Станислав Чернявский
Империя хорезмшахов
Христианство еще в XI веке принял могущественный племенной союз кераитов – лидер тогдашней Монголии. Много степных христиан влилось в армию Елюя Даши. Потому-то гурханы и предпочли креститься: обеспечивали лояльность своего христианского войска. Так в Семиречье возник очаг веры Христовой. Но это не значит, что притеснялись другие религии. Гурханы были осторожны и веротерпимы. Им служили мусульмане, анимисты, буддисты. Вдумчивая политика приносила на первых порах добрые плоды.
Интересные сведения приводит Г.Г. Пиков в «Истории железной империи».
«Письменные источники говорят о существовании различных религиозных систем на территории обитания западных киданей, – пишет он. – Как сообщает Ауфи, кара-кидани частью поклонялись солнцу, частью были христианами. Вообще среди них встречались все религии, кроме еврейской. Кидани покровительствовали всем религиям, в этом плане, считает Джузджани, они поступали справедливо. Большого распространения достигло в их государстве христианство. Патриарх Илья III (1176–1190 гг.) учредил несторианскую митрополию в Кашгаре – одной из столиц кара-киданей. Он назван в каталоге Амра митрополитом „Кашгара и Невакета“ (т. е. и Семиречья). В 1142 г. состоялось примирение несториан и яковитов (монофизитов) на территории государства западных киданей. С образованием государства феодальной верхушкой поддерживался и распространялся, судя по мусульманским источникам, буддизм, который при Кучлуке был противопоставлен остальным религиям. Первые гурханы в религиозной политике стремились противопоставить суннизму оппозиционные течения ислама (суффизм, шиизм), чтобы расколоть единый враждебный мусульманский лагерь. Несмотря на восхваляемую мусульманскими авторами веротерпимость кара-киданей и довольно широкое распространение в их среде мировых религий, в отношении большинства из них можно говорить о существовании особой, близкой к монотеизму веры, которую некоторые специалисты обозначают термином „тенгриизм“, оговаривая, впрочем, наличие в ней более древних напластований (тотемизма, шаманизма). Главой и первосвященником этой религии был сам гурхан. По мере вовлечения западных киданей в общие для Средней Азии социальные и культурные процессы вся эта религиозная система стала испытывать влияние мировых религия в гораздо большей степени, нежели во времена Ляо (X–XI вв.)».
Вернемся к отношениям между кара-китаями и хорезмийцами.
После смерти Ильи регентшей и реальной правительницей страны стала его сестра, дочь Елюя Даши – Елюй Пусувань (1163–1177). «Ввиду молодости наследника, сына [Иле], в связи со словами указа, править государством, было поручено младшей сестре [Иле] Пусувань. Она назвала свое правление, сменила девиз правления на Чун-фу и назвалась императрицей Чэнь Тянь», – говорится в соответствующем месте «Ляо ши».
Правительство «императрицы Чэнь Тянь» было встревожено усилением Хорезма и изменило политику. Отношения с Иль-Арсланом стали постепенно ухудшаться. Окончательный разрыв наступил после бесчинств карлуков, укрывательства их в Хорезме и отказа Иль-Арслана платить дань.
После этого кара-китаи преподали впавшему в авантюризм хорезмшаху страшный урок. Впоследствии еще более кровавый и наглядный урок, уже от монголов Чингисхана, получит внук Иль-Арслана – Мухаммед, который закончит жизнь практически так же нелепо, как и его дед.
Правительница Елюй Пусувань организовала большое вторжение в Хорезм в 1171 году. Армией вторжения командовал ее муж, киданьское имя которого неизвестно. По-китайски его называли фума – «императорский зять», что мусульманские историки приняли за личное имя. Это не так. Из текста «Ляо ши» следует, что зятя звали по-китайски Сяо Долубу.
Вдруг оказалось, что Хорезм слаб, а Кара-Китай могуществен и по-прежнему обладает лучшей армией в регионе. Хорезмшах выслал против врага войско во главе с одним из своих эмиров. Тот претерпел страшный разгром от войск фумы и очутился в плену.
Иль-Арслан в полном отчаянии разрушил дамбы и затопил подступы к своей столице Гурганджу, а сам ушел на запад, в Амуль. Там он заболел и вскоре умер (март 1172 года). Перед смертью неудачливый государь назначил наследником своего младшего сына Султаншаха Махмуда (1172). Это решение едва не погубило Хорезм.
