Сергей Зверев
Спецагент из ниоткуда
6
Кремер занимался ликвидацией беспорядка в квартире – дело было в том, что впервые за долгое время он ждал в гости женщину. Они познакомились на улице. Около четырех часов пополудни он возвращался из посещаемого почти ежедневно бара и остановился у парковой ограды, чтобы закурить. К нему подошла девушка – лет двадцати, с простым миловидным лицом, льняными волосами до плеч, в красной футболке и вытертых джинсах. Она протянула свою сигарету и выжидательно посмотрела на него. Кремер зажег спичку, девушка наклонилась, и он хорошо рассмотрел ее. Она затянулась, выпустила дым, оперлась спиной на ограду рядом с ним. Он молча разглядывал девушку, ему нравилось на нее смотреть. Внезапно она спросила:
– Вы здесь живете?
– Что значит «здесь»? – Кремер провел рукой по небритому подбородку. – В парке?
Девушка смутилась и слегка покраснела.
– Я имею в виду – вы москвич?
– Преимущественно, – под пивными парами такой ответ показался ему страшно остроумным.
– Я никого не знаю в Москве. Я только сегодня приехала, и…
– Где же вы остановились?
– Нигде пока.
– А ваши вещи?
– О… У подруги.
– Так. – Кремер глубоко затянулся «Явой». – В Москве не знаете никого, тем не менее вещи у подруги… Сказали бы хоть – «в камере хранения». Вы от них?
– От кого? – Ее удивление казалось искренним.
– От работодателей.
– Каких работодателей? – не верилось, что ее круглые глаза можно сделать еще круглее, но ей это удалось.
Кремер вздохнул:
– Ну, выкладывайте, что ли, или я пошел.
Девушка опустила глаза.
– Простите меня, – еле слышно выдохнула она. – Я не решалась сказать… То есть так не принято, ведь правда?
– Как?
– Понимаете, вы… Понравились мне. Вот я и решила с вами познакомиться, а как начать – не знала. И я придумала это… Ну, что я приезжая и все такое.
Кремер покосился на нее недоверчиво. Не то чтобы он не нравился женщинам – скорее, наоборот, но на улице с ним знакомились впервые. Он колебался. Возможно, все-таки они подослали ее. Но если так, с какой целью? Чтобы это узнать, нужно поддержать знакомство… И быть настороже. «После этого» не обязательно означает «вследствие этого», но…
– Меня зовут Андрей, – сказал он.
– Анжела. – Она протянула узкую ладошку, которую он осторожно сжал.
– Где же мы с вами увидимся?
– А мы уже увиделись, – улыбнулась девушка. – И вообще, я вас давно приметила. Я живу вон там. – Она указала на дом в конце квартала. – А вы ходите в бар пить пиво. Видите, я все про вас знаю.
– М-да, практически все… Ладно, вот что. Давайте я провожу вас домой, а вечером приходите ко мне, идет?
– Так вот, сразу?
– Ну, не хотите сразу, потянем месяца два. Я буду писать вам нежные письма.
Она засмеялась:
– Опасный вы человек, Андрей. Интересно, кто вы по профессии?
– Шпион. Правда, в отставке.
– Я почему-то сразу так и подумала. Ну, пошли, шпион?
У подъезда Кремер сообщил Анжеле свой адрес, и они договорились, что он будет ждать ее в восемь часов.
– Плюс-минус пятнадцать минут. – Девушка послала ему воздушный поцелуй и скрылась за дверью. Кремер выждал немного и вошел за ней. Подъезд был проходной, но само по себе это еще ни о чем не говорило.
Смахивая влажной тряпкой пыль в углах комнаты, Кремер не переставал думать об Анжеле. Нет, это едва ли совпадения – вчерашний визит «работодателя», сегодняшнее первое в жизни уличное знакомство Кремера, проходной подъезд. Ответ напрашивался, и разумное решение в сложившейся ситуации было только одно. То, которое и принял Кремер, – пригласить ее к себе.
Он включил телевизор, начинался футбол. Звонок в дверь прозвучал без пяти восемь, как раз после первого гола.
Анжела была в желтом платьице, которое очень шло к ее льняным волосам. Скромная квартира произвела на нее удручающее впечатление, которое она и не пыталась скрыть.
– Хило живут шпионы в отставке, – заметила она, разочарованно осматриваясь. – Я думала, вам полагается персональная пенсия и все такое.
– То, что мне полагалось, я получил, – сказал Кремер.
– Нет, ну а правда, где вы работаете?
