Софья Бекас
СЮР
– Странный Вы, – хмыкнул разносчик. – Смотря что берёте.
– Ну… – он замялся. – Допустим, один стакан и один цветок лотоса.
– С Вас три дня.
– Три… Дня?
– Ну да.
– Это как?
Разносчик странно покосился на него.
– Вы что ж, не местный?
– Север жалуется на аномальные холода, – известил паук. Старушка довольно кивнула. – Для отопления не хватает дров.
– Я… Я не знаю, – растерянно сказал он.
– А… – понятливо протянул разносчик. – Всё ясно. День расплаты, да?
– Я не знаю. Объясните же мне хоть что-нибудь. Пожалуйста.
– Извольте, – согласился разносчик. – У Вас впереди без малого целая вечность.
– В чём же смысл платить днями? – удивился он.
– А есть чем ещё? Вся штука в том, молодой человек, что потом эти три дня, которые Вы мне заплатите, Вы ничего не будете помнить. Будете ходить, как потерянный… Видимо, у Вас сегодня такой день.
– Да… Да, может быть. Послушайте, а… А что будет, когда я выпью воды из Леты? Я опять всё забуду?
– Ну нет! – засмеялся разносчик. – Амнезии с нас и так хватает! Забудете, конечно, но не всё – только самое страшное. Берёте?
– Да, будьте добры.
Разносчик протянул ему блокнот и ручку.
– Количество дней и подпись.
Он расписался, и стакан с цветком оказался у него в руке. Разносчик пошёл дальше по коридору.
– Во-о-ода из Леты!.. Напиться и забыться!..
– А что забывать-то?!. – крикнул ему вдогонку он. Тележка тихо поскрипывала.
– Что Вы умерли!.. – ответил ему через плечо разносчик и исчез за поворотом.
– Вы бы себе имя придумали, хотя бы на время, – сказал ему вдруг паук, отложив прочитанную газету и взяв свежую. – Южные острова пытаются справиться с последствиями цунами.
– Будьте добры мне тот кардиган, – сказал он и показал на нечто большое и вязаное. – Сколько с меня?
– Десять дней, – не отрываясь от вязки, сказала старушка. Паук показал одной из лапок на блокнот и ручку.
– Благодарю Вас.
Кардиган был для него большим, он в нём буквально утонул, но считал, что оно и к лучшему, потому что на улице, на которую он как-то вышел, становилось прохладно. Он оглянулся: белый коридор вместе со своим электрическим светом постепенно растворялся в пожухлой тёмной траве. Вечерело.
– По газонам не ходить! Клумбы не топтать! – закричал рядом с ним кто-то тоненьким голоском. Сначала он никого не увидел, но потом, когда что-то замелькало у него перед глазами, он признал в этом «что-то» колибри.
– Прошу прощения.
Он посмотрел себе под ноги и сделал шаг назад. Птичка присела на тонкий стебелёк лилии, чей бутон был в два, а то и в три раза больше неё самой.
– Продаёте цветы? – спросил он, осторожно касаясь пальцами розы. Колибри вспорхнула и клюнула его в руку.
– Вот ещё! – возмутилась она. – Цветы хороши живыми!
– Хоть что-то живое и понятное в этом месте… Не волнуйтесь, я не буду рвать их.
Он опустился прямо на траву и скрестил ноги по-турецки. Колибри немного успокоилась и перелетела на веточку лаванды перед ним.
– Кто Вы? – спросила колибри.
– Я?.. – он удивлённо моргнул. – Я не знаю.
– Но хотя бы имя? – тоже удивилась колибри. Он грустно вздохнул.
– Я не помню.
– Как же Вы собрались покупать у меня цветы? – снова удивилась колибри.
– А что, Вы не берёте днями? – казалось, они говорили на разных языках. Колибри перелетела на бутон розы и села в него, как в гнездо.
