bannerbannerbanner
Секретный туннель

Сергей Зверев
Секретный туннель

Полная версия

Ягуар, расслабленно вытянувшийся на крепком суку разлапистого старого дерева, чутко дернул ушами, затем слегка приподнял тяжелую голову и, облизнув широким розовым языком черные ноздри, настороженно втянул в себя воздух, улавливая и легко узнавая привычные запахи. Вроде бы все по-прежнему, ничего в окружающем мире не изменилось и ни явной, ни скрытой опасности не предвещало…

Зверь мотнул головой, отгоняя назойливых насекомых, и широко зевнул, обнажая длинные и невероятно опасные для обитателей льяноса и сельвы клыки. День еще не закончился, и солнце только собиралось клониться к закату, когда вместе с темнотой придет время ночной охоты. А пока можно еще пару часов спокойно подремать – вряд ли кому из благоразумных зверьков придет в голову потревожить сон хозяина всей окружающей территории. Ягуар еще разок прислушался и посмотрел в сторону реки, откуда временами долетали голоса людей и шум лагеря. Эти мирные звуки огромную кошку не беспокоили, и желтые глаза зверя по-прежнему выражали лишь сонную лень и спокойную уверенность в своей силе и неприкосновенности…

Лагерь небольшой геолого-изыскательской экспедиции практически ничем не отличался от любого подобного бивуака в любой точке земли в любой стране. Те же цветные палатки, наспех сколоченные лавки и стол под выцветшим на жарком солнце брезентовым навесом, призванным создавать хоть какую-то тень. То же кострище с треногой из железных прутьев, где сейчас над почти невидимым при ярком солнечном свете пламенем костра деловито пыхтели два закопченных котелка с каким-то варевом. Рядом с котелками на длинной тонкой жерди солидно провисал и бочком прижимался к жаркому огню вот-вот готовившийся закипеть пятилитровый медный чайник.

– Петро, ну скоро там твоя каша? – крепкий русобородый мужчина в клетчатой ковбойке раздраженно грохнул оземь полупустым рюкзаком, в котором что-то пытался разыскать, прихлопнул на щеке москита и повернулся к наклонившемуся над котелками молодому парню, осторожно помешивавшему густо парившее варево ложкой на длинном черенке. – Слушай, а Колька где? Что-то я его не вижу…

– Так он еще часа два назад лодку взял и вверх по речке уплыл, – кашевар подул на ложку, опасливо отхлебнул и поморщился. – Соли мало… Сказал, чтобы ждали большую рыбу. Небось, сейчас припрется – чтобы он да ужин пропустил!

– Вот-вот, – сварливо заворчал бородатый и ожесточенно почесал зудевшую от укусов щеку, – как в поле пахать, так его нет! А жрать и рыбку ловить – он первый… Разгильдяй! А домой вернемся, он же, зараза, сядет в компании и после третьей рюмашки этак небрежно и многозначительно скажет: «Вот когда мы в Венесуэле нефть искали…»

– Сергеич, да ладно тебе, – миролюбиво улыбнулся третий мужчина, обстоятельно и неторопливо рубивший какие-то сухие ветви на дрова, управлявшийся с топором ловко и явно умеючи. – Куда он денется! Да вон, смотри – уже назад плывет. Ну, точно, кашу за версту чует! Эх, ребята, а от пары рюмашек я бы сейчас не отказался…

Надувная лодка ярко-оранжевого цвета неспешно выплыла из-за густо росших вдоль кромки воды каких-то местных камышей и высокой травы. Правда, Николая в лодке пока было не видно, да и лодка плыла и покачивалась на легкой ряби, взбиваемой ветерком… как-то неправильно, слишком свободно, словно была утеряна или брошена непутевым рыбаком.

– Похоже, насчет большой рыбы мы погорячились, – в голосе бородатого начальника насмешливые нотки как-то неуловимо сменились на озабоченные, а затем перешли в откровенно сердитые: – Эй, на баркасе! Ты что, заснул там?! Мить, сходи, дай-ка ему по шее!

