Северина Мар
Сердце истинного вампира
Катаржина вскинула бровь. Интересно, какие такие бумаги так увлеченно жег пандер Корнэль? Впрочем, что бы это ни было, ее аудиторы все разузнают. Сейчас ей надо было думать о другом.
Она подняла взгляд, осматривая здание. Окна первого этажа были расположены высоко, выше ее макушки, да еще и забраны массивными, в палец толщиной, изогнутыми решетками. Они были словно замурованы, покрывшимися инеем стеклами. Нигде не зияло даже открытой форточки. Да, и кто бы стал проветривать в такой мороз?
Катаржина вновь постучала в дверь, понимая, что никто ей не откроет.
Глава 6
Пошел снег. Белые хлопья падали вниз, заметая землю. Если так пойдет и дальше, то к утру она превратится в сугроб.
Ледяные пальцы мороза проникали под тонкий шелк халата, кусали нагую кожу. Если бы она была простым человеком, то уже давно получила бы обморожение и едва ли спасла бы от ампутации босые пальцы ног. Оборотни были куда сильнее и выносливей обычных людей, но и у них был свой предел. Разумнее всего было бы обратиться в волка, забиться в какую-нибудь щель и подождать до утра.
Катаржину передернуло при мысли о будущем унижение. Она была не из стыдливых, и ее нисколько не смущало то, что она стоит посреди двора нагой, но её злило то, что она оказалась в глупом положение и об этом все узнают. Вся делегация, с которой она приехала, будет хихикать в рукава и шушукаться по углам о том, как их начальница выставила себя дурой.
Мужик с лопатой, почему-то не уходил, продолжая переминаться возле нее с ноги на ногу. Она не рассчитывала на то, что он пригласит ее к себе в дом. Да, она бы и сама не пошла.
Несмотря на то, что самое лучшее в мире государство – Содружество, где все были равны и едины, существовало уже сотню лет, простые люди все еще с опаской относились к оборотням, ведьмам и уж тем более к вампирам. Особенно такие предрассудки были живы в глуши. И даже в этой дыре, где вампиров было в три раза больше, чем людей, едва ли, кто-то осмелился бы темной ночью позвать к себе в дом оборотня, а то, что Катаржина оборотень, было очевидно хотя бы по ее янтарным глазам, горевшим в темноте, как у хищного зверя.
– Панде, на вот, возьмите, – сказал вдруг мужчина, стягивая с себя фуфайку и протягивая ее ей.
– Ты, что идиот? – отмахнулась она, понимая, что он скорее всего и есть слабоумный, раз до сих пор не сбежал, а мнется рядом, раздражая и истощая ее и без того не великое терпение.
– Нет. Вампир, – пояснил тот.
Катаржина медленно подняла на него взгляд. Тот уже успел стянуть не только фуфайку, но и шапку с шарфом. На его плечи упали светлые спутанные волосы. Кожа была бледной, как и у всех вампиров, а глаза серо-голубыми, как затянутое тучами небо. Судя по тонким чертам изящного лица при жизни, наверно, все девчонки за ним бегали. Похоже, его угораздило обратиться совсем молодым. С натяжкой ему можно было дать двадцать лет, застывших в вечности.
Катаржина принюхалась, и как она не поняла, что он вампир? От него пахло свиньями и хлевом и этот животный аромат перебивали все остальные. Она не чувствовала от него тонкого шлейфа гниющей плоти, сопровождавшего оживших мертвецов.
Вампир, тем временем, деловито сунул ей в руки гору тряпок, которую с себя стянул. Сам он остался в сером, драном, но штопаном свитере и байковых штанах. Нагнувшись, он скинул с ног валенки и, обмотанной портянкой ногой, смущенно толкнул их ей.
– Вы не думайте, оно все чистое, – сказал он.
Катаржина тяжело вздохнула. Если бы ей одолжил свои вещи оборотень, простой человек или колдун, то она не думая бы их надела, но вампир… Их она недолюбливала. И не только потому, что тысячу лет Империей Пандер правил Вечный Император и тринадцать его детей. Ей казалось противоестественным и мерзким то, что подобные создания, в принципе, существовали.
