Вероятно, дьявол – Софья Асташова

Соне двадцать один, и единственное, чего она хочет – рассказать всему миру о том, как живут люди с расстройством пищевого поведения. Для этого девушка поступает в писательскую мастерскую к Нему, Мастеру, и предсказуемо становится его Маргаритой. Вскоре выясняется, что таких, как Соня, у Профессора вагон и маленькая тележка, а его любимое занятие – заставлять девушек чувствовать себя непутёвыми школьницами, заглядывающими в рот властвующему над их разумом мужчине.Череда встреч в красной комнате коммунальной квартиры, секс без удовольствия, ритм которого отбивают свисающие с шеи и бьющие по зубам подвески, сцены публичных унижений – вот и весь нехитрый сценарий отношений Сони и Профессора. Игра в «любит – не любит», где каждое «любит» заставляет чувствовать себя победительницей по жизни, лишь утолщает пуповину связи и усиливает зависимость. Помимо еды и алкоголя героиня хочет заполнить себя Им, выменивая лебезение на ласковый взгляд и поглаживание по голове. Неудачливая охотница, попавшая в силки. Соблазнительница, павшая жертвой соблазна.Романного Профессора Асташовой не хочется сравнивать ни с Джейкобом Стрейном, ни уж тем более с набоковским Гумбертом. Безымянному герою «Вероятно, Дьявол» даже не пришлось никого одурачивать и ничего эстетизировать. Мы так и не узнаем, обладает ли он писательским талантом и так ли уж хорош как преподаватель, да это и не важно. Важно лишь то, что Мастер собрал бинго «тёмной триады»: нарциссизм, психопатия и макиавеллизм. Самовлюблённый манипулятор, он упивается унижением других и ждёт от окружающих лишь обожания и поклонения.Не вдаваясь в детали прошлого героини и постоянно заигрывая с инфернальными образами, в своём дебютном романе Софья Асташова пытается разобраться, что же (или кто же) толкает таких, как Соня, в объятия Профессоров, а таких, как Профессор, в постели Сонь. Ответ весьма ироничен: «Вероятно, Дьявол».

Не верьте мне – мне был двадцать один год, меня звали Соня, я была страшно чувствительной и неуверенной в себе, однако полна решимости никому это не показывать.Авансцена.

Стройная молодая девушка с бутылкой вина. Плечи опущены, глаза не горят. На лице – нерешительность. Пить или не пить?

Звонит телефон. (Это он, это он звонит.)

Девушка смотрит на экран. Лицо её искажается мучительной радостью.

После едва заметной, но для него заметной паузы она отвечает:

– Да, Родион Родионович…Приятно открывать для себя современную прозу на интересные темы. Больной персонаж, Профессор слегка за 40, ведёт себя как маленький мальчик. Капризничает, разбрасывает одежду, требует к себе повышенного внимания.

Чем же он привлекает своих студенток, чем держит их? Не иначе, как сам дьявол движет его безжалостной рукой.А Соня – классическая жертва, которой настолько важно внимание Мастера, что она готова на любые унижения. Хочется верить, что у неё всё сложится хорошо.Несколько цитат.Что я могла ему дать, кроме смирения и страха?Изредка Профессор похлопывал меня рукой по голове, и я, как мячик, отскакивала и прыгала, но всегда недалеко.Я уже и забыла, что от любви бывает не только больно, но и хорошо.Если мы не вдвоём, то меня не существует.Мне пришлось проплакать не одну ночь, выпить дюжину бутылок вина, прежде чем понять, что я отдала гораздо больше, чем получила.

Одна из причин, почему я взяла книгу – это то, что героиня, как гласит аннотация, «поступила в школу литературного мастерства». Я и сама заканчивала магистерскую программу «Литературное мастерство», так что было бы приятно вновь окунуться в знакомую атмосферу. К тому же тема отношений преподавателя и ученицы, абьюза, да ещё всё это – автофикшен, короче, гремучая смесь, обещающая нечто увлекательное. Ха. Ха. Ха.«Вероятно, дьявол» вызывает много вопросов, поэтому начну по порядку.