Медленное течение подволокло лодку к берегу, та ткнулась тупым округлым носом в песок и начала разворачиваться, явно намереваясь попробовать плыть по течению и дальше…

Мужчина, рубивший дрова, отложил топор в сторону и, недоуменно хмыкнув, направился к берегу речки.

– Слышь, ты, китобой, вылазь, тебя заметили! Хорош придуриваться… – мужчина живо подскочил к лодке и уже хотел было нагнуться и выдернуть лодку на берег, но вдруг непонятно почему застыл с протянутой рукой, и бородатый Сергеевич, сердито ожидавший, когда Николай с дурацким кличем поднимется из-за оранжевого борта и победно продемонстрирует какого-нибудь пойманного им дохлого пескаря, вдруг увидел, что лицо молодого здорового мужика заливает нехорошая бледность. – Мужики… Э! Все сюда!

Все геологи и еще трое смуглых мужчин – наемных носильщиков и рабочих из местных – бросились к покачивавшейся у берега лодке.

Николай и в самом деле лежал на жестком брезентовом дне. Вот только вскочить и с веселыми криками похвастаться пойманной рыбой ему вряд ли удалось бы, поскольку голова геолога была безжизненно откинута в сторону, грудь и дно лодки были залиты уже потемневшей кровью, а поперек горла наискось протянулся неширокий, но очень страшный в своей неестественной реальности разрез…

Солнце светило по-прежнему, и легкий ветерок все так же едва слышно шелестел в листве деревьев, но ягуар сразу почувствовал – что-то неуловимо переменилось в окружающем мире. Зверь вновь потянул чуткими ноздрями воздух и мгновенно насторожился, приподняв тяжелую голову и поводя округлыми ушами. От реки вместе с ветерком прилетел явственно ощутимый, тревожащий и манящий запах крови. И сразу же вслед за пряным ароматом крови ягуар уловил чуть слышный, осторожный шорох в густом кустарнике рядом со своим деревом.

Хищник медленно повернул голову влево и замер: его холодно-настороженные глаза встретились с застывшим, напряженным взглядом других глаз, серо-голубых глаз самого опасного врага – человека. Человек в камуфляже и в обтянутой защитной тканью каске мгновенно отметил и вздыбившуюся на загривке ягуара светлую шерсть, и обнажившиеся в коротком рыке желтые клыки. Не сводя глаз с хищника, мужчина очень медленно сделал рукой успокаивающий жест, одновременно направляя на зверя свою автоматическую винтовку «М-16» и делая шаг назад. Шаг, другой, третий… Человек с оружием, от которого мерзко пахло кисловато-тухлым запахом сгоревшего пороха, исчез, и ягуар тоже соскользнул с дерева и одним прыжком скрылся в зарослях. Зверь не испугался запаха крови и запаха оружия, он испугался другого – от камуфляжного исходил отчетливый запах смерти…

Мужчина проводил опасного зверя снисходительным взглядом и, неслышно ступая, аккуратно раздвигая загораживавшие путь ветви, направился в сторону реки, откуда раздавались возбужденные мужские голоса. Прежде чем сделать первый шаг, камуфляжный медленно поднял левую руку вверх и, описав двумя пальцами круг, качнул рукой вперед.

На границе, где кустарник и высокая трава обрывались и начиналась широкая полоса прибрежного песка, человек остановился и медленно поднял ствол винтовки, ловя в прорезь прицела крепкого мужчину со светло-русой бородой. Придерживая оружие левой рукой, указательным пальцем правой легонько постучал по микрофону переговорного устройства, закрепленного на груди слева, и вновь положил палец на спусковую скобу. Затаив на мгновение дыхание, мягко тронул спуск…

Несколько выстрелов прозвучали почти одновременно, сливаясь в сухую и хлесткую очередь. Ни одна пуля не прошла мимо цели – неведомый боец и его люди, прятавшиеся неподалеку, умели стрелять. Все мужчины, сгрудившиеся вокруг оранжевой лодки, в которой лежал их мертвый товарищ, так и остались лежать на сухом беловатом песке, который легко впитывал кровь, казавшуюся почти черной…

Старший группы к трупам не подошел. Он молча смотрел, как его подчиненные деловито осматривают погибших, проверяя, нет ли раненых и уцелевших. Когда один из бойцов знаком показал, что все до единого мертвы, человек в камуфляже удовлетворенно кивнул и, медленно ступая по белому песку, подошел к угасавшему костру, взял в руки ложку, зачерпнул из котелка какого-то варева, осторожно попробовал и сплюнул в сторону, коротко бросив по-английски:

– Слишком много соли!

