Вячеслав Шалыгин
Путь с небес
– Денежки мои… не даром… потрачены, – сквозь смех выдавил он. – Ты, Лишенко, талант… Ничего не скажешь… Только хрен тебе, министр! Не получится ничего!
Он утер слезинку и, недобро улыбаясь, взглянул на Конту.
– Надули тебя, посол. «Витязь» – это музейная редкость, которая летает на обычном ракетном топливе.
– Да-да, на топливе, – согласился Конта. – Руда…
– Жидкий водород и кислород, – качая головой, пояснил Бородач. – Улавливаешь смысл?
– Жидкий?! – ужаснулся посол. – А как же топливо? Металл… Ведь ваши корабли используют металл?
– Дейтерий с тритием для термоядерных движков наши корабли используют, да уран с плутонием в реакторах-конвертерах, – заявил Бородач. – Только тебе эти слова все равно ни о чем не скажут. Так что бери свои «Витязи» и отваливай в Тиранию, Коттон! Земляне твоей дипломатии не по зубам. Тут волки кругом, а ты крыса. Вас много, вы зубастые, а все одно – грызуны. А мы хищники, понял?
– Ваша светлость!
У столика встали четверо офицеров Великокняжеской Службы Охраны.
– А, прилетели, «беркуты». – Бородач ухмыльнулся. – Ладно, ухожу…
– Мы вас проводим, – заявил начальник патруля.
– Да ладно, полковник, я дорогу знаю! Вот и сестренка проводит… Где сестренка? Нина!
– Княжна Нина ждет вас в экипаже, ваша светлость. Извольте следовать за нами.
– Пока, Колба! Тирану своему передай от меня персональный привет. – Бородач, шатаясь, встал и едва не растянулся прямо у столика в полный рост. Благо его успели подхватить офицеры. – А ты, Лишенко, талант!
Он расхохотался, и отголоски его смеха еще долго метались под сводами ресторанного зала…
Ужин закончился довольно быстро. В полном молчании министр торговли проводил посла до его апартаментов и, так же молча откланявшись, побрел на доклад к Гордееву. Первые двадцать шагов он шел медленно, напряженно размышляя, как бы подать всю эту историю Великому Князю, чтобы не навлечь на себя гнева больше, чем заслужил, но потом взбодрился и ускорил шаг. Задумано все было верно. Если бы не Бородач…
…– Вот скотина этот Бородач! – Гордеев сердился и едва сдерживал смех одновременно. – Ох, не к добру мы веселимся, Лишенко. Вот окрысится на нас вся их Великая Тирания, будет нам веселье! Так, значит, «Витязей» ему подсунул? Из запасников Музея авиации и космонавтики? Хе-хе…
– По-моему, он убежден, что, если из урана наштамповать болванок, они будут взрываться, как настоящие ядерные боеголовки.
– Ну да, «серебряные стрелы», хе-хе…
– Поэтому, когда я сказал, что мы погрузим корабли и топливо на рудовоз, у него от счастья чуть не выпали глаза.
– Рудовоз? Ты сам придумал или вычитал такое название где-то?
– Мудрено ли?
– Да, ха-ха, Конта, страдалец… Обидели мы его, ничего не скажешь. Теперь придется у Рубежа заградительный полк держать. Не ровен час, полезут чиниды правды искать.
– А мне кажется, ничего не случится. Этот Конта, если бы на самом деле был уполномочен Тираном, прилетел бы сюда не на «Шторме», а на собственном корабле, да еще с эскортом. Чтобы произвести впечатление и продемонстрировать могущество своей Тирании. А он как шпион какой-то: шмыг туда, шмыг сюда…
– Так ведь он шпион и есть, – согласился Гордеев. – Потому и один, потому и без официального прикрытия. Тут он все верно рассчитал. Дурачком прикинулся, разведал и домой, выводы делать. Не так-то прост этот посол… пряный… как кажется. Мы еще хлебнем с ним…
– Он сегодня улетает.
– Вот именно – сегодня. А завтра вернется, сто пудов даю. Теперь от этих братьев по разуму никакой палкой не отмашешься. Будут лезть по одному и пачками.
