Станислав Гольдфарб
Котел Чингисхана
Мифы? Легенды? Предания?
Российский академик Г. Ф. Миллер, участник Великой Северной экспедиции (Камчатской), в книге «История Сибири» в главе «События древнейших времен до русского владычества» в параграфе четыре писал: «Древности, находимые в большом количестве в южных местностях Сибири, являются доказательством того, что история Чингисхана и некоторых его преемников имеет ближайшее отношение к истории Сибири. По этим древностям можно вывести ясное заключение, что хотя названные местности не являлись главной территорией царства, но все же составляли немалую часть его, и что тут жили многие принадлежащие к нему могущественные поколения. Сколько видно в разных местах в степях остатков древних укреплений, какая масса каменных памятников, болванов, старинных могил и разных принадлежащих им предметов встречается во всех этих местах! Каких только драгоценностей из золота и серебра ни было во всех этих могилах! Кому же другим могли принадлежать эти богатства, как не древним татарам, которым, как известно, достались в добычу все сокровища Китая, Персии, России, Полыни, Богемии и Венгрии. Однако, чтобы избежать излишних подробностей и не повторять напрасно уже имеющегося в печатных трудах, я намерен привести здесь лишь то, что к изъяснению татарской истории стало мне известно благодаря моим собственным разысканиям».
Далее в параграфе пять отметил: «По рассказам монголов, Чингисхан имел свое главное местопребывание при реках Ононе, впадающей в Шилку, и Куринлуме, впадающей в озеро Далай. Они же рассказывают, что Чингисхан иногда доходил со своим кочевьем до озера Байкала. Доказательством этого должен будто бы служить таган, поставленный им на горе на острове Ольхоне, который находится на указанном выше озере, и на тагане большой котел, в котором лежит лошадиная голова. Хотя я не получил подтверждения этому от бурят, живущих в окрестностях озера Байкала и на острове Ольхоне, я все же считаю приведенное известие о владениях Чингисхана весьма вероятным, так как первые завоеванные Чингисханом земли – Китай и Тангут – лежат поблизости. Бедность тамошних древних могил указывает, что прежние обитатели этой страны жили очень просто и находились в почти полном неведении того, что такое сокровища и драгоценности, но как только достались им такие богатства из Китая и Тангута, они распространили свои жилища далее к западу…»
Существовали ли таган и котел на самом деле, были ли они спрятаны на Ольхоне, точно никто сказать не может. Но хороню известно, что поздние монгольские ханы предпринимали попытки поиска этих реликвий и доставки их в Монголию. Считалось, что если сокровища будут найдены, они станут мощным стимулом для возрождения славы Монгольской империи. Главным закоперщиком поиска реликвий был Очарой-хан, вассал китайского императора.
Этот факт был отмечен в исторических документах, относящихся к истории Сибири, значит дипломатические службы Московского государства, сибирские управители были извещены о посылке монгольских лазутчиков на остров Ольхон для поиска и дальнейшей транспортировки реликвий Чингисхана.
Именно эта история легла в основу нашего повествования.
Станислав Гольдфарб
Глава 1
Пять тысяч лет тому назад
– Вигдор! Я ищу тебя по всему Ольхону! Ты не представляешь! Они, кажется, сошли с ума! Я тебе точно говорю – свихнулись! Прыгают вокруг раскопа, как обезьяны, вопят, обнимаются! Либо «приняли», либо перегрелись! То есть, вначале «приняли», а затем перегрелись! Нормальные люди себя так не ведут!
Вигдор, которому обращалась Селина, лежал в гамаке, натянутом между двух огромных сосен, и не двигался, несмотря на вопли своей помощницы. Соломенная шляпа была надвинута на лицо, и понять, спит он и ничего не слышит или ему все равно, что происходит на этом самом раскопе, было сложно.
Селина пыталась привлечь его внимание, но он не шевелился и не проявлял и тени интереса к ее звонкому голосу, который оглашал лагерь.
– Я сейчас изрежу твой гамак и ты грохнешься на землю, – угрожающе сказала девушка и решительно направилась к Вигдору.
Из гамака донеслись признаки жизни. Тот, кого звали Вигдор, медленно поднял руку, потом другую, потянулся, убрал шляпу с лица, лениво зевнул и произнес:
– Селиночка, столько экспрессии, к чему? Присядь, успокойся. Ты вся запыхалась, бегая по острову в поисках меня. А я тут, прохлаждаюсь. Провести недельку на Байкале, на Ольхоне, дикарем, с костерком, рыбалочкой, купалочкой! Сбылась мечта! И у меня нет ни одной идеи по части орущих археологов, зато есть страстное желание дотянуться до бутылочки запотевшего от прохлады пива, которая лежит в багажнике моей машины в холодильничке. А? Селиночка? Ты можешь сделать работодателю приятное, доставь пивасик?
