***
Северная Италия. Больцано.
Всю дорогу до загородного клуба Диана так нервничала, что начала бы непроизвольно грызть ногти, если бы не яркий маникюр. Как она могла забыть про полковника Косельни? Что же теперь будет? Придумать что-то и попросить повернуть назад? Но как это будет выглядеть? Только что так радовалась и в последний момент вдруг отказалась от любимого занятия? Муж и так, в последнее время, поглядывает на неё с беспокойством… Пока она соображала, что предпринять, уже увидела перед собой вывеску клуба «Кацаторе ди фортуна».
С обречённостью в душе и улыбкой на лице она прошла следом за мужем внутрь. Мило улыбаясь Уго, она поздоровалась с ним и встала рядом с Фирдаусом. Тот приветствовал их с улыбкой.
– Что дать сегодня сеньоре? – спросил Уго. – Калашников?
– Нет, – многозначительно погладила Диана плечо, болезненно поморщившись, и мужчины рассмеялись.
Уго выдал ей беретту и патроны. Фирдаус, глядя на неё, тоже попросил себе пистолет.
Диана улыбнулась Уго и проследовала за мужем на позицию. Ну, вроде, обошлось, – подумала она. Уже не изображая из себя новичка, она с удовольствием взялась за дело. Отстрелялась средненько.
Давно не практиковалась, – мелькнула у неё мысль. – Остались бы здесь, можно было бы сюда приезжать. А в Москве как быть? Опять в Балашиху мотаться? Надо будет поговорить с Марией Юрьевной, может, и на территории Москвы у КГБ есть какой-то тир?
Н-да… Завтра вечером будем уже в Москве, – думала она, возвращаясь в Больцано.
***
Москва. Лесопарк «Лосиный остров».
– Андрей Юрьевич, у меня бок болит, – простонал Паня к концу пятикилометрового кросса.
– Отставить разговоры! – рявкнул Мещеряков, бежавший впереди, обернувшись назад. – Жрать не надо было перед тренировкой! Сколько раз говорить?
Наконец, они закончили пробежку, и остановились на небольшой полянке, укрытой от посторонних глаз.
– Упор лёжа принять! – скомандовал Мещеряков. – Тридцать отжиманий!
– Блин! – тихо застонал Паня.
– Лучше б нас тогда прикопали, – недовольно проворчал Чара, едва переведя дух.
– Работаем! – рявкнул у них над ухом начальник.
***
Москва. Старая площадь.
Захаров собрал все, что удалось быстро разузнать, о Попове и его планах. О слухах вокруг него. Ситуация складывалась многообещающе. Достаточно серьезные источники подтверждали, что он осторожен, честолюбив и рвется к власти. Пребывание в КПК рассматривает как временный этап, и метит сейчас на должность личного помощника одного из самых влиятельных членов Политбюро. Ну что же, имеет право рваться на ступеньку выше, уж кого что влечет… Сам Захаров тоже бы не отказался от повышения, но чрезмерно усердствовать ради этого точно не был готов. У него и так все складывалось исключительно хорошо. И власти хватает, и авторитета, и денег.
Затем Захаров через помощницу договорился о встрече с Поповым и отправился в соседний корпус к назначенному времени. Его план был прост, как всё гениальное. Нужно было заставить Попова сделать то, что выгодно исключительно Захарову, но оставить его при этом в должниках…
– Здравствуйте, Роберт Ильич, – начал Захаров, оставшись с ним наедине. – Такой непростой вопрос… В Ждановском районе есть Фабрика художественной галантереи. К руководству фабрики и у ОБХСС большие вопросы, и у ВЦСПС… Хорошо, что там люди работают умные! Пришли ко мне сначала посоветоваться… Я сразу начал действовать, как только всплыло ваше имя в связи с Серпуховым…
– Я не имею никакого отношения к Серпухову! – испуганно возразил Попов.