– Так торговлю надо налаживать!
– Налаживай, – согласился Великий Князь. – Пока воевать не начали. Там ведь поздно будет…
* * *
Конта метался по своим покоям, как загнанный зверь. Таких оплеух он не получал ни разу за всю карьеру. Даже будучи мелким писцом при штабе внутренней разведки Тирании, даже когда пошел на повышение и решал сложнейшие политические проблемы в системе десяти планет Провала. Никогда его не обманывали так нагло, так беспардонно и никогда над ним не издевались настолько открыто и откровенно. Эти заносчивые земляне поплатятся за свою гордыню! И не машинами или ураном, а кровью! Большой кровью! Но это позже. Сейчас еще не время. Вернувшись с такими ничтожными результатами в Тиранию, Конта был бы обречен навсегда остаться в третьих советниках второго эшелона. А с таким званием особенных успехов в жизни не добиться. Ему требовался безоговорочный, яркий, убедительный результат! Он и так серьезно рисковал, отправившись в чужое пространство без одобрения Тирана, всего лишь с благословения стратега. Формально приказа Ергелана было достаточно, однако мир Земли был особым, далеким миром. Миром за Рубежом. То есть местом, где еще вчера не было ничего, кроме пустоты, а сегодня вдруг вспыхнули мириады звезд и появились развитые цивилизации. Узнай Чин об этом, он наверняка предпочел бы отправить сюда опытных и титулованных дипломатов. Но пока о том, что Рубеж стал проницаемым, знали только Ергелан и Конта. Знали уже сутки биовремени, но не доложили ни во дворец, ни в Совет. Вместо этого они на свой страх и риск предприняли попытку разведать, что же за люди живут по ту сторону Рубежа, и за эту самодеятельность им предстояло ответить. Не имея на руках серьезных результатов разведки, ответить было нечего. Личные впечатления о людях и столице, примерное описание их кораблей и оружия, уран… Справочник выдал несколько значений этого слова. Древнее божество, планета, химический элемент… Советник попытался вникнуть в подробное описание последнего, но так ничего и не понял. Актиноиды, радиоактивность, серебристо-белый металл, атомная масса 238… Все изложено доступно, но проку от этого мало. Не имея образца металла, нельзя было и понять, что это на самом деле. Атомная масса выручить не могла. Ученым Тирании было известно более двух сотен химических элементов, но как высоколобые их классифицировали, Конта представлял себе смутно. Да и если бы представлял, у землян действовали свои шкалы и единицы измерения. В любом случае выходило, что нужен образец. А еще наверняка особые инструкции по изготовлению самих серебряных стрел. Ведь они взрывались, только ударив по врагу. А как их уберегали от детонации до этого момента?
Вопросов было много, ответов – ни одного. Возвращаться домой с таким багажом равнялось самоубийству. Следовало что-то делать. Что? Конта нервно потеребил кисть на витом поясе. Поступить следовало как-то нетривиально. Как-то так, чтобы все получилось хотя бы от неожиданности или с перепугу. Например… пойти сейчас к Бородачу и предложить ему… Да, предложить ему… Что? Решение всех его финансовых проблем? Пошлет подальше, это без сомнений. Финансы в этом мире считались необходимой, но какой-то немного неприличной составляющей культуры. А что тогда могло заинтересовать этого взбалмошного князя настолько, чтобы он пошел на сделку с Тиранией?
Трон Тирана? Конта усмехнулся. Любой военачальник его мира заявил бы именно так. Взять того же Ергелана… Трон! Ведь этот Правитель князь Бородач недаром вызвал у Конты отчетливые ассоциации с Ергеланом и его полубезумными темниками! Именно трон! Резной, из красного дерева, с высокой спинкой, электронными амортизаторами, широким сиденьем и обивкой из мягкой кожи.
Именно на таком троне восседал Великий Князь Гордеев…
…Князю Бородачу было не до светских бесед и уж тем более не до серьезных переговоров. После вчерашнего вечера страшно болела голова, а в желудке и ниже шла война. Не помогли ни ароматная ванна, ни шипучие таблетки, ни выпитая через силу рюмка «опохмелятора». Самочувствие оставляло желать лучшего и ни в какую не хотело выправляться.
