bannerbannerbanner
Холотропное дыхание. Новый подход к самоисследованию и терапии

Станислав Гроф
Холотропное дыхание. Новый подход к самоисследованию и терапии

Полная версия

Глава 1
Исторические корни метода холотропного дыхания

1. Зигмунд Фрейд и начало глубинной психологии

Холотропное Дыхание – один из более недавних вкладов в глубинную психологию – дисциплину, основанную в начале XX в. австрийским неврологом Зигмундом Фрейдом. С тех пор, как Зигмунд Фрейд в одиночку заложил фундамент этой новой области, глубинная психология пережила сложную и бурную историю. Вклад Фрейда в психологию и психиатрию был поистине новаторским. Он продемонстрировал существование бессознательного и описал его динамику, разработал метод интерпретации сновидений, выявил психологические механизмы, вовлеченные в генез психоневрозов и психосоматических расстройств, открыл детскую сексуальность, распознал явление переноса, изобрел метод свободной ассоциации и наметил основные принципы психотерапии (Freud & Breuer 1936, Freud 1953, 1962).

Хотя первоначально интерес Фрейда был прежде всего клиническим – объяснить этиологию психоневрозов и найти способ их лечения – в ходе исследований его горизонты чрезвычайно расширились. В число феноменов, которые он изучал, помимо содержания сновидений и психодинамики невротических симптомов, входили такие темы, как механизм шуток и оговорок, а также многие культурные и социополитические явления – проблемы человеческой цивилизации, история, войны и революции, религия и искусство (Freud 1955ab, 1957ab, 1960ab, 1964ab).

Фрейд окружил себя группой необычайно одаренных и творческих мыслителей («Венский кружок»); несколько из них имели собственные уникальные воззрения и создали отступнические школы психотерапии. В то время как психоанализ Фрейда стал важной частью господствующего направления психологии и психотерапии, школы так называемых «отступников» – Адлера, Ранка, Рейха и Юнга – так и не были приняты официальными научными кругами. Однако, как мы увидим позднее, в последние десятилетия некоторые из них становились все более популярными и влиятельными как альтернативные подходы к психотерапии, и многие идеи их основателей вошли в практику Холотропного Дыхания.

2. Гуманистическая психология и переживательные терапии

В середине XX в. в американской психологии господствовали две главные школы – бихевиоризм и психоанализ Фрейда. Растущая неудовлетворенность этими двумя направлениями как адекватными подходами к пониманию человеческой психики привела к развитию гуманистической психологии. Главным представителем и наиболее ясным выразителем этой новой области был известный американский психолог Абрахам Маслоу. Он выступил с резкой критикой ограничений бихевиоризма и психоанализа, или Первой и Второй Сил в психологии, как он их называл, и сформулировал принципы новой перспективы в психологии (Maslow 1962, 1964 и 1969).

Главным возражением Маслоу против бихевиоризма было то, что изучение животных – таких как крысы и голуби – может разъяснять лишь те аспекты человеческого функционирования, которые мы разделяем с этими животными. Поэтому оно не имеет значения для понимания более высоких, специфически человеческих качеств, которые уникальны для человеческой жизни – любви, самосознания, самоопределения, личной свободы, морали, искусства, философии, религии и науки. Оно также по большей части бесполезно применительно к некоторым специфически человеческим отрицательным характеристикам – алчности, жажде власти, жестокости и склонности к «злобной агрессии». Кроме того, Маслоу критиковал бихевиористов за игнорирование сознания и интроспекции и исключительное сосредоточение на изучении поведения.

По контрасту с этим, основной областью интересов гуманистической психологии были люди, и эта дисциплина с уважением относилась к сознанию и интроспекции как важным дополнениям объективного подхода к исследованию. Исключительный акцент бихевиоризма на определении средой, стимуле/реакции и поощрении/наказании сменился акцентом на способности человеческих существ к внутреннему руководству и мотивации для достижения самоосуществления и реализации их человеческого потенциала.

В своей критике психоанализа Маслоу указывал, что Фрейд и его последователи делали выводы о человеческой психике, главным образом, на основе изучения психопатологии, и не соглашался с их биологическим редукционизмом и тенденцией объяснять все психологические процессы с точки зрения основных инстинктов. Напротив, гуманистическая психология сосредоточивалась на здоровом населении и даже на отдельных людях, которые демонстрировали сверхнормальное функционирование в различных областях (по терминологии Маслоу «растущей верхушке популяции»), на человеческом росте и потенциале и на более высоких функциях психики. Она также подчеркивала, что психологам важно быть чуткими к практическим человеческим нуждам и служить важным интересам и целям человеческого общества.

В течение нескольких лет после того, как Абрахам Маслоу и Энтони Сутич создали Ассоциацию Гуманистической психологии (АГП) и ее журнал, это новое движение стало очень популярным среди американских психиатров и психологов и даже в широкой общественности. Многомерная перспектива гуманистической психологии и ее акцент на всем человеке обеспечивали широкое прикрытие для развития богатого спектра новых эффективных терапевтических подходов, которые значительно расширяли диапазон возможностей для работы с эмоциональными, психосоматическими, межличностными и психосоциальными проблемами.

Одной из важных особенностей этих новых подходов был решительный переход от исключительно словесных стратегий («разговорных методов») традиционной психотерапии к непосредственному выражению эмоций. Кроме того, терапевтическая стратегия смещалась от исследования индивидуальной истории и бессознательной мотивации к чувствам и мыслительным процессам клиентов здесь и сейчас. Еще одним важным аспектом этой терапевтической революции были акцент на взаимосвязанности психики и тела и преодоление запрета на прикосновение, ранее господствовавшего в области терапии. Благодаря этому, неотъемлемой частью новых стратегий становились различные формы работы с телом; в качестве наиболее выдающихся примеров гуманистических терапий здесь можно упомянуть гештальт-терапию Фрица Пёрлза, биоэнергетику Александра Лоуэна и другие неорейхианские подходы, группы встречи и сеансы марафона.