Но в его глазах Захаров нашел подтверждение, что очень даже имеет, и сейчас в ужасе от этого…
– Разумеется, – тут же кивнул Захаров. – Я лично прослежу за тем, чтобы имя такого уважаемого человека, как вы, нигде ни в чем подобном не фигурировало. Такие ошибки никому не нужны… Более того, замну, ради вас, это дело, чтобы вообще никакого там ОБХСС и духа больше не было! Я же знаю о ваших карьерных планах, и очень надеюсь на то, что они увенчаются успехом. Такие люди, как вы, стране нужны на самых высоких должностях! К чему и нам, и вам эти странные обвинения?.. Я также лично возьму на себя решение вопроса с Серпуховским горкомом, тем более, что нам, всё равно, предстоит пообщаться с товарищем Сальниковым в связи со срывом плановых поставок на московские предприятия Серпуховским кожевенным заводом.
– Благодарю вас, Виктор Павлович, – протянул Попов, в глазах которого читалось искреннее облегчение, руку Захарову. – Странная ситуация, конечно, но очень рад тому, что вы так заботитесь о моей репутации! Слышал о вас раньше только хорошее, и вижу, что меня не обманули!
– Конечно! Рад быть вам полезным, – заверил его Захаров и с готовностью пожал его протянутую руку.
***
Покинув кабинет Попова, Захаров попрощался с его помощницей и вышел в коридор, еле сдерживая довольную улыбку.
Перепугался-то как! – думал он, вспоминая свои переговоры с Поповым. – Рыльце, однозначно, в пуху. Но что он там мог иметь с одного кожевенного завода? Дилетант… Явно не те деньги, ради которых можно рисковать такой карьерой, как у него. Тем более, он метит так высоко!.. Сдаётся мне, он теперь слышать ничего не захочет о Сальникове после того, что я ему тут наговорил… Развёл его как мальчишку, – хмыкнул Захаров, улыбаясь своим мыслям. – А главное, он теперь лично будет следить за тем, чтобы ни на нашей кожгалантерейке, ни на кожевенном заводе в Серпухове никакое ОБХСС и близко не появлялось. Чтобы даже случайно не вскрылось, что там было в предыдущие годы, а иначе его карьера полетит ко всем чертям. Всё у нас там будет шито-крыто, можно будет спокойно работать несколько лет, вообще, ни о чём не беспокоясь. И вся эта защита будет забесплатно! А кроме того, если вдруг какая серьезная проблема в целом возникнет, так к Попову и за поддержкой можно прийти будет. Не откажет, потому что уверен, что я его сейчас спас…
***
Как только за посетителем закрылась дверь, Попов потянулся к телефону и позвонил своему хорошему другу, генералу ГРУ. Попросил его о встрече как-нибудь вечером. Договорились встретиться в одном из ресторанов гостиницы Россия завтра сразу после службы. А затем нажал кнопку на селекторе и строго велел помощнице больше никогда не соединять его с Сальниковым.
***
Вернувшись домой, прикинул, что до тренировки ещё есть время. Так что быстренько перекусил и сел писать статью для «Труда». То, что получится фельетон, я пока что не был уверен. Результаты прошедшего рейда к шуткам совсем не располагали. Но, положив перед собой свою таблицу с результатами, вспомнил слова Марка, что за удовольствие надо платить и родилось, вдруг, название фельетона «Московские таксисты вышли в мировые лидеры по уровню обслуживания пассажиров». И дальше само пошло. Написал, что в таких-то числах, в связи с жалобами пассажиров, в Москве состоялся комсомольский рейд, который и выявил у нас потрясающий уровень обслуживания. Московские таксисты, помимо традиционной доставки из пункта «А» в пункт «Б», предлагают своим пассажирам массу дополнительных услуг, таких как, например, экскурсионное обслуживание и психологическая разгрузка.
Далее привёл обобщённые цифры из результатов рейда, но называл их не необоснованным пробегом, а устроенными экскурсиями по центральным улицам Москвы, которые сопровождались душевными разговорами в успокаивающей обстановке, так необходимыми уставшим от длительной дороги гостям столицы.
