои мысли.
Итак, начнем сначала.
Монарх? Что стоит за сим словом?
Только ли принадлежность к власти или престолу, или может быть, что еще?
Еще в старину, когда только создавались княжеские посады – к таким относились те, кто проповедовал силу слова господнего. Только именовались они по-другому: просто посадский люд.
К таким же относились и те, кто венчал себя силой власти в тех же посадах.
Итак, посадский князь иди монарх. Не оттуда ли идет вся эта куролесица?
Где-то там, посреди веков лежат кости древнего посадского люду, а их потомки живы и сейчас…
Что-то не вяжется немного. Причем здесь князья и цари?
Цари, как известно, были одной ветви крови: Романовых или князей Вышегородских, хотя сами князья этого и не признавали.
Другая ветвь, очевидно, образовалась от Рюриковичей – князей древнерусских или, как принято называть, волынских.
Значит, где-то их дороги пересекались. Очевидно, кто-то, пожелавший взять на себя смелость объявить новым царем, готовится именно к этому. Но зачем?
Как зачем?
Все-таки власть верховная – это вседозволенность в государстве. А также деньги и новое орудие их добычи.
Но только ли в этом дело? Не идут ли корни глубже в старину и доказательство чего-либо?
Надо посмотреть в имперской канцелярии, что собой представляют эти Рюриковичи, и много ли их осталось.
И еще одно. Надо бы не забыть о том самом тюремном начальнике. Кому понадобилось бы его исчезновение?
Нe тому ли, кто все это задумал?
Возможно. Но, как тогда привязать сюда исчезнувшие документы?
Постой, постой… А что, если они понадобились для того, чтобы кое-что изменить в них и дополнительно указать на принадлежность к какому-либо из родов? В таком случае все переигрывается вдвое.
Никто не сможет доказать подлинность документа, даже царские дворовые чиновники или архивариусы.
Итак, случись что еще – это непременно докажет мною продуманное. Что это может быть? Восстание? Заговор? Или, что еще? Посмотрим, но надо готовиться ко всему. Впрочем, можно воспользоваться даже недовольством в войсках и просто землях.
Для этого много ума не надо. Народ стоит только завести, а он сам дальше разберетея. Не на это ли все показывает случившееся?..
Поняв, что нужно возвратиться во дворец, губернатор встал и, одевшись, заспешил к выходу.
– Вы куда? – обратилась к нему юная супруга, – нас оставляете?
– Да, – неохотно согласился он, – но я ненадолго.
– Будем ждать, – ласково произнесла она и погрозила пальчиком.
Губернатор ответил улыбкой и, наскоро попрощавшись с ней, вышел на улицу.
Все та же карета доставила его во дворец, но по дороге он заглянул в канцелярию.
Начальника ее не было, но его все же пустили, именуя величаво – ваше превосходительство.
– Где здесь полка с буквой «Р», – обратился к одному из служащих.
– Пойдемте, я вам покажу, – предложил один из них и зашагал вглубь помещения.
Губернатор последовал за ним, и вскоре они оказались на месте.
– Вы идите, – строго приказал он служащему, и тот поспешно удалился.
Сам же, найдя нужную ему папку, дотянулся до нее рукой и вытянул наружу.
– Так, так, так, сейчас посмотрим.., – тихо шептал он сквозь губы, но, развернув папку, чуть было не упал со стула, заведомо предусмотрительно кем-то оставленного.
Там ничего не было, за исключением каких-то пустых листов и обычных штампованных бланков.
– Ну и дела, – так же тихо проронил он и почти бегом бросился к выходу.
– Запереть дверь, – распорядился он, обращаясь к дежурившему охраннику, – а всем служащим собраться здесь, подле меня.
Тот видимо очень испугался от такого решения и чуть было не опрокинул стул, на котором сидел, бросаясь исполнять указание.
По дороге зазвонил колокольчиком, давая знать всем присутствующим собраться возле его стола.
Дверь надежно закрыли, и губернатор, молча, ждал пока все соберутся.
Наконец, он спросил у охранника:
– Все?