– Да нигде, – ответил он. – Я пьяница и разгильдяй. Посидите пока здесь. – Он указал на кресло. – Журналы полистайте… Или вот футбол посмотрите. Футбол любите? Я пойду приготовлю что-нибудь закусить. А вообще, – продолжал он уже из кухни, повысив голос, – давай на «ты», без церемоний, о’кей?
– О’кей, – донесся мелодичный голосок, перекрывший взволнованное комментаторское «кто-то там проходит по правому флангу, отдает кому-то в штрафную площадку… Ай-ай-ай…»
Кремер появился с тарелкой с бутербродами и бутылкой «Джека Даниэльса», где оставалось еще больше половины. Анжела лихо опрокинула первую рюмку и тут же налила по второй. «Споить она меня хочет, что ли, – подумал Кремер. – Ну, тут мы с тобой потягаемся».
– Выключи этот дурацкий телевизор, – попросила девушка.
Кремер потянулся к кнопке. Выпили по второй, с третьей она не спешила. Разговор шел легкий, беспредметный, перескакивающий то и дело с ее учебы на кино, с кино на музыку, опять на учебу и так далее. Кремер неожиданно обнаружил, что очень пьян. В его сознании закружились какие-то странные розовые призраки. Усилием воли он попытался вырваться, но розовую волну сменила черная, и он уже ничего не видел. «Отравила, – вяло и безразлично подумал он. – Когда только успела… Неужели, пока я выключал… Ай да Анжела…»
Он ухватился за край скатерти, тяжело рухнул на пол, увлекая за собой все, что было на столе, и в звоне бьющегося стекла растворился его мир.
7
Он застонал. Все тело болело так, словно накануне он попал под машину. Боль стучала в висках чугунными молотами по стальным наковальням. Он попытался открыть глаза и не смог. Протянул руку – пальцы уперлись в холодную шероховатую поверхность. Красная пелена затягивала сюрреалистические образы чудовищных, безумных снов, где он был огромным, раскрывающимся во Вселенную черным апельсином, бесконечным повторением своей же собственной боли. Что это такое? ЛСД?
Ему все же удалось поднять веки. Что-то белое качалось, расплывалось, дрожало перед глазами. Потом призрачный абрис медленно сфокусировался в металлическую раковину. Кремер осторожно пошевелил руками и ногами. Каждое движение причиняло невыносимую боль. Смутно припомнилась тускло освещенная камера, какие-то получеловеческие, полузвериные рожи перед глазами, мелькание кулаков и ног. Его били? Его бросили в камеру к уголовникам? Он не помнил, не мог вспомнить больше ничего. Героическим усилием Кремер приподнял свинцовое тело, сел на топчане, дотянулся до крана и открыл воду, сунул голову в раковину. Холодная вода потекла за воротник рубашки. Он встряхнулся, как спаниель после купания, и чуть не заорал от боли. Теперь он видел окружающее более или менее ясно.
Кремер находился в небольшой – два на три метра – камере без окон с бетонными стенами. Здесь не было ничего, кроме топчана, раковины, табурета и голой лампочки под потолком. Он был один, «глазок» для надзирателя в серой стальной двери закрывала металлическая шторка.
Память возвращалась кадрами, фрагментами, будто прокручивался сумасшедший фильм, смонтированный вконец спятившим авангардистом. Итак, вчера он выпил рюмку виски, отравленного каким-то психотропным препаратом, и потерял сознание… Надолго? Во всяком случае, когда он открыл глаза (это вовсе не означает «пришел в себя»), за окном было уже темно. В комнате царил ужасающий разгром, как после пьяной драки. Девушка лежала ничком на диване, свет уцелевшего торшера падал на ее разорванное желтое платьице, сплошь залитое кровью. В ее горле зияла рваная рана. Окровавленное орудие убийства (горлышко от разбитой бутылки из-под «Джека Даниэльса») Кремер сжимал в руке. Отбросив его, Кремер подполз к девушке, он гладил ее волосы, ее прекрасное мертвое тело. Кажется, он рыдал. Прости меня, прости. Я мог, я должен был догадаться.
Монтажный скачок в фильме памяти. Черный провал, потом резкие, настойчивые звонки и удары в дверь. Комната полна людей, некоторые из них в милицейской форме, Кремера волокут по лестнице, запихивают в автомобиль, куда-то везут. Коридоры, кабинеты, бьющий в лицо свет. Одни и те же вопросы снова и снова. Признает ли он себя виновным в убийстве? Нет, не признает. И опять машина, коридоры, камера, гнусные ухмылки и зловонные рты полулюдей-полузверей, боль, боль… Черный провал. Конец фильма.