P.S. Несмотря на то, что это автофикшен, произведение я рассматриваю с художественной точки зрения и вопросы предъявляю именно к этой стороне. Автофикшен всё-таки не равно автобиография.Литературная мастерскаяКак уже написано ранее, наша героиня, наша Соня, наша Со, поступает в некую Школу, на факультет литературного мастерства. Всё, думала я, ждём творческие занятия, пары по западному канону, русской литературе, современной литературе и много-много письма. Ага, выкусите-накусите. Там занимаются чем угодно, но только не литературным мастерством.«Это мог быть такой же курс о литературе, как о теории игр в классики, об искусстве говорить о книга, которые не читал. Сегодня это был курс о работе с металлом, завтра – о высечении огня из камня, курс игры на клавесине кончиком носа….»и т.д.Они ходят на выставки современного искусства, ездят на пляжи, чтобы посмотреть на фреску, даже про диплом не рассказано, что это, рассказ, отрывок романа, повести. Студенты занимаются чем угодно, но только не литературой. Ладно, один раз говорится про пару по мифологии, два раза героиня сочиняет стихотворение, всё. Никаких поездок к литературным памятникам, в музее, посвященные писателям, нет-нет.Нам на творческих семинарах рассказывали, что если вы даёте персонажу необычную профессию или обучение, например, художник афиш кинотеатра, то это должно если не сыграть роль, то хоть как-то показываться в сюжете, иначе какой смысл? Если это неважно, то пусть будет что-то обыденное или даже вообще опускается в повествование. Это я к чему: зачем было брать литературное мастерство, если процесса тупо нет? С занятиями героев больше подходит, например, современное искусство. И выставки в тему, и фотографии, и всё остальное.В общем, не удалось мне погрузиться в студенческую ностальгию.ИнтеллектуальностьМ-м-м, отсылки мои отсылки, старый-добрый постмодерн. Здесь вам и немного Набокова:«Думаю, что вы – волшебник!» «Какая ты хорошенькая! Подстриглась? – он ловко с наскока ловит меня в сгибе локтя, как сачком бабочку».«Я родилась 1 января, в один день с философом Джузеппе Ди Джакомо и самой известной героиней Набокова».И «Одиссеи», куда же без неё:«Я – Одиссей и должна быть хитрой, как Одиссей. Найти выход. О боги, пошлите мне знак! Жестокие боги безмолвны».Плюс классика – «Библия»:«Он проник в её душу, как верблюд в игольное ушко».А сверху всё посыпано фразами на французском, латыни, английском и немецком.Чувствуется сила начитанности, знаний, реверанс в сторону великих, да и показ героини как человека эрудированного. Вот только… Только воспринимается это как позерство, искусственность, попытки показать: «Смотрите, как я умею и сколько знаю!» В этом нет никакой органичности. Так, например, момент с верблюдом я не сразу восприняла как отсылку (мне помогла подруга-филолог, да, я узколобая, не скрываю). Мне показалось, что это странное сравнение, выбивающееся из повествования. И тут такого полно. Просто в какой-то момент читателю решают показать багаж знаний, пусть даже это пойдет во вред художественности текста.ПерсонажиОХ, вот она – главная проблема. Сами герои, их путь, репрезентация, характеры. Но начнем с мелочёвки.ДрузьяВ одной главе нас знакомят с Ритой, Артемом и Ромой, друзьями Сони. Она говорит, что у них идеальная совместимость друг с другом, этакий квартет-неразлучников. Они вместе веселятся, пьют, гуляют, спят (в кроватке, в одежде). Рита встречается с Артемом, а Рома то ли парень, то ли друг для Сони. Но смысл в том, что эти замечательные люди появляются один раз, а потом исчезают, будто бы предав героиню (Рома начал встречаться с Ритой, по мнению Сони, где тут предательство, не знаю, Со сама себя неадекватно вела на их последней встрече). И вот они нужны, они ведены только для витка страданий главной героини и повода немножечко (нет) выпить. Далее она их не вспоминает, они нигде не появляются. Обычные функции, хотя у ребят была перспектива развития.И тут мы переходим к основному.Главная героиняФундамент проблемы, непонимания, раздражения, смеха и ярости. Соня. В ней так много граней и каждая из них настолько плоха, что даже не знаю, за что взяться. Но, повторюсь, я всё рассматриваю через призму художественного мира, у которого есть свои законы.Начнём с малого.Детскость/инфантилизм. Соне по тексту двадцать один год, но если выпивать рюмку каждый раз, когда она обращается к себе или видит себя как маленькую девочку, то можно получить цирроз печени. Так на первых же страницах нас ждёт этот удивительный диалог.

«– Удивительно, Соня, каждый раз с тобой я чувствую себя, так сказать, странно…

– Как в саду?

– Да! Как взрослый в детском саду.

