София Шамилевна Галлямова
Не забудь
– Она работала медсестрой, лечила меня, когда я был ранен.
Глеб Прохорович вопросов больше задавать не стал. Погрузился в мысли, смотря под ноги, и шёл всё дальше по дороге, даже не думая о том, куда придёт в итоге.
Щебетали птицы, светило в кои-то веки солнце, на душе было горько, но спокойно. Стучала по камням дедовская клюка, летали, рассекая время, воспоминания…
«Зима. Тысяча девятьсот сорок третий. В высоком здании столкнулись немец и Володар. У первого в руках винтовка, у второго – нож и верёвка. Отряд русского находился на этаже выше, а самого парня отправили на разведку.
В воздухе повисла зловещая тишина, свисты пуль и ветра на улице замолкли, ожидая падения новой крови. Пол перестал скрипеть, в ушах запищало, будто недавно рядом взорвалась бомба. Кто-то должен был умереть, это знали оба бойца, но никто не хотел ни нападать, ни падать наземь. Немец был младше Володара, в глазах играл огонёк страха, коленки тряслись. Володар ничего не мог сделать. Единственное на что хватило ума – так это на то, чтобы махнуть врагу рукой, мол «Убирайся, пока мои не пришли».
Мальчишка понял несмотря на то, что от страха мог просто выстрелить. Ещё секунды две он постоял, а потом сломя голову побежал прочь из здания…
Август. Тысяча девятьсот сорок четвертый. Пыльные, грязные, уставшие солдаты шли босыми и израненными ногами по дну озера, которая едва доставала им до середины голени. Перед глазами всё плыло, ветра никто не чувствовал. Неся на спине тяжёлый рюкзак, юноша думал о Марии, что осталась в госпитале лечить новых раненых. Он думал о семье, об отце, о дедушке, родном брате, что тоже угодил в далёкий госпиталь, однако на этот раз надолго. Он думал о матери, что так похожа на сестрёнку, работающую в медсанбате.
Медленно присев на одно колено, солдат набрал полные ладони чистой воды и умылся, перед этим прошептав тихо-тихо, чтобы никто кроме воды не услышал:
– Я вернусь к тебе с победой, мама… С победой и невестой.
Он умыл лицо, словно заковав себя в кандалы обещаний. Да, всю оставшуюся дорогу было тяжело под навалившейся ответственностью и условных цепей, но зато ему было за что сражаться…»
– И всё-таки пути Господни неисповедимы. Посмотри вокруг, внучок. Месяц, а то и меньше месяца назад по этой дороге шли на упокой, прощаться с теми, кто, казалось бы, бессмысленно отдал судьбинушке жизнь. А сейчас мы можем спокойно пройтись здесь ради собственного удовольствия.
– Потому что мы сражались не напрасно.
– Верно.
Глеб Прохорович зашагал дальше, а Володар остановился и посмотрел себе под ноги. Он чуть не наступил на первый белый, маленький одуванчик.
Легко, по-юношески наклонившись к земле, ветеран сорвал цветок и, оборвав черные и грязные пушинки, тихо заговорил:
– Встретимся на небесах, сестрёнка. Мы спасли нашу родину, она благодарна нам. Спасибо тебе за то, что ты всегда была со мной. Спасибо за то, что ты со мной и сейчас. А теперь лети в небо, и пусть твоя душа будет так же чиста и свободна, какой она была при жизни.
Первая слеза. Вторая слеза. Печальная улыбка. Легкий укол в сердце. Глубокий вдох…
Пушинки одуванчика оказываются в небесах. Солдат отпустил сестру. А старик-ветеран улыбнулся, проводил взглядом улетающие пушинки одуванчика, сглотнул горький ком в горле и прошептал:
– Прощай, внученька. Мы тебя любим…
* * *
Мария Ерохина, невеста Володара, приехала к вечеру, когда вся семья была в сборе. В сад под навес из высоких и стройных вишнёвых деревьев вынесли стол, накрыли белоснежной кружевной скатертью, расставили посуду, нашинковали в блюда салаты, прожарили на мангале мясо и развели в передвижной садовой печи огонь. Этому миру для счастья всегда было и надо будет немного… Здоровых любимых, спокойствие на душе, мир во всём мире и любви. Бывало, даже если дома не было электричества, это не стало бы для русской семьи бедой. Потому что счастье могло родиться у яркого, высокого и обжигающего костра, в кругу друзей и родных, в объятиях чёрной и холодной ночи… кружась у пламени под песни молодых невест и сестёр, что так усердно пытались обратить на себя максимум внимания… Знали бы они, как приходится потом мужчинам на войне, когда сердце рвётся к Той Самой… И знали бы они, как направляет любовь. На что наши предки были ради неё готовы.
