bannerbannerbanner
Крестный. Путь наверх

Сергей Зверев
Крестный. Путь наверх

Полная версия

– Не скромничайте, вы хорошо поработали, – подбодрил друзей Потапов. – Но теперь мы будем работать по-другому, сейчас для нас главное – это экономика, надо научиться зарабатывать бабки и умело ими распоряжаться. В стране многое меняется и надо успевать… Поэтому, наверное, с дорогими тачками и саунами придется подождать.

– Как это? – удивился Карпов. Бойко же молчал, бросая на Потапова внимательные взгляды.

– Не волнуйся, все у нас будет, но скоро начнется дележ собственности – приватизация, и деньги надо пока вкладывать во что-то более солидное и перспективное…

– Ты про заводы и пароходы говоришь?.. – предположил Бойко.

– Возможно, – кивнул Сергей и добавил: – Кстати, и крышевать мы теперь будем совсем по-другому… Легально это делать будем…

Друзья теперь оба уставились на Потапова, онемев от изумления.

Первым опомнился Бойко и задумчиво произнес:

– Не знаю, что ты там еще придумал и что придумаешь в дальнейшем, но мы рады, что прежний Серега Потапов снова с нами, и я верю, что дела у нас теперь пойдут еще круче…

* * *

Так оно и получилось в дальнейшем. Голодный до работы Потапов всерьез занялся реформой своего дела, и это дало вскоре хорошие результаты.

Он прекратил принимать сборы с предприятий черным налом, организовав Фонд поддержки предпринимательства, который сам же и возглавил, предложил всем своим подопечным платить ежемесячные взносы именно туда.

Затем не без помощи своего нового приятеля милиционера Виталия Горчакова, который к тому времени находился на содержании у Потапова, он открыл первое в городе охранное агентство под названием «Легион», директором которого поставил Бойко, а в замы ему назначил Карпова. К тому времени у обоих были свои бригады, которые таким образом легализовались.

В ведении Бойко находилось общее руководство фирмой и охрана предприятий. Карпов же занимался охраной при перевозке грузов. Кроме этого, они занимались оперативной работой, потребность в которой возникала по мере увеличения контролируемых Потаповым предприятий.

Однако и на этом Сергей не остановился. Фонд, возглавляемый им, активно инвестировал средства во всевозможные проекты, помогая начинающим предпринимателям открывать фирмы, в которых фонд имел определенную долю в уставных капиталах.

После двух лет работы предприятия Потапова являли собой мощную экономическую структуру, включающую в себя охранное агентство, торговый дом, а также многочисленную сеть мелких и крупных предприятий, завязанных так или иначе на возглавляемый им фонд или на него самого лично, как одного из учредителей или главы попечительского совета.

Но и на этом этапе Сергей явственно понимал, что в его системе не хватает еще одного важного звена. Нужна была серьезная финансовая структура, и такая вскоре появилась. К тому времени Сергей уже выкупил особняк у Васюкова на Затонской улице, предоставив тому другое помещение в центральной части города. Первый этаж двухэтажного особняка занимал «Торговый дом «Поликом», а на втором находился фонд. Потапов уже сидел в своем нынешнем кабинете, принимая ежедневно многочисленных посетителей по вопросам бизнеса и благотворительности. В один из дней к нему на прием явился старый знакомый по университету Юрий Ламберт.

Этот невысокий светловолосый крепыш был выходцем из поволжских немцев. Родители его уехали в Германию, но сам Юрий остался в России, устроившись по своей специальности экономиста в один из городских банков. Банк был небольшим, и Юрий работал там в качестве заместителя главного бухгалтера. Потапов давно не видел Ламберта и при встрече искренне ему обрадовался. Юрий всегда импонировал ему спокойной манерой разговора, рассудительностью и трудолюбием – качествами, присущими многим немцам.

– С чем пожаловал? – спросил Сергей, когда они уселись за чашкой кофе на кожаном диване у окна.

