София Владимировна Воронцова
Внутренний город
Глава 1: Тишина
Город Стерия просыпался под шорох излучений. Они танцевали на стенах домов, ползали по крышам, сворачивались в клубки у дверей, оставляя на стёклах узоры – словно исписанные страницы дневника каждого жителя. Люди шли по улицам, оставляя за собой следы – шлейфы света, капли дыма, ленточки тумана. Всё здесь дышало эмоциями, как живой организм. Излучение – это то, что определяло тебя. Без него ты – никто. Без него ты не существуешь. Два столетия назад, после Великой Пульсации, всё изменилось. Некоторые говорят, что это было наказанием – наказанием за то, что люди научились подавлять свои чувства до такой степени, что мир сам возмутился, как разъярённое животное. Другие утверждают, что это было даром, который человек не мог понять. Но так или иначе, всё изменилось. Мир вдохнул, ответил и стал показывать – всё, что мы скрываем. Каждый житель города Стерия теперь излучал нечто. Это стало частью жизни. Внешний мир видел, что человек чувствует – и это было так же естественно, как видеть его лицо или слышать его голос. Для некоторых, как для Лиры, излучение становилось источником жизни. Для других – тяжёлым грузом, который мешал быть собой.
А Лира перестала излучать во вторник.
– Всё ещё ничего, – сказала она, стоя у зеркала в полутёмной ванной комнате. Голос прозвучал тихо, почти шепотом, с той особой интонацией, которую используют люди, давно привыкшие разговаривать с собой чаще, чем с другими. Пар от душа медленно растекался по зеркалу, образуя тонкую плёнку. Она провела пальцем по стеклу, открывая себе взгляд на своё лицо – усталое, чуть опухшее от недосыпа, с тонкими тенями под глазами, как будто нарисованными углём. Никакого света. Никакого тумана. Ни пепла, ни искр, ни даже пустоты – просто ничего.
Она вспоминала уроки, которые когда-то ей рассказывали в школе. Стерия – город, в котором излучения стали частью жизни. Люди научились считывать эмоции друг друга через это «видимое» излучение. Оно становилось их частью. Как цвет глаз или длина ног. Существует семь основных типов излучений, отражающих самые глубокие аспекты человеческой природы: Светящиеся (Люмены) – излучения, проявляющиеся в виде ярких, тёплых оттенков, как золотой свет или мягкий янтарный. Это сигнализирует о чувствах вдохновения, любви, заботы и надежды. Туманные (Вуа́леры) – излучение в виде лёгкого серого тумана или лаванды. Эти люди склонны к меланхолии, глубоким размышлениям и одиночеству. Это также типичный спутник интровертов и созидателей. Но туман может запутать разум настолько, что человек начинает терять связь с окружающим миром. Огненные (Пироиды) – яркие красные и оранжевые оттенки, символизирующие страсть, гнев, решимость. Пепельные (Калциды) – тёмные, почти чёрные оттенки, сопровождающиеся пепельным налётом. Это знак глубокой скорби, потери и принятия. Лишь те, кто пережил горечь утраты, могут обладать таким излучением. Кристаллические (Рефлекторы) – прозрачные, зеркальные излучения, которые отражают чужие чувства, но не показывают собственные. Эти люди часто теряются в других, не зная, кто они на самом деле. Пульсирующие (Импульсники) – изменчивые, колеблющиеся излучения, меняющиеся от яркого к тёмному, от спокойного к агрессивному.Безизлучательные (Нули) – самый редкий и загадочный тип. Люди, не имеющие излучения, лишены явных эмоций. Это как пустой экран. Они бывают восприняты обществом как «неполноправные» или «несуществующие», не обладающие своей личной идентичностью. Без излучения Лира была одним из таких людей. До конца излучения были не изучены и каждый раз человечество сталкивается с новыми их проявлениями.
Девушка наклонилась ближе, всматриваясь в себя, будто надеялась найти хоть отблеск в зрачках. Пусто. Как будто кто-то аккуратно стёр из неё все цвета и запахи.
– Может, если выглядеть нормально, всё само собой вернётся, – пробормотала она.