– Да чтоб тебя, городской бездельник. Смотри, за твою кромешную лень духи острова нашлют бессонницу и будут преследовать все отпускные дни и ночи, а комары и мошки…
Почувствовав, что никакие заклинания не сдвинут Вигдора, она метнулась в сторону машины и выудила из походного холодильничка пиво.
– На, упейся, эксплуататор человеческого материала.
– Спасибо тебе, душа моя, она же помощница и юрист нашей маленькой чудесной компании.
– Ну, Вигдор, пожалуйста, послушай меня. Все очень серьезно. Парни с катушек слетели, они орут! Они прыгают, как обезьяны! Так орут, что, возможно, мировое открытие сделали… Ну реально!
– Селиночка, между прочим, открытия не делаются. К ним идут долгими годами… Ну, право, какое еще открытие? Что ты понимаешь в археологии? Они нашли могилу Чингисхана или по крайней мере откопали его котел?
– Не знаю, что они там откопали, но, судя по воплям, «что-то», и поэтому ты сейчас встанешь, пойдешь к раскопу и посмотришь, отчего твои приятели сопели с ума и как им можно помочь!
По выражению лица Селины он понял – она не отстанет, и ему придется идти к раскопу, где научные сотрудники Герман и Михаил работали уже несколько месяцев и, судя по рассказу Селины, «что-то» нашли.
– Ладно, побрели на раскоп. Но предупреждаю, если это опять пара зубов шерстистого носорога, хвост огромного оленя или копыто первобытного лося, я сам тебя съем. Ты поняла меня? Меня даже кость мамонта не впечатлит…
– Женушку свою ешь!
– Она на гастролях, – мечтательно произнес Вигдор.
– На каких еще гастролях, «писхатель»?
– Она сопровождает сокровища художественного музея в Петербург – там выставка древней сибирской иконы.
– Слышь, муж гастролерши, попели уже, история может не простить нам промедления.
…Раскоп находился недалеко от ручья, который уходил в Байкал, и это было само по себе интересно, если знать, что водостоков на Ольхоне почти нет. Откуда брал свое начало этот, никто не поинтересовался: бежит себе и бежит…
Остров Ольхон был самым крупным на море. Местные никогда не называли Байкал озером – только морем! Они-то хорошо знали, каков он – в гневе с большой волной, пронзительными и мощными ветрами, землетрясениями и провалами, когда под воду уходили гигантские куски суши. Остров Ольхон – сотни километров тайги, пустыни, тундры и лесостепи. Все в одном месте, посреди древнего моря, полного загадок и тайн.
Михаил и Герман, университетские археологи, при первой возможности сбегали сюда из Лесовска и увлеченно «копали». Они фанатично веровали в идею, что Ольхон в древнем прошлом был священным центром прибайкальских племен и народов. Здесь жили люди курумчинской культуры и легендарные хунну. Империя Хунну вообще была коньком этой парочки. Рассказывать о таинственном народе, создавшем великую империю, а затем исчезнувшем, растворившемся в истории, словно его и не существовало никогда, они могли часами напролет. Хунну того заслужили! Хунну создали могучий союз племен от Енисея до Манчжурии и от плато Ордос до Байкала!
…Вигдора Герман и Михаил позвали с «корыстной целью». Денег на экспедиции не хватало. А тут еще появились «черные» археологи, для которых никаких правил, а тем более законов, не писано. Вот и решили залучить на это лето известное «перо». Кто откажется от публикации своих очерков про работу археологов, жизнь таинственных жителей глазковского времени, которые создали учение о загробном мире как продолжении земной жизни! Погребальный культ они превратили в сложнейшее представление! В плиточные могилы стали класть предметы труда и вооружения, пищу и украшения. И магия! Они свято верили, что магическим путем можно воздействовать на души и духов. Неужели после таких рассказов не найдется богатый любитель старины?! Неужели не захочет организовать новые экспедиции? Вигдор на предложение откликнулся сразу и с радостью. Сам бы он ни за что не собрался в поход – то одно, то другое… А тут счастливый случай – опытные организаторы, остров Ольхой, вода и солнце, отличная компания. Осталось набить рюкзак – и вперед…
Селина увязалась за ним, причитая, что даже на Байкал не может съездить, ведь день и ночь она «батрачит» на контору.