Князь провел ладонью по щетине и уставился невидящим взглядом на Конту.
– За извинениями пришел? Так я не помню ничего, Конта.
– О, сегодня ваше произношение не страдает! – Посол улыбнулся.
– Зато я сам страдаю, – буркнул князь. – Ты болел когда-нибудь с похмелья? Ах да, ты же не пьешь.
– Значит, кое-что вы помните?
– Все равно не дождешься извинений. Правильно я тебя вчера обложил. Дурак ты, посол. Наивный кочевник, и только.
– Возможно. – Конта усмехнулся. – Но моя наивность происходит от неосведомленности. Ваш мир для меня сплошная загадка. Однако, по большому счету, он не настолько уж отличен от моего. У нас тоже достаточно несправедливости.
– Да? – Бородач кисло улыбнулся. – Мягко стелешь, Конта. Говори прямо – чего ты мнешься! – за чем пришел? Все еще бомбу хочешь выпросить?
– Бомбу? А-а, серебряную стрелу… Нет. Раз Великий Князь сказал, что нельзя, значит, нельзя. Это я понимаю. Ваш Правитель Гордеев очень строг.
– Куда уж строже. – Бородач скрипнул зубами и добавил что-то крайне невнятное.
– Ну что поделать? Трон Великого Князя – это великая власть, но и огромная ответственность. – Конта притворно вздохнул. – Власть казнить и миловать, раздавать награды и назначать штрафы, переустраивать жизнь по собственным представлениям о справедливости, диктовать свои условия более слабым Правителям мелких княжеств… Это богатство и уважение. Огромное уважение… Да, я вас понимаю и никаких стрел просить не стану.
– Уважение… – Бородач, казалось, улавливал из речи посла лишь отдельные слова.
– Уважение всех, от мала до велика, от друзей до врагов. Статус! Такой статус, что не приснится и в самых приятных снах.
– Да, только во сне. – Бородач покосился на стоящего в дверях кабинета официанта. – Еще сто грамм, и свободен!
Слуга исполнил распоряжение и растворился. Бородач немного поколебался и, сам не зная почему, нажал кнопку аудиозавесы и постановки радиопомех. Теперь кабинет нельзя было прослушать ни снаружи, ни изнутри – если кто-то догадался подбросить Бородачу «жучков».
– А еще богатство.
– Ты уже говорил. – Выпив, князь взбодрился. – К чему клонишь, пришелец?
– К тому, что Правитель Гордеев уже немолод… Но, как я понял, у него нет наследника, только дочери. И это значит, что его место займет кто-то из благородных князей. Это будет, конечно же, самый достойный из воинов.
– Это будет не самый достойный из воинов, а самый ловкий из жополизов! – прорычал Бородач.
– Как это несправедливо и недальновидно! Сильным государством должен управлять настоящий воин. Сильный воин. Например, такой, как вы, князь.
– Ах вот ты о чем?! – Бородач рассмеялся. – Почву готовишь на будущее? Так ведь нет у меня шансов, Конта. Ни единого. Зря ты тут распинаешься. Не быть мне Великим Князем, даже если небо на землю рухнет.
– Кто может знать намерения Великого Сунджи? Но мне известно, что он справедлив и мудр.
– Ну, надеяться ты можешь на кого угодно: на Сунджу своего, на авось, на мудрость Вселенной, только против объективных факторов это все пустой звук.
– А если случится беда? Если вашему государству придется защищаться? Кто станет дороже Правителю Гордееву – вельможи или воины?
– Ты войну собрался затеять? – Бородач нахмурился.
– Нет, но в моем мире есть более агрессивные государства. Например, Технократия. Как только в ней станет известно о том, что Рубеж открылся, она наверняка пожелает расширить свои владения.
– Технократия? Это которую вы под купола загнали? – Князь усмехнулся. – Грозный враг, нечего сказать! Кому ты тут мозги пудришь, Конта? Если кто и полезет через Рубеж, так это твои тираны.
– Вы напрасно недооцениваете Технократию. – Посол покачал головой и грустно улыбнулся. – Она очень сильна. И в борьбе с ней придется тяжело даже вам, со всеми вашими серебряными стрелами.