Старший ничего не выражающим взглядом смотрел, как один из бойцов кинокамерой умело снимает лежащих в лужах крови мужчин, пока другие обшаривали лагерь в поисках чего-либо ценного. Когда съемка была закончена, командир наконец-то подошел к убитым, долго всматривался в каждое лицо, затем наклонился и сдернул с пальца бородатого широкое обручальное кольцо. Оценивающе подбросил на ладони, затянутой в пропотевшую кожаную перчатку без пальцев, довольно хмыкнул и спрятал кольцо в нагрудный карман.

«Все готовы. Как глупые куропатки. Как же я люблю гражданских – они предсказуемы, как дети… Если одному перехватили горло, то остальные обязательно сбегутся полюбоваться. Им и страшно, и интересно! Идиоты… Ну что ж, пора убираться отсюда!»

– Уходим! – командир махнул рукой в сторону леса, и уже через несколько минут у реки повисла непривычная и жутковатая тишина. Лишь высоко в небе начал описывать медленные круги чуть шевеливший огромными крыльями кондор – вообще-то, гость в этих местах довольно редкий. Он не торопился, потому что еще видел опасных людей с оружием, торопливо уходивших от реки в густую сельву. Птице спешить было некуда, ведь добыча была совсем рядом и прекрасно видна, а ждать старый кондор умел как никто другой…

1

– Почему? – наконец-то прозвучало в неприятной тишине, настороженно повисшей в кабинете. Кабинет для совещаний был довольно обширен и располагался в загородной резиденции Президента, куда десяток минут назад прибыли и после немногословных взаимных приветствий расселись по сторонам длинного стола несколько членов кабинета министров страны. Сейчас министры с некоторой опаской ждали объяснения причин столь спешного вызова к главе государства.

– Почему о неприятностях, происходящих в моем доме, я узнаю не от вас, Суарес, и не от вас, Родригес, а из новостной передачи этих наглых вралей из Штатов? – Президент, надевший именно для этого совещания с юных лет привычный армейский камуфляж, на плечах которого скромно поблескивали звездочками погоны полковника, сначала, судя по всему, собрался было, не скрывая горечи и раздражения, грохнуть по столу увесистым кулаком, но сдержался и просто положил на столешницу тяжелую смуглую ладонь.

 

Причем получилось это настолько внушительно, что кое у кого из собравшихся мелькнула мысль, что и за кулаком дело не станет – всем была известна не то байка, не то чистая правда о том, что некогда бравый десантник, несколько позже ставший Президентом, умудрился подраться не в каком-нибудь там задрипанном кабачке, а в самом храме Господнем, и не с кем-нибудь, а со священником!

– Я просил бы вас, господин Президент, уточнить, о какой из… мм-м… неприятностей вы говорите? – министр общественной безопасности Суарес вежливо наклонил голову и холодным взглядом опытного царедворца внимательно следил за едва уловимыми отблесками эмоций, пробегавших по мрачному лицу Хуго Рамиреса.

– Я, господин министр общественной безопасности, говорю о расстреле неизвестно кем изыскательской группы русских геологов, специалистов по нефтеразведке, работавших у нас по контракту! – Президент гневно поджал крупные губы, отчего уголки опустились вниз, вместе с крючковатым орлиным носом придавая лицу Рамиреса вид рассерженной птицы. – Пятеро русских специалистов и четверо наемных рабочих из наших местных крестьян! Вот, полюбуйтесь!

