Мартин Скотт
Фракс на войне
Я беру ландус в Пашише и велю кучеру отвезти меня к аллее «Истина в красоте», месту обитания турайских магов. Пока мы едем по Королевскому тракту, я держу руки сложенными на животе, впервые за несколько недель чувствуя себя по-настоящему сытым. Пусть орки приходят. Когда они встретятся с хорошо накормленным Фраксом, мерзавцы пожалеют о том, что родились па свет.
Глава пятая
Успешные маги в Турае обычно богатеют, и их виллы на аллее «Истина в красоте» представляют собой великолепные постройки, возле которых раскинулись обширные сады, а внутри содержится немало слуг. Ничего не указывает на то, что в этих виллах живут волшебники, а не сенаторы. Маги так же обеспокоены своим социальным статусом, как и остальные представители турайского высшего класса, и не стремятся публично демонстрировать свои сверхъестественные способности. Порой они устраивают развлечения в своих садах, но не помышляют о том, чтобы осветить фасады домов чарами или устроить какое-нибудь вульгарное шоу. Представители высшего класса Турая редко обращаются к волшебству, считая его ниже своего достоинства. Маги обычно не совершают действий, которые могут быть восприняты как плохой тон.
Двигаясь к вилле Лисутариды, я замечаю признаки неких серьезных событий. А именно: все высокопоставленные маги города-государства выходят из ее дома и усаживаются в кареты. Хормон Полуэльф, старый Хасий Великолепный, Мелия Неподкупная, Ланий Солнцелов, Тирини Заклинательница Змей. Даже Кораний Точильщик – знаменитый как своей магической силой, так и скверным нравом – присутствует, а ведь он чрезвычайно редко посещает город, предпочитая оставаться круглый год на своей вилле у побережья вблизи городка Ферия. Когда Кораний шагает к карете, более молодые волшебники вроде Капали Кометного Всадника и Анумарии Молнии оказывают ему знаки почтения, тогда как менее значимые члены Гильдии, такие как Горсий Звездочет и Паталикс Повелитель Дождя, с завистью взирают на это.
Последним покидает виллу Овиний Верный, который садится в карету при помощи нескольких слуг в ливреях. Овиний не так уж могуч, но он главный королевский советник по магии, что придает ему большой вес. Подобно другим волшебникам Турая, он носит радужный плащ, только у него он особенно яркий. Плащ Лисутариды сшит с большим вкусом; он отличается хорошим покроем и сдержанностью красок. Я бы сказал: чем могущественнее волшебник, тем скромнее его одежда. Кораний одет в серое, и мотив радуги едва заметен на его воротнике. Тирини Заклинательница Змей являет собой исключение. Она могущественна, но абсолютно несдержанна и любит все самое модное. На ней очень элегантный шелковый и практически прозрачный плащ, сочетающийся с не менее элегантным платьем. Платье тоже шелковое и полупрозрачное. Тирини – красавица, самая шикарная волшебница в городе-государстве, и старается, чтобы никто не забывал об этом. Она ослепительная блондинка. А женщина, чьи волосы по природе темные, должна пользоваться специальными травами и даже заклинаниями, чтобы изменить их цвет. В прошлом году Тирини явилась причиной скандала, прибыв на празднование дня рождения принцессы Ду-Акаи в таком облегающем и просвечивающимся платье, что нанесла этим ущерб здоровью нескольких престарелых сенаторов, присутствовавших на торжестве. Епископ Гжекий так разгневался, что на следующий день, к изумлению Тирини, лишил ее причастия.
В юности я изучал магию, однако вскоре бросил и научился лишь крохе того, чем в полной мере владеют эти люди. Шарахаюсь от ворот, чтобы пропустить магов. Не то чтобы кто-то из них чем-то лучше меня, просто не хочется напоминать им о своих былых ошибках.
Когда все разъехались, иду по длинной садовой дорожке, ведущей сквозь кусты и заросли, и наконец стучусь в дверь. Открывает служанка, которая знает меня по прежним посещениям. Она с удивлением сообщает, что собрание уже закончено.