Юрий сделал несколько глотков кофе, поставил чашку на стоящий рядом с диваном журнальный столик и, посмотрев на Потапова своими бесстрастными глазами под белесыми ресницами, произнес:

– Мне нужна твоя помощь. Я давно слежу за твоей деятельностью. Знаю, на чем основывается твоя сила, и не осуждаю. Ты молодец, что распорядился всеми полученными ресурсами правильно и рационально. Я бы лучше, наверно, не сделал. Ты не только развиваешь свой бизнес, но и умело его защищаешь. Этого, увы, не смогли сделать мы у себя в банке. На сегодняшний день банк в критическом положении. Все ликвидные средства минимальны, приближаются сроки погашения взятых на него обязательств. А мы не знаем, чем их погашать. И при этом размер кредитной задолженности самому банку принял большие масштабы.

Далее Ламберт рассказал Потапову, что в такое положение они попали благодаря безответственности многих организаций, взявших в банке кредиты. Некоторые из них просто разорились, другие столь влиятельны, что мелкий банк просто не решается «наехать» на них с требованием возврата кредита.

– Я подумал, ты тот человек, который нам поможет в этой ситуации. Обращаться к бандитам-отморозкам мы не хотим. Однако нам нужен человек, имеющий авторитет как в среде бизнесменов, так и среди, так сказать…

Ламберт замялся, подыскивая нужное выражение, которое соответствовало бы смыслу и не обижало Потапова.

– Я понял, о чем ты хочешь сказать, – улыбнулся Сергей, наблюдая за переживаниями интеллигентного Ламберта.

– Видишь ли, Сергей, я слышал что ты был осужден пару лет назад. Об этом многие знают, тебя многие побаиваются…

– В чем суть твоих предложений? – Потапов попытался вернуть разговор с Ламбертом на деловые рельсы.

Это ему удалось, Юрий откашлялся и произнес:

– Мы хотим, чтобы ты помог банку вернуть деньги. Мы понимаем, что такие услуги не бесплатны. И, скорее всего, в случае успеха человек, оказавший нам помощь, заимеет в банке какое-то влияние. Но одно дело попасть под влияние дегенерата-уголовника…

– Ты же знаешь, что я тоже сидел и меня также называют уголовником, – усмехнулся Потапов.

– Ты для меня не только человек с уголовным прошлым, ты – человек, успешно развивающий свой бизнес, и банк тебе нужен не для того, чтобы его ограбить, как это делали многие его учредители и клиенты.

– Что именно я получу, если спасу вас от банкротства? – спросил Потапов.

– Взамен мы готовы уступить тебе часть акций банка, что обеспечит место в правлении.

Это был решающий день. Сергей принял предложение Ламберта и вступил в состав учредителей банка. И вскоре получил блокирующий пакет акций. Банк изменил не только состав учредителей, но и название, став «Дисконт-банком». Дела его заметно поправились.

Получив столь влиятельного человека в бизнесе, как Потапов, банк обеспечил себе мощное денежное вливание. Все фирмы, подконтрольные Потапову, стали переводить свои расчетные счета в «Дисконт-банк». За счет этих средств ликвидность заметно возросла. Он сумел расплатиться по обязательствам перед многими клиентами и не обанкротиться.

Решив эту задачу, Потапов поручил Бойко и Карпову заняться должниками.

Это была куда более сложная работа. Потапов, до этого занимавший исключительно оборонительные позиции, на сей раз вступал в конфликт со многими другими влиятельными группировками не только района, но и всего города. Однако, как всегда, он начал свои действия с ведения переговоров с должниками. Он лично, как член правления банка, ездил почти ко всем должникам и вел переговоры. Часть из них, вняв его уговорам, поддавшись влиянию Потапова, отдали долги добровольно.

Некоторыми пришлось заняться Бойко и Карпову. Почти во всех случаях Потапов лично контролировал все силовые действия против должников. Как всегда, основной упор делался на оперативность, разумную жесткость, а также изворотливость и хитроумие.

Показательным был в этом смысле пример с директором крупного городского универмага Скворцовым, который, считая себя величиной областного масштаба, с пренебрежением отверг все требования Потапова по возврату долга, высокомерно заявив, что деньги будут переведены, как только это позволит финансовое состояние универмага.