– И я себя чувствую, как в детском саду, а вы – взрослый, который меня забирает»Он задаёт дальнейший лейтмотив – все вокруг взрослые, серьезные, а Соня… ну, она же совсем ребенок. Ага, ребенок двадцати одного года, который успел поработать, переехать в другой город и снять квартиру. И в этом заключается проблема: неужели со всем этим багажом она не успела повзрослеть? Хоть на капельку? Всё-таки появляется ответственность за ту же работу, квартиру. Не верю я в вечный инфантилизм.«– Очень вкусно, – говорю я, выражая на лице одновременно удивление и детскую радость». «Малютка в красно берете, с розовыми щеками и детским лицом». (это она про себя, ага)«Я написала своё имя детским округлым почерком». Так много этой «детскости», что становится тошно. И героиню сложно воспринимать всерьез. Как мне кажется, было бы Соне восемнадцать, это могло бы сработать, ведь это тот самый возраст, когда ты находишься между двумя мирами, ещё не до конца понимая, что повзрослел. Двадцать один смотрится менее выигрышно. К тому же не показаны некоторые положительные стороны инфантильности как та же беззлобность, умение видеть чудеса в обыденном. Только отрицательные – перекладывание ответственности, несамостоятельность, излишняя рискованность, но об этом подробнее позже.Затем, по ходу повествования, читатель узнает о следующем моменте, связанным с Соней.АнорексияГде-то я прочитала, что для автора тема анорексии в книге была не менее важна, чем абьюза. Так вот, хочу всех поздравить – анорексия никак не раскрыта и не имеет какого-либо развития! Вот она просто есть, она даже на отношения героев не слишком влияет, этакий аксессуар для образа.Можно, конечно, притянуть, что анорексия является одним из аспектов неуверенности и нестабильности в себе героини, но такое тяжелое заболевание должно хоть как-то затрагиваться, играть какую-нибудь роль, а не воплощаться в виде двух татуировок на руке (Голод и Аnorexia) и редких мыслях о весе. Это как заявить, что у тебя шизофрения, один раз посмеяться с голосов в голове, а потом жить обычную жизнь. Алкоголизм героини больше проявляется в тексте, почему бы не сделать ставку на него?Это похоже на проблему с «литературным мастерством» – взяли что-то необычное, но никак нам, читателям, не показали/рассказали. Я не прошу отдельную сюжетную линию про анорексию, но было бы здорово, если бы она демонстрировала себя в других аспектах жизни героини, а не просто торчала как нитка из свитера.Проблемы и общее развитиеВ тексте указывается, что у героини есть определенные проблемы, формата она ходит к психиатру, который ей выписывает антидепрессанты. Но загвоздка в том, что они никак не развиваются, не усугубляются, как и характер героини. Всё, что у неё есть – это полнейшая стагнация. И это очень и очень плохо.Опять же на парах нам рассказывали, что главный герой не обязан быть лапушкой-милашкой, но он должен вызывать сочувствие. Или, как я думаю, чем-нибудь цеплять, харизмой, юмором, целеустремленностью, как, например, Джо из «Ты». Он сталкер, лицемер, убийца, но достаточно забавен и трудолюбив. Соня же донельзя раздражающий герой, которому не испытываешь ни капельки симпатии.Постоянные самоунижения и самоистязания (если это ирония над собой, то максимально гаденькая).«Наверное, он заговорил со мной из жалости, потому что я выглядела одинокой. Может быть, если бы я не чувствовала себя оторванной – „замороженной“, как говорил Профессор, – то я бы и не напилась. Может быть, я завидовала тем, кому не нужно притворяться. Может быть, мне было бы лучше, если бы он умер. Может быть, умереть стоило мне». «Мне остаётся принять всё как данность – пережить несколько часов позора, прежде чем вернуться в свою комнату над переулком, где я смогу оплакать свою несчастную судьбу».И вместе с этим героиня максимально высокомерна, не любит, чморит мысленно, ибо вслух не хватает сил, окружающих людей, которые ей сделали ровным счетом ничего. Она мелкий, ничтожный вредитель.«Иллюстрации меня удивили, я не ожидала от студентов, к способностям которых после года совместного обучения относила довольно скептично, изобретательности и приписала её своим заслугам, ведь инициатива сборника исходила от меня, и это я так ловко, доступно и чётко смогла донести до них свою задумку».«А дождавшись, тихонько, одним коротким быстрым движением, с точностью и легкостью колибри на полдюйма сдвигала кружку так, что кофе из рожка проливался мимо. О, как же я внутренне хохотала, проделав это в первый раз, когда читала недоумение и досаду на лице студента, который лишь отошёл посмотреть расписание киноклуба<…> Я невинно развожу руками, а про себя бормочу: „Ах, какая гадкая как дьявол, дьявол, дьявол“.И ладно бы трагедии сыпались на неё одна за одной, героиня сама создает вокруг себя драму, ведь жизнь её скучна, несчастна и дальше по плану. Позвонила жена любовника на телефон, предупредила, что мужчина опасен? За ними погоня во главе с этой дамой! Нагрубили? Где мой стакан с винищем, а также стаканы остальных, чтобы утром очнуться не дома. На вечеринке неизвестный мужчина обратил внимания, но потом переключился на другую? Время выжрать вина из-за собственной никчемности. А, и мужчина виноват, что она пьяна, нечего было наливать бедненькой.Но самое важное – это её развитие. Которого нет. Хорошо, пусть не будет сочувствия/симпатии, но герой всегда должен меняться в ходе произведения. Иначе зачем был этот путь? К чему он привёл? Необязательно всё должно стать лучше, может быть и хуже, а может остаться как есть, но главный герой переосмысляет действительность, к примеру. Тут – по нулям. Абсолютно. Из пустого в порожнее, честно. Соня как была в начале инфантилкой несчастной, обвиняющей в своих бедах остальных, так и осталось. И так как сюжета по сути нет, – отрывок из жизни, это и не плохо, и не хорошо – то героиня становится основополагающей силой произведения. А за таким персонажем нет никакого желания следить дальше.Абьюз и профессор