Президент схватил лежавший на столе телевизионный пульт и нажал несколько кнопок. На большом телеэкране, рядом с которым громоздились несколько приборов и приставок, сначала вспыхнуло изображение узкой полосы песка вдоль поблескивающей солнечными бликами речной глади. Затем камера прошлась по почти нетронутому лагерю геологов и остановилась на девяти уложенных в ряд тел с отчетливо видимыми следами крови – все были, несомненно, мертвы.

Кадры любительской съемки перемежались бесстрастным комментарием темнокожей красотки, ведущей новости на одном из известных североамериканских каналов, о «беззаконии и ужасах преступности, с которой не могут или не хотят справиться власти Венесуэлы, президент которой так любит разглагольствовать о законе, порядке, строительстве социализма и истинной демократии. Вряд ли страна, в которой сегодня зверски убивают иностранных специалистов, завтра будет привлекательна для серьезных инвесторов и людей бизнеса, ценящих, прежде всего, порядок и стабильность…»

– Это, как вы понимаете, запись. Но они уже часа два безостановочно крутят этот ролик и несут подобную чушь! И этот, и еще парочка каналов! А я, президент страны, даже не могу снять трубку и обругать этих мерзавцев, потому что не знаю – правда это или бессовестная ложь! Родригес?

– К сожалению, к нам эта запись не поступала, и я, как и вы, сам услышал об этом ужасном происшествии из теленовостей наших северных соседей, – удрученно развел руками господин Родригес, министр информации, печати и телевещания. – Возможно, это просто грязная провокация. Наверное, нужно связаться с Министерством энергетики и нефти и выяснить, действительно ли был такой… э-э… инцидент.

– Уже связались, – кивнул присутствовавший на экстренном совещании замминистра обороны, до этой минуты хранивший мрачное молчание. – Все подтвердилось. Все члены экспедиции мертвы. Они не вышли на связь, и руководство компании послало туда свой вертолет… Полагаю, господин Президент, необходимо дополнительно выслать на место происшествия пару вертолетов. Десяток бойцов, следователи, криминалисты и эксперты из военной прокуратуры… Группы практически сформированы, нужен лишь ваш приказ!

– Хорошо, полковник, можете считать, что приказ я уже отдал, – Рамирес обвел собравшихся тяжелым взглядом темных глаз, прикрытых припухшими веками, и вновь обратился к главе службы безопасности государства: – Суарес, как могло случиться так, что ни полиция, ни служба безопасности, ни Министерство нефти еще ничего не знали о случившейся трагедии, а ролик с репортажем уже появился в штатовских выпусках новостей?

– Господин Президент, – голос министра был тверд и уверен, – полагаю, это возможно только в одном случае! В том случае, если съемку вели именно те, кто и расстрелял этих несчастных. Думаю, экспертиза подтвердит, что съемка сделана непрофессиональным оператором и аппаратура использовалась простенькая, любительская.

– На аппаратуру мне плевать, господа! Это совершенно неважно. А важно то, что эти «операторы» более чем профессиональны в другом… А также важно то, как я буду выглядеть в глазах моих русских друзей, когда сообщу им это страшное известие. Через десять минут я буду звонить русскому Президенту и что я скажу ему? Что?! Люди поверили мне, помогают нашей стране, уже заключены многомиллионные контракты и впереди еще… А я буду мямлить извинения: «Простите, сеньор, у меня тут в стране бардак и ваших ребят кто-то убил, но я, поверьте, ни малейшего понятия не имею – кто, и мне самому об этом только что рассказали в своем выпуске новостей девки из американской телестудии!»

Президент прервался, чтобы отхлебнуть минеральной воды из высокого стакана, и, громко стукнув донышком об стол, уже немного другим, сухо-деловым тоном распорядился:

– Полковник, вы должны вылететь на место, проконтролировать все следственные мероприятия и доложить мне. Докладывать каждые два часа – я распоряжусь, чтобы вас соединяли со мной незамедлительно! Пока следователи военной прокуратуры копаются с трупами, вы организуйте розыск и преследование. Хотя… уже столько времени прошло, дьявол их побери. В любом случае – мы должны найти этих убийц и наказать. Привезите их мне, полковник! Желательно живыми и, по возможности, здоровыми. Ваши соображения: кто это мог бы сделать?

