Приключения Оги Марча – Сол Беллоу

"Принужденный выбирать между сетованиями и смехом, я выбираю смех, потому что в нем преобладают энергия, мудрость и мужество." Сол БеллоуВ полной мере насладиться этим произведением довольно просто. Нужно предварительно прочитать «Лови момент», а затем «Герцога». После этого Оги Марч читается на ура. Правда, это сложно сделать, если вы решили ограничиться одним Оги Марчем, да еще и поставил задачу прочитать его в сжатые сроки. Но в этом и есть квинтэссенция произведений Сола Беллоу – не обращать внимания на кем-то выставленные правила и до всего доходить самому. Что же заставляет нас заканчивать чтение к концу месяца, хотя, с удовольствием посмаковал бы еще недельку-другую? И здесь автор абсолютно прав – это люди. Скажите, за каким чертом вы сейчас это читаете? Я серьезно, никакого паланиковского эпатажа. Всю жизнь мы только и делаем, что питаемся чужими мыслями, позволяем другим людям на нас влиять, влезать в формирование нашего собственного "я". Сол Беллоу сделал на этом упор и я с ним абсолютно согласен. За исключением некоторых профессоров-инопланетян, которые всю жизнь целуются со своим синхрофазотроном, работающем на зубном порошке – для каждого из нас самым главным в жизни являются те, кто нас окружает. Даже если кто-то этого не признает. Личность – единственная и неповторимая, особенная и необычайная, долбанутая и утырочная. И именно личность лучше всего характеризует время, страну, все то, что несет с собой. Ничего подобного Оги Марчу в литературе нет. Подобный взгляд на жизнь я встречаю впервые и можете мне поверить, что я его искал. Как правило, такие люди становятся детскими авторами, которых приходится принимать абсолютно всем, ибо детей обмануть гораздо сложнее. Многие авторы мастерски передают атмосферу другого времени, других мест, другого мышления, но всегда помнишь, что читаешь книгу. Оги Марч настолько растворяет в своем повествовании, что становишься его частью. До недавнего времени Сол Беллоу спокойненько покоился где-то в глубинах моей электронной книги (чего не скажешь о самой жизни, ибо мы с ним дружили всегда), дожидаясь своего часа, который мог никогда и не наступить. Да, чтобы там ни было, образцами литературных красот, высокочудесного слога и благородной проблематики общества в любом случае для меня останутся Диккенс и Достоевский. Но это литература. Сол Беллоу же – это свобода. Это реальная жизнь. Это люди, как наиболее важная ее часть. Это понимание всех глубин, веками впитанная мудрость поколений, красота, реальная, без прикрас гармония. То, ради чего жили многие. «Темницы рухнут и свобода нас встретит радостно у входа». "Красота, подлинная красота, исчезает там, где появляется одухотворенность. «Человеческая жизнь, дети мои дорогие, похожа на мельницу. Видите то колесо? Колесо – судьба, а вода, бегущая по желобу, жизнь человека.»Люди, подобные Солу Беллоу, слишком мудры, чтобы становиться писателями. Первейшая заповедь человечества – быть счастливым, для них то, с пониманием чего они рождаются. Они рождены, чтобы нести собою свет. Это не вычурный свет для всех. Это избирательные лучи для посвященных. Странное стечение обстоятельств в виде некоторых элементов биографии, происхождения и т.д. сделали из автора Нобелевского лауреата, профессора и профессиональное пугалово любой структуры. Любой набор правил боится столь глубокого понимания бытия, ибо предполагает в дальнейшем его вольную трактовку. Америка была единственной страной, что смогла взрастить подобного автора, но можно сказать с уверенностью, что она сама его боится. Как боится его весь этот Советский Союз и его последователи, прикрывающиеся блеклыми лозунгами и не печатавшие Беллоу вплоть до 90-х годов. Да и дальше его не будут жаловать. Все ханжеские псевдоценности, что навязывает в настоящий момент нам государство и его представители, в мире Беллоу выглядят назойливой чепухой. Оги Марч очень мало времени уделил самому себе, растворяясь в других. Какое-нибудь воплощение стонов и позерства смогло бы с помощью нытья добиться сочувствия аудитории. Сол не только в этом не нуждается, он даже очень оптимистичен, ибо полагается только на людей, способных осмыслить текст. Оказаться, например, одному на улице без помощи и поддержки. Какая прекрасная тема для трагедии. Позовите того высокоморального типа, что побьется головой, помучается и подвигнет кого-нибудь на подобное же. И мы передадим это дальше по кругу. Будем все стоять на четвереньках и страдать. А ведь природа не наделила Оги даже предприимчивостью. Мы не наблюдаем перед собой холодного расчетливого человека, даже не видим того, кто способен растолкать локтями других. Внутренняя чистота и собственные понятия о чести преисполнены человеческого, истинного мужского достоинства. И не имеет значения – как относится к Солу-автору толпа, критики, читатели. Основным был и будет Сол-человек. А все остальное приложится. Оги Марч стал третьей книгой Сола Беллоу за последние две недели. А еще все это время ко мне приходят сны. Сны ужасные, вытаскивающие на белый свет все самое глубинное – леденящих душу темных призраков, огненных барлогов и злобных чертей. Никогда не предполагал, что подобная терапия возможна в принципе. Это все пройдет, когда я прочитаю хотя бы все произведения Сола Беллоу, переведенные на русский язык. А дальше будем мучиться с английским. Поэтому мои русскоязычные черти будут мучиться тоже.