Холодная вода принесла облегчение. Пошатываясь, Кремер прошелся было от стены к стене – два шага туда, два обратно, – но тут же упал на топчан.
Загремел дверной засов, и в камеру вошли двое в гражданских костюмах. Того, что был постарше, Кремер видел впервые, а второго узнал бы из тысяч и тысяч.
Голдин по-хозяйски уселся на табурет и закурил. Его спутник, Алексей Маркин, остался стоять у двери. До самого конца разговора он так и не произнес ни слова.
– Плохо ваше дело, Кремер, – сказал Голдин, смачно затянувшись «Честерфильдом». – Очень плохо. Попытка изнасилования, убийство… Как же вы так, а? Ай-ай-ай.
– Дайте что-нибудь от головной боли, – попросил Кремер. Голдин словно ждал этой просьбы. Он тут же достал из кармана упаковку таблеток.
– Примите сразу три штуки. Так вот, как вы, конечно, понимаете, речь идет о более чем серьезном приговоре. И что важно – наши друзья позаботятся о том, чтобы у вас не было хорошего адвоката.
Кремер проглотил таблетки. Боль отступала, медленно пульсируя в висках.
– Учтите также и то, – лекторским тоном продолжал Голдин, – что отбывать наказание вам придется не в специальной зоне для бывших сотрудников определенных ведомств, а среди неких джентльменов, подобных тем, с которыми вы имели счастье близко подружиться сегодня ночью. Они очень любят новые знакомства с людьми с вашей статьей… Это вам ясно?
– А если я соглашусь?
– Условия остаются прежними. Пятьдесят тысяч долларов.
Кремер невесело усмехнулся:
– А как я выберусь отсюда? Устроите мне побег в духе Монте-Кристо?
– Зачем? Вы же никого не убивали, мы это знаем и можем это доказать. У нас есть заслуживающие доверия свидетели, которые подтвердят, что в момент убийства вы находились в совершенно другом месте. Вас также видели, когда вы возвращались в свою квартиру прямо перед приездом милиции – кстати, милицию вызвали ваши соседи, из-за шума. Это дает нам точное время преступления. Был, конечно, и запасной вариант, но с соседями лучше получилось… Отпечатки ваших пальцев на орудии убийства объяснить проще простого – вы подобрали его с пола, может быть, машинально. Конечно, вы неразумно себя вели, но опьянение и сильное потрясение… Кровь попала на вашу одежду, когда вы попытались помочь девушке, еще не зная, что она мертва.
– Прелестно, – сказал Кремер. – А кто же совершил убийство?
– Вчера днем в баре, будучи в нетрезвом состоянии, вы передали ключи от вашей квартиры малознакомому человеку, некоему Максиму. О нем вы, в сущности, ничего не знаете… У нас есть свидетели, которые подтвердят факт вашего разговора с Максимом и передачу ключей.
– Все-то у вас есть, – вздохнул Кремер.
– А вы как думали? Договорившись с Максимом, что он будет ждать у вас дома, вы зашли к знакомым – это другие наши свидетели, – у них задержались и еще выпили.
– Странно все это выглядит. Максим какой-то, ключи… Зачем?
– Ну, мало ли что взбредет в голову подвыпившим людям… Но это все неважно, главное – доказательства вашей невиновности. Словом, вернувшись домой, вы обнаружили открытую дверь и все остальное… Детали вы обговорите с адвокатом. Он посетит вас вскоре после нашего ухода. Это прекрасный юрист, положитесь на него полностью. – Голдин обернулся к Маркину: – Идемте, Алексей Владимирович.
8
Кремер вошел в гостиную отдохнувший, свежевыбритый, в ослепительно сверкающей белой рубашке и светлых брюках. За небольшим круглым столом его уже ждали Голдин и Маркин, больше на даче никого не было, если не считать охранников.
Его привезли сюда прямо из прокуратуры (большая часть пути за городом проходила с завязанными глазами). В обычных условиях проверка алиби Кремера могла занять много времени, но свидетельские показания были настолько неопровержимыми, а адвокат – так логичен и убедителен, что прокурору оставалось только развести руками. На даче Кремера ждала горячая ванна-джакузи, а также ласкающая кожу бритва «Уилкинсон», свежее белье, новая одежда… Его отменно кормили, давали какие-то восстанавливающие, стимулирующие препараты. Когда четвертого июня в 19 часов 40 минут Кремер появился в гостиной, он чувствовал себя превосходно по всем параметрам. Его тело и мозг вновь составляли идеально функционирующую, почти совершенную машину. Ну, может быть, не совсем так, как это было когда-то… Отсутствие тренировок, тяжелые нервные потрясения, пьянство – все это не могло пройти без последствий. Тем не менее сейчас Кремер пребывал в наилучшем состоянии из возможных.