Указал также, что граждане, которые жалуются на такие действия таксистов, просто не понимают своего счастья! Ну, доставили бы их из пункта «А» в пункт «Б» за две минуты и что? Разве они успели бы осмотреть наш славный город-герой, столицу нашей Родины? Разве они успели бы получить столько удовольствия, что способен обеспечить им профессиональный работник таксомоторного парка во время экскурсии по городу? А главное, стоимость этих услуг! Ну, смешно же говорить о каких-то пяти-шести рублях за такой уровень обслуживания! Для вас человек столько сделал, так старался, столько времени на вас потратил! А вы пожалели ему пять рублей? Нехорошо! Стыдно, товарищи!
В конце фельетона, перестав стебаться, отметил уже серьезно, что только работники пятого таксомоторного парка города Москвы отказались везти пассажиров с Ленинградского и Ярославского вокзалов на Казанский двадцать-тридцать минут, как это сделали таксисты, работающие в других таксопарках. И задал вопрос, когда на такой же высокий уровень обслуживания собираются выйти работники других столичных таксопарков, пока что повышающих квалификацию в мошеннических схемах, как показал этот рейд.
Осталось только отпечатать фельетон и таблицу с результатами рейда к нему. Обоснование для фельетона надо сразу подать, чтобы не было лишних вопросов. Но времени уже не оставалось, надо было ехать на тренировку. Захватил подарок Марату от нас с женой.
***
Северная Италия. Больцано.
Тарек сразу нашёл для Фирдауса работу, едва они вернулись из загородного клуба. Фабрика процветала, уже были планы строить в мае два новых цеха, что требовало множество согласований с муниципалитетом Больцано. Мария вернулась в Милан, и Диане пришлось присоединиться к Нуралайн, скучающей на первом этаже офиса в ожидании, пока мужчины закончат дела и поедут в гостиницу.
– Дина, а что твоя мама никогда не приезжает к нам вместе с тобой? – спросила вдруг Нуралайн.
– Мама? – растерялась Диана. Она и не думала никогда о том, что можно маму с собой взять. – Так у нас разрешение на выезд за рубеж трудно получить, – придумала она на ходу, а сама почувствовала угрызения совести. Надо же, даже мысли в голову не пришло! Да неужели в КГБ ей не помогли бы для матери загранпаспорт оформить?
– Подарков накупила уже, наверное, ей? – улыбаясь, спросила свекровь.
– Собираюсь ещё только, – кивнула Диана и опять ей стало ужасно стыдно… Подарки она всем купила, только про маму забыла. Не планировала ехать к ней в Святославль в ближайшие месяцы. – Завтра, как раз, собиралась…
– О, так давай я с тобой! – предложила Нуралайн. – Пройдёмся по магазинам, купим маме подарки. Кому ещё?
– О, с остальными я уже немного разобралась, – задумчиво проговорила Диана. – Купила уже подарки брату с женой и детьми, отцу с женой и детьми, брату с невестой… Правда, Аишиному Марату тоже, наверное, надо? Он же брат жены моего брата…
Нуралайн рассмеялась.
– Это замечательно, когда столько родственников, – заметила она. – Завтра тогда, давай, прямо с утра поедем. Надо успеть перед выездом в аэропорт!
***
Марат меня очень благодарил, ему, видимо, и самому неудобно было, что день рождения зажал. Постарался переключить его внимание на подарок.
– К работе этой отнесись серьёзно, – наставлял я его. – Её авторы члены Союза художников СССР. Разбирающиеся люди подтвердят, что это очень ценная вещь. Галия выбирала…
– Спасибо ей, конечно, передай от меня… Огромное, – ответил Марат. – Но она, просто, не понимает, что такое общага… Я переехал, даже ремонт косметический не сделал. Куда там вешать работу членов Союза художников СССР?
– Да, Загит рассказывал, – кивнул я. – Ну, летом сделаешь ремонт… А этот пейзаж лучше Аише подари на Восьмое марта.
– А Галия не обидится? – улыбнулся Марат. Ему эта идея явно понравилась, как я и думал.
– Ну, я поговорю с ней, скажу, что Аиша из очень непростой семьи и с подарком для неё трудно угадать. А живопись у таких людей очень ценится, работа будет по достоинству оценена. Ну и в общежитии её никто не увидит и не оценит… Так что уверен, что она согласится.
– Точно! – обрадовался Марат. – Тогда я и на день рождения Аиши попрошу Галию какую-нибудь картину для меня заказать у ваших художников.