Что касается китаев, они покинули затопленные области и ушли за Амударью.
8. Леди Макбет из Кара-Китая
Как правило, мусульманские государи имели по нескольку жен и оставляли многочисленное потомство. В этом не было ничего удивительного. Европейские правители тоже не отличались целомудрием. Королей, которые не изменяли женам, можно перечесть по пальцам одной руки. Люди, что называется, пользовались служебным положением. Но у европейских суверенов законная жена была только одна. Остальные – наложницы, фаворитки, метрессы, любовницы. Можно их называть как угодно. Главное, что потомство от них не считалось законным. С точки зрения престолонаследия такое решение было мудрым. Королевские династии понемногу вырождались из-за близкородственных браков, заключенных по политическим соображениям, но могли обеспечить своей стране двести – двести пятьдесят лет стабильности, пока династия окончательно не вымрет.
Иную ситуацию наблюдаем у мусульман. В исламском мире считался законным каждый ребенок, если только отец признавал его своим. Тот же Санджар был сыном рабыни, что не помешало ему стать султаном.
Зато дети от разных жен считали друг друга чужими. Их воспитывали матери, а они, как правило, враждовали между собой. Каждая хотела видеть на престоле собственного отпрыска. Соперниц и их детей часто убивали. Родиться в султанской семье было не только заманчиво, но и опасно.
* * *
Старшим сыном Иль-Арслана являлся Алаэд-Дин-Текеш. Его родила туркменка, что легко понять даже по имени (теке – одно из туркменских племен). Младший сын, Султаншах, происходил от другой жены, которая носила титул «Теркен-хатун», то есть турецкая царица. За ее спиной стояли какие-то мощные кланы степных джигитов из других племен, не из туркмен. Хорезмшах назначил младшего сына наследником, и родня Теркен-хатун поддержала это решение.
Текеш правил Джендом в низовьях Сырдарьи, когда узнал новость о смерти отца. Принц носил тогда должность вали (губернатора).
Текеша вызвали в Гургандж для присяги Султаншаху. Принц-губернатор наотрез отказался ехать. Возможно, он был прав. Не исключено, что его хотели заманить в столицу, чтобы убить.
Теркен-хатун отправила в Дженд конное войско, чтобы привести Текеша силой. Царевич бежал. От туркменских кочевий он был отрезан, поэтому спасения следовало искать в другой стороне. Текеш укрылся у кара-китаев, где искал покровительства у «императрицы Чэнь Тянь», женщины волевой, хитрой, решительной и жестокой. К тому времени она, возможно, изменила мужу-фуме, воспользовавшись его отсутствием.
Пока фума сражался в Хорезме и побеждал, императрица обратила внимание на его брата, красавца по имени Пугучжи-шали; таким именем называет данного персонажа китайский источник. Как мы видели, фамилия самого фумы – Сяо. У его брата фамилии нет вообще. Возможно, они братья только по матери, а отцы разные.
Пугучжи ответил императрице взаимностью. Пока что об этой скандальной связи никто не знал: любовники соблюдали осторожность.
Альковная история тесно переплеталась с политикой. Когда изгнанник Текеш прибыл в Семиречье, императрица не колебалась ни минуты: нужно ему помочь. Во-первых, она соблазнилась возможностью поставить в Хорезме подконтрольного человека. Во-вторых, возникла прекрасная возможность избавиться на время от мужа и кинуться в объятия обожаемого любовника.
Крупное кара-китайское войско с фумой во главе подступило к Гурганджу. В походе приняли участие аскеры из Семиречья, Бухары, Самарканда. Но самое главное – конечно, китаи. Страх мусульман перед узкоглазыми воинами был столь велик, а память о Катванской битве так свежа, что хорезмийские войска разбежались. Той же зимой Теркен-хатун вместе с любимым сыном уехала в Нишапур под защиту Муайида. Теркен прихватила с собой казну и щедро одарила эмира. Она просила о помощи, пообещала отдать территории в современной Туркмении и заверила, что значительная часть хорезмийской армии на ее стороне: аскеры перебегут на сторону Султаншаха по первому зову.
В это время новым хорезмшахом сделался Ала эд-Дин Текеш (1172–1200), он воссел на престол 11 декабря. Историки окрестили его самым талантливым шахом Хорезма, хотя эта характеристика – такой же штамп, как «добрый» или «суровый» правитель. Действительно, при Текеше началось подлинное завоевание Восточного Ирана. То есть сельджукского наследия, которое хорезмшах пытался прибрать к рукам. Правда, успехи шаха в этой борьбе были довольно скромными.