Когда директор выходил вечером с работы, он, как всегда, спустился по ступенькам служебного подъезда универмага. У входа уже стояла черная «Волга». Он открыл дверь и, сев на заднее сиденье, произнес:

– Поехали домой.

Однако он еще не успел захлопнуть дверцу автомобиля, как в ту же секунду рядом с ним очутился крепкого телосложения парень, сдвинувший его в глубь салона и устроившийся рядом с ним.

– Поехали, – сказал он.

Шофер, сидевший за рулем, обернулся, и Скворцов увидел, что это не его водитель, а совершенно незнакомый мужчина, надевший при этом кепку его, Скворцова, личного шофера.

– Куда поедем?

– В бункер, – сказал крепкий парень. – Клиент хочет объяснить кое-что нашему руководству по поводу возврата долгов.

Машина тронулась с места и покатила по улицам города.

– Вы что, сдурели! – закричал опомнившийся Скворцов. – Не знаете, кто я и что вам будет?!

– Ты сейчас узнаешь, что будет тебе, если ты не заткнешься, – проговорил сидевший рядом с ним парень, и Скворцов прочитал на его грубом лице явную решимость привести эти слова в исполнение.

Решив, что благоразумнее пока помолчать, директор некоторое время сидел, не произнося ни звука. Машина вывернула на проспект Октября и помчалась по нему на большой скорости. Никому из гаишников, дежуривших в это время на трассе, и в голову не пришло бы остановить «Волгу» директора, оборудованную спецномерами, которые обычно выдавались высокопоставленным городским чиновникам и другим важным людям, к коим себя причислял директор универмага Скворцов.

Но когда машина выехала за город и двинулась по хорошо знакомой Скворцову Усть-Катымской трассе, вдоль которой располагались загородные дома местных богатеев, Скворцова вдруг прошиб холодный пот.

«Господи, – подумал он, – да они же меня убьют».

 

Подобная мысль пришла ему в голову, когда он сопоставил очевидные, с его точки зрения, факты. Во-первых, люди не скрывали своих лиц, соответственно, не боялись возможных последствий. Во-вторых, они не скрывали, куда едут, также совершенно не боясь, что в их логово может нагрянуть милиция. И, в-третьих, эти люди были настроены агрессивно, не испытывали пиетета к его должности и положению в обществе. Все это, с точки зрения директора универмага, означало только одно: обратно он уже не вернется.

«Кстати, – тут же подумал Скворцов, – а куда они дели моего шофера? Убили», – словно пуля, пронеслось в его голове очередное предположение.

К удивлению, он заметил, что машина въехала в знакомый ему поселок, состоящий из коттеджей. Он не раз бывал здесь у одного из своих высокопоставленных знакомых. Машина остановилась у нового, только что отстроенного трехэтажного кирпичного особняка на окраине. Скворцова, открыв ворота, провели через двор в здание. В холле было темно, практически ничего не видно, горела одна тусклая лампочка над порогом.

Из холла Скворцова повели вниз, в подвал. Когда он спустился по ступенькам и перед ним открыли тяжелую металлическую дверь, перед его глазами предстала широкая пустая комната. Из мебели здесь был лишь стол и две табуретки, одну из которых занимал невысокий крепыш с широченными плечами и с живым взглядом синих глаз. Суровый мужчина, ехавший со Скворцовым в «Волге», подтолкнул последнего в глубь помещения.

– Заходите, – произнес сидевший за столом, указывая Скворцову на пустующую табуретку. – А ты пока свободен, Иван.

Сопровождающий Скворцова парень кивнул и удалился. Скворцов понял, что сидящий перед ним человек какой-никакой, а начальник над людьми, похитившими его, поэтому он должен узнать, кто такой Скворцов и что с ними со всеми будет, если ему, Скворцову, нанесут хоть какой-либо вред. Он приосанился, подобрав сильно разросшееся за последние годы брюшко, как можно более твердой походкой прошел к столу и уселся на табуретку.