– А-а, дошло. – Бородач похлопал себя по лбу. – Ты хочешь их спровоцировать? Чтобы Великий Князь с Технократией, значит, схлестнулись, а твои чиниды под шумок свои дела обставили?
– В военное время все неустойчиво и текуче, как ртуть. Несколько блестящих побед, и вы уже рядом с Правителем Гордеевым, еще усилие – и Великий Князь подпишет ваши права на наследование трона…
– Усилие? Какое такое усилие?
– Пожилым людям трудно выдерживать долгие нагрузки… А война с Технократией, смею заверить, вялой не будет. Их технологии очень совершенны. Воюют они динамично и напряженно.
– Да уж, под куполами они дрыхнут, наверное, очень напряженно. Динамика – не бей лежачего.
– Они расчетливы. Против войска стратега Ергелана у гарнизона Семри нет достаточных сил, а потому они ушли в глухую защиту. Но стоит им прийти к выводу, что контратака имеет шансы на успех, тут же развернется такая стремительная война, что многие солдаты даже не поймут, когда их успели убить.
– Забавно… – Бородач призадумался. – Только Гордеев крепкий старик. Нервотрепкой его не доконать.
– Великий Князь умрет, когда я пожелаю, – наклонясь к самому уху Бородача, шепнул Конта. – Стоит мне нажать кнопку, и он начнет тяжело болеть, а затем отойдет в царство Великого Сунджи, но никто и не подумает, что так было предопределено не судьбой, а мной и вами.
– Что?! Ты?! Как?!
– Пусть это останется моей военной тайной.
– А ты не боишься, что я сейчас сдам тебя Барышеву или придушу собственными руками?!
– Нет, – Конта снова улыбнулся. – Великий трон и уничтожение вашего заклятого врага – моя гарантия.
– Врага? Преображенского?
– Да, его.
– Постой, а взамен-то что? Что ты с меня потребуешь за все эти услуги? Душу?
– Я не Сунджа, мне нужны не души, а их дела.
– И что я должен сделать?
– Помочь мне завладеть эскадрой «Огненный шторм».
– Ага. Понятно. Только…
– Даже если у нас ничего не получится, к вам не потянется ни одной нити, великий князь.
Бородач откинулся на спинку кресла и прикрыл дрожащие веки. Замысел был слишком серьезным. Замысел… нет, это называлось иначе. Это был заговор, а не замысел. Государственная измена. Хотя, если рассуждать дальше – измена государству, которого не станет, едва Великий Князь Бородач взойдет на престол, это уже и не измена. Государственный переворот – так еще можно назвать, но «измена» – нет. К тому же Конта рано или поздно нажмет свою злодейскую «кнопку», так почему бы не воспользоваться моментом? Этот посол думает, что очень хитер и коварен, но не учитывает того, что и земляне не лыком шиты. Он желает получить «Огненный шторм»? Завладеть его вооружением? Ради бога! Даже если у чинидов появится ядерное оружие, это ничего не изменит. Ведь у землян в рукаве есть более мощный козырь. Оружие термоядерное! Как называли их сами создатели – водородные бомбы. А это уже не «серебряные стрелы». Лидии хватило сотни, чтобы стать безжизненным обугленным мирком навсегда, а в арсеналах Земли и Марса ждут своего часа десятки тысяч таких ракет…
– Мне надо подумать, посол.