Как нам обещает Лабиринт: «Книга исследует природу абьюзивных отношений и способы освобождения от эмоциональной зависимости». Тема интересная, актуальная, но есть нюанс, как говорится. Но сначала отойдем немного в сторону.«Вероятно, дьявол» сравнивают с «Моя темная Ванесса», плюс я вспомнила «Райский сад первой любви». Во всех книгах рассказываются о взаимоотношениях между ученицей и преподавателем, во всех книгах абьюз и далее по списку. НО:Во-первых, героини двух приведенных в пример книг подростки. Одна постарше, другая помладше. У них переходный возраст, во всю бушует максимализм, они просты как две копейки. Манипулировать такими проще, чем двадцатиоднолетней девушкой.Во-вторых, то как действовали учителя. В «Моя темная Ванесса» Стрейн был аккуратен, постоянно говорил, что Ванесса его родственная душа, сокрушался в разнице возрасте, подбрасывал ей то «Лолиту» Набокова, то его же «Бледное пламя» (откуда название книги и пошло), всячески выделял, какая она особенная и неповторимая. В «Райский сад первой любви» большую роль играли традиции, менталитет, учитель уважаемый человек, не наговаривай на него, иначе мы отречемся от тебя. Не он виноват, это ты позоришь себя.Что же у нас в «Вероятно, дьявол»? Родион Родионович Принцып – это воплощение кринжа, cacator (побуду героиней, держите латынь).Первое, что видит о нём читатель:«Он говорит, а голова неестественно вращается на собственной оси, как шестеренки заведенных часов». Это не плохо, просто слегка отталкивает от образа персонажа. Возможно, такова и была задумка, показать Принцыпа сразу неприятным на физическом уровне, к тому же тут они уже в «отношениях». Но вот сцена первого разговора Сони и Принцыпа на собеседовании, где она рассказывает, что у неё расстройство пищевого поведения:

«– А если мы тебя возьмём, ты нам всю школу не заблюёшь? – спрашивает он и заходится в приступе смеха, звонко хлопает себя по коленке и откидывается в кресле»Почувствовали прилив желания к этому мужчине? Как он остроумен, как хорош. Я бы после такого комментария взяла вещи и поискала себе другого мастера.И в этом тот самый нюанс – Профессор с самого начала как повествования, так и со встречи с главной героиней махает всевозможными красными флажками и не скрывает, что он cacator.«– Но я растостею! – я в ужасе откидываю взглядом стол.

– Не страшно – ты и так толстая! – он отпивает пиво и удобнее устраивается на стуле»«– Плохо, что у тебя нет парня, – он отправляет вилку с салатом в рот. – Может, у тебя слишком высокие требования?

– Наверное, вы правы. <…>

<…>

– Запомни, я всегда прав, – говорит Профессор».«– Я буду похожа на малолетнюю проститутку.