Однако обаяние личности Текеша оказалось столь велико, что его обладатель превратился в героя. Каким он был, отец хорезмшаха Мухаммеда и дед бесстрашного Джелаль эд-Дина Менгбурны? Внимательным, хитрым, одаренным воображением политиком. И лиричным: обожал музыку, виртуозно играл на инструменте уд, неплохо пел.
Он не убивал родню, а назначал ее на ответственные должности. Вел тонкую политическую игру на Среднем Востоке, создав систему союзов, вассалов и буферных зон.
Всё время своего правления Текеш воевал. В одном из сражений потерял глаз. Страшный, кривой шах наводил ужас на своих недругов, однако тюрки его обожали. В своей политике шах опирался на племя канглов. Это были родственники туркмен, но претендовавшие на собственную значимость. Из племени канглов (а точнее, из подразделения этого племени, называвшегося баяут) Текеш взял очередную «Теркен-хатун». Теркен была красива и своенравна. Она ревновала Текеша к каждой парандже. И не без основания. Текеш обожал женщин и время от времени устраивал оргии. Теркен это не нравилось, она ссорилась с мужем… и в знак примирения клянчила у него посты для своей родни. Историк Джузджани приводит анекдот, что однажды Теркен застала мужа в бане, когда он купался в бассейне с невольницами. Хатун заперла дверь, и шах едва не задохнулся вместе со своими женщинами. Только вмешательство придворных спасло государя от гибели.
Отцы многих военачальников, сражавшихся с Чингисханом, начинали карьеру в эпоху Текеша благодаря Теркен, которая продвигала во власть своих соплеменников. Этот процесс продолжался во время правления сына Текеша. Перед монгольской войной большая часть крупных военачальников происходила из канглов.
Это не нравилось туркменам, кипчакам, халаджам/калачам и прочим тюркам, служившим в хорезмийской армии… Но при Текеше процесс лишь начинался. Шах позволял своим гулямам грабить мирное население и считался идеальным правителем.
Его государство не отличалось стабильностью. Оно даже не имело центра. Условно им считался Гургандж. Но туркмены, канглы и кипчаки не видели разницы между этим городом и всеми остальными. Их родина была далеко в степи, а Иран оставался всего лишь объектом грабежа или местом, где можно получить выгодное назначение, чтобы со временем отделиться от хорезмшаха и основать собственную династию.
Когда воинов не хватало, Текеш отправлялся на север, грабил «неверных кипчаков» (или канглов, или карлуков) и пополнял армию военными рабами – мамлюками.
Такой режим нельзя назвать прочным. Эта политическая система аморфна, как Протей. Должно быть, жизнь в таком государстве мучительна для всех.
Теркен-хатун и эмир Нишапура Муайид целый год собирали новое войско из наемников и всякого сброда. Они выступили на Гургандж в 1174 году. Но Текеш уже обладал значительной силой. Его поддерживали удалые туркменские джигиты. Кроме того, он сумел договориться с кипчаками. Шах встретил врага на краю степи у города Супурли. На его сторону перебежал испахбед Мазандерана и Гиляна Хюсам эд-Дин Арташир (1171–1205), перс по происхождению. Испахбед означает «военачальник» по-ирански, но это и титул правителей. Впоследствии дружба между Арташиром и хорезмшахом укрепилась настолько, что иранец взял в жены прекрасную Шах-хатун – одну из дочерей Текеша.
…Арташир услужливо сообщил, по какой дороге идут противники Текеша и сколько у них сил. 11 июля хорезмшах стремительно атаковал войска Муайида и Султаншаха и разгромил наголову.
Старый интриган эмир Муайид попал в плен и был представлен Текешу. Текеш приказал разрубить его надвое. Так закончилась жизнь и карьера человека, который почти за двадцать лет до этих событий приказал ослепить двух Сельджуков – отца и сына. Нишапуром стал править сын казненного – Туганшах (1174–1185).
Старшая «Теркен-хатун», мачеха Текеша, бежала на восточное побережье Каспия вместе с сыном и укрылась в крепости Дихистан. Текеш осадил ее и взял. Султаншаху удалось скрыться, а Теркен попала к пасынку в руки и по его приказу была казнена. Собственно, после этого звание «Теркен-хатун» (турецкой госпожи) и перешло к старшей жене Текеша, о которой сказано выше.