– Так точно, ваше сиятельство, все. Хотя погодите, нет одного.
– Кого же? – очень строго спросил губернатор.
– Владыевского, – подсказал кто-то из собравшихся.
– Кого-кого, – не понял Иван Алексеевич.
– Это мы так его дразним, – поспешил ответить невысокий человек из окружающих его людей, – по-настоящему его фамилия Сысоев.
– А куда он подевался? – снова строго спросил губернатор.
– Я слышал, что он собирался куда-то в город по заданию нашего начальника. Но это он так говаривал. Я не знаю, – замялся второй человек.
– Вот как? – искренне удивился Иван Алексеевич, – а не унес ли он с собой что-либо?
– Да, – ответил за всех охранник, – у него на это имеется документ за подписью самого Иван Федоровича.
– Давно ушел? – снова спросил губернатор.
– Да, нет, – сконфуженно ответил тот, – совсем недавно. Ну, наверное, с четверть часа, как по полудню.
– Понятно, – почему-то тихо и задумчиво ответил губернатор, – а где сам ваш начальник? – задал он вопрос охраннику.
– Не могу знать, – ответил тот, – они не изволили-с доложить.
– И давно его нет?
– Да, уже около часу.
– Ясно, хорошо, все за работу, но отсюда без личного разрешения вашего начальника никому не уходить. Вам понятно? – сказал губернатор застывшему навытяжку охраннику.
– Так точно, ваше превосходительство, – заверил тот и приложил руку к своему головному убору.
– Возможно, я сюда еще вернусь, – продолжал губернатор, – но, возможно, и нет, но когда прибудет ваш начальник – немедленно отправляйте его ко мне. Только расскажите о случившемся. Ясно?
– Так точно, ваше сиятельство, – ответил охранник, но тут же полюбопытствовал, – а, что случилось? Пропало что, не доведи господи, – спросил он, крестя самого себя.
– Я сам ему об этом скажу. Пока выполняйте то, что говорю.
– Есть, – строго ответил охранник, снова приложив руку к голове.
Губернатор еще раз внимательно окинул взглядом помещение, застывшие лица служащих, почему-то до сих пор не трудившихся, а затем повернулся и пошел к выходу.
Охранник побежал вперед его и быстро приоткрыл дверь, отдавая при этом честь.
Иван Алексеевич проследовал мимо него и, обернувшись на выходе, сурово произнес:
– Не забудьте, о чем я приказал.
– Слушаюсь, – испуганно и торопливо ответил тот, снова прикладывая руку к голове.
Губернатор спустился на несколько ступенек вниз, а затем поднялся по крутой лестнице и вышел на улицу, где его поприветствовал нижний полицейский чин.
Сев в карету, он глубоко задумался.
Да, это уже не шутки. Вторая кража и, причем за краткий срок.
Что-то готовится. Но что? Может, кто-то хочет другого царя? Или вовсе не хочет, а просто хочет опорочить всех? Кто его знает.
Может, случиться и непредвиденное. На всякий случай, надо подумать о том, на кого можно положиться.
И его мысли перекинулись на своих и других знакомых, которым он мог доверять или хотя бы думать, что те не предадут.
Таких было очень мало. Но решив, что их все же достаточно для достижения вверенной ему тем же советом цели, губернатор немного успокоился.
Итак, как говорил Суворов, надо опередить врага. Так продолжил он свои мысли по дороге во дворец, останавливаясь лишь возле небольшого здания для покупки свежих "ведомостей".
Кучер ловко спрыгнул с крыльчатки и купил очередное издание. Так же быстро возвратился обратно, не оставляя шанса лошадям хоть чуточку передохнуть.
Карета тронулась, и мысли покатились снова.
Остановившись на своих единомышленниках-друзьях, губернатор пришел к выводу, что кое-что им можно доверить и решил посоветоваться, но не сейчас, а чуть погодя, после посещения дворца.
Возведение на трон нового царя дело не совсем простое.
Необходимы документы и прочие доказательства его принадлежности к этому. И хотя брата покойного Александра знали все в лицо, все ж это нужно было доказывать.