– Конечно, князь, думайте. Времени на размышления у вас будет немного, но достаточно. Я свяжусь с вами в нужный момент…
* * *
Нина рассеянно смотрела на витрину, никак не решаясь войти. Здесь, на старейшей торговой улице столицы, располагались самые престижные, известные всей Галактике салоны. Княжна перевела взгляд с роскошного бриллиантового колье на страшно дорогое бальное платье. Раньше Нина никогда не задумывалась над такими банальными вопросами, как цена тех или иных вещей. Теперь все изменилось. Братец окончательно разорил светлую княжескую фамилию. Признаться в этом даже самой себе было трудно. Еще вчера казалось, что положение в обществе и богатство – это нечто незыблемое, а сегодня княжна стеснялась войти в салон, поскольку даже на ее личном счете остались какие-то копейки. Она вспомнила, как сочувственно улыбались подруги и ехидно посмеивались придворные дамы. Мыслимое ли дело – княжна Нина явилась на прием в том же платье, что было на ней во время торжеств по случаю Дня Объединения! Какой пассаж… бедняжка Нина… князь Василий окончательно промотал наследство и довел своих родных до нищеты! Несчастные детки Нина и Кирилл! Девушке, при всей ее красоте, теперь никогда не видать удачного замужества, а юный княжич вряд ли сможет получить достойное дворянина образование! Ах, ах…
Нина закусила губу и едва удержалась от слез. Она была настолько расстроена, что даже не заметила, как рядом упала чья-то тень.
– Мне очень жаль, – произнес мужчина за ее спиной.
– Что? – Нина смахнула слезинки и обернулась. – Вы?!
Князь Преображенский поклонился и повторил:
– Мне очень жаль, что так получилось, княжна, но я был вынужден защищать своих подданных, свою планету.
Нина почувствовала, как сладко замирает сердце.
– Я ни в чем вас не виню, – пролепетала она. – Мой брат… он сам во всем виноват.
– Но в результате пострадала вся ваша семья. – Сергей опустил взгляд. – Поэтому я прошу прощения у вас, а не у Василия.
– Я думаю, это временные трудности. – Нина попыталась улыбнуться. – Европа живет, работает… Казна не будет пустовать вечно.
– Очень на это надеюсь. – Сергей улыбнулся в ответ. – А еще надеюсь, что у князя хватит благоразумия не затевать новых авантюр.
Нина согласно кивнула, но в ее взгляде появилось беспокойство. Последнюю фразу Преображенский произнес так, словно собрался откланяться. Девушка неожиданно для себя попыталась найти уважительную причину, чтобы его задержать. Она понимала, что это будет не по правилам, но ничего не могла с собой поделать. Ей отчаянно хотелось, чтобы Сергей остался рядом, хотя бы еще на несколько минут.
– Я хотела обновить гардероб… но… некому будет оценить и посоветовать, вот и брожу…
Получилось как-то бессмысленно, однако Преображенскому, похоже, смысл фразы был и не важен. Ему просто требовался знак, что Нина не против его общества, несмотря ни на какие политические разногласия между Европой и Каллисто.
– Вот это платье будет вам очень к лицу, – он указал на платье в витрине. – Но без примерки трудно сказать с полной уверенностью.
– Мне кажется, оно будет великовато, да и напоминает… – Нина замялась. – У меня уже было что-то похожее.
Она взглянула на Сергея чуть устало, словно ее действительно не так уж интересовал выставленный в витрине шедевр «высокой моды». Преображенский сильно сомневался, что у юной княжны много подобных платьев, особенно если учесть, что всеми деньгами распоряжался князь Василий, а он предпочитал покупать оружие и снаряжение для своей армии. Ни сестру, ни младшего брата он подарками не баловал.
– Я не видел вашего предыдущего наряда. – Сергей осторожно, но крепко взял Нину за руку. – Доставьте мне удовольствие, княжна, примерьте это платье.
– Оно слишком дорогое, – краснея, призналась Нина.
– Тем более его стоит примерить. – Преображенский улыбнулся. Но не снисходительно или иронично, а как-то по-доброму, как старый и верный друг. Нина вдруг почувствовала себя легко и непринужденно.
– Хорошо, – кивнула она. – Хотя это будет похоже на самоистязание. Мерить, зная, что мне этого никогда не купить… Если я начну плакать горькими слезами, пеняйте на себя. А если оно будет мне по размеру, я начну плакать обязательно!