И все же у нее не было другого выбора. Она устала, продрогла и больше всего хотела с минимумом неудобств оказаться в теплой и чистой постели. Конечно, она могла бы обернуться волком, но что дальше? Либо действительно провести ночь на помойке, в компании спасенной крысы, либо, обойдя здание отеля, войти через главной вход, но как же она сможет открыть дверь лапой?
Скривив лицо, она все же натянула предложенную ей фуфайку, обмотала шарфом лицо, и натянула на голову шапку, а ноги сунула в валенки. Вампир не соврал, одежда была чистой. По крайней мере тот, кто носил ее не потел, но почему же он так пах свиньями? Может быть, дома его ждала пара ручных поросят?
Отбросив ненужные мысли, Катаржина огляделась. Ей надо было, как-то обойти здание гостиницы, плотно лепившейся боками к другим домам. Двор выглядел глухим, лишь с одной калиткой, ведущей куда-то за высокий забор.
Вампир все никак не уходил. Стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу.
– Эй, проводишь меня до главного входа? – нехотя попросила Катаржина.
– Провожу! – встрепенувшись, ответил тот. – Как не проводить то, панде?
Он пошел вперед, оглядываясь на нее, словно сомневаясь идет ли она за ним.
Катаржине стало не по себе. Она оказалась посреди ночи, неизвестно где, с незнакомым парнем, который к тому же был вампиром. Что если он заведет ее в темное и место и… Впрочем, чего ей было бояться? Она же не Агнешка. С ней всегда был внутренний волк.
Под ногами хрустел снег. Мягко кружась с неба падали белые хлопья. Вампир вел ее по дворам. Их путь все больше напоминал запутанный лабиринт.
– А вы из той делегации, да? – неуверенно спросил вампир, нарушив молчание.
Катаржина поморщилась. При иных обстоятельствах она бы даже не посмотрела на простого чернорабочего, и уж тем более не заговорила бы с ним. Но все же он ей помог, а древние законы благодарности требовали от нее, как минимум вежливости. К тому же она подумала о том, что это это неплохая возможность, что-нибудь выведать. Едва ли любой другой вампир, встретившийся ей на улице, и знающий, кто она такая, станет с ней откровенничать.
– Да, я приехала из столицы вместе с остальными, – уклончиво ответила она.
– А что вы тут будете делать?
– Проводить аудит.
– А что это такое?
– Долго объяснять. Ты, получается, давно здесь… обитаешь? – она чуть не сказала «живешь», но в отношение вампиров, это слово звучало грубо, а она решила пока быть вежливой.
– Не помню. Наверное, давно.
Похоже он и правда был идиотом. Можно было не надеяться многое у него выведать. И все-таки попробовать стоило.
– Насколько знаю, в этих краях несколько лет назад прошла эпидемия земляной лихорадки?
– Ага, кажется, было такое, – задумчиво пробормотал вампир.
Дворы, наконец, закончились, и они наконец вышли на широкую улицу. Ту же самую по которой Катаржина ехала вечером вместе с панедром Корнэлем и Домаком.
Несмотря на глубокую ночь, по тротуарам шли люди. Иногда, шурша колесами, по припорошенной снегом дороге проезжали автомобили.
Как странно. Катаржина нахмурилась, неужели из-за полярной ночи и вечной темноты она все перепутала и уже наступило утро?
Мимо нее прошла, закутанная в тулуп и шерстяной платок женщина. За руку она вела ребенка, похожего на круглый шар в плотных одежках, с торчащими из под них ножками в стоптанных валенках. Ребенок уставился на Катаржину, и даже, когда они прошли мимо, упорно оглядывался, провожая ее взглядом.
Что-то в его белом личике, лишенном привычного зимнего румянца, сразу показалось ей странным. Она принюхалась, и вместо ароматов молока, присыпки, детского мыла с ромашкой, и прочих запахов, обычных для детей, ощутила душок гниющей плоти, идущий со всех сторон.