– Послушайте, вы, не знаю, как вас там зовут, – произнес он менторским тоном, – похоже, вы сами не понимаете, что творите. Я ведь не последний в городе человек. Я не знаю, зачем вы привезли меня сюда и каковы ваши намерения, но у вас есть еще шанс выйти из этого конфликта без последствий, если вы отпустите меня сейчас же, извинившись при этом.

Собеседник Скворцова молча выслушал монолог торговца и произнес:

– Зовут меня Андрей Карпов. Я, конечно, извиняюсь, но поймите правильно нас, дело уж больно безотлагательное. «Дисконт-банку» нужны деньги, которые вы должны были вернуть еще несколько месяцев назад.

– Я уже говорил вашему, как его, главному, по фамилии Потапов, что кредит был оформлен на фирму, которая уже разорилась, и разговаривать здесь больше не о чем. Пусть банк подает на это предприятие в суд и берет все, что сможет взять.

– Это мы знаем, – спокойно произнес Карпов. – Но мы также знаем, что разорившаяся фирма была дочерней структурой вашего универмага, и вы были главным ее учредителем. Мы досконально выяснили, что деньги на самом деле остались в структуре вашего предприятия.

– Я не желаю больше говорить на эти темы. Я требую, чтобы…

Где-то за стеной раздался протяжный, полный боли и отчаяния человеческий вопль. Через секунду-другую он повторился. Потом послышался крик:

– Заткнись, падла.

Скворцов с раскрытым ртом посмотрел на еще одну дверь, ведшую в глубь подвала. Крики доносились явно оттуда. От услышанного по дородному телу Скворцова заструились холодные струйки пота. С него мгновенно слетела вся спесь. Он посмотрел на Андрея полными страха глазами. Тот слегка поморщился, глядя на дверь, и произнес:

– Не обращайте внимания. Упрямых людей очень много, особенно среди должников. Поэтому вот приходится иногда применять к ним особые методы уговоров. Но к вам это ни в коем случае не относится. Вы ведь человек деловой и понятливый. Ведь правда, – произнес Карпов, заглядывая Скворцову в глаза.

Тот неуверенно кивнул и собирался что-то сказать, когда окрестности подвала огласил еще один душераздирающий вопль. Человек, видимо, бился в истерике и истошно кричал:

– Не надо, прошу вас, не надо, нет.

Заслышав это, Скворцов побледнел и активно закивал головой.

– Да-да, я совершенно с вами согласен, – произнес он. – Мы ведь де-де-деловые люди, – заикаясь, проговорил он.

– Вот и хорошо, – сказал Карпов. – Когда можно ожидать поступлений?

Разговор снова прервался ревом отчаяния и боли.

– Да что там, черт возьми, вы делаете, – грохнул кулаком Карпов по столу, крикнув в сторону двери, за которой происходили леденящие душу события.

Через секунду она открылась, и на пороге появился мужчина с всклокоченной шевелюрой и такой же седой многодневной щетиной. Вид его был ужасающий. Огромные ручищи были заляпаны кровью по локоть. Кровью были измазаны также серые брюки и камуфляжная рубашка. На его мясистом лице с широким носом и слегка выпученными черными глазами отразилось выражение досады.

– Ну, что у тебя там еще случилось? – спросил у вошедшего палача Карпов.

– Извини, Карпыч, опять не рассчитал малость.

– Что, опять клиента чуть без яиц не оставил?

– Нет, – угрюмо прогундел бородач. – Он сам виноват: я хотел только мизинец топориком отчикать, а он как дернется, вот и отрубил…

– Да ты что, сдурел? – проговорил Карпов, раздражаясь все больше и больше. – Он нам должен копейки какие-то. А ты человека инвалидом сделал на всю жизнь.

Карпов посмотрел на Скворцова и произнес:

– Вот видите, с кем приходится работать. На днях одного такого упрямца чуть не сожгли. Пришлось его в ожоговый центр положить, за наш же счет. Из тех денег, которые он нам вернул потом, половина ушла на его лечение. Еще его потом надо будет на курорт отправлять.