– Согласен. – Сергей указал на дверь, и она тотчас раскрылась. – Ведь это салон, а значит, платья здесь шьют точно по фигуре…
…Спустя два часа они сидели в уютном ресторанчике чуть дальше по той же улице, и глаза Нины просто светились от счастья. Преображенскому пришлось приложить немало усилий, но в конце концов девушка сдалась – он купил ей заветное платье. Без каких бы то ни было намеков или обязательств. Как бы в долг. И теперь она была счастлива. Сергей смотрел на нее и тоже улыбался. На княжну было не только приятно смотреть, но с ней было интересно поговорить. Сочетание редкое, особенно в случае молоденькой девушки. Преображенский не питал на этот счет особых иллюзий. В свои тридцать пять он повидал немало девиц, получивших хорошее образование, но так и оставшихся придворными пустышками. Нина была другой. Их разделяло семнадцать лет, но Сергей не чувствовал разочарования. С ней не было скучно, и это удивляло его вдвойне. Да что там удивляло! Он почти потерял голову, хотя и старался этого не показывать…
А после они долго бродили по тихим улочкам старого города, набережной, парку, сидели в открытых кафе и все это время говорили. Обо всем. И не могли наговориться…
А когда на востоке заалело, Сергей с сожалением проводил Нину до ворот европейского посольства.
– Завтра вечером я иду в Большой, – сообщила на прощание она. – А после…
– После будет прием у Вяземского, – закончил Сергей. – Я тоже приглашен.
– А послезавтра раут в посольстве Колонии Терция. – Нина вздохнула.
– А вот с него можно будет сбежать, – чуть наклонясь к ее уху, заговорщицки шепнул князь. – Легче легкого.
– Легче легкого, – тихо повторила Нина.
Их лица были так близко, что она чувствовала его тепло и волнующий запах его одеколона…
– До завтра, – шепнул Сергей, чуть коснувшись губами ее виска.
– До завтра. – Нина потянулась к нему, но тут же спохватилась и отпрянула. Овладевшее ею чувство было настолько сильным и необычным, что княжна немного испугалась. Она горела с головы до пят, сердце выскакивало из груди, уши словно заложило ватой, а по животу и ниже разливалось сладостное томление. Такие ощущения были для нее в новинку, а еще из-за их явно эротического подтекста Нине стало немного стыдно. Она снова покраснела и, смущенно улыбнувшись, торопливо скрылась за воротами посольства.
Преображенский еще долго стоял, будто пришпиленный к пятачку перед воротами. Избыток эмоций не давал сдвинуться с места. Сергей словно забыл, как совершаются простейшие движения.
– Ваша светлость, садитесь, пожалуйста, а то посольская охрана разволнуется, – вывел его из ступора недовольный голос Гороха.
Преображенский обернулся и обнаружил, что у тротуара стоит его «Викинг».
– Следил, что ли? – усаживаясь в машину, спросил он офицера.
– Охранял, – буркнул тот. – Вы ж не турист заштатный, а целый князь. Да и спутница ваша – не простая горожанка.
– Не одобряешь? – Сергей усмехнулся.
– Лично к княжне претензий у меня нет. – Горохов осуждающе качнул головой. – Но ведь фамилия-то у нее не «Иванова» или там «Бурундук-Птичкина».
– Это да. – Преображенский погрустнел.
– И вообще, я бы еще разобрался, чего это она вдруг на вас так неровно задышала.
– Это что еще за намеки?!
– Это так, мысли вслух, – дал задний ход Горох. – Только, доложу вам, и за Ниной следили. Причем не обычные агенты, а какие-то подозрительные типы.
– Ну, это ты загнул. – Сергей поморщился. – Естественно, княжну тоже охраняют. Но не «типы», а сотрудники европейской СБ.
– Вот и я говорю – подозрительные типы эти сотрудники. – Упрямства Гороху было не занимать.
– Закрыли тему, – приказал князь. – И больше не следи за мной!
– А больше и не потребуется. – Горох саркастически скривился и взглянул в зеркало. – Вы что же, думаете, топтуны не донесут Бородачу, с кем проводит время его сестрица? Ей теперь грозит домашний арест – как минимум, а может, даже отправка на родину… А вам, если продолжите ухаживать, грозит дуэль. Это тоже – как минимум.
– Накаркаешь. – Преображенский нахмурился. Канонир был прав на все сто, и это Сергея очень и очень расстраивало. Круг вот-вот готов был замкнуться, и выхода из ситуации князь пока не видел. До мира между Европой и Каллисто далеко, а значит, так же далеко и до Нины.
И это было невыносимо…