Ну, это он зря, – подумал я, – просто не представляет, сколько у них картина стоит. Небось думает, что за четвертак заказ исполнят. А выкатят ему ценник в восемь сотен, так он заикой станет…
– Нет, не стоит частить, подарки лучше дарить разные, – отсоветовал я ему, чтобы спасти от неловкой ситуации. – Кстати, а когда у неё день рождения?
– Тридцатого июня. Хочу её в Ленинград на день рождения отвезти… Восемнадцать лет стукнет!
– О! Так мы с ней одногодки? – улыбнулся я и мы пошли в зал.
Вскоре собралась наша команда и началась тренировка. На парных упражнениях встали вместе с Сатчаном. Он мне шепнул, что Мещеряков выяснил в выходные, кто мог стоять за Сальниковым. Захаров сегодня встретился с этим человеком, всё подтвердилось.
– И кто это оказался? – не скрывая любопытства, поинтересовался я.
– Член КПК Попов, – многозначительно прошептал Сатчан и я аж присвистнул от удивления.
– Ну, всё понятно, – разочарованно произнёс я, прикидывая, что буду говорить руководству кожгалантерейки в своё оправдание…
– Ничего не понятно! – уверенно возразил мне друг. – Бортко сказал, что Захаров очень доволен переговорами, правда, по телефону нельзя было всё сказать… Они встретятся сегодня вечером, подробнее узнает.
– Да? – с надеждой спросил я. – В смысле, ещё не всё потеряно?
– Вообще ничего не потеряно!
– А жизнь-то налаживается, – подмигнул я ему, не скрывая своей радости.
Отзанимались с огромным удовольствием и расходились по домам в прекрасном настроении.
Дома Загит первым делом вручил мне записки о звонках. Во-первых, звонил Фирдаус. Они завтра прилетают в Москву.
– Он просил их встретить? – спросил я тестя.
– Нет, – уверенно покачал головой он. – Он бы тогда время назвал и рейс… Мы же даже аэропорт не знаем, из которого они полетят.
– Ага, и из Рима могут, и из Швейцарии. Да там еще и австрийский Иннсбрук совсем близко. А Мюнхен немецкий вообще в несколько раз ближе Рима, – согласился я.
– Он сказал, что они хотят к нам сразу заехать.
– Понятно, – кивнул я. Похоже, что-то важное… – Наверное, подарков много везут!
– Наверное, – рассмеялся Загит.
Второй звонок был от помощницы Межуева. Она оставила свой номер и просила перезвонить. Какие-то вопросы, что ли, возникли? Но, в любом случае, узнаю только завтра. Сегодня уже поздно куда-то звонить.
Закрылся у себя в кабинете, чтобы печатная машинка никому не мешала, и сел опять за работу. Очень хотелось оформить фельетон и результаты рейда, и отвезти всё это завтра в редакцию.
Во вторник с утра позвонил на Старую площадь. Оказалось, что никаких вопросов нет. Просто рекомендацию мою Межуев подписал ещё вчера и можно за ней приехать. Договорились, что подъеду в первой половине дня.
Прикинув маршрут на день, поехал сначала в редакцию через булочную, завёз Вере фельетон и коробку зефира.
– В выходные прошёл масштабный рейд. Вот отдельно его результаты и в рамках какого мероприятия он проводился. А тут у меня сплошной сарказм, – на всякий случай пояснил я, когда Вера начала читать мой фельетон. – Не знаю, насколько это понятно с первых слов?
– Понятно, – ухмыльнулась она. – Что ж мы на такси никогда не ездили?
Кивнул, закрыв эту тему, и она продолжила чтение.
– М-да… Восемьдесят семь процентов, говоришь? – посмотрела она ещё раз в начало текста, закончив читать. – Хотя кто бы сомневался…
– Это если считать те три раза, когда таксисты пятого таксопарка отказались обманывать пассажиров. А если брать в расчёт только совершённые поездки, то получится стопроцентный обман пассажиров.
– Ну, я знала, что они нас дурят, но что в ста процентах случаев!.. Это скандал! – помахала она передо мной моим же текстом.