Ее замутило. Она вдруг поняла, что все люди, бродившие по улице, спешащие по своим делам, очищающие от снега подъезды к домам, выгружавшие товары из фургонов, чтобы перенести их в магазины – вампиры.
Катаржине стало не по себе. Вампиров, она, разумеется, видела и раньше. Их было немало и в столице. Ведомство равенства бдительно следило за тем, чтобы все жители Содружества имели равные права и обязанности и, чтобы никто не был обделен. Были строгие квоты по набору простых людей, оборотней вампиров, мужчин, женщин, юнцов и стариков, которые они высылали в разные конторы и организации, и, которым нельзя было не следовать. Вампиры были даже в подчинение у самой Катаржины в ее собственном ведомстве. Правда работали там, где их было не слышно и не видно: в архивах или еще где.
Идущий рядом с ней вампир, одолживший ей валенки и фуфайку, пялился на нее открыв рот. Из под его верхней губы торчали два тонких клыка с пломбами, не дающими ему протыкать кожу и пить людскую кровь.
Ее все больше и больше раздражал его взгляд.
– Почему на улице столько вампиров? – спросила она.
– А, где им быть-то панде?
– Не знаю, дома отдыхать, может… Все-таки сейчас ночь. Или гулять, где-то… Но не работать. Или они по сменам трудятся?
– А что такое смены?
Катаржина едва удержалась, чтобы не закатить глаза. Похоже, он совсем идиот.
– Когда люди по очереди работают и отдыхают.
– Вампиры не люди. Нам отдых не нужен.
– А как же сон? Вы же тоже спите в гро… индивидуальных капсулах, – она чуть не оговорилась, сказав «гробы».
– Не. У нас ни гробов, ни капсул нету. В бараках можно подремать час другой, зацепившись ногами за балку вниз головой или, если мест нету, то просто стоя, как кони.
Катаржина нахмурилась. Пандэр Корнэль, кажется, уверял, что у всех вампиров есть комфортабельные комнаты метражом три на два, а теперь выходит вампиры стоя спят и пашут круглые сутки. Но ладно, с этим она разберется, не стоит забывать ее главную цель.
– Так, что ты говорил на счет эпидемии? – перевела она разговор. – Говорят, тогда заболело много детей и со всего Содружества свозили лекарство. В одну деревню его доставить не удалось из-за погоды и, какой-то вампир пешком дошел туда за два дня и всех спас. Ты про такое не слышал?
– А… Ой! – вампир вдруг запнулся и замер на месте.
Катаржина тоже остановилась. Оказалось, что он зацепился краем свитера за гвоздь, торчащий из забора мимо, которого они проходили, и теперь крутился на месте, пытаясь его отцепить, окончательно не порвав.
Свитер задрался и из под серой, покрытой катышками ткани, виднелась снежно белая полоска кожи, лишенной волос. Косые мышцы пресса, уходили под растянутую резинку штанов, висевших на бедренных косточках.
Он теребил край свитера, пытаясь его отцепить, но чем больше старался, тем сильнее его запутывал. Катаржине не хотелось к нему прикасаться, хотя о чем тут говорить, если она и так была уже в его одежде? И если ему не помочь, то они так и будут тут стоять, пока не начнется день. Причем полярный.
Потянувшись к нему, она аккуратно, поддела пальцем скомканную шерстяную ткань свитера и сняла его с гвоздя, а сам гвоздь загнула, чтобы он больше не торчал и не мог никого поранить.
– Ого, как вы сильная! – удивился вампир. Похоже, до идиота так и не дошло, что она оборотень, а не просто человек. – Спасибо вам, панде! А то у меня ведь другой одежки и нету.
– Почему нет? Разве ты не получаешь зарплату и не можешь купить себе еще один свитер?
– А что такое зарплата?
– Хороший вопрос, – протянула Катаржина, ощущая почти непреодолимо желание откусить пандэру Корнэлю голову.
Впрочем, торопиться здесь было нельзя. Она не впервые сталкивалась с тем, что чиновники, сидевшие на местах в отдаленных городках и деревушках думали, что зоркое око Содружество их не видит и устанавливали свои порядки: воровали, превышали полномочия, и ощущали себя едва ли не Вечным Императором в миниатюре, вольным казнить или миловать, как им заблагорассудится.