Она оделась медленно, как будто каждое движение было частью ритуала. Руки дрожали, когда она застёгивала пуговицы на серой рубашке. Волосы собрала в небрежный пучок. На лице – никакой косметики, кроме туши. Чёрная линия под глазами – тонкий барьер между ней и внешним миром. На кухне чайник свистнул, пронзительно, раздражающе. Словно пытался напомнить о себе. Она наливала чай механически, смотрела, как из чашки поднимается пар – он был живым, лёгким, и имел излучение. Бледно-голубое. У пара было излучение. У неё – нет. Она сидела за столом, не касаясь чашки, обхватив руками колени, как ребёнок. Тишина в квартире была слишком плотной, словно заполнила собой всё пространство, даже между мыслями. Она чувствовала, как она проникает внутрь, капает в сознание, размывает очертания. Словно она растворяется – и ничто не остаётся. Лира вышла на улицу с осторожностью, как будто мир стал агрессивнее, плотнее. Соседка с третьего этажа, Мария, сияла тёплым жёлтым светом, как всегда. Она толкала коляску с вечно улыбающимся малышом и махнула рукой:
– Доброе утро, Лира!
Лира попыталась улыбнуться. Губы дрогнули, но не послушались. Она кивнула.
– Утро.
Мария вдруг нахмурилась. Её излучение дрогнуло, как свеча на сквозняке. В глазах мелькнуло что-то странное – лёгкое беспокойство, смешанное с жалостью.
– Ты… ты в порядке?
– Всё хорошо, – солгала Лира.
Мария отвела взгляд. Свет вокруг неё стал более тусклым. Как будто кто-то дунул на её светильник.
На улице всё шло своим чередом. Мальчик с пепельным шлейфом – он горевал. Женщина с серебристым мерцанием – вероятно, влюблённая. Мужчина на углу источал густой красный туман: тревога, может быть злость. Лира шла между ними, и никто не замечал её. Она была… невидимой. Не в буквальном смысле – её тело, одежда, шаги были – но она не оставляла никакого следа. Ни запаха, ни звука, ни света. Воздух не дрожал от её присутствия. Мир будто не замечал, что она здесь.
Иногда кто-то вдруг вздрагивал, словно от холода, когда проходила мимо. Но затем пожимал плечами и шёл дальше. В глазах – ни узнавания, ни интереса. На углу улицы стоял Каэль. Он был опёрт на стену книжного магазина, руки в карманах, взгляд поверх толпы. Его излучение – тёмный дым с редкими, тусклыми огоньками – лениво клубилось вокруг ног, обвивало ботинки, как сонная кошка. Он смотрел сквозь людей. И вдруг, когда Лира приблизилась, его взгляд остановился.
– Пропало, да? – сказал он, не глядя на неё напрямую.
Она замерла. Это прозвучало как вопрос. Как приговор.
– Что?
– Я тебя конечно вижу. Не глазами. Глазами – ты пустая. И не излучаешь.
Он посмотрел прямо на неё. Его взгляд был странным – спокойным, но не равнодушным. Как будто он много раз уже видел это. Как врач, который знает, что болезнь вернулась.
– Я… я не знаю – прошептала она.
– Оно случается. Но не со всеми. – Он вытащил из кармана кусочек белого мела. Потёр его пальцем, как будто проверяя, не истёрся ли. – Пойдём. Покажу кое-что.
Она не знала, почему пошла. Просто ноги сами сделали шаг. Может, потому что он не задавал вопросов. Или потому, что в его голосе не было страха. В заброшенном дворике, за пыльным стеклом, он провёл мелом по стене: круг, две линии, символ, похожий на глаз. Мел хрустел на бетоне. Рисунок засветился слабо, как воспоминание о костре.
– Это маяк, что-то вроде иллюзии Тихой Зоне, месту, где ты можешь быть без излучения. Здесь никто не увидит, никто не спросит, что с тобой.
– А если я не хочу прятаться? – тихо спросила она. Слова прозвучали почти детски. Слабый голос в огромном пустом пространстве. Каэль посмотрел на неё долго. Медленно. Будто впервые увидел по-настоящему. Его взгляд был не мягким и не жёстким. Просто – настоящим.
– Иногда это нужно сделать. Зайди внутрь себя, очень глубоко. Это не из тех дорог, по которым приятно гулять. Но нам нужно понять, что происходит с… нами.
Лира опустила глаза. Её руки дрожали. Она почувствовала, как внутри поднимается что-то старое. Забытая дрожь. Слёзы? Гнев? Нет. Пустота. Но пустота, которая сжималась, как кулак.
– Я не боюсь боли.
– Боль – это не самое страшное. Страшнее – тишина внутри. Или то, что ты в ней можешь услышать.
Она подняла глаза. И впервые за много дней, в глубине её зрачков вспыхнула крошечная, почти незаметная искра.
Каэль улыбнулся едва заметно.
– Вот и хорошо. Начнём. Заходи.