Султаншах укрылся за стенами Нишапура. Новый эмир этого города Туганшах вроде бы поддержал беглеца, но вел себя подозрительно. Султаншах испугался, что его попросту продадут Текешу за деньги. Поэтому незадачливый претендент бежал в сильное мусульманское государство Г у р.
Мы уже говорили о стране с таким названием. Теперь остановим на ней наше внимание и рассмотрим подробнее. Гур – это горная область в центральной часть Афганистана. Здесь жили племена, которые долго не признавали ислам и промышляли разбоем. Принятие мусульманства открыло для них новые возможности для карьеры и обогащения. Некоторое время они подчинялись правителем Газны. Но после того как Газну дважды разгромил Санджар, Гуриды обрели самостоятельность. Кончилось тем, что они разгромили Газну в третий раз – уже собственными силами. Так возникло агрессивное афганское государство. Силы его были направлены на грабеж и внешние захваты. Гуриды разграбили север Индии и сами превратились из гонимых в гонителей. Также были не прочь завладеть наследством Великих Сельджуков, с вожделением поглядывали на Хорасан и собирались использовать усобицу между Султаншахом и его братом Текешем в своих интересах.
* * *
Согласие между Текешем и кара-китаями оказалось недолгим. Те вели себя в Хорезме по-хозяйски. Они посылали своих сборщиков налогов в Гургандж, якобы глумились над населением и вызывали всеобщую ненависть. Во всяком случае, такова официальная версия событий, данная мусульманскими авторами, которые, конечно, ненавидели степных христиан.
Сказывались и расовые отличия. Узкоглазые желтолицые кидани были отвратительны исламским «бритоголовым» (напомним, что обычай предписывал мусульманам брить голову, тогда как китаи носили косы).
На самом деле суть даже в другом. Хорезмшах тяготился зависимостью и пошел по пути отца: наращивал армию, а для выплаты дани достаточных средств не имел. Это привело к конфликту, и шах сам же его форсировал.
Текеш решился на восстание. Когда к нему приехал посол из Кара-Китая, хорезмшах зарубил его «из ревности к делу престола и веры». Он также велел своим приближенным убить по одному кара-китаю, чтобы связать всех круговой порукой.
Убитый посол принадлежал к правящей семье Елюев, что сделало войну неизбежной.
Тут на сцене объявился Султаншах. С позволения Гуридов он приехал в Кара-Китай и скоро объявился при дворе «императрицы Чэнь Тянь» в ее столице Баласагуне. Чэнь Тянь и ее муж Сяо Долубу приняли перебежчика ласково.
Султаншах запел старую песню о том, что хорезмийские войска его поддержат и обратился за помощью.
Императрица и ее муж поняли, что выпал отличный шанс стравить братьев-хорезмийцев и создать две державы, которые будут взаимно ослаблять друг друга.
Кара-китайское войско подошло к границам Хорезма. Неожиданно для себя Текеш выяснил, что противопоставить-то захватчикам нечего. Хорезмшах по-прежнему оставался довольно слабым правителем. Иллюзия силы создавалась ровно одним: окрестные правители были еще слабее.
Кара-китаев опять возглавлял ханский зять-фума. Императрица была рада каждому поводу избавиться от него, чтобы насладиться обществом его брата.
Войско китаев прошло по Хорезму победным маршем. Тогда хорезмшах – в который раз – приказал затопить страну. Фума отступил. Разрушение Хорезма его правителями было единственным способом остановить вторжения врага.
Но кара-китай был слишком хитер для того, чтобы оставить всё как было. Он дал Сулейманшаху несколько тысяч отборных конных лучников, чтобы тот подчинил север Хорасана и создал плацдарм для наступления на Хорезм. А испуганный Текеш согласился выплачивать дань кара-китаям, хотя от вражды с братом это его не уберегло.
На первый взгляд казалось, что очень скоро Кара-Китай покорит Средний Восток, но этого не произошло. Всё дело испортила любовная драма. В результате умный фума так и не застал торжества своей политики.
Императрица не могла жить без любовника и подыскивала, куда бы сплавить мужа. Подходящих войн не предвиделось, и она послала его куда-то на восток, наградив почетным титулом. «Сяо Долубу сделала дунлинваном», – многозначительно сообщает летопись «Ляо ши». И продолжает: затем «оговорила его и казнила».