Она проведет аудит, соберет доказательства, оформит бумаги, и уже потом решит, что дальше делать.
В двадцать лет Катаржина закончила Университет и поступила на службу в Ведомство благоденствия. Тогда она думала, что у нее есть несколько лет, чтобы спокойно вникать в работу, параллельно отдыхая и веселясь, как делали все ровесники, но спустя год старый пандер Чеслав, руководивший ведомством, решил уйти на пенсию и отец поставил Катаржину перед фактом, что она займет его место.
Ей было страшно брать на себя такую ответственность, к тому же все вокруг шептались за ее спиной о том, что она выскочка, и получила должность только за счет протекции Главы, как, в общем-то и было, но и отказать отцу она не могла. Это бы его разочаровало, да он и не принял бы отказа.
На первых совещаниях у нее тряслись руки и она прятала их под стол, чтобы никто этого не заметил. Порой она работала сутками, забыв про отдых и сон, разбираясь в делах и бумагах. Пандер Чеслав был человеком добрым и приятным, все вокруг его любили, но после себя он оставил форменный бардак, который Катаржина лишь недавно с трудом разгребла.
– Так что ты не знаешь ничего про того вампира? – спросила она, когда они пошли дальше.
– Какого вампира? – переспросил идиот.
– Ты, что дурак? Того, что добрался до занесенной деревни и принес лекарство. Я тебе о нем только, что говорила.
– Простите, панде. У меня слова в голове не держатся. Кто, чего не скажет, все тут же забываю.
– Ясно, и про того вампира ты получается не слышал?
– Неа.
Катаржина раздраженно выдохнула, удерживая себя от того, чтобы не стукнуть его по пустой клыкастой голове. К счастью, впереди уже виднелся фасад гостиницы.
Двери были заперты, и Катаржина долго и настойчиво жала на кнопку звонка, подвешенного для такого случай. Ей открыл сонно щурившийся портье. Увидев ее он, так подскочил на месте, что чуть усы не отвалились.
– Панде Катаржина, а вы что это… как? – не понимающе забормотал он.
– Вышла погулять перед сном, чтобы проветриться, – раздраженно ответила она, разуваясь.
Надо было отдать дураку-вампиру его одежку. Не будет же он ходить под метелью голый. Стягивая фуфайку, она случайно сунула руку в карман и пальцы наткнулись на холод металла. Она замерла, пытаясь осознать случившееся.
– Панде вышла во двор, чтобы выгулять крыску, а дверь за ней и захлопнулась! – радостно сообщил вампир. – Я отдал панде мою фуфайку и валенки и проводил сюда.
– Яков, а ты, что это… Ты почему не отпер дверь на черную лестницу? Я же тебе ключ давал, – тихо пробормотал портье.
– А панде отпереть не просила, если бы попросила, то я бы отпер…
Катаржина вытащила из кармана фуфайки ключ и, замахнувшись, залепила им вампиру в лоб.
– Вы не думайте, панде Катаржина, Яков очень хороший парень… то есть вампир. Всем всегда поможет, выручит. Его тут все просто обожают, но такой вот он дурачок, он не со зла это все… вы не думайте, – бормотал трясущийся портье, зачем-то решивший проводить ее до номера.
– Это вы тут похоже не думаете. Доверяете так просто ключи первому встречному вампиру?
– Первому встречному нет, но это же Яков! Он и мухи не обидит. Он вот из снега собрал горку для ребятни и сам на ней катается вместе с ними. А еще он одиноким старушкам дрова колет, так просто, за бесплатно. А еще, когда волки пришли… – портье вдруг запнулся, зашевелив усами.
– Что было, когда пришли волки? – спросила Катаржина.
Они уже дошли до ее номера, и она, вдруг поняла, что ключа от двери нет, как нет карманов в халате, куда она могла бы его положить.
– Так, он по улицам бегал и орал «волки!», чтобы всех предупредить, – добавил портье, и сняв с пояса связку ключей, отпер ими дверь.