Он сел к столу, закурил и выжидательно взглянул на Голдина, потом на Маркина. Голдин раскрыл папку, но пока говорил, почти не заглядывал туда.
– Вкратце ситуация такова. Двадцать шестого мая авиарейсом в Хабаровск прибыл из Москвы груз для фирмы «Восток-Дельта». Груз состоял из двадцати контейнеров…
– А содержимое? – спросил Кремер.
– В Хабаровске есть небольшая фармацевтическая компания… Нет, это не «Восток-Дельта», они только посредники… Эта компания производит реладан.
– Что это такое?
– Лекарство для диабетиков. Но один из компонентов для его изготовления производится только в Москве, в лаборатории одного-единственного института. Этот компонент и поставляется в Хабаровск по договору.
– А зачем нужны посредники, если обе фирмы располагаются в одном городе?
– Ну, я не знаю… Это уж их коммерческие дела.
– Ясно…
– В аэропорту контейнеры были перегружены в автомобиль, грузовой «фольксвагеновский» фургон, который должен был доставить их на склад фирмы. До места назначения машина не дошла. Ваша задача – отправиться в Хабаровск и разыскать груз, обратив особое внимание на контейнер под номером 16. Это все, что нас интересует. Теперь можете задавать вопросы.
Кремер кивнул:
– Значит, эти контейнеры пронумерованы? А зачем?
– Видите ли, внешне все они совершенно идентичны – металлические ящики размерами тридцать на тридцать сантиметров и высотой сорок, с ручками для переноски. И пронумерованы они именно затем, чтобы среди них можно было сразу выделить шестнадцатый. Пометить его особо значило бы обратить на него внимание, поэтому все контейнеры просто пронумеровали.
– Из этого я заключаю, что в шестнадцатом контейнере находился… Или находится вовсе не компонент для производства лекарства?
– Вы правильно рассуждаете.
– А что же?
– Содержимое особого характера.
– И я буду искать, не зная, что ищу?
– От вас требуется найти контейнер, проследить его судьбу. Остальное – наше дело.
– Так… Ну, что же… Тогда вернемся к этому компоненту реладана. Возможно, те, кто похитил груз, и понятия не имели о вашем особом содержимом, а охотились именно за компонентом. Такое может быть? Сколько он стоит?
– Довольно дорого, но ведь товар этот очень специфический, и найти покупателя…
– Гм… Хорошо. Кто встречал груз?
– Сотрудник фирмы «Восток-Дельта», он же был и водителем исчезнувшего фургона.
– Значит, только один человек.
– Да. Михаил Чаплыгин, тридцати четырех лет. Вот его фотография. – Голдин передал Кремеру картонный прямоугольник. – Ночь перед прибытием груза Чаплыгин провел в гостинице «Восход», в номере 302.
– В гостинице? Он живет не в Хабаровске?
– Некоторые данные вы получите чуть позже, а вот подробности вам предстоит выяснять самому…
– Чаплыгин, как я догадываюсь, тоже исчез?
– По крайней мере, мы не имеем о нем сведений. Равно как и о директоре «Восток-Дельты» Владимире Григорьеве – вот еще одна фотография. Никто из них не давал о себе знать после двадцать шестого мая.
– Чаплыгин знал о содержимом особого контейнера?
– Только Григорьев, и вряд ли он стал бы рассказывать.
– Григорьев впервые получал груз подобного характера?
– Нет, это восьмая посылка, и до сих пор все проходило идеально.
– Так, понятно. – Кремер встал и задумчиво прошелся по комнате. – Груз исчез десять дней назад. Что бы ни находилось в этом контейнере, девяносто девять шансов из ста за то, что содержимого там уже нет, а сам контейнер валяется где-нибудь на дне Амура…
– Но вы все же постарайтесь. Когда задание будет выполнено, позвоните по этому хабаровскому телефону. – Голдин передал Кремеру бумажку с номером. Тот бросил на нее быстрый взгляд, скомкал и швырнул в холодный камин. – Попросите доктора Минского. Вам ответят, что доктор Минский в отъезде. Тогда вы попросите передать доктору, где и когда он сможет найти вас. Прибудет наш человек. От него вы получите дальнейшие инструкции в зависимости от достигнутых вами результатов.