– Это же прекрасно! Что может быть прекраснее малолетней проститутки?»Он справляет нужду в реку, на ботинки студентов; нагишом ходит перед арендодателем главной героини; курит и сбрасывает пепел в кровать; бьет студентов. Хочется просто сказать: «Дед, иди попей таблеток».Соня постоянно подчеркивает, какой он умный, смешной, как он поражает людей, но нам, читателям, ни разу не покажут этого. Как я могу поверить, что он профессионал, если весь его имидж, говор и действия показывают просто сбрендевшего мужика, на подобие того, что в метро к людям пристает. В «Моя темная Ванесса» читателям раскрывали и уроки Стрейна, и его общение с коллегами, и его подход к другим. Здесь подобного нет, просто вот держите кринжового Родиона Родионовича.И про тот самый абьюз. Это не жертва и агрессор, это Биба и Боба, уж извините. Вспомним несчастную «Моя темная Ванесса» – Стрейн прощупывает героиню, плетет вокруг неё паутину из комплиментов, ласки, ставит на пьедестал, отгораживает от других, а потом давит на чувство вины, на желания, заставляет пойти против себя ради него. В «Вероятно, дьявол» Принцып пристает ко всем, кроме героини (ладно, был один пьяный поцелуй), он её максимально игнорирует, но она следит за ним, заочно влюбившись через фотографию, сама отталкивает знакомых и друзей, раболепствуют, подставляет руки под пепел от сигареты, но просьб не выполняет (алкоголизм побеждает любовь, да). Я не выгораживаю Родиона Родионовича, он мерзкий тип, но и героиню понять не могу, по той самой причине, что Профессор, повторюсь, не скрывает, кем он является. А если по идее произведения и скрывает, то читатель этого просто не заметит. В какой-то момент думаешь, что хорошо, что они вместе – другие люди не в опасности.СлогУ меня гиперфиксация на форме. Я люблю метафоры, образность текста, необычные сравнения, такие точные, но о которых сразу бы и не подумал. Это словесная красота. Но есть тонкая грань между хорошим описанием и уже странным и нелепым. Тут второй вариант.«– Нет, правда, всё время о вас думаю! – я не иду, выпрыгиваю, как тихоокеанский лосось, способный во время нереста достигать высоты до четырех метров и выше, отчего семейство рыб и названо „прыгунами“. Спасибо за зоологическую вставку.Моё любимое.„…грудь резким движением поднимается и опадает, как живот жирной рыбы“.Тут вообще очень много сравнений с рыбами, будто героиня ихтиолог-любитель. Да, в самом начале задаётся лейтмотив „золотой рыбки“, но в описаниях зачем столько добавлять?„… то другая нога взлетает в воздух и сверкает белизной в свете вспышек, как влажный живот речного карпа“.

«…зеленым, сверкающим, как чешуя, корсетом».Тут просто – что?«Цыплёнок – отрицательная форма верблюда, верблюд в минусовой степени».А это как?«… с завязанными в жизнерадостный хвост волосами».И ещё много-много.«Мари была экзотическим капризом за нашим столом. Самая секси-девушка на курсе, да и во всей Школе. Не маракуйя – орхидея, птичка колибри, острая льдинка, редкая жемчужина, электрическая медуза, кровожадная осьминожиха».«Конвертик с тельцем, как пирожок с повидлом, расстегай с рыбой, ватрушка с творогом».«Мы слиплись, как хлебные шарики, как монпансье в жестяной коробке, как желток и белок. Короткие острые щетинки кололи мне щеку, как брызги раскаленного масла из закоптелой сковородки, и он шкворчал мне в ухо…»Без смеха читать невозможно. Нужно знать всё-таки меру.ИтогЯ рассказала не про всё, – клептомания героини, взаимоотношения с женой профессора и т.д. – но буду надеяться, того что есть достаточно.Признаюсь, ещё до этого текста у меня были проблемы с автофикшеном. Я боялась, что это та самая литература, где будет чисто излияние эмоций и переживаний неизвестного, неинтересного мне человека, без какой-либо системы, идеи, композиции, построения арок, этакая арт-терапия. Вскоре мне понравилась концепция игры с читателем «угадай, где правда, а где выдумка», я дала автофикшену шанс. Но «Вероятно, дьявол» – это мой страх, та самая арт-терапия без хорошей художественной стороны.Но стоит отдать книге всё-таки должное – она не скучная, запоминающаяся, хоть и с плохой стороны, в ней чувствуется энергия. А это лучше, чем быть нормальным, но скучным и стерильным произведением.