Карпов снова повернулся к бородачу и произнес:

– А куда мне теперь этого безногого девать? Тьфу, твою мать, коновалы хреновы, дегенераты. Только и умеют людей увечить.

Он встал и раздраженно прошел в соседнюю комнату. Через секунду он вышел оттуда и сказал:

– Ладно, зови Ивана и волоките этого бедолагу в больницу. Скажете, что попал под поезд. Да, и ногу не забудьте, в качестве вещественного доказательства.

Карпов снова сел за стол напротив Скворцова. Через несколько минут вызванный охранник и палач скрылись в соседней комнате. Появились они через несколько секунд, волоча за собой какого-то молодого парня, одетого лишь в рубашку и брюки.

Скворцов полными ужаса глазами смотрел на его лицо, больше напоминавшее месиво, так сильно оно было заляпано кровью. Левая штанина, пропитанная насквозь кровью, волочилась по кафельному полу, оставляя длинный кровавый след.

И уж совсем чуть не потерял сознание Скворцов от вида омерзительно белой, сочащейся кровью ноги пострадавшего, которую бородач нес в свободной руке.

Карпов проследил за троицей и, вздохнув, произнес:

– Вот видите, чем кончается простое упрямство. Отдал бы сразу деньги, был бы на обеих ногах. А так придется ему после выздоровления «легковушку» для инвалидов купить.

Скворцов, бледный, как накрахмаленная простыня, молчал, не в силах произнести ни слова.

– Так когда, вы сказали, можно ожидать денег? – спросил Карпов с лицом человека, не расслышавшего фразу собеседника.

– В ближайшее время, – прошептал Скворцов.

– Ну вот и хорошо, – сказал Карпов. – Пойдемте, я вас провожу к выходу.

Когда они вышли на улицу, «Волга» с работающим двигателем уже ждала директора универмага. За рулем сидел тот же водитель, который привез Скворцова сюда. Скворцов сел, машина тронулась, плавно покатив по поселковой улице. Едва они выехали за пределы жилого массива, Скворцов сказал:

– Подожди, останови машину.

– В чем дело? – спросил водитель.

– Писать хочу, – сквозь зубы проговорил Скворцов.

Когда Скворцов кончил поливать морозную землю и, застегивая ширинку, повернулся к «Волге», шофер, наблюдавший за этим действием, стоя сзади Скворцова, произнес:

– Ну, дальше вы уж сами, а я пойду к ребятам. Очень много работы.

Он бросил ключи от машины на крышку багажника и широкими шагами направился обратно в поселок.

– Погодите, куда вы, – закричал Скворцов, – я не умею водить машину. Мне нужен шофер, чтобы добраться до города.

– Он у вас в багажнике, – ответил удаляющийся мужчина, не поворачиваясь. – Освободите его, и он вас довезет.

Скворцов взял ключи и открыл багажник «Волги». Оттуда с трудом вылез взъерошенный и насмерть перепуганный его личный шофер.

– Поехали отсюда, – скомандовал ему Скворцов, – и как можно быстрее.

На следующий день, едва явившись на работу, он вызвал к себе своего главного бухгалтера, пожилого солидного мужчину в очках с тонкой металлической оправой и спросил его:

– Сколько мы должны «Дисконт-банку»?

– Ну, строго говоря, ничего, – произнес бухгалтер. – Ему должна одна из наших фирм, которая практически уже разорилась.

– Я тебя просил назвать сумму, старый оболтус, – заорал Скворцов, грохая кулаком по столу.

Бухгалтер нервно дернул бровями, поправил очки и назвал конкретную сумму долга. По своему опыту он знал, что, когда директор приходил на работу в таком крайне нервном возбуждении, за этим следовало масштабное сокращение кадров и набор новых сотрудников.

– Все очередные платежи, – произнес директор тоном, не вызывающим никаких пререканий, – направлять на погашение кредита в «Дисконт-банк».

Бухгалтер, приготовивший ряд других счетов, на его взгляд, первоочередных, поправив очки, произнес:

– Но…

– Никаких но, – заорал Скворцов, – сделай, как я сказал, если не хочешь остаться… без ног.