Она уже собиралась зайти в номер, как портье вдруг схватил ее за рукав, и зашептал.
– Панде Катаржина, вы ведь, знаете, я в Хортске с детства живу. Мы сюда с маманей приехали, когда здесь еще только нашли подземные залежи поблизости. Она сначала на заработки сюда поехала, думала потом купим домик на югах, и переберемся туда, где потеплее, а потом отчима встретила, потом сестренку родила – Наташеньку… – его взгляд вдруг замер, остекленев.
– Какая трогательная семейная история, – пробормотала Катаржина, пристально глядя на его пальцы, сжавшиеся на шелке халата.
Обычно после такого взгляда люди отходили от нее на три метра в любую сторону и больше не приближались.
– Мы всегда в Хортске хорошо жили и люди и вампиры. Дружно. При старом мэре – панде Фридерике, как пельмешки в кипятке крутились и никто, никого не обижал. Помогали друг другу, выручали, а когда эпидемия была, так совсем сплотились, но потом пару лет назад панде Фридерику сняли с должности, а на ее место поставили пандера Корнэля и он…
Портье вдруг замер, сглотнув. Кадык судорожно дернулся на его тощей шее.
– Что он?
– Он все изменил. И порядки в Хортске стали такие… Но вы ведь все исправите, правда, раз вы сюда с аудитом приехали?
От надежды в его голосе, Катаржине стало неловко, словно он повесил на ее шею валун, который она должна была нести.
Глава 7
Девушки передвигались по сцене, взявшись за руки. Каждое их движение было наполнено изяществом и идеально вторило переливам музыки. Танец мог бы быть изумительно красив, если бы не восковые лица вампирш, делавшие их похожими на кукол и не аромат смерти, забивавшийся в нос.
Делегация Ведомства благоденствия провела в Хортске уже почти две недели. Днем Катаржина и ее помощники изучали документацию, и ходили с проверками на объекты. Они даже отправились на марийновую шахту, чтобы узнать, как там идут дела и от утепленного защитного костюма у Катаржины до сих пор зудели запястья и лодыжки.
По вечерам мэр Хортска – пандер Корнэль развлекал их и устраивал светские выходы. Сегодня, например, делегация в полном составе отправилась в местный Дом творчества, чтобы посмотреть концерт самодеятельности.
Подперев ладонью щеку, Катаржина смотрела на выступление танцевального коллектива «Черная роза» и пыталась не уснуть. Она не знала, что ее злило больше: то, что за все проведенное в этой дыре время, она так и не приблизилась к поиску истинного вампира или же то, что, в полученной от мэрии документации было не к чему придраться, а все объекты, которые они осмотрели прошли аудит лишь с небольшими недочетами, которые легко юыло бы исправить.
Ее помощники проштудировали все документы, касавшиеся рабочих смен и не не обнаружили никаких нарушений. Да, вампиры работали и ночью, но для них так было даже лучше. Ведь по своей природе они создания ночные, и им куда удобнее днем спать, а не трудиться. Все получали законные выплаты, пусть небольшие, но стабильные.
Катаржина чувствовала, что что-то не так в этом затянутом в нескончаемую ночь северном городе, но не могла же она ссылаться на слова местного дурачка и экзальтированного портье, который на следующий день после их разговора вел себя, как ни в чем ни бывало?
После окончания концерта был небольшой фуршет в фойе, увешанном портретами главы и его ближайших соратников. Прогуливаясь по скрипящему паркету с бокалом в руке, Катаржина старалась не чихать от пыли и не смотреть на портрет отца. Каждый раз, когда взгляд падал на его лицо, еще молодое, запечатленное художником почти сотню лет назад, когда он одолел Вечного императора и основал Содружество, ее охватывал стыд. Как у такого великого отца могла появиться на свет столь бестолковая дочь?
К членам делегации вышли артистки, выступавшие на сцене. Они бродили между аудиторами и охраной, опустив взгляд. Все они оказались молодыми и красивыми девушками, с тугими длинными косами, нежными лицами и прекрасными, большими остекленевшими глазами.