– К сожалению, да, – согласился я.
– Ну, для нас то, что надо! – возразила она, – острый материал, в форме фельетона. Даже не сомневайся, выйдет молниеносно!
Мы вышли вместе из кабинета и разошлись в разные стороны. Она сразу потащила мой фельетон к руководству… Не знаю, какие он будет иметь последствия, но наш пятый таксопарк я в нем выгодно подсветил, и Волошин с Епихиным своей работой с персоналом это заслужили…
Дальше у меня по плану была Старая площадь. По моему пропуску меня свободно пропустили, и вскоре я уже был в приёмной Межуева. Он, разумеется, был занят, как и предполагалось. Но его помощница торжественно вручила мне рекомендацию в аккуратной папке. Поблагодарил её, попросил передать благодарность Владимиру Лазоревичу и поехал в Комитет по миру. Очень мне интересно стало, что будет дальше с результатами нашего рейда, по каким инстанциям они дальше пойдут.
У Валиева застал нашего Гусева из МГУ. Марк Анатольевич обрадовался мне, как будто я, и правда, его родственник.
– Давно вы приехали, Анатолий Степанович? – спросил я Гусева. – Марк Анатольевич уже рассказал, как мы в субботу покатались?
– Да-да, – улыбнулся тот. – Мы, как раз, обсуждаем результаты рейда.
– Фельетон я написал и уже отвёз в редакцию, предварительно он понравился, – сказал я. – Но не знаю, будет ли какая-то реакция после того, как он выйдет. Вот, хотел узнать, вы, – посмотрел я на Валиева, – со своей стороны, эти результаты куда дальше передадите?
– Ну, как куда? Начальству, – развёл он руками.
– А дальше?
– Ну, думаю, Мосгорисполком, точнее, Мосавтолегтранс, наверняка, получит эти результаты, – ответил он. – Таксопарки ему подчиняются. А там, как начальство решит.
– Понятно, – задумчиво ответил я. – Ну, посмотрим, чем эта история закончится.
Мы ещё обсудили результаты рейда. Обратил внимание Ильдара, что отказались обманывать пассажиров водители одного и того же таксопарка. И если не считать эти три неудачные попытки наших комсомольцев сесть в такси, то обман присутствует в ста процентах поездок.
Потом попрощался с ними и поехал в спецхран. Наработки для Межуева опять закончились. И надо про полиграф для КГБ материала подсобрать, чтоб было на что сослаться. Что-то я и так знал, ну кто же не интересовался этой темой? Тем более, при новостях о том, что в Москве двадцать первого века все больше фирм начали проверять желающих в них трудоустроиться на полиграфе. А иной раз могли пригнать специалистов, чтобы уже работающих сотрудников проверили.
Из автомата позвонил Сатчану, сказал, что рекомендация от Межуева уже у меня. Он поздравил меня и сказал, что не говорил ещё с Захаровым, не виделись ещё. Но попросил, пока не переговорит, больше ни с кем по этому поводу не договариваться. Ну что же, спешки точно никакой нет…
***
Москва. Один из ресторанов при гостинице Россия.
Генерал явился на встречу в форме, Попов сразу заметил его, только он вошёл в ресторан и приподнялся со своего места за столиком.
– Приветствую, Егор, – протянул он ему руку, – рад тебя видеть, дружище. Как семья? Дети, внуки?
– Всё хорошо, Роберт Ильич. Спасибо.
– Давай как раньше, без отчеств и на «ты»…
– Как скажешь, Роберт, приятно, что не зазнался после такого взлета…
– С чего мне зазнаваться и друзей забывать? А что видимся нечасто, то сам понимаешь, чем выше взбираешься, тем меньше времени остается на себя.
– Как же не понять-то? У меня при твоей помощи тоже хлопот, как генералом стал, прибавилось. Но лучше больше хлопот генеральских, чем меньше полковничьих.
– Согласен… Егор, дело у меня к тебе личного характера…
– Это я уже понял.
– Есть один мелкий чиновник, прицепился как репей… Не понимает, что между нами не может быть ничего общего… Не мог бы ты отправить к нему кого-нибудь из твоих парней? Тех самых, что за рубеж при нужде отправляешь… Объяснить… – сказал Попов, перейдя почти на шепот.