Через два дня рано утром в кабинет Потапова вошли трое мужчин: Андрей Карпов, его ближайший заместитель Иван Дегтярев и молодой парень, который при ходьбе хромал на левую ногу. Потапов, пожав всем руки, особенно радостно поприветствовал инвалида.

– Молодец, – сказал он, когда все уселись за стол. – Молодец, Саша, – хорошо сыграл свою роль. Новый протез мы тебе купим, хороший, английский. Что же касается твоего проекта фирмы для инвалидов, мы вчера на совете обсудили эту идею. Льготный кредит ты получишь.

– Спасибо, Сергей Владимирович, – ответил парень.

Потапов повернулся к Карпову и сказал:

– Скворцов мне вчера звонил, извинялся за резкость тона при нашей с ним беседе. За два дня он погасил почти всю задолженность.

– Пока он у нас сидел, я боялся одного, как бы он коньки не отбросил, такой бледный был. Я думал, его сердечный приступ хватит, – рассмеялся Карпов.

– Ладно, – сказал Потапов, – свертывайте все эти спектакли, коттедж надо срочно продавать. Ермилову скажи, пусть побреется и пострижется, хватит изображать Малюту Скуратова при Иване Грозном.

– А зря, у него хорошо получается, – смеясь, проговорил Карпов. – Он муляж человеческой ноги нес с такой звериной рожей, что я и сам поверил, что он ее только что отрубил.

– Ладно, кончайте, – усмехнулся Потапов, – я боюсь, как бы он не увлекся и не ушел в артисты. Тогда наша строительная контора без классного прораба останется.

Через полгода после этого разговора Скворцову совершенно случайно открылся смысл всего произошедшего с ним. К тому времени он узнал, что коттедж, в который его отвозили, построен одной из строительных фирм, принадлежащих Потапову, и что продан он высокопоставленному городскому чиновнику, который, конечно, и слыхом не слыхивал обо всем, что там происходит.

Но однажды, выйдя из своего кабинета в торговый зал универмага, Скворцов увидел расплачивающегося у кассы и мило беседующего с кассиршей молодого парня, в котором он признал человека, подвергнутого пыткам в загородном доме. Попрощавшись с кассиршей, парень, слегка прихрамывая, пошел к выходу. Директор устремился за хромоногим. Выйдя на улицу, он увидел, как парень сел в припаркованный на площадке перед универмагом «жигуленок» с инвалидным знаком на лобовом стекле.

«Все-таки сдержали слово, сволочи, купили калеке автомобиль», – подумал он про себя.

Возвращаясь обратно в свой кабинет, он подошел к кассе и спросил у кассирши:

– А этот молодой человек, который сейчас беседовал с тобой, твой знакомый?

– Саша, – сказала девушка, – да. Мы с ним учились в одной школе. Не повезло ему, бедняге. В Чечне на мине подорвался, ногу потерял.

– Как в Чечне? – не понял Скворцов, уставившись холодным взглядом на кассиршу.

– Ну да, полтора года назад, когда он в армии служил. По самое колено оторвало. Но он не унывает, – заверила директора кассирша. – Сейчас бизнесом занимается, взял кредит в каком-то банке, то ли «Диспут», то ли «Данком-банк».

«Дисконт-банк», – задумчиво проговорил директор.

– Вот-вот, именно он, – радостно заверещала кассирша.

В душе директора зародилось глубочайшее чувство негодования.

 

Он с ненавистью посмотрел на кассиршу и заорал:

– Ты работать будешь или нет, у тебя клиентов очередь! Разболтались тут все! Всех уволю к чертовой матери! – Он развернулся и быстрым шагом направился в свой кабинет.

Усевшись в кресло, схватил телефонную трубку, собираясь звонить высокопоставленному милицейскому начальнику. Но, поразмышляв несколько секунд, положил трубку на место.