– Без серьезных фактов судить трудно, господин Президент, но, возможно, люди из изыскательской партии увидели то, что видеть никак не должны были, и их устранили…

– Намекаете на парней из колумбийских картелей? – Рамирес гневно дернул пухлой, чисто выбритой щекой. – Эти поганцы совсем обнаглели… Впрочем, не будем гадать, как старые бабы, на кофейной гуще. Вы свободны, полковник, отправляйтесь! Да, кстати, вы сказали о десятке бойцов… Не маловато? Возможно, стоило бы задействовать парней из спецназа воздушно-десантных войск?

– Полагаю, господин главнокомандующий, что отряда военной полиции будет вполне достаточно для поимки кучки мерзавцев, бегающих по сельве или ушедших в льянос – там сейчас, как вы знаете, травостой высотой под два метра…

– Хорошо. Пусть хоть два, да хоть пять метров. Наша задача – найти их и упрятать на два метра под землю. – Президент повернулся к министру информации и внушительно покачал пальцем: – Никакой информации, ни слова. Во всяком случае, до тех пор, пока мы не узнаем, кто это сделал… Все, господа, вы свободны! И не забывайте, полковник, – каждые два часа…

Когда в опустевшем зале вновь повисла тишина, нарушаемая лишь едва слышным шелестом кондиционеров и листвы пальм за окнами, Рамирес устало выдохнул и, поставив локти на сверкающую полировкой поверхность стола, тяжело уткнулся лбом в сжатые кулаки.

Бывший десантник, бунтовщик, революционер, а ныне законно избранный народом Президент страны, которая вполне могла вместить в себя Францию, Англию, Швейцарию, Голландию и Бельгию, вместе взятые, да еще и Люксембург взять в качестве мелкого довеска.

Если бы он, уже испытавший на себе и не понаслышке знающий, что такое большая политика, что за невероятной тяжести груз ложится на плечи первого лица государства, мог сейчас вернуться лет на двадцать пять назад… Назад, в те такие трудные и все же такие счастливые времена, когда он, Хуго Рамирес, был еще молодым, полным сил и задора офицером воздушно-десантных войск, мечтавшим о революции и переменах в своей любимой стране. Тогда ему казалось, что в этом мире и в этой жизни для него нет и не может быть ничего невозможного. Если бы можно было туда вернуться…

Кто знает, возможно, он мог бы выбрать и просто военную карьеру и, вполне возможно, был бы сегодня всего лишь министром обороны и спал бы гораздо спокойнее. Хотя нет. Нет и еще раз нет! Тот молодой, честный и сильный парень ни за что не выбрал бы другой путь.

Разве он мог тогда предполагать, что путь к звездам преграждают настолько густые и колючие заросли терний, рвущих в клочья не только плоть, но и сердце, и даже несчастную вечную душу! И никто не мог шепнуть ему, что рядом с этими звездами так невероятно холодно и одиноко. Одиноко даже в том случае, когда тебя вполне искренне любит народ, а рядом любящая замечательная жена и самые лучшие в мире, прекрасные дети…

2

Тугая воздушная волна, расходившаяся от мощных винтов двух вертолетов «Ми-35», сначала взбила мелкую волнистую рябь на поверхности реки, потом подняла желтоватые облака мелкого прибрежного песка и принялась яростно трепать высокие заросли тростника и густой травы, стеной подступавших почти к самому берегу. Вертолеты заходили на посадку медленно, словно осторожно прощупывая окрестности и выбирая наиболее подходящий пятачок открытого пространства близ бывшего лагеря геологов. Наконец, оба сели, тяжело увязая в песке колесами шасси, еще несколько раз стеганули жаркий и влажный воздух длинными лопастями и затихли, как-то враз обвисая и устало потрескивая остывающими двигателями.