– В каком плане, объяснить? – наклонился к нему ближе генерал через стол. – Неужели?..
И он провел ребром ладони по шее…
Москва. Один из ресторанов при гостинице Россия.
– Нет-нет, что ты! – поспешно остановил его Попов. – Просто, поговорить. Чтоб он забыл обо мне напрочь.
– Сделаю, Роберт, мелочь-то какая, что же не сделать, – кивнул одними глазами генерал. – Что за чиновник?
– Первый секретарь в Серпухове…
Спустя час Попов, сидя на заднем сиденье своей Волги, которая везла его домой, все никак не мог забыть выражение глаз Егора, когда тот решил, что его просят кого-то убить. Он понял, что особых проблем с этой просьбой генерал не видел. Роберту стало немного жутко – неужели он вот так просто может попросить кого-то убить, и по дружбе это будет сделано? Егор настолько благодарен ему, что стал генералом? Или для него жизнь человеческая вообще не имеет особой ценности?
***
Москва. Квартира Дружининых.
– Кать, я не понял, что происходит? – с порога накинулся Андрей Сергеевич на жену. – Сегодня из горкома звонили, такой скандал нам устроили из-за вашего предприятия! Оказывается, твой Филатов по просьбе Пролетарского райкома это всё сделал! Ты что, не знала?!
– Андрей! О чём ты? – с укором посмотрела на него жена. – О чём его райком мог попросить? Да он же ничтожество!
– О том! Кать! Ты что, не слышала, что там ОВД оскандалилось? Филатов им навстречу пошёл, не стал раздувать, своими силами рабочих успокоил… А ты на него сигналишь! Ты что сделала? Ты нас подставила! Меня подставила! На меня начальство теперь косо смотрит! На такую отповедь нарвались из-за меня!..
***
Вернувшись из спецхрана, хотел засесть сразу за лекцию для КГБ, но мне передали, что звонила Латышева с радио. Пришлось набрать ее, а то рабочий день вот-вот закончится.
– Добрый день, Павел, – обрадовалась она. – Давно вы у нас не выступали, пора записывать новые передачи…
– Хорошо. Я готов, – ответил я.
– Может, у вас есть пожелания? На какие темы вы хотели бы выступить?
– Ну, много есть важных и интересных тем, – задумался я. – Международные отношения… США можно целую передачу посвятить. И той же Латинской Америке, например.
– Хорошо, я узнаю и перезвоню. А когда вам удобнее приехать на запись? – сразу поинтересовалась она.
– Завтра в любое время, в четверг в первой половине дня, – прикинул я. – И, если можно, сразу бы две программы записать, как в прошлый раз.
– Я перезвоню, – поспешила ответить она.
Понятно, надо согласовать и темы, и время записи. Интересно, ведущим Николаев будет? Толковый мужик, с ним мне понравилось работать.
Тут вспомнил про таксопарк. Так и не доехал до них, а там, небось, Волошин с Епихиным с ума сходят… Пришлось идти к телефону-автомату на улицу. Обставил прогулку как выгул Тузика, специально погромче предупредил Галию, что псу невмоготу, чтобы товарищ капитан услышал. Панда вышла в коридор и с такой грустью на меня посмотрела – мол, куда ты товарища по играм моего уводишь? Да, они уже подружились. Повезло, что котенок был совсем маленьким, и предоставил Тузику возможность выступить и за его батю, и за напарника по играм. Носились по комнатам так, что запросто с ног сбить могли. Один раз уже получили от перепугавшейся Ирины Леонидовны полотенцем. Философски это восприняли… А то бывает, когда котенок постарше, что с собакой уже подружиться и не получается.
Позвонил Епихину домой, трубку взяла тётка Галии.
– Добрый вечер, можно Артёма Геннадьевича? – попросил я, специально не представляясь.
– А кто его спрашивает? – требовательным тоном спросила Мария.