«Ничего хорошего не будет из того, если в руководстве города узнают, что меня провели, как последнего мальчишку, раскрасив штанину инвалида клюквенным соком. К тому же, – подумал он, – эти люди, проявившие такую изобретательность, чтобы напугать меня, могут проявить не меньшую, чтобы по-тихому убрать меня, если я буду поднимать шум».

* * *

«Дисконт-банк», вернув свои активы и приобретя новые, стал одним из самых быстро растущих финансовых институтов города.

Но именно в борьбе за спасение своего банка Потапов столкнулся с другой серьезнейшей группировкой во главе с криминальным авторитетом Зубановым, известным больше под кличкой Зубан. Это было серьезное испытание на прочность для всей структуры Потапова, особенно для ее силовой части.

Во время этого конфликта Потапов снова встретился с человеком, который когда-то оказал влияние на его лагерную жизнь.

* * *

Конфликт разгорелся за право контроля над Родниковским рынком, одним из самых последних и крупных должников «Дисконт-банка».

Благодаря умелым финансовым махинациям и покровительству Зубана администрация рынка бесконечно долго тянула с возвратом кредита, и у Потапова и его помощников возникла полная уверенность, что родниковские торговцы не собираются отдавать деньги.

Когда Бойко провел экономическую разведку, выяснилось, что таких денег у рынка нет, из-за неэффективного управления предприятие было малорентабельным. Тогда Потапов предложил директору рынка Догилеву отдать часть акций банку «Дисконт» в счет непогашенного кредита. Вот тут-то конфликт и перерос в стадию обострения. Догилев обратился за помощью к Зубанову, и в один из осенних дней тот появился в кабинете Потапова.

Зубан был высоким худым мужчиной лет сорока. Еще в Советском Союзе он получил срок и отсидел три года за хищение с запретом работать в сфере торговли, в которой он и работал до заключения. Выйдя на свободу, он уже в перестроечные годы, в отличие от других заключенных по экономической статье, не пошел в бизнес доказывать новой власти свою экономическую состоятельность, отвергнутую и осужденную старым режимом, а вместо этого он сколотил бригаду, состоящую в основном из своих новоявленных дружков, бывших зэков, и принялся потрошить бывших своих приятелей, знакомых торговцев.

Как человек, имеющий опыт в этой сфере, он знал, кто, где и сколько утаивает от государства, не выплачивая налоги, и к моменту встречи с Потаповым он являлся весьма влиятельным в районе авторитетом, имевшим славу жестокого и циничного бандита. Цинизм проявлялся хотя бы в том, что он обложил данью одного директора магазина, который по старой дружбе оплачивал адвокатов в период, когда Зубанова судили.

Войдя в кабинет к Потапову, он вальяжно уселся в кресле напротив него и произнес:

– Слушай, Крестный, это правда, что ты всех своих сотрудников крестил как крестный отец?

– Только пятерых, – ответил Потапов, – самых близких.

– Ну-ну, – усмехнулся Зубан, – а я уж думал, что ты взял отпуск и заделался попом.

– Давай к делу, мне базары пустые с тобой вести некогда, – спокойно, но все же грубовато, в тон зубановской манере разговора произнес Потапов.

– Ну давай и о делах перетрем, – зло протянул Зубан. – Мне Догилев сказал, что ты у меня рынок отжать хочешь. Так я тебе сразу скажу: ничего у тебя не получится. Хоть ты и покрутел за последнее время, но я не фраер, как Кривуля. Я поболее тебя зону топтал и братва у меня тоже зоной мазанная. Попробуй только сунься к нам, пожалеешь потом, что мама твоя выкидыш не сделала!

Лицо Потапова осталось невозмутимым после такого наезда, только глаза слегка потемнели и прищурились.

– Я с тобой, Зубан, на киче не встречался. Только могу тебе сказать, что многие, кто в лагерях каждому сундуку в пояс кланялся, потом на воле пальцы веером держат и понты кидают, точно так же, как ты сейчас тут!

– Ты что этим сказать хочешь? – Зубан медленно поднялся и сжал кулаки.