– Я пришел не на собрание. Это частный визит. Лисутарида примет меня.
Служанка, глядя на меня так же приветливо, как собаки, охраняющие ворота в ад, вовсе не уверена, что волшебница захочет увидеть Фракса. Она заставляет меня ждать у двери. Я жду долго. Наконец нахалка возвращается с сообщением, что ее госпожа занята и просила передать, чтобы я пришел в другое время.
– Да что ты говоришь! – не верю я и прорываюсь мимо служанки, пользуясь своим недюжинным весом и оттеснив девушку в сторону.
В последние годы я нередко применяю такую тактику. Я знаю, где должна быть Лисутарида. Властительница Небес рабски привязана к фазису, потребляя его в таких количествах, которые и не снились обыкновенным гражданам города. Так как она не могла предаться любимому занятию в присутствии своих друзей-магов, то теперь, должно быть, удалилась в уютную комнату с видом на сад и там курит кальян. Я направляюсь в дальний конец дома, преследуемый сердитыми слугами. Мы проходим по удивительно роскошному ковру. В этом доме сосредоточено большое богатство. Стены увешаны эльфийскими гобеленами, а тщательно расставленная, не слишком бросающаяся в глаза мебель является антикварной, в основном эльфийской и чрезвычайно дорогой. Лисутарида – одна из немногих волшебниц, по праву рождения принадлежащая к высшему классу турайского общества, и располагает большим состоянием.
Внезапно воздух возле меня становится прохладным. Я оказываюсь во власти некой силы, временно парализующей меня. Я ношу с собой амулет, который защищает от чар, но Лисутарида – глава Гильдии чародеев, и у нее имеются такие заклинания, которые нелегко разрушить.
– Лисутарида! – рычу я. – Сними чары и впусти меня. Я знаю, что ты ничем не занята, а просто куришь фазис.
Я борюсь с заклинанием, с трудом продвигаясь вперед на несколько дюймов.
– Я все равно не уйду. Впусти меня, или я выбью дверь!
Чары слабеют, и я стрелой лечу вперед. Дверь открывается, и я с шумом валюсь на пол. Лисутарида, сидя в своем любимом кресле на золотой подушке, смотрит на меня сверху вниз с праздным презрением.
– Фракс, если попытаешься выбить одну из моих дорогих дверей, я взорву твою голову, – говорит она. – Что привело тебя сюда? У меня в данный момент очень мало свободного времени.
Проведя за кальяном всего несколько минут, Лисутарида еще не слишком опьянела, однако, судя по стойкому аромату в комнате и отсутствующему выражению на ее лице, скоро забалдеет. Она набивает в трубку такое количество фазиса, которое может вырубить даже дракона.
– Меня привело сюда стремление к знаниям.
– А, так Макри все же удалось заставить тебя заняться самообразованием?
– Весьма забавно. Я пришел, чтобы узнать, что происходит на самом деле и сколько еще времени осталось до битвы, а также все, что ты знаешь о готовящемся вторжении. Никто в правительстве не хочет говорить мне об этом. Да брось ты свою соску на минуту!
Посторонний наблюдатель очень удивился бы тому, что я так запросто разговариваю с Лисутаридой. Она ведь, в конце концов, глава Гильдии чародеев, не говоря уже о том, что в ее жилах течет аристократическая кровь. Однако в нынешнем году я оказал ей ряд весьма значимых услуг. Именно я практически в одиночку помог Лисутариде во время выборов стать главой Гильдии, а летом спас ее репутацию, установив местонахождение весьма ценного магического кристалла, который она по рассеянности обронила на скачках. Кроме того, я видел, как Лисутарида, накурившись фазиса, упала навзничь в моей конторе. После того случая я счел возможным вести себя в ее присутствии непринужденно.
– Приходится прибегать к успокоительным средствам после общения с этими людьми. Хормон ужасный зануда, а Ланий Солнцелов и старый Хасий сомневаются в точности моих наблюдений.
– В самом деле?
Ланий – главный маг при дворцовой страже. Хасий служит главным магом в Обители справедливости. Внезапно на лице Лисутариды появляется выражение досады.