Ольхонская палаточно-костровая жизнь Вигдору сразу понравилась. Она оказалась простой и исключительно жизнерадостной. Никакой тебе суеты. Археологи уходили на работу ни свет ни заря. Общей побудки никто не устраивал— выползали из палатки к утреннему чаю по своему усмотрению. И никакого тебе режима или графика. Хочешь— броди по берегу, хочешь – становись следопытом и изучай местные достопримечательности. В Хужире – административном центре острова – приличный музей и библиотека. До чего же приятно отвечать за самого себя!
…Все вместе собирались только ближе к вечеру, когда усталые археологи возвращались в лагерь.
Селина и на отдыхе нашла себе дело – из лучших побуждений она решила помочь местной администрации наладить документооборот. И потому Вигдору никто не мешал «прожигать» жизнь – то в гамаке, который устроили между двух огромных сосен, то на берегу, где песочек и теплые заливы, и малолюдство…
Время от времени Вигдор отправлялся на раскоп. Молча устраивался поблизости и наблюдал за работой. Во время «перекуров» ребята, оставив, как они выражались по-научному, «стоянку» пращуров, пели к нему в тенечек, отвечали на вопросы, полагая, что он уже сочиняет увлекательную историю про жителей древней Ангариды и Байкалии. Потом снова возвращались к своим «артефактам»…
Вечером же собирались у костра. Появлялась бутылочка настоечки на кедровых орешках и каких-то травках, в целебную силу которых верили неистово и свято. Настоечки, между прочим, делал самолично Вигдор, это было его хобби, поэтому в качестве их никто не сомневался. Селина со знанием дела резала здешний деликатес – рыбу омуль и хариус, которых называла любовно и нежно «рыбочка», и все с удовольствием опрокидывали стопочки, искренне поминая местного бурхана – духа острова, рассуждая о полезности после трудового дня расслабиться и еще про то, что теперь все гонят самогон, дабы не помереть от всякой гадости под маркой элитных напитков. Чудо, а не вечера, теплые, тихие, ленивые. Ко сну и то лень было отойти.
Так и проходили эти отпускные дни и ночи у Вигдора: хочешь – ешь, хочешь – спи, хочешь – валяйся в дырявом гамаке, хочешь – вообще ничего не делай, не возбраняется…
Да вечером, после стопочки-другой, можно было петь под гитару, глядя в ольхонское небо, не переживая за чуткий сон соседей за стенкой.
Петь тянуло после первого же тоста. У археологов все песни были про пращуров, про матриархат, про тяжелую долю неандертальца или питекантропа. И была там обязательно та, которая солнышка краше, каждым днем по-царски светло и питекантроп, который готовил копье и сражался за прекрасные губы ее…
Ночи были темные, теплые и звездные. Байкал подкидывал свои вздохи прибойной волной, и было так замечательно, что расходились по своим палаткам уже ближе к полуночи…
Герман и Михаил, что называется, рассказчики от бога. Они без умолку посвящали Вигдора и Селину в историю великих хунну – народа, который властвовал над огромными сибирскими землями; рассказывали о шаманах и их обрядах, о хари, булагатах и эхиритах, предках бурятского народа, которые именно здесь, у байкальских берегов, жили своими племенами…
Однажды, когда костер почти догорел и напелись вдоволь, Герман заговорил о пребывании на острове великого Чингисхана. С чего он затеял этот разговор? Бог его знает, может, что навеяло, может, вспомнилось, а может, решил перед Селиной блеснуть эрудицией. Но про Чингисхана слушать интересно всем, все и всегда.
– А вы знаете, что Чингисхан, по преданиям, специально приезжал на Ольхон и размышлял о жизни у подножия святой горы Ерд?
И все притихли, словно бы специально прикатили на Ольхон, на этот берег, к этому костру, чтобы узнать таинственную историю великого монгола…
– Чингисхан любил остановиться и пожить на берегах рек Онон и Киринлум. Одна впадала в Шилку, а другая в озеро Далай. Но во время кочевок он всегда доходил до Байкала, где обитали таежные люди. Здесь, у горы Ерд, он просил своих воинов оставить его одного. Великий монгол думал о будущем и вспоминал свою жизнь.
Однажды он приказал поставить на самой высокой горе острова таган, а на нем огромный котел, в котором была лошадиная голова. Тогда же он завещал похоронить себя в пещере в шаманской скале. Правда это или нет, сказать сложно, – заключил Герман. – Но мы с Михаилом неоднократно встречали подтверждения избранности Ольхона. Святое место для народов, которые жили вокруг Байкала…
…Направляясь к раскопу, Вигдор почему-то вспомнил именно эту историю.