Ну и что делать? Представлюсь по фамилии, она же потом тёще передаст, что я звонил ее мужу, а то и у Епихина допытается о наших делах… И как у них обеих мозги перещёлкнутся, одному богу известно. Не слышно ничего от Оксаны, и не надо будить лихо!
– Павел Григорьевич из райкома, – подумав секунду, ответил я, зато её тут же как ветром сдуло, побежала мужа звать.
– Слушаю, Павел Григорьевич! – очень скоро услышал я голос Епихина.
– Это Павел Тарасович. Артём Геннадьевич, хотел лично вам сообщить, но не добрался до вас ни вчера, ни сегодня… Артём Геннадьевич, поздравляю вас с самым лучшим результатом по Москве по итогам рейда. Сотрудники пятого таксопарка все, как один, отказались везти наших комсомольцев с вокзала на вокзал на площади у трёх вокзалов. Вот, так… Молодцы!
– Ну, надо же, – растерянно произнёс Епихин. – Вот прямо все?
– Три человека попали в наш эксперимент и все трое отказались, – подтвердил я. – У меня есть номера машин и время, когда наши ребята пытались сесть к ним. Вы же сможете установить этих героев?
– Конечно!
– Надо, наверное, как-то поощрить мужиков, – подсказал я. – Эх, нет сейчас под руками результатов рейда, а то сразу же и сказал бы вам…
– А вы приезжайте к нам, – оживился Епихин. – Мы же задание ваше уже выполнили! Две машины готовы.
– Отлично, – удивился я такому рвению. – Постараюсь завтра-послезавтра быть у вас.
Мы попрощались, я догулял с Тузиком и вернулся к себе в кабинет и засел за тему полиграфа.
Хотя, полиграф – прибор в двадцать первом веке, вроде, и распространённый, и привычный, но абсолютное доверие к нему у людей совершенно необоснованно. Не зря же результаты полиграфического исследования не признаются доказательством в суде. Суть его работы достаточна сложна. Контролируется и анализируется одновременно несколько физиологических параметров и реакций, которые, как считается, являются неконтролируемыми со стороны испытуемого. И на основе измерения различных показателей делаются выводы об испытываемых человеком эмоциях.
А, на самом деле, эти эмоции могут быть чем угодно! От волнения и страха до паники и плохого самочувствия на фоне стресса, полученного в результате проверки на том же полиграфе. Невозможно однозначно утверждать, правду говорит испытуемый или врёт на основе одних только показаний полиграфа.
Существует масса нюансов как и в обходе теста подготовленными испытуемыми, так и в интерпретации полученных результатов полиграфологом. Существуют препараты, подавляющие реакции. Есть легко возбудимые люди, которые от волнения будут показывать всплески на измерениях, к примеру, пульса и давления…
Поэтому результат исследования целиком зависит от квалификации и личного опыта полиграфолога. И от его способности почувствовать испытуемого, которая появляется только с годами работы… Как врач, много лет просидевший на приёме больных, знает, с чем пришёл очередной пациент, ещё только тот открывает дверь к нему в кабинет… Как автослесарь, который знает, где поломка, только услышав работу двигателя… Это особое состояние самого специалиста, его можно назвать опытом, но оно не появляется у всех подряд в результате длительной работы. Это уже некий сплав опыта и интуции…
Таких специалистов нужно взращивать, обеспечивать их возможностью накапливать опыт и настраиваться на эту работу в течении длительного времени. И да, для выхода на такой уровень требуются годы непрерывной работы. Но оно того стоит. Такие специалисты будут неоценимым подспорьем для тех же спецслужб. К примеру, для выявления кротов внутри собственных структур.
Писал, что такие проверки надо делать регулярно. Минимум, раз в год. А без этого никак. Шпионы были, есть и будут. Выборочно проверять сотрудников, когда появились серьёзные подозрения? Но, во-первых, это будет уже поздно делать. Раз появились подозрения, значит, вредоносная деятельность уже ведется. И неизвестно, сколько проблем уже создано для СССР. А во-вторых, самые успешные кроты – это те, на кого никто и никогда бы не подумал…
Так что, не важно, понимаем мы как это работает, или не понимаем. Если это поможет спасти нашу зарубежную резидентуру или защитить государственные секреты нашей Родины, мы должны этим пользоваться, а не ждать, когда учёные полностью разберутся с принципом работы полиграфа. Тем более, что он будет всё время усложняться и оценивать всё больше и больше психофизиологических параметров человека.