Пока ее подчиненные с интересом рассматривали прекрасных вампирш, а некоторые наиболее смелые заводили с ними разговор, Катаржина пыталась побороть тошноту.
Домак и другие парни из охраны, тоже бывшие оборотнями, оставались в стороне, и глядели на красивых мертвых девок исподлобья, прекрасно понимая, что те из себя представляют.
Вероятнее всего, дело был в том, что простые люди, не обладавшие столь чутким нюхом, ясным зрением и слухом, видели мир иначе, чем оборотни, и им, эти полумертвые тела, давно лишившиеся огня жизни, но отчего-то все еще способные ходить и говорить, казались прекрасными, чарующими, таинственными созданиями. Немного бледными, конечно, но все равно очаровательными.
К ней вдруг подошла одна из танцовщиц.
– Панде, вам понравилось выступление? – спросила она.
Катаржина на мгновение замерла, разглядывая ее точеное лицо и высокую грудь, выглядывавшую из под выреза старомодного платья. Обычно, ее раздражали девушки, имевшие наглость быть красивее нее, но к этой… к ней она могла испытывать только жалость.
После восстания и свержения Вечного императора и его детей, почти всех вампиров истребили. Убили бы и оставшихся, но эти странные противоестественные твари все же были полезны для молодого, стремительно развивавшегося государства. Лишь они могли без вреда для здоровья спускаться в шахты, и добывать марий – ценный ресурс, необходимый для работы энергетических станций, подлодок и некоторого оружия, незаменимого в противостоянии с Арлис. К тому же, кровь и сердца вампиров использовали в медицине для производства лекарств.
Вскоре стало ясно, что стремясь уничтожить врага, руководство Содружества слега перестаралось и кровососов осталось слишком мало, а те, что есть гибнут, как неудачливые хомяки в живом уголке, а марийновые шахты простаивают.
Тогда было решено объявить набор на вампирскую инициацию для всех желающих. Как ни странно желающие нашлись и немало. Многие простые люди путали вечную жизнь с вечной смертью и были готовы добровольно подставить шею под укус, чтобы получить призрачный шанс стать вампиром.
Как и оборотничество, вампиризм передавался через слюну, но в отличие от оборотня, вампир мог сам решать, кого обратить в себе подобного, а кого просто использовать, как еду. Это была одна из причин, почему всем вампирам запломбировывали зубы. Никому не нужна внезапно сформировавшаяся армия вампиров.
Как бы то ни было, каждый год в Ведомстве популяции, контролировавшем демографию и численность населения, выписывали квоту на обращение в вампира, и наивные люди, грезившие бессмертием могли ею воспользоваться.
– Вам не понравился танец? – переспросила вампирша, приняв задумчивое молчание Катаржины за неприязнь.
– Напротив. Танец был хорошо. А как вас зовут?
– Наталия, – чуть помолчав, словно сомневаясь в своих словах ответила девушка.
Катаржина вздрогнула. Это имя она уже недавно слышала. Впрочем, какая разница, мало ли в этих краях Наташ?
– Вы давно здесь обитаете, панде Наталия? – задумчиво спросила Катаржина.
– Я… я не помню, – пробормотала девушка.
– Что же у вас тут всех с памятью? А давно вы вампир?
– Не знаю… Всю жизнь… – девушка вздрогнула, испуганно глянула Катаржине за спину, и поклонившись зачем-то, хотя все поклоны были упразднены сразу после восстания, бросилась куда-то в сторону и скрылась в толпе.
Катаржина залпом допила содержимое бокала и поставила его на постамент возле бюста главы одного из кланов оборотней, свергнувшего вечного вампира. Кажется это был селки – оборотень-тюлень.
Она нашла взглядом Домака, который как всегда околачивался рядом и покачиваясь на высоких каблуках, пошла к нему.
– Скажи-ка полковник, ты помнишь, чем отличаются недавно инициировавшиеся вампиры от более древних? – спросила она.
– Мы это проходили в Академии, – задумчиво протянул тот.