– Только то, что если ты о деле пришел говорить, так отбрось понты в сторону и говори по-деловому, – спокойно ответил Потапов. – Я всегда первым делом предлагал договориться миром. Вот и сейчас я это делаю. Родниковцы должны нам, и очень много. Денег у них нет, поскольку работать они не умеют. Им бы ларьком руководить, а не большим рынком. Я предлагаю отдать часть акций взамен долга. Родниковский станет нашей совместной с администрацией собственностью.

– Родниковский – это моя собственность. Я там хозяин, – Зубан весь напрягся и подался вперед, наклонившись над столом.

От его горящих ненавистью глаз, устремленных на Потапова, тряслась селезенка у многих мелких торговцев. Но Потапов спокойно пропустил мимо ушей эту тираду.

– Официально хозяевами рынка являются несколько человек, входящих в его администрацию. Но, в конце концов, мне наплевать, кто из вас, ты или Догилев, будет владельцем. Я хочу получить свое. Если бабок нет, отдайте собственностью… Пятьдесят процентов акций Родниковского рынка меня устроят.

Он спокойно посмотрел в глаза Зубана и произнес:

– В руководстве рынка нет грамотных людей, а у меня есть штат квалифицированных менеджеров. Они наладят работу рынка и сделают его рентабельным предприятием. И ты, и я будем с него прибыль получать, в то время как сейчас у этого рынка большие проблемы.

Потапов помолчал, а потом продолжил:

– А теперь скажи мне, в чем мои требования несправедливы, в чем я беспредельничаю?

Зубан несколько секунд помолчал, затем произнес, прищурившись:

– Нагреть меня хочешь, сука. Я таких, как ты, сразу раскусываю. Сначала влезешь в долю, а потом весь рынок отожмешь. Ни хрена ты не получишь, ни денег, ни акций. Занимайся своими делами и не лезь в чужую вотчину.

– Я от своих денег не отступлюсь, – медленно расставляя слова, произнес Потапов.

– В таком разе мне тебя жаль. Я своих соперников, в отличие от тебя, не вешаю, а в Волге топлю. Причем так, чтобы они не всплывали, – сказал Зубан и вышел из кабинета Потапова.

Но это был не последний их разговор. На следующий же день банк подал в суд. Дело было рассмотрено в кратчайшие сроки и выиграно. Через месяц в кабинете директора рынка Догилева Потапов снова увиделся с Зубановым. На сей раз он явился сюда с адвокатом ассоциации «Корвет» Троицким, в руках которого было судебное постановление на арест имущества и счетов Родниковского рынка.

Столь быстро полученное постановление суда, как и лояльность судьи, во многом были подкреплены не только законодательно, но и крупной суммой наличных, которые передал Троицкий судье в качестве взятки. Но даже в этой ситуации Сергей предложил Зубану и Догилеву договориться по-хорошему, но уже на более выгодных для себя условиях.

– Я по-прежнему предлагаю вам пятьдесят процентов акций, но директором рынка станет человек, поставленный мной. Догилев получит свой пай и, если хочет, может остаться в правлении, но уже на менее выгодных должностях. Практика показала, что руководитель он слабый.

– Да как вы смеете! – подал голос директор рынка, но Зубан тут же оборвал его.

– Ладно, хватит базары тут разводить, их время кончилось, – произнес Зубан, цыкнув на Догилева.

Потом он встал с кресла, в котором сидел до этого, и, подойдя к Потапову, произнес, глядя на него с улыбкой:

– О'кей, парень, мы принимаем твои предложения. Я понимаю, твое есть твое, и ты имеешь право его забрать. Мы не беспредельщики, и чужого нам не надо. Но нам нужно время, чтобы обмозговать все детали, подбить бабки, а то оставишь нас в дураках, – усмехнулся он под конец.

Сергей поймал удивленный взгляд Догилева, глядящего в спину Зубана, и произнес:

– Хорошо, даю вам три дня. Это достаточно для того, чтобы обсудить все детали предстоящей сделки.

– А ты отчаянный парень, – Зубан посмотрел на Потапова с насмешкой.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22 
Рейтинг@Mail.ru