– Да, в самом деле. Трудно заглядывать в центр Земли Орков, Фракс. Даже обладая зеленым драгоценным камнем и всеми магическими силами, которые только имеются в моем распоряжении, почти невозможно получить чистое изображение. Гильдия оркских колдунов старается изо всех сил, чтобы защититься от нашего проникновения в их тайны. Я не могу напрямую связаться с принцем Амрагом и не в состоянии подслушивать, что говорится во время его встреч с другими орками. Но мне удалось узнать о том, что он планирует. В их планы, без сомнения, входит молниеносное вторжение. Я видела, как собираются войска и слетаются драконы.
– Так почему же другие маги сомневаются в твоих сведениях?
Лисутарида пожимает плечами и затягивается трубкой.
– Хасий Великолепный всегда был против моего избрания главой Гильдии чародеев. Он не может объективно оценивать мои доводы. Да к тому же он очень стар. Давно пора отправить его на пенсию. Что до Лания… кто знает? Дворцовая стража постоянно преследует свои собственные интересы. Его босс Риттий никогда не был моим другом. Им трудно что-либо доказать. Городу пора готовиться к войне и собирать союзников, а не рассуждать о точном значении моих наблюдений на Востоке. Естественно, этот глупец, Овиний Верный, сообщает во дворец об их сомнениях. Круглый дурак! Как он стал главным советником по магии при короле, просто уму непостижимо.
Я сочувствую.
– В этом городе всегда так. Достойными людьми пренебрегают в пользу всяких никчемных личностей, которые умеют хорошо льстить. Посмотри на меня. Сняли с работы во дворце и вышвырнули вон. А ведь такого приличного детектива у них никогда в жизни не было.
– Ты напился на свадьбе Риттия и оскорбил его невесту, – говорит Лисутарида. – А ранее оскорбил самого Риттия. А еще ранее, если мне не изменяет память, оскорбил претора Капатия.
– Чем ты занимаешься? Ведешь записи? Эти люди заслуживают того, чтобы их оскорбляли. Неудивительно, что меня принудили напиться. Кстати, нельзя ли здесь выпить стакан вина?
Лисутарида игнорирует мою просьбу, чрезмерно увлекшись рассказом об Овиний.
– Он имел наглость заявить, что мои предположения слишком туманны в силу моего недовольства Эрминией. Как будто я позволяю семейным делам мешать моим военным исследованиям!
Боюсь, Лисутарида собирается прочитать мне лекцию насчет Эрминии. Я уже несколько раз слушал критику по этому поводу из уст Макри. Эрминия – жена сенатора или являлась таковой до того момента, как несколько месяцев назад вонзила ему в спину его же собственный кинжал. В суде она утверждала, что сенатор жестоко издевался над ней все десять лет брака. Суд, понимая, что такая защита не может снять обвинение в убийстве, приговорил ее к смерти. Сейчас она томится в тюрьме, ожидая приведения приговора в исполнение. Макри и, возможно, Лисутариду особенно раздражало то обстоятельство, что, окажись сенатор убийцей своей жены, его всего лишь изгнали бы из Турая. Во всех случаях, кроме исключительных, членам турайского правящего класса позволяется покидать город до казни. На Эрминию это положение не распространялось. Тяжелый жребий выпал на долю этой дамы, но так уж обстоят дела в Турае. Не понимаю только, почему Лисутарида считает своим долгом высказывать мне свое возмущение по этому поводу. Срочно меняя тему, я спросил ее, как обстоят дела по формированию союза.
– К счастью, все идет очень хорошо. Мы разослали вестников по всему Западу и связались с эльфийскими народами.
Странно думать, что в то время, когда мы сидим здесь и мирно курим фазис, на Западе начинаются первые приготовления к созданию гигантской армии.
– Что за силы может подчинить себе принц Амраг?
– Трудно сказать. Он у власти относительно недавно. Однако из моих наблюдений видно, что другие оркские нации отвечают на его призыв. Мы предполагаем, что армия принца будет по величине практически такой же, какой была армия орков в последней войне.
– Кто такие эти «мы»?