А с исчезновением этой папки, дело было весьма затрудненное, ибо в ней, как раз и сохранялись все те доказательства их родовой ветви.
И тут губернатор вспомнил за другое. Как же он не посмотрел Рюриковичей. Эх, второпях забыл. Так ругал он сам себя. Ну, да ладно. Вернусь через время.
А карета уже подвозила его к дворцу, объезжая недавно построенный "пограничный столп", как шутливо называли сами дворцовые.
Кое-кто иногда даже поговаривал, что ныне покойному императору он показался очень опасным в силу своей высоты, и тот даже хотел его поубавить, но то ли желание пропало, то ли строитель не соглашался, ссылаясь на свое понимание величия, и столп продолжал оставаться таким, каким он есть.
Некоторые дале зло шутили, поговаривая о том, что царь отдал богу душу только из-за того, что при жизни возвеличил сам себя.
Но так думали немногие, хотя остальная часть все же побаивалась его высоты и всячески старалась обходить.
Карета остановилась, и губернатор последовал внутрь. Кучер погнал лошадей дальше, отъезжая на положенное расстояние.
Вскоре карета застыла на месте, а кучер спрятался внутри здания, где у них было место для сбора. За лошадей он не беспокоился. За ними присматривал специальный постовой.
В его же обязанность входило только крепко привязать поводья к одному из торчащих из земли не очень высоких столпов для того, чтобы лошади, вдруг испугавшись чего-либо, не убежали.
Губернатор поднялся к себе в кабинет и занялся прежним. Он решил пересмотреть все бумаги, лежавшие на столе покойного царя.
На это ушло не более получаса, и вскоре губернатор заторопился в другое место. Он позвонил в колокольчик и вызвал дежурного офицера.
– Распорядитесь подать карету к входу, – сказал он ему, когда тот вошел.
– Слушаюсь, ваше сиятельство.
– Да, и не забудьте хорошо присматривать за дверью, пока меня нет. То же передайте и сменщику.
– Слушаюсь, – кратко ответил дежурный офицер, снова прищелкивая каблуками сапог и прикладывая руку к головному убору.
Он вышел, а губернатор вновь погрузился в бумаги. Кое-что ему все-таки удалось из них выудить. Например, губернатор узнал, что царь не подписал другие указы и прошения о помиловании, за исключением последнего, что держал в руке.
Он не помиловал даже одну семью, совершившую совсем безвинный проступок по его усмотрению. Так почему же тогда он сделал это другим? Пока все оставалось загадкой.
– Так, так, – снова думал Иван Алексеевич, – что-то здесь не так.
И он попытался вспомнить, каким видел царя перед смертью.
Да, нет. Вроде бы все было, как обычно. Бумага в руке, чернила и другие атрибуты в порядке… Постой! А почему он держал бумагу в правой руке, да еще зажатой в кулаке. Может, кто пытался ее вырвать у него?
Так нет. Судя по дознанию и опросу всей прислуги, к нему никто не входил. Но, что это?
Вдруг, губернатор явно почувствовал какой-то жуткий холод, тянущийся по ногам. Он даже привстал из-за стола, чтобы посмотреть откуда. Но, так ничего и не заметив, снова сел.
Поток воздуха не прекращался. Спустя время он услышал какой-то странный шорох совсем недалеко в укромном уголке комнаты.
Губернатор привстал и даже схватился за эфес сабли, висевшей, как всегда, на боку. Но пугаться было нечего. Он ясно увидел, как по полу прошмыгнула крыса.
– Тьфу ты, сатанинское отродье, – выругался он вполголоса, и хотел уже, было, сесть, но вдруг странная догадка залезла ему в голову.
Губернатор опять встал и, захватив с собой керосиновую лампу, пошел к месту, где вначале увидел тварь.
Под ковром ничего не было видно, и он вначале удивился: откуда она вообще здесь взялась, но прикоснувшись рукой к полу и пошарив немного, Иван Алексеевич ясно ощутил откуда-то снизу идущий холод.
Губернатор быстро отвернул ковер в сторону и в ужасе отхлынул обратно.