Двери грузовых отсеков с грохотом откинулись, и на песок один за другим начали выпрыгивать молоденькие солдаты в касках с аккуратно выведенными буквами «МР», что означало их несомненную принадлежность к очень почтенной силовой структуре, призванной выполнять в армии полицейские функции. Правда, чисто армейские ребята военную полицию традиционно, мягко говоря, недолюбливали, и эта неприязнь, кстати, легко прижилась практически во всех армиях мира…

Полковник из Министерства обороны, выпрыгнувший из темного отсека первым и еще несколько часов назад беседовавший с самим господином Президентом, с непроницаемым лицом наблюдал за выгрузкой солдат, которыми командовал усатый лейтенант лет тридцати, и за вторым вертолетом, из которого медленно, без малейшей суеты выгружались сотрудники военной прокуратуры.

«Прокурорские ищейки», как мысленно именовал работников военной юстиции полковник, кроме старшего с майорскими звездами на погонах имели в своем составе следователя, криминалиста, фотографа и двоих кинологов, удерживавших на длинных поводках крупных и, судя по всему, довольно злобного нрава собак. Насколько знал полковник, эти напоминавшие черных догов неприветливые зверюги были какой-то помесью разных пород и были очень популярны среди пастухов, гонявших по необъятным просторам льяноса свои стада. Пастухи, народ вообще-то серьезный и к вранью не очень способный, клятвенно утверждали, что пара таких собачек под настроение легко и непринужденно рвут на куски самого американского льва – так уважительно называют в этих краях опасную пуму.

– Господин полковник, бойцы готовы! – лейтенант бодро козырнул и, смахивая кончиками пальцев капельки пота с бровей, уважительно поинтересовался: – Прикажете организовать преследование? Или будут какие-то особые указания?

– Нет, особых указаний не будет, лейтенант, – полковник покосился на работников прокуратуры, уже возившихся с телами погибших изыскателей, на фотографа, увешанного аппаратурой, уже отщелкавшего пару пленок фотоаппаратом и сейчас деловито снимавшего на кинокамеру все следственные действия, потянул ноздрями тяжелый сладковатый запах, брезгливо поморщился и непроизвольно выругался вполголоса: – Дьябло! Двое суток на такой жаре… Вряд ли это можно будет показывать по телевизору! Сейчас кинологи попробуют разыскать какие-либо следы, и если собаки что-то вынюхают, то вы со своими людьми пойдете с ними. Хотя девять против одного, что эти мерзавцы сразу после бойни ушли или вверх, или вниз по реке – какой дурак стал бы сидеть здесь, нюхать эту вонь и ждать нас, обливаясь потом от этой проклятой жарищи? Господа, что там у вас?

– Все ясно как день, полковник, – пожилой судебно-медицинский эксперт с пышной, крепко побитой сединой шевелюрой стянул с рук резиновые перчатки, бросил их в специальный пластиковый пакет и, неторопливо закуривая, подвел итог: – Около пятидесяти часов назад. У одного перерезано горло, а остальные застрелены. Думаю, все сразу. Потом убийцы уложили их рядком, засняли на кинокамеру и ушли. И, думаю, мы их никогда не найдем – сельва и льянос велики… Может быть, кинологи что отыщут? Хотя вряд ли…

Псы, наотрез отказавшиеся подойти к убитым, шурша высокой травой и беспокойно дергая поводки, обшаривали побережье и окрестности, подбадриваемые командами проводников. Временами собаки взлаивали и кидались то в одну, то в другую сторону, и вполне могло показаться, что какие-то следы, наконец-то, найдены, хотя полковник подозревал, что псы попросту стараются улизнуть подальше от источника неприятного запаха, терзавшего их чуткие, нежные ноздри.

– Господин полковник, есть след! – один из кинологов возбужденно помахал свободной рукой, другой сдерживая нетерпеливо повизгивавшего и явно что-то почуявшего пса, посматривавшего в заросли тростника, тянувшиеся вдоль берега реки.