– Мы тоже. Только, видимо, мимо и прошли. Никак не могу вспомнить.
– Свежие вампиры пахнут… мясом с душком, а те что подревней, они, как… костная пыль.
Катаржина кивнула. Прикрыв глаза, она попыталась вспомнить сладковатый аромат, идущий от кожи Наталии, в нем едва заметно угадывалось гниение еще не увядших, но уже поблекших цветов, срезанных под самый корень.
Взгляд случайно выцепио в толпе старшего аудитора – панде Валентину. Той было уже далеко за сорок по годам и слегка за центнер по массе, но она была юна душой и весела телом. Как раз в этот момент она учила вампира из самодеятельности правильно танцевать сельский танец.
– Это надо рукой вот так, а ногой вот этак! – объясняла она, цепко ухватив мертвого мальчишку за запястье. – Видишь?
– Вижу, вижу, панде! – отозвался тот.
Катаржина поморщилась. Вампиром, которого панде Валентина учила правильно танцевать оказался вездесущий Яков, которые за последние две недели успел набить ей оскомину.
Из-за того, что он был вампиром рассеянным и недалеким постоянной работы ему не давали. Зато у него было с десяток подработок. Он то чистил снег возле гостиницы, то фасовал товары в скобяной лавке, то намывал тарелки в единственном на весь Хортск ресторане. Оказывается, он и в самодеятельном ансамбле танцевал.
Окончательно заскучав, Катаржина приказала Домаку подготовить для нее машину. Ее висок грызла острыми зубами мигрень, и она хотела оказаться подальше ото всех, и желательно, подальше от вампиров и ароматов гнили, сопровождавших их смердящим шлейфом.
Уже у самых дверей к ней подскочил пандер Корнэль.
– Как вам выступление, панде Катаржина?
– Замечательно.
– Ох, как же хорошо все-таки, что вы к нам приехали, а то ребятки все репетировали, репетировали, каждый день поди танцевали, а выступить-то и не перед кем.
– Да, а как же остальные жители города?
– Ну так это… они один раз сходили похлопали и все. Не будешь же, каждый день на концерты ходить. А тут вы – свежая кровь! Жаль, конечно, что вам уезжать скоро, – он поцокал языком, словно искренне огорчаясь их скорой разлуке. – Сколько вам еще? Два денечка у нас осталось?
– Да, два дня, – задумчиво подтвердила Катаржина.
– Завтра, значит, будем смотреть бараки и все?
– Да, завтра будет инспекция жилищных условий.
– Ой, и считай, аудит пройден?
Катаржина неопределенно повела плечом.
– Как ваша супруга? Еще не выздоровела?
– Нет, все болеет, – глаза мэра подернулись влагой.
– Жаль, а то вы ведь нам обещали самовар и пирог с яблоками, а в гости к вам мы так и не пришли, – напомнила Катаржина.
– А, мне как жаль-то, панде Катаржина! А супруга-то как сокрушается, что вас так и не увидит. У нас ведь, в нашем медвежьем углу, гостей-то столичных ой, как мало бывает…
Домак принес ей шубу и сказал, что автомобиль подан и можно ехать. Перестав делать вид, что слушает пандер Корнэля, Катаржина вышла в промозглую зимнюю ночь.
Как часто бывало, вечером на нее навалилась хандра. Она вернулась в отель, приняла душ, вымыла голову и накрутила бигуди, на волосы, чтобы завтра с утра они легли мягкими волнами.
За окном стояла черная, нескончаемая ночь, которую были не в силах победить тускло горевшие фонари. Такая же темнота и пустота крутилась и внутри ее живота, словно она была полой изнутри и вылепленной из глины. Иногда Катаржине казалось, что при рождении во всех прочих людей, что-то положили, какую-то искру и свет, гревшие их на долгом жизненном пути, а ей этого не досталось и она так и осталась ущербной и неправильной.
Чтобы побороть внезапные темные мысли, Катаржина привела в порядок ногти на руках, и покрыла их свежим алым лаком. Педикюр она тоже зачем-то освежила, хотя смысла в этом и не было. Ее ступни в последнее время никто не видел, разве, что Домак, но и тому было все равно.