– Военный Совет, созданный консулом. Я никогда особенно не уважала Калия, но тут он стал действовать довольно быстро и решительно.
Некоторое время мы сидим и просто молчим, вспоминая прошлую войну. После отчаянной борьбы наступил момент, когда нам удалось отбросить врагов от стен города, и так случилось, что в этот самый переломный миг я находился рядом с Лисутаридой. Я видел, как она сбивает драконов и они падают с неба на землю, а когда ее магические силы иссякли, Лисутарида схватила меч и обезглавила орка, который взобрался на стену. Сразу же после этого стена обрушилась. Не имею понятия, как мы остались живы. Нам все равно не удалось бы выжить, не прибудь вовремя эльфийская армия, которая ударила по врагу с фланга.
– Мы все же разгромили их в прошлый раз. И снова победим.
– Возможно, – говорит Лисутарида задумчиво. – Хотя сейчас объединенная армия людей и эльфов, пожалуй, слабее, чем тогда. Надеюсь, что ненамного. В противном случае придется бежать далеко на Запад и затаиться.
Не помню, чтобы Лисутарида распоряжалась о еде и напитках.
– Нельзя ли тут чем-нибудь подкрепиться?
– У меня нет пива.
– Зато в твоем винном погребе хранится чудесное вино. Хорошее эльфийское вино очень украсило бы наш стол.
Лисутарида звонит в колокольчик, вызывая слугу. Эта волшебница на самом деле не такая уж плохая женщина. Правда, слишком много курит и тратит большие деньги на одежду, прически и тому подобное, но она хорошо послужила своему городу. Мы с ней практически ровесники, хотя по виду и не скажешь. Впрочем, Лисутарида сохранилась гораздо лучше, чем я. Конечно, ей было что сохранять; моя жизнь оказалась намного суровее, чем ее.
Я беру стакан с вином.
– Хорошее вино. Возможно, тебе следует провести следующие четыре месяца, наслаждаясь содержимым своего винного погреба.
– Если только у нас есть эти четыре месяца, – говорит она.
– Что ты имеешь в виду?
– Я подозреваю, что орки могут прийти раньше.
Я в недоумении.
– Раньше? До зимы всего пара недель. Они не смогут пересечь пустыню зимой.
Лисутарида задумывается.
– Все так говорят. Раньше они действительно не могли этого сделать. Но я перехватила сообщение, посланное Амрагом другому лорду орков, в котором есть намеки на то, что на сей раз они планируют зимний поход.
Я настроен довольно скептически. Кампании крайне редко начинаются зимой – уж больно сильные стоят холода для таких походов.
– Не верю, что Амраг решится. Какую выгоду это ему принесет?
– Он будет здесь еще до прихода эльфов. Они не смогут отплыть зимой. Если Амрагу удастся привести свою армию до прибытия эльфов, он избежит столкновения с половиной наших союзных сил.
– Но как насчет обеспечения? Зимний поход – это не шутки. Орки не выносливей людей. Им не удастся подойти к Тураю. Да и драконы не долетят, потому как в холодное время становятся медлительными. И с поддержкой флота ничего не выйдет.
– Военный Совет придерживается того же мнения, – сообщает Лисутарида. – Старый Хасий вообще имел наглость заявить, будто я перехватила послание, которое принц Амраг распространил намеренно, чтобы ввести нас в заблуждение. – Она пожимает плечами. – Может, так оно и есть. Оркская Гильдия чародеев сейчас стала гораздо более могущественной, чем прежде, и, возможно, действует тоньше. Некоторые магические средства защиты, которые они установили за последние годы, невероятно сложны. Не исключено, что меня ввели в заблуждение. Тем не менее я крайне обеспокоена.
– Какой-нибудь другой маг пришел к такому же выводу, как и ты?
Лисутарида признает, что таковых больше нет. Ни один маг не думает, что орки могут напасть на нас раньше окончания зимы. По мнению Лисутариды, некоторые чужеземные маги вообще сомневаются в том, что орки планируют нападение. Лично я верю словам Лисутариды на все сто. Мало кто из волшебников равен ей в плане могущества и знаний. Мало кто на Западе и вообще никто на Востоке. Властительница Небес обладает несравненным талантом. Кроме тех периодов, когда слишком увлекается фазисом и не способна создавать чары, что случается не слишком часто.