Лира осталась стоять, чувствуя, как туман опускается на неё, сгущается в воздухе, проникает в её лёгкие и наполняет её не воздухом, а пустотой. Тишина здесь была не просто звуковым вакуумом. Это была тишина, которая проникала в саму суть её сущности. Она не ощущала ни своего тела, ни пространства вокруг. Было чувство, будто она сама стала частью этой бесконечной пустоты, частью этого туманного, мутного воздуха. Как будто пространство здесь существовало исключительно для того, чтобы в нём исчезать. Она шагнула вперёд, не решая смотреть на пустое отверстие в стене. За несколько шагов, её глаза начали привыкать к полумраку, и она различала не только сгустки тумана, но и темные силуэты, которые когда-то могли бы быть людьми. Здесь не было движения, не было следов. Всё было заморожено во времени, так как если бы пространство прекратило свой ход. Лира посмотрела на свои руки, на которых не было ни пыли, ни отпечатков – ничего, кроме блеска пустоты. В её глазах ещё сохранялся след этой пустоты, как тусклое отражение за окном. Она огляделась и заметила, что в этом месте, несмотря на внешнюю безжизненность, что-то странное всё-таки происходило. Где-то далеко, за густым туманом, едва виднелись смутные формы. Она не могла точно сказать, что это было, но чувствовала, что здесь скрывается что-то большее, чем просто заброшенность. Её шаги эхом отозвались в пустом пространстве, но этот звук был иным. Он был не таким, как в городе, где его моментально поглощала толпа звуков. Здесь его отражение осталось, как скользящий след в воде, заставляя её сердце биться немного быстрее.
«Что это за место?» – думала Лира, пока её взгляд не наткнулся на ещё одну фигуру.
Силуэт сидел на полу, облокотившись спиной на груду старых коробок и металлических конструкций. Это была женщина, схожая с теми, кто жил в городе, но её лицо было скрыто под капюшоном. Единственным признаком её присутствия были слабые вспышки её излучения, неяркие и редкие. Точно так же, как бледный свет в ночи, как слабый огонёк, который едва можно было разглядеть. Лира замерла, почувствовав, как в её груди отозвался холод. Впервые за несколько дней её собственное сердце стало работать в обычном ритме, и это наполнило её тревогой. «Если она не излучает, как я, кто она тогда? Почему здесь?»
– Ты пришла, – произнесла женщина, не открывая лица, но её голос был мягким, почти нежным, будто она знала, что Лира боится того, что она сама не может понять.
Она не ответила сразу. Не могла найти слов, чтобы выразить всё, что происходило с ней сейчас. Не могла объяснить это странное ощущение – она будто бы и была здесь, но не принадлежала этому месту. Она не могла даже спросить женщину о том, что происходило, потому что слова, которые она хотела произнести, казались ей пустыми, как её собственная тишина.
– Ты не одна, – продолжала женщина, не обращая внимания на молчание Лиры. – Многие приходят сюда. Многие исчезают. И каждый из нас ищет что-то, что он потерял.
Лира ощутила, как тяжёлый взгляд женщины наконец-то коснулся её, хотя глаза были скрыты. И всё равно она почувствовала это, как бы не пыталась избежать. Это было как облако, облачное, но ощутимое, как нечто большее, чем просто взгляд.
– Я не знаю, что я ищу, – тихо произнесла Лира, её голос звучал так, будто слова отрывались от её груди с трудом. – Я не понимаю кто вы.
Женщина молчала, её пальцы скользили по краю коробки, отпечатки её рук оставались на металле, как следы на воде. На секунду Лира почувствовала, что сама она могла бы оставить такой же след – не в мире, а в душе.
– Иногда, чтобы найти себя, нужно начать с того, чтобы забыть, кем ты была, – сказала женщина, не двигаясь. – Иначе ты никогда не выйдешь из этого беззвучного мира. Никогда не услышишь свои шаги, не почувствуешь своего дыхания. Ты знаешь меня, ты должна вспомнить.
Лира смотрела на её фигуру, её слова резонировали внутри неё, как отблески в темной пещере, где нет света. Это было так странно – слушать, как кто-то говорит то, что она сама чувствовала, но не могла объяснить.
– И что я должна сделать? – спросила Лира. Её голос звучал почти как мольба, хотя она не была уверена, что сама хочет ответов.
Женщина не сразу ответила, только спустя несколько минут медленно подняла голову, и её излучение в темноте стало немного ярче, почти незаметным, но уверенным.
– Ты должна увидеть то, что ты скрываешь, то, что ты закинула далеко в свое сознание. Если ты хочешь вернуться, ты должна быть готова встретиться с тем, чего больше всего боишься. Иногда эта встреча происходит внутри нас. Иногда она проходит в Тихой Зоне. Иногда там, где мы не думаем это найти.