– Хорошо. Когда я отправляюсь?
– Вы вылетаете завтра утром, по документам Олега Юрасова, бизнесмена из Комсомольска-на-Амуре, который прилетал в Москву по делам.
Кремер удивился:
– Зачем по фальшивым документам?
Голдин улыбнулся и встал.
– Как говорят политики в теледебатах, я рад, что вы задали этот вопрос. Прошу вас пройти со мной.
Они вышли в другую комнату. Голдин скатал ковер на полу, открыл хорошо замаскированный люк. По винтовой лестнице они спустились в бетонный колодец метров пяти глубиной. От колодца шел также забетонированный коридор с рядами дверей по обеим сторонам. Одна из дверей была металлической, с «глазком», как в тюрьме. Голдин толкнул ее – она оказалась незапертой и открылась с противным скрежетом. За ней находилась узкая длинная камера, залитая ярким светом мощных ламп. На цементном полу лицом вверх лежал человек. Не нужно было много времени, чтобы убедиться, что он мертв – на белой рубашке слева виднелась окровавленная дыра, след пистолетного выстрела.
– Знакомьтесь – Олег Юрасов.
Голдин отступил на шаг, любуясь произведенным эффектом.
– О господи, – пробормотал Кремер.
– Он похож на вас, не правда ли? Мы быстро его подыскали, мы умеем быть оперативными. Теперь вы понимаете, что, если вздумаете сбежать от нас или выкинуть какой-либо другой некрасивый фортель, начнутся поиски человека, убившего Олега Юрасова и сбежавшего с его документами. Не потому ли, что раньше этот человек убил Анжелу Солнцеву и боится, что в деле откроются новые обстоятельства, которые разрушат его алиби? Мир велик, Андрей Викторович. Но в нем не найдется для вас безопасного уголка.
Голдин закрыл дверь, и они вернулись в гостиную.
– Еще что-нибудь? – поинтересовался Голдин.
– Да, конечно. Мне нужна подробная информация о Чаплыгине, Григорьеве, фирме «Восток-Дельта», номер пропавшей машины… Все, чем вы располагаете.
Голдин протянул Кремеру зеленую папку.
– Здесь, Андрей Викторович, вся та информация, которой мы считаем нужным снабдить вас.
– Считаете нужным, так… – Кремер взял папку. – Снаряжение?
– Ну, тут я рискую вас разочаровать. – Голдин развел руками. – Никаких особых изысков… Мы даже не сможем дать вам оружие, в самолете вам его не провезти. Впрочем, это уже не моя сфера. Передаю вас Алексею Владимировичу.
Он вышел из гостиной. Маркин, до того сидевший молча и неподвижно, зашевелился. Он вынул из кармана пластмассовый прямоугольный флакончик и передал Кремеру. Тот нажал пружинку на крышке. На ладонь выкатился прозрачный желтоватый шарик.
– Сильнодействующее психотропное средство, – пояснил Маркин. – Время растворения в воде – три-четыре секунды, а в горячем чае или кофе растворится еще быстрее. В спиртном тоже. Ни вкуса, ни запаха. Действует через восемь-десять минут, в зависимости от индивидуальных особенностей организма.
Кремер попытался засунуть шарик во флакон, но пружина действовала лишь в одну сторону.
– Обратно не получится, – сказал Маркин. – Бросьте в камин.
– Меня вы уделали этой самой штукой?
Маркин спокойно кивнул. Следующим на свет появилось удостоверение сотрудника ФСБ на имя Игоря Журавлева.
– Этим пользуйтесь осторожно. В отличие от подлинного Олега Юрасова Игорь Журавлев – чистая фикция. Годится, только чтобы брать на пушку.
– Все? – спросил Кремер, разглядывая отлично сделанное удостоверение.
– Увы. Ну, теперь я вас покину, а вы можете спокойно изучать эту папку.
Маркин направился к двери, остановился и обернулся.
– Я хочу, чтобы вы помнили, Кремер. – Его тон стал жестким. – Один – только один! – неверный шаг, и…
– Я не забуду, – слегка поклонился Кремер. – Только вот где у меня гарантия, что я получу пятьдесят тысяч долларов, а не пулю в лоб?
– Ну… – Маркин пожал плечами. – Тут уж вам придется верить нам на слово. Зачем вас убивать? Для нас вы безопасны, а для вас, кстати, найдется еще немало интересных дел за хорошие гонорары… К взаимной выгоде. До свидания.