Каждый, кто чувствовал зуд в пальцах, некоторую склонность заниматься словесной эквилибристикой, получал кайф от того, как ему удается выразить свою мысль словами, да к тому же еще был поставлен жизнью в какие-нибудь невыгодные условия – так вот, каждый такой человек втайне лелеял мечту написать роман о своей жизни. И при этом был уверен, что уж его-то рецензия книжка будет самая-самая. И вот перед нами очередное подобное творение. Что его выделяет из ряда других? Мой читательский мозг, истерзанный десятками снотворных страниц, подсказывает: изрядная нудность. Это, конечно, не всё. Автор, безусловно, чрезвычайно наблюдателен, едок, ироничен и вот тут, не жалея судей, я написала бы огромным шрифтом, красным цветом, подчеркнув и выделив курсивом – рефлексичен. Назвать его философом у меня не поворачивается язык, потому что предметом его пространных рассуждений является он сам и его характер. Будучи натурой вялой, бесцветной, я бы даже сказала – бессмысленной и исключительно нюнеобразной, естественно, рассуждения его о самом себе читаются как занудства в квадрате. Что-что? Вы говорите, нобелевка? Ах, ну да. Ведь в романе так точно и планомерно описан самый неуловимый для описания тип личности: ни к чему не пригодный тюфяк – что мастерству автора просто диву даешься. Как мог он удержать в поле зрения эту скользкую серую рыбину в мутной толще интересных событий и персонажей? Как хватило его выдержки, чтобы не сместить фокус на более увлекательный предмет или сюжет? Ах да, роман автобиографичен… О чем же наши мудовые рыдания (c) ( Smetanka) на 700 с гаком страниц? О деньгах и женщинах. Казалось бы, автор упорно утверждает, что деньги героя не интересуют. Безусловно, это так. Они интересуют его не настолько, чтобы перестать лодырьничать и валандаться где попало и за чей попало счет, но ровно настолько, чтобы думать только о них или о невозможности их добычи:– Зачем всё откладывать на потом?

– Что значит – всё?

– Не знаю. Но ты развалился в кресле с книгой, на все поплевываешь, а жизнь проходит мимо вместе с упущенными возможностями.

Этот диалог в той или иной вариации происходит почти с каждым встречным-поперечным на пути Оги Марча. Понятно, что для парня, у которого нет за спиной ничегошеньки, это первочередной вопрос, но всё же – должны же герои романа разговаривать хоть о чем-то еще? Впрочем, бессмысленность существования героя действительно поражает.Ах да, в книге еще приличное количество женщин, поголовно красивых, но не очень чистоплотных в любовных связях. В перерывах между поисками средств существования герой занят этими романами. Вернее нет, его вообщем-то и интересуют только его романы, деньги же нужны чтобы хоть как-то их воплощать в жизнь. То и дело его спонсируют, но воспомоществований, увы, не хватает.Обычный такой никчемный хомосапиенс с первичными половыми признаками, назвать Оги Марча мужчиной язык не поворачивается. Увы, типаж слишком распространенный, чтобы отрицать его достоверность или талант автора в дотошном его изображении. Браво, браво, браво за уйму страниц на тонкой грани между сном и брезгливостью.

Как-то раз я водворил над столом фотографию американского писателя Беллоу.

– Белов? – переспросила Таня. – Из «Нового мира»?