Лира нахмурилась. В её груди заворочался тревожный огонь, тот самый, который, она знала, был заблокирован её пустотой. Огня, который она не могла удержать, потому что он не позволял ей исчезать. Женщина поднялась. Её движения были спокойными, почти неощутимыми, как если бы она была частью этой туманной тишины.
– Ты ещё не поняла, что настоящая борьба не снаружи. Она внутри. И чем больше ты будешь прятаться, тем тяжелее будет тебе вернуться.
Лира почувствовала, как её тело начинает сжиматься. Она не могла оставить место для боли, для страха, для этих страшных пустых эмоций, но здесь, в иллюзии Тихой Зоны, она чувствовала, как этот страх медленно подступает. Женщина протянула руку. Лира колебалась, но, не в силах остановить себя, протянула свою руку навстречу. Как только их пальцы соприкоснулись, она почувствовала, как её внутренний мир, давно затмённый пустотой, словно пронзило молнией. Эмоции начали биться в её груди, как тысячи невидимых волн, но они были уже не такими. Они были настоящими, осязаемыми, но настолько чуждыми, что Лира едва могла сдержать слёзы.
– Ты не можешь услышать… – тихо сказала женщина, и, отпустив её руку, медленно исчезла в тумане. – Тебе придется искать другой путь. Прости.
Лира осталась стоять одна в центре этой огромной пустоты, но впервые за долгое время ей не было страшно. Она вернулась к Каэлю как в тумане. Её шаги были быстрыми, но беспорядочными. Каждое движение было неловким, как будто она не до конца ощущала пространство вокруг. Всё внутри неё было смутным, тревожным. Но в то же время было чувство, как если бы она вернулась домой, как если бы сама возможность вернуться к Каэлю давала хоть малую надежду, хоть небольшое объяснение тому, что происходило с ней. Когда она добралась до угла, где она оставила Каэля, его излучение все также было тусклым. Оно теперь было тёмным, как ночное небо, и почти не двигалось, но в его глубине всё ещё была видна слабая искра, едва заметная, но такая тёплая. Она замедлила шаг, почувствовав, как всё внутри неё скручивается. Но она не могла остановиться. Она подошла и остановилась прямо перед ним.
– Каэль, – её голос был всё ещё хрупким, едва слышным. – Я… я встретила её.
Он не удивился, не вздрогнул. Всё было так, как если бы он ждал этого. Он посмотрел на неё и лёгкой, но уверенной улыбкой сказал:
– Ты почувствовала её излучение? Это помогло?
Лира кивнула, но не могла найти слов для того, чтобы передать, что произошло.
– Нет, она сказала, что я не могу слышать. Кто она? Что это было? Почему я почувствовала, что исчезаю, а она была… такой… такой родной? – её голос сорвался, и она замолчала, закрыв глаза, как будто пытаясь вернуть то чувство.
– Она стала частью этого места, Лира, – наконец ответил он. – Но не в том смысле, как ты думаешь. "Тихие зоны" – это не просто пустое пространство. Это не просто заброшенные уголки города. Это нечто гораздо более глубокое, чем просто физическое место. Это пространство, в котором люди, как ты, теряют себя. И те, кто теряет свой свет, свои эмоции, могут прийти сюда, потому что они исчезают не только в этом мире, но и в своём собственном.
Лира была озадачена. Каэль продолжал, его голос был ровным, но в нём ощущалась некоторая усталость, как будто он много раз объяснял это.
– Иначе говоря, это – пространство в душе, в сознании человека. Это как временная пустота между всеми твоими чувствами, когда ты теряешь способность излучать. Когда ты теряешь себя.
Лира почувствовала, как холодный пот проступил на её лбу, и сжала кулаки.
– Это всё? Я просто исчезну? И она… она тоже исчезнет, или это было… иллюзией?
Каэль кивнул.
– Нет, пока нет. Ты просто теряешь свои связи с этим миром, с самой собой. Женщина, которую ты встретила, возможно одна из тех, кто давно перестала излучать. Она потеряла всё. Она живёт здесь. А те, кто не может вернуться, остаются, не ощущая ничего. Она жила в этой пустоте очень долго, и теперь её свет почти исчез.
– То есть, она уже не сможет излучать?
Каэль откинул волосы назад, немного отступив в сторону. Он взглянул на неё с пониманием, но и с неким отстранением. Как будто не хотел копаться в этом.
– Я не могу сказать точно. Но одно я знаю: она была готова забыть, кто она. Она была готова расстаться со всеми, кто когда-либо знал её. Это единственный способ остаться живым в Тихой Зоне – перестать быть собой, стать тенью. И она это сделала. Ты должна понять, что не всем удаётся вернуться. Возможно, она кого-то защищала.