– Не мог бы ты позвонить в колокольчик? – обращается ко мне Лисутарида. – Я так ослабла, что не в силах руку поднять.
Я хмурюсь.
– Ты не собираешься бросить курить на период военных действий?
– А зачем?
– Чтобы направить силы западных магов на спасение человечества.
Лисутарида заливисто смеется.
– Спасение человечества, – повторяет она несколько раз и смеется еще громче. Смех стихает, лишь когда она вставляет в рот свою трубку.
Последние сведения, которые мне удается получить от Лисутариды, заключается в том, что завтра состоится собрание членов Военного Совета. Вслед за ним пройдет собрание Совета в малом составе, которое я должен посетить. Когда я покидаю комнату, Лисутарида лежит в кресле, потягивает свою трубку и все еще посмеивается по поводу моих забавных слов о спасении человечества. Ее слуги провожают меня до парадного входа.
– Госпоже не следует пускать вас в дом, – говорит служанка, мимо которой я прорвался внутрь помещения.
– Ты права. Не следует этого делать. Я тип еще тот.
Она смотрит на меня с ненавистью. Что ж, мне к этому не привыкать.
Глава шестая
Собрание Малого Военного Совета возглавил Цицерий, ему помогал Хасий. В конференц-зале собрались тридцать человек, со многими я никогда раньше не встречался. Префекты каждой части города, их помощники, преторы, которые обычно подчиняются только консулу, вновь назначенные трибуны плюс еще чиновники из дворца, представители Службы общественной охраны и военные. С удивлением обнаруживаю здесь сенатора Лодия. Лодий возглавляет оппозиционную партию популяров и является главным оппонентом консула в сенате, а также резким критиком традиционалистов. Реформаторская, антимонархистская партия Лодия в последние годы пользуется большой поддержкой населения Турая. Вследствие этого правители города ненавидят его. Могу лишь предположить, что его присутствие здесь объясняется попыткой властей объединить нацию перед лицом кризиса.
Мне и самому Лодий не очень нравится. Он постоянно твердит о том, что нужно более справедливо распределять богатство города-государства. Я бы, конечно, не прочь, чтобы кое-что из казны попало и в мои руки, но всегда считал Лодия человеком, который готов говорить что угодно, лишь бы дорваться до власти. Не сомневаюсь, приди он к власти, весь этот треп о демократических реформах будет тотчас забыт. Кроме того, сенатор путем шантажа заставлял меня в прошлом году помогать ему, а Фраксу не нравится, когда его шантажируют. Лодия сопровождает Риттий, который является его политическим союзником. Риттий ненавидит меня больше всех в городе.
Как-то странно себя чувствуешь на таком собрании. Я никогда раньше не состоял ни в каких комитетах. Мне это против шерсти. Однако ввиду остроты момента и опасности, с которой мы столкнулись, я на время забываю о своем недоверии к городским властям. Мне даже удается исполнять приказы префекта Дриния, не оскорбляя его при этом, однако, слушая, как префект Ризий бубнит что-то о возможностях хранения зерна в Храме Нефритовых Полей, я начинаю с нетерпением ждать окончания собрания. Организация защиты города, разумеется, чрезвычайно важна, но все это сильно действует на нервы.
Пока префект Дриний читает доклад о наличии сырья для изготовления оружия – за ним последует еще один доклад о возможностях королевского арсенала, – я начинаю клевать носом и должен постоянно сосредоточиваться, чтобы не заснуть. С нетерпением жду перерыва, когда можно будет перекусить. По моим расчетам, вот-вот должны подать обед. К несчастью, Цицерия не удовлетворяют некоторые аспекты доклада Дриния. Следует череда вопросов, на которые префект дает пространные ответы. Я вздыхаю. В прошлый раз я сражался на войне, но не участвовал в ее планировании. Даже вообразить себе не мог, что это так скучно.