Он стал еще более мрачным и задумчивым, чем всегда, а его прямые плечи отчего-то сутулились, словно на шее повис камень, который он был не в силах сбросить. Кажется, пару дней назад он получил из дома заказное письмо и после этого его настроение сильно ухудшилось. Катаржина не стала спрашивать, что написала ему Бланка. Какое ей до этого дело?
Так или иначе, как только они найдут истинного вампира она сдержит свое слово и даст Домаку пинка. Будь он умней, то смог бы ускорить свою отставку, например, позаботившись о том, чтобы среди охраны были и другие красавцы, среди которых она смогла бы найти себе новое развлечение. Но, как назло, прочие оборотни, сопровождавшие ее во время поездки, были похожи либо на свиней, либо на истощенных меринов, даром, что все они оборачивались в волков.
При всем желание, Катаржине просто было некого выбрать. Она могла бы познакомиться с кем-то и в Хортске. Однако, за все время, что они провели в этом мрачном и холодном городе, тонувшем в нескончаемом мраке полярной ночи, ей повстречалось крайне мало людей.
Кроме мэра, его помощников и работников городской администрации, из простых людей был лишь усатый портье, неизменно стоявший за стойкой в холле.
Катаржина, как-то спросила, когда у него выходной и почему он, никак не сменится, и тот ответил, что его напарник заболел и ему приходится брать на себя и его смены.
От навалившегося на нее голода, Катаржина стала даже посматривать и на вампиров. В голову навязчиво лез дурацкий Яков, и она отметала эти мысли, как паутину во время генеральной уборки. Возможно, при жизни он и был хорош, но, что сейчас с ним стало? Он всего лишь, жалкое и калечное, ни живое, ни мертвое существо и прикасаться к нему все равно, что… Даже думать о таком было противно.
Возможно, будь она простой человеческой девушкой, то ее и смогли бы очаровать его туманно-серые глаза на смазливом лице, но она была оборотнем, и ее внутренний волк чуял вампиров и видел в них лишь живых мертвецов.
В дверь неожиданно постучали. Катаржина вздрогнула, едва не пролив алый лак прямо на простыть, и встав, засеменила к двери, ступая, как утка, и стараясь не смазать не высохшие до конца ногти.
Она распахнула дверь, думая, что пришел Домак, но на пороге, переминаясь с ноги на ногу стояла панде Валентина, завернутая в безразмерный халат и с туго накрученными на волосах бигуди.
– Простите, что так поздно, – залепетала она. – Можно, я тут…
– Проходите.
Катаржина отошла в сторону, пропуская главного аудитора в номер, и не понимая, что ее принесло в такой час. Как и все остальные подчиненные, панде Валентина ее боялась, считала взбалмошной и жестокой девицей, и, возможно, была не так далека от истины. Однако, сейчас все было иначе. В том, как она тряслась, как бегали ее глаза, скрывался куда больший страх и волнение, чем когда-либо могла вызвать у нее Катаржина.
– Что случилось? – спросила она, указывая ей на единственное кресло и усаживаясь в изножие постели.
Панде Валентина втиснулась в жалобно скрипнувшее кресло, и достав из под глубин халата, картонную папку темно зеленого цвета, протянула его ей.
– Вот, поглядите.
Щурясь в тусклом свете лампы, Катаржина пробежала взглядом по бумагам, хранившимся внутри. Рядами тянулись столбики цифр, таблицы и многое другое, что человеку далекому от бухгалтерского учета, показалось бы лишь непонятными письменами. Катаржина была особенно хороша в математике, когда училась в лицее, и позже уже в Университете изучала экономику и финансы. Полученные знания пригодились ей в работе, куда сильнее, чем она ожидала.
– Ого! – вырвалось у нее, после недолгих раздумий. – Во, дают. Это они, что же… – она подняла удивленный взгляд на панде Валентину.
– Они все тонко провернули, я не сразу смогла найти, а, как заметила неувязки в бюджете, то подумала, что это просто схема по отмыву денег, но тут все гораздо серьезней.