Писал, что надо уже сейчас начинать с ним работать, надо начинать готовить специалистов-полиграфологов. Иначе мы придём к тому, что нашу агентуру за рубежом будут выявлять с помощью полиграфа, а мы их кротов у себя выявить не сможем. Уже сейчас надо разрабатывать способы обмана полиграфа и учить этому резидентуру. Искать успокоительные препараты, которые трудно выявить при анализе крови, разрабатывать методы самоконтроля, чтобы человек мог контролировать свои пульс, частоту дыхания и артериальное давление во время исследования на полиграфе… Всё это уже делается на Западе и не один год. Если мы не хотим фатально отстать, надо немедленно включаться в эту работу.
Записал все эти свои мысли и решил сделать перерыв. Осталось причесать и напечатать текст… Только дошёл до кухни, раздался звонок телефона. Звонила Диана. Они уже приземлились в Шереметьево, Фирдаус ждёт багаж…
– Вас надо встретить? – догадался я.
– Да. Багажа очень много, – подтвердила Диана. – Очень…
Разговор у нас с ней, похоже, будет длинный… Надо что-то придумать, чтобы оправдать долгое отсутствие…
– Я начал бегать по вечерам с собакой, – сказал я первое, что пришло в голову. – Что-то форму потерял…
– О! Правда? Какой ты молодец! А можно с тобой? – тут же подхватила Диана.
Молодец, сообразительная…
– О чём речь? Конечно, присоединяйся, – деланно удивился я. – Но у тебя есть спортивная форма и обувь?
– Ну, с собой не везу, – усмехнулась сестра.
– Нет проблем, у Галии одолжишь. Как раз и проветришься, как следует, после длинного перелета. Ну, отлично… Мы ждём вас!
Караулил их сначала у окна, а минут через сорок пять взял пса и вышел во двор. Он носился кругами по двору, ему и пробежки со мной никакие не нужны…
***
Московская область. Серпухов.
– Привет, Кать, – настороженно поздоровался Сальников с сестрой, услышав в трубке её раздражённый голос. – Что-то случилось?
– Это ты мне скажи, что случилось? – отрезала она. – Что происходит? Проверку из ВЦСПС свернули по звонку из горкома, мужу моему ещё и по шее надавали! А Филатов ходит по фабрике и улыбается! Что происходит, я тебя спрашиваю?
– Подожди, Кать, не кипятись. Что значит, Дружинину по шее надавали? Кто?
– Его начальство! Кто?.. Говорю же, им из горкома позвонили и такую выволочку устроили! Кто конкретно звонил, не знаю, мужу не сказали. Не его уровень…
– Из горкома, говоришь?.. Кать, уже поздно. Я попробую завтра узнать, что происходит.
– Позвони мне сразу!
– Конечно.
***
Эль Хажжи приехали только минут через тридцать. За это время несколько раз пробежал вдоль дома, а то замерзать начал.
Выгрузили вещи, отпустили такси, и, наконец, все обнялись.
– Ну, рассказывайте, путешественники, как дела? Как успехи?
– Диана конкурс в Монако выиграла, – похвастался Фирдаус.
– Сестра! Я тобой горжусь! – искренне воскликнул я.
– И мы готовы заняться обменом плитки на медикаменты, – добавил он.
– Отлично, – кивнул я. – Устрою вам встречу в ближайшее время и приступайте.
Мы потащили их чемоданы в подъезд. Диана тут же завалила подарками нашу супружескую кровать. Мы с Загитом взяли на себя мальчишек, пока Галия с Дианой разбирали многочисленные свёртки и коробки. Больше всего было детских вещей. Мне достался очень красивый темно-синий трикотажный джемпер и голубая рубашка. Галия получила в подарок кружевное бельё, шёлковую ночнушку и пеньюар.
– С нетерпением буду ждать примерки, – улыбнулся я, когда жена с восхищением развернула маленькие красные кружевные трусики и приложила к себе.