Начинаю мечтать о еде. Ее доставят, как мне удалось узнать от обслуги, через заднюю дверь на нескольких тележках. Будут ли это куски говядины и оленины? Или просто набор из разнообразных сластей, которые так любят в кабинетах консула? Будем надеяться на что-то посущественнее. Не то чтобы я не любил выпечку, но ее явно недостаточно, чтобы насытить мужчину, который в течение нескольких часов слушал сообщения о всяких там акведуках. Я подозрительно осматриваюсь по сторонам, пытаясь определить, кто еще может внезапно кинуться к еде. Не допустил ли я тактическую ошибку, сев в середине зала? Префект Гальвиний, который сидит прямо за мной, славится своим аппетитом, равно как и его помощник. Оба выглядят довольно голодными и занимают удобную позицию для стремительного рывка к тележкам с едой. Если они доберутся до съестного первыми, там уже мало что останется для остальных. Я ругаю себя за невнимательность и начинаю отодвигать свой стул назад. Если префект Гальвиний полагает, что ему удастся опередить меня, то он сильно ошибается. Я и не таких умников обставлял, когда дело касалось поедания кондитерских изделий.
– В следующем месяце в это время у нас будет по меньшей мере сто тонн железной руды на…
Помощника консула обрывает на полуслове стук тележек, которые вкатывают в зал. Я вскакиваю и бросаюсь к ним, прежде чем кто-то сообразил, что происходит. Гальвиний видит это и делает отчаянное усилие встать со стула, но я по ходу движения толкаю его и наступаю на ногу помощнику. Они совершенно сбиты с толку и топчутся на месте. Я первым добираюсь до тележки и хватаю толстый кусок оленины, бросаю на свой поднос несколько булочек, после чего беру то, что могу унести.
– Ты неотесанный грубый остолоп!… – шипит Гальвиний, появляясь у меня за спиной.
– Время-то военное, – отвечаю я. – Надо быстро включаться в боевые действия.
В целом моя миссия удалась, и я покидаю тележку с тяжелым подносом, заваленным едой, в то время как отставшие неудачники только-только приближаются к ней. Именно благодаря таким резким броскам Фракс непобедим на поле битвы. Я оказываюсь рядом с помощником консула Цицерием и радушно приветствую его.
– Быстро же вы научились пользоваться гостеприимством консула, – сухо заявляет он.
– Когда наступает кризис, я знаю, как действовать.
Цицерий смотрит на меня с неприязнью.
– Мне пришлось прервать речь.
– И такую интересную речь. Я почитаю за честь состоять у вас на службе.
Извиняюсь и иду к своему месту, опустив голову и не глядя на присутствующих. По правде говоря, они тоже игнорируют меня. Здесь я в компании людей другого класса, нежели тот, к которому принадлежу сам. Это очевидно. Большинство тут турайские аристократы в тогах, по сравнению с которыми моя простая туника выглядит совсем убого. У них короткие волосы и модные стрижки. Мои же патлы свисают по спине. Их речь более изысканна, а манеры куда утонченнее. Само мое имя – Фракс – выдает во мне простолюдина.
Только по некой иронии судьбы я добился своего настоящего положения.
Оленина просто замечательная, да и пирожки отличные. Кто бы ни готовил для кабинета консула, он хорошо знает свое дело. Этот человек делает честь городу. Еда такая вкусная, что я просто потрясен, когда, начав есть сдобу, вдруг обнаруживаю, что ее плохо пропекли. Тесто внутри сыровато, как будто его недостаточно долго держали в печи. Пожимаю плечами и отодвигаю булочку на край тарелки. Даже у самого лучшего повара случаются проколы. А может, за плохое качество несет ответственность его помощник. Впрочем, другие кондитерские изделия вполне соответствуют норме, и я забываю о своем мимолетном разочаровании.
Цицерий и Хансий стоят у тележки с видом людей, опоздавших на праздник жизни. Из еды осталась только пара пирожков. Цицерий старается сохранять чувство собственного достоинства, притворяясь, что ему все это безразлично, но я уверен, он был бы не прочь отведать оленины или копченой рыбы. Она, кстати, превосходна. Говорю вам как человек, который, как правило, не ест много рыбы. Но если ты в чужом доме, довольствуешься тем, что предлагают.