 

– Есть – так преследуйте. Лейтенант, командуйте! И не очень-то торопитесь, под ноги и вокруг хорошенько посматривайте – я бы на их месте обязательно установил парочку хороших растяжек…

С первых же минут прочесывания зарослей лейтенанту отчетливо стало ясно, что между городскими улицами с их относительно чистым и гладким асфальтом и густыми зарослями высокой травы, кустарников и деревьев разница очень большая. Одно дело носиться с ветерком в джипе или в составе патруля вразвалочку прогуливаться по городу, стараясь держаться в жиденькой, но все же тени домов, и совсем другое – продираться через переплетения стеблей, корней и огромных листьев растений, вдобавок ко всему перевитых неисчислимыми плетями всяких вьюнов и лиан. Да еще непереносимая жара и влажность! Да и про полчища мерзко зудящих и вьющихся вокруг москитов, про опасных клещей, градом сыплющихся с веток и листьев, про паутину, то и дело липко обволакивающую разгоряченное, мокрое лицо, не стоит забывать. Пожалуй, остается еще добавить, что и под ногами в траве бесконечно кто-то попискивает и шуршит. И в этом аду нужно еще внимательно посматривать во все стороны, поскольку, действительно, вполне можно и на растяжку наткнуться, и в засаду попасть…

Крик раздался немного в стороне и позади – истошный и длинный, на одной жутковатой ноте. Потом разом оборвался, словно кричавший решил заново набрать в грудь побольше воздуха, и тут же грохнул взрыв, приглушенный зарослями.

«А вот и растяжка! Кто-то все-таки напоролся, – мелькнуло в голове лейтенанта, тут же замершего в недоумении. – Так, а почему сначала крик, а взрыв уже потом?»

Лейтенант бросился в сторону затихавшего взрыва, уже не особенно заботясь о том, чтобы тщательно смотреть под ноги. Метров через двадцать едва не столкнулся с растерянно посматривавшим по сторонам солдатом, стоявшим рядом со вторым, скорчившимся на земле и закрывавшим смуглое худое лицо грязными ладонями. Вопреки ожиданиям, крови ни на ладонях, ни на теле лежавшего на земле бойца видно не было.

– Ранен? Что рвануло? Растяжка?

– Нет, господин лейтенант. Он заорал, я подбежал, а он кричит. И только и успел сказать: «Кобра!» И помер, по-моему…

– Так рвануло тогда что, солдат? Кобра от радости лопнула?!

– А это я туда, куда змея уползла, гранату бросил, – виновато пожал плечами боец и неуверенно сказал: – Наверное, я ее подорвал…

– Кретин, – негромко подвел итог лейтенант и скомандовал подбежавшим на звук взрыва солдатам: – Хватайте его под руки и бегом к вертолетам, к доктору. Бегом, я сказал!

Когда солдаты, обливаясь потом и тяжело вздымая пыль, прибежали к вертолетам и положили пострадавшего на расстеленную плащ-накидку, доктор, услышав версию про укус кобры, на осмотр бедняги потратил ровно минуту. После чего устало и как-то обреченно выдохнул и молча закурил очередную сигарету.

– Так что, док? Делайте же что-нибудь! Сыворотка у вас есть? – полковник был раздражен и немного растерян – еще ни одного врага не обнаружили, а в отряде уже потери, дьявол бы побрал эти проклятые джунгли.

– Бесполезно, – флегматично покачал седой головой доктор и привычно перекрестился сухой ладошкой. – Думаю, сейчас ему священник был бы нужен больше, чем врач. Если кобра кусает человека за лицо, то никакая сыворотка уже не поможет – пяток минут, и все… Пусть его душа упокоится с миром!

– Прикажете продолжать поиски, господин полковник? – лейтенант мрачно покосился на умершего солдата, который еще каких-то полчаса назад мог ходить, бегать, о девках мечтать.

Отбегался и отмечтался…

– Продолжайте, – буркнул полковник. – Что там собаки? Что-то их не слышно…

Словно в ответ на вопрос полковника в зарослях грохнул еще один взрыв, и сразу же вслед метнувшемуся за зеленой стеной глухому эху раздался режущий уши собачий визг, который быстро перешел в короткие, быстро затухавшие повизгивания. Потом сухо и хлестко ударили не то один, не то два выстрела, слившиеся в один, и наступила тишина, от которой тоненько позванивало в ушах и отчего-то становилось не по себе. Казалось, даже москиты куда-то дружно попрятались и притихли…

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17 
Рейтинг@Mail.ru