Еще издали он увидел, что археологи сидят на корточках у края раскопа и молча взирают на свое открытие. Это мало походило на сумбурный рассказ Селины. Все было тихо-тихо, что, вероятно, и соответствовало торжеству момента.
Вигдор присел рядом с учеными, взглянул вниз и не удержался от возгласа удивления.
– Парни, я не знаю, на сколько веков тянет ваша находка, но впечатляет.
Герман и Михаил продолжали молчать, не отрывая взгляда от раскопа.
– «Парное захоронение» – мужчины и женщины, – наконец «ожил» Михаил.
Герман добавил:
– Скорее всего, пожилой мужчина и его жена или наложница. Похоже, эти ребята глазковской культуры бронзового века.
– Ты так считаешь, – все так же отрешенно, без особого удивления уточнил Михаил.
– Предполагаю.
– Тогда ребятам более четырех тысяч лет!
Археологи снова замолчали.
Руки глазковцев были соединены. В глазнице у мужчины находилось кольцо из белого нефрита. Еще три лежали у него на груди. В коленях находился кожаный мешочек, потом в нем нашли металлические инструменты неизвестного назначения. На черепе и ногах мужчины – подвески из зубов мускусного и благородного оленей.
Рядом с женским скелетом лежал нефритовый нож.
– Герман, мы сделали это! – вдруг истошно заорал Михаил и стал отстукивать руками какой-то ритм, ударяя по земле, по коленям, плечам… – Мы доказали, что глазковец был здесь не гостем, он хотел покоиться на этом острове, возможно, считая его священной землей! Ого-го! Е-ейй!
– Ну все, второй пошел, – четко и громко сказал Герман и тоже пустился в пляс, выделывая коленца, которым позавидовал бы любой участник ритуальных танцев африканского племени.
«Селина, похоже, была права», – подумал Вигдор.
Несколько минут археологи «дурачились», а потом упали на землю и замерли в позе найденных ими глазковцев.
Вигдора они словно бы и не замечали.
– Прошу прощения, не помешал?
– С чего бы, – не сговариваясь, одновременно ответили Михаил и Герман, продолжая лежать рука об руку в позе таинственных обитателей бронзового века.
– И долго вы так, уважаемые, будете входить в роль найденных экспонатов?
– Вигдор, ты испортил нам следственный эксперимент, – Герман поднялся первым и протянул руку Михаилу, помогая подняться.
– Как я понимаю, передо мной мировая сенсация?
– Ну, мировая или нет, углеводородный анализ покажет. Пока не ясно, но чтоб вот так! Ничего подобного точно не находили. Чтоб вот так рука в руке, почитай, первый раз за всю археологическую историю… Жалко, сезон заканчивается. Да и финансы поют романсы. По уму надо бы расширить раскоп, поискать вокруг. Похоже, не последняя находка. Чую нутром.
– Да, на этот год все истратили, – согласился Михаил.
– А вот если бы найти котел Чингисхана. Такая находка стопудово потянула бы на сенсацию! Тогда бы Нобелевская премия без сомнения! Тогда бы мы, Миша, соорудили стеклянный купол и вели бы раскопки под ним круглый год!
– Что, до сих пор не нашли реликвию? – Вигдор внимательно посмотрел на ученых.
– Увы, увы! Где и кто только не искал! Даже монголы в семнадцатом веке засылали сюда своих разведчиков. Для них найти котел было делом государственной важности— реликвия Чингисханова могла сплотить нацию. Но чуда не произошло.
– Ты вот что, Вигдор ибн Борисыч, покарауль тут малость, а мы с Герой смотаемся на почту, телеграмму в Лесовск отстучим. Пусть подмогу шлют для усиления нашего отряда, так сказать, в связи с новыми открывшимися обстоятельствами. Нам сегодня ночевать придется у раскопа. Слухи-то быстренько расходятся, наверняка любопытные найдутся.
– Покараулю, святое дело. Только, мужики, до первой звезды ни-ни. Но чтоб к ужину мое рандеву с этой, как вы изволили выразиться, глазковской парочкой завершилось. Не хотелось бы эти ваши артефакты под звездным небом в одиночку наблюдать. Жуть!
…Потом, уже в лагере, после ужина, когда костер едва тлел и они с Селиной, пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись по палаткам, в сумеречном пространстве брезентового купола Вигдор мысленно возвращался и возвращался к словам археологов о поисках котла Чингисхана. Как-то сама собой память стала «перелистывать страницы», и, засыпая, Вигдор смутно стал припоминать, что где-то уже слышал о странном монгольском десанте на Ольхон времен Иркутского острога…