Только я собираюсь спросить кого-нибудь из подавальщиков, есть ли у них пиво, как в комнату входит сам консул, и мне приходится встать, дабы выразить ему свое уважение. Городские префекты – Гальвиний, Дриний, Ризий – сразу же окружают его. Наступает минута неловкости, когда консул поворачивается и видит перед собой сенатора Лодия. После небольшой заминки вежливо здоровается с ним. Принимая во внимание то обстоятельство, что Лодий в сенате неоднократно обвинял консула в разных грехах в течение всего последнего года, далось это ему нелегко. Лодий, возможно, тоже старается не раскачивать лодку в такое грозное время и вежливо отвечает на приветствие консула.
Калий отходит назад, чтобы поговорить с Цицерием, оставляя префектов в компании Лодия. Известно, что Гальвиний и Дриний – оппоненты Лодия, хотя префект Ризий в последнее время, кажется, проявляет симпатии к партии популяров. Вновь наступает некая неловкость. Гальвиний теребит в руках свиток, Риттий почесывает голову, но, в общем, они ведут себя вполне пристойно. Никто не желает быть обвиненным в расколе, даже Лодий с Гальвинием, которые затеяли между собой тяжбу по какому-то запутанному делу о мошенничестве. Пытаясь выглядеть цивилизованным, сенатор Лодий заходит так далеко, что предлагает Гальвинию угощаться из его серебряной тарелки. Префект принимает предложение и берет маленькое печенье. Впечатляющее зрелище – национальное единство становится главной темой дня.
Префект Гальвиний поворачивается к помощнику консула сенатору Беварию, и тут вдруг лицо его наливается краской, префект хватается рукой за горло, как будто ему трудно дышать. В комнате наступает мертвая тишина, все смотрят на префекта. Гальвиний медленно опускается на пол, Дриний бросается к нему.
Я тоже спешу к месту происшествия, причем у меня сильное подозрение, что Гальвиний не просто поперхнулся. Рассмотреть его за спинами префектов и преторов трудно, однако, глядя на то, как лицо его становится зеленым, а глаза вылезают из орбит, можно с большой долей уверенности утверждать, что Гальвиния отравили. Люди взволнованно кричат, зовут лекаря. Я прокладываю дорогу к префекту. Гальвиний уже в агонии. Еще несколько минут он вздрагивает, потом замирает. Доктор не потребуется – префект мертв.
В комнате воцаряется хаос. Кто-то взывает к помощи, в то время как другие проталкиваются к бездыханному распростертому на полу телу, как будто их присутствие может чем-то помочь мертвецу. Я отступаю назад и осматриваюсь по сторонам. Единственный человек, который остался на месте, это Лодий, который и угостил префекта. Я пересекаю комнату, приближаюсь к нему и смотрю сенатору прямо в глаза. Судя по ошарашенному взгляду Лодия, он глубоко потрясен. Может быть, даже испуган.
– Лодий, что вы думаете о случившемся?
Лодий непонимающе смотрит на меня. Я трясу его за плечо, и он, кажется, приходит в себя.
– Лодий, где вы взяли эту чашу?
– Уберите руки! – кричит он.
Прежде чем я могу ответить, между нами появляются два стражника в форме. Комната быстро наполняется представителями Службы общественной охраны, что только увеличивает суматоху. Наконец над многоголосием толпы раздается громкий командный голос. Цицерий, лучший оратор в городе, говорит таким властным тоном, что в зале сразу же наступает тишина.
– Дорогу доктору! – произносит он. – Всем оставаться на своих местах до дальнейших распоряжений консула.
Это вызывает некоторый испуг. Высокопоставленные сенаторы и преторы не приучены, чтобы их подозревали в убийстве. Я-то не раз бывал в подобных переделках. В то время как другие мечутся туда-сюда, я спокойно сажусь на стул и жду дальнейших событий. Будет задано немало вопросов, и всем нам придется пробыть здесь довольно долго.