– Он самый, – говорю…© Сергей Довлатов ЗаповедникА не почитать ли нам Сола ненашего Беллоу? А почитать. Начать еще давно хотела, правда, с рассказов, но долгопрогулочная планида судила иначе.Сюжет – линейней не бывает. Локация начала романа любезна: Чикаго, двадцатые-тридцатые – дымное колыхание джаза, мафиозные войны, зарождение и крушение миллионных состояний, боксерские поединки, тысячеголосый рев толпы, Великая Депрессия и поднимающие голову профсоюзы, томные, истончающиеся на нет женщины в жемчугах… Среди всего этого – «мы, горстка евреев…», в первую очередь Саймон и Оги, братья Марч. Еще совсем юная американская нация, варварская и инфантильная, ни в чем не знает меры: ни в нищете и убожестве, ни в роскоши и стремлении ошеломить размахом, «тряхнуть черноземом», если обратиться к отечественным аналогам. Хваткий, решительный, беспринципный Саймон далеко пойдет (и идет), младшенький Оги тащится за ним нога за ногу, в полной мере ведомый, этакая жертва обстоятельств. Уместно ли в этом контексте слово «жертва» – большой вопрос для тех, кто привык измерять жизненный успех материальными благами, количеством нулей в банковском счете и цилиндров в двигателе автомобиля.Я жил как бы в страдательном залоге. Пассивно следовал за обстоятельствами. Это помогало мне для всего находить оправдания.

Любой решительный шаг налагает ответственность. Так пускай отвечают другие.(оттуда же)«Не я влиял на окружающих, а они на меня», – аналогично проговаривается герой-рассказчик Оги Марч. Этот красавец (в том числе и в буквальном смысле слова), полный любви к окружающему миру во всех его проявлениях, наделенный острым глазом художника и цепкой памятью документалиста-бытописателя… по пути перечислений идти легко и приятно, вопрос: камо грядеши, едрит-ангидрид? Где приключения, заявленные в названии очередного великого американского романа?

Приключения рядом :)) и начинаются тогда, когда уже думаешь, что они никогда не начнутся. Переход ГГ от унылого коммивояжерского топтания с банкой патентованной краски под мышкой к джеклондоновскому опасному бродяжничанью на поездах (а дальше – больше, до гипертрофии и сюрреализма, ближе к финалу пробующего пальцами ноги ледяные и солёные воды НФ) внезапен… и оставляет нашего центрального персонажа ааабсолютно равнодушным О_о

Чикагская и мексиканская части романа отличаются радикально: первая из них глубоко общественна, социальна, иерархична, документально-исторична даже, вторая же вся строится на личном, эмоциональном, чувственном. Если от пестроты и саксофонных завываний первой слегка кружится голова, то от неподвижного и палящего сияния второй пересыхает в горле и возникает ощущение катастрофы. Полет под откос, дыра в башке, крушение любви-одержимости – все ускоряющееся съезжание по склону, покрытому щебенкой ничего не значащих слов, за которые невозможно зацепиться, чтобы остановить эпик фейл…

«Там вы найдете землю свою, // Где орел терзает змею», – выплыло из детской памяти почти забытое, что-то из легенд индейцев Мексики. Оги Марчу ни в мексиканских горах, ни в обществе полусумасшедшей любимой женщины своей обетованной земли найти не удалось: она ускользает, словно мираж. В галлюциноподобном «предфинале» Оги – внезапный психоаналитик, «судовой капеллан» – оказывается за бортом совместно с ученым плотником. Скука, протоплазма, океан наводят настоящую жуть. И возвращение блудного Марча в холодноватые объятия цивилизации (прямо чувствуешь покровительственное похлопывание по плечу) ничего не меняет.

Роман кончается вместе с бумагой, оставляя после себя толпу образов и впечатлений (моим любимым персонажем оказался Эйнхорн: он очень напоминает персонажа Кирка Дугласа из фильма «Жадность» (Greedy, 1994), ну вспомните: «Я прямо как чертов чайный пакетик…» – если не смотрели, рекомендую, классная вещь, извините за апарт), но равнодушие главного героя, кажется, уже въелось в читательское сознание. Ни слез, ни смеха, ни сожалений. Жаль.Ну, и напоследок, для намеревающихся читать (а вдруг?).– …Слушайте «Пионерскую зорьку»… Текст читает Гмыря…

– Кто? – переспросили из угла.

– Барон Клейнмихель, душечка!..(оттуда же)

Это довлатовский Валера Марков, неистощимый источник цитатной окрошки, к которым так и просятся примечания для не владеющих исчерпывающим культурным багажом :) К чему это я? Русский перевод романа Беллоу сносками изобилует: на 100 первых бумажных страниц – 75 отсылок (!!!), часть из которых, впрочем, ничего не объясняет, и впрочем-2: всего вдвое больше примечаний приходится на последующие 600+ страничек.