Похоже, фуму отправили куда-то очень далеко, возможно – к найманам за Алтай управлять этой частью державы. Но тут Сяо Долубу заподозрил, кажется, что ему наставляют рога. Видно, из Баласагуна доброжелатели принесли соответствующие слухи.
Возможно, супруг императрицы попытался поднять найманов на бунт. Однако Чэнь Тянь нанесла упреждающий удар. Фуму то ли выкрали, то ли выманили в столицу под каким-то предлогом (может, напугали хорезмийской угрозой). В общем, перехитрили. Тогда-то императрица «оговорила его и казнила».
Но это привело то ли к перевороту, то ли к короткой гражданской войне. За Алтаем отложились найманы (такова версия Гумилева; впрочем, яростно оспариваемая его противниками). Они создали крупное христианское ханство в Западной Монголии. Китаи в древности вообще не любили централизованную власть, хотя одно время и признавали над собой ярмо императоров Ляо – всё-таки свои люди, хотя и вознесшиеся на небывалую высоту.
Временами казалось, что именно найманы объединят Монголию и создадут в ней христианское государство. Но энергичнее оказался митраист Чингисхан, веривший в Хормусту и Вечное Синее Небо.
А что же Кара-Китай? Здесь вспыхнула кровавая смута. Отец казненного «зятя» поднял войска на мятеж против правительницы Елюй Пусувань. «Отец фумы [Сяо] Волила окружил войском ее дворец и застрелил Пусувань и Пугучжи-шали из луков. Пусувань пробыла на троне 14 лет», – говорит «Ляо ши». Опять характерен киданьский и монгольский способ ведения боя: сильная перестрелка из луков, бесконтактный бой. В результате одна из сторон терпит поражение и гибнет под выстрелами противника.
То, что убит Пугучжи, косвенно подтверждает нашу версию: это не родной брат Сяо Долубу, а единоутробный. Отчиму было ничуть не жаль, когда любовник императрицы испустил последний вздох, утыканный стрелами.
Есть, конечно, и другая версия этого конфликта, политическая и конфессиональная. Мол, в Кара-Китае боролись три партии: мусульмане, буддисты и христиане. Первый гурхан был буддистом, но после переворота его единоверцы сошли со сцены, и власть взяла христианская группировка. Она окончательно победила в 1177 году. Предполагают, что Чэнь Тянь являлась буддисткой, а ее уничтожили христиане.
Одно время и мы разделяли эту версию, но более внимательное чтение источников не позволяет ее принять. Религиозная борьба характерна для более позднего времени, а пока разные конфессии мирно сосуществуют. Мы не видим никакого следа религиозных столкновений. И не нужно смешивать их с любовными делами. Когда религиозные войны в Кара-Китае станут фактом, о них заговорят все доступные нам источники.
Сяо Волила после переворота передал власть подросшему племяннику убитой правительницы. Нового гурхана звали Георгий (на китайский манер – ЕлюйЧжулху,1177–1213). Имя свидетельствует, как мы говорили, что гурхан исповедовал христианство. В Европе эту страну считали христианским царством легендарного пресвитера Иоанна, который однажды придет на выручку крестоносцам и разгромит мусульман. Но после отпадения найманов у Кара-Китая уж точно не хватало на это сил. Хотя и слабым государством он не был.
В «Ляо ши» о Георгии говорится следующее: «Второй сын Жэнь-цзуна Чжэньлугу воссел на трон. Сменил девиз правления на Тянь-ю. Царствовал 34 года». И всё! Автор китайской хроники абсолютно утратил интерес к делам на западе. Он обронит еще несколько слов о крахе Си Ляо и о последних годах Георгия, но большего гурхан не удостоится от китайского летописца.
…Что касается отложившихся от Кара-Китая найманов, то их возглавил местный вождь Инанч-хан (1177–1198). Он был так опытен и хитер, что получил от сородичей и соседей прозвище Бильге (мудрый). При нем Найманская держава процветала и пыталась диктовать свою волю другим племенам восточной половины Великой Степи. Найманов уважали отважные меркиты, побаивались многочисленные кераиты, к ним присматривались мелкие племена: джалаиры, христиане-онгуты, сонкаиты, сулдусы, тайчжиуты… С ними считались свирепые шаманисты-татары, занимавшие восточную часть Монголии.
А в Хорезме и Семиречье события шли своим чередом.