3. Появление психоделической терапии

Случайное открытие Альберта Хоффмана – швейцарского химика, проводившего исследования спорыньи в лабораториях Сандоз в Базеле, внесло в мир психиатрии, психологии и психотерапии радикально новый элемент – эвристический и целительный потенциал необычных состояний сознания. В апреле 1942 г. Хоффман обнаружил психоделическое действие ЛСД-25, или диэтиламида лизергиновой кислоты, когда во время синтеза этого вещества оно случайно попало в его организм. После публикации первой клинической статьи об ЛСД цюрихским психиатром Вальтером А. Штоллем в конце 1940-х гг. (Stoll 1947), этот новый полусинтетический алкалоид спорыньи, обладавший активностью в невероятно малых количествах порядка микрограмм, или гамм (миллионных долей грамма), сразу же стал сенсацией в мире науки.

В ходе клинических исследований и экспериментирования с собой с помощью ЛСД, многие специалисты обнаруживали, что принятая в то время модель психики, которая ограничивалась биографией после рождения и фрейдовским индивидуальным бессознательным, оказывалась поверхностной и неадекватной. Новая карта психики, возникавшая из этих исследований (Grof 1975), добавляла к существовавшей модели психики две большие трансбиографические области – перинатальный уровень, тесно связанный с памятью о биологическом рождении, и трансперсональный (надличностный) уровень, который включает в себя, помимо всего прочего, исторические и архетипические области коллективного бессознательного, описанные К. Г. Юнгом (Jung 1959). Первые эксперименты с ЛСД также показывали, что источники эмоциональных и психосоматических расстройств не ограничивались травматическими воспоминаниями из детства и младенчества, как считали представители традиционной психиатрии, а уходили своими корнями гораздо глубже – в перинатальные и трансперсональные области психики (Grof 2000). Это неожиданное откровение сопровождалось открытием новых мощных терапевтических механизмов, действовавших на глубинных уровнях психики.

Благодаря использованию ЛСД в качестве катализатора, становилось возможно расширять диапазон применимости психотерапии на такие категории пациентов, которые ранее трудно поддавались лечению, например, алкоголиков и наркоманов, и даже положительно влиять на поведение сексуальных извращенцев и преступников-рецидивистов (Grof 2001). Особенно ценными и многообещающими были ранние попытки использовать ЛСД-психотерапию в работе с терминальными онкологическими пациентами. Исследования этой группы больных показали, что ЛСД был способен облегчать сильную боль даже у тех пациентов, которым не помогали инъекции наркотических обезболивающих средств. Кроме того, у значительного числа таких пациентов было возможно облегчать и даже устранять такие тяжелые психосоматические симптомы, как подавленность, общая напряженность и бессонница, уменьшать страх смерти, повышать качество жизни в оставшиеся дни и положительно преобразовывать опыт умирания (Cohen 1965, Kast and Collins 1966, Grof 2006).

4. Абрахам Маслоу, Энтони Сутич и рождение трансперсональной психологии

В 1960-х гг. результаты исследований необычных состояний сознания – анализ переживаний в психоделических сеансах и изучение Маслоу спонтанного мистического опыта («пиковых переживаний») – революционизировали образ человеческой психики и вдохновили радикально новую ориентацию в психологии. Несмотря на популярность гуманистической психологии, ее основатели Абрахам Маслоу и Энтони Сутич испытывали все большую неудовлетворенность дисциплиной, которую сами создали. Они все больше осознавали, что оставили без внимания чрезвычайно важный элемент – духовное измерение человеческой психики (Sutich 1976).

 

Собственные исследования Маслоу, касавшиеся «пиковых переживаний», терапевтическое использование психоделиков, широкое распространение экспериментов с психоделиками среди молодого поколения в бурные 1960-е годы и возрождение интереса к восточным духовным философиям, медитации, а также к мудрости древних и коренных культур делали несостоятельной существовавшую концептуальную систему психологии. Становилось ясно, что всесторонняя и межкультурно действенная психология должна включать в себя наблюдения из таких областей, как мистические состояния, космическое сознание, психоделические переживания, феномены транса, творчество, а также религиозное, художественное и научное вдохновение.

В 1967 г. небольшая рабочая группа, куда входили Абрахам Маслоу, Энтони Сутич, Станислав Гроф, Джеймс Фэйдимен, Майлз Вич и Соня Маргулис, неоднократно собиралась в Менло Парк в Калифорнии с целью создания новой психологии, которая бы с уважением относилась ко всему спектру человеческого опыта, включая разнообразные необычные состояния сознания. В ходе этих дискуссий Маслоу и Сутич согласились с предложением Грофа и назвали новую дисциплину «трансперсональной психологией». Этот термин заменил их собственное первоначальное название «транс-гуманистическая», или «выходящая за пределы гуманистических вопросов». Вскоре после этого они создали Ассоциацию Трансперсональной Психологии (ATP) и начали издавать Журнал Трансперсональной Психологии. Несколько лет спустя, в 1975 г., Роберт Фрейджер основал (Калифорнийский) Институт Трансперсональной Психологии в Пало Альто, который на протяжении более чем трех десятилетий оставался в авангарде трансперсонального образования, исследований и терапии.

Глава 2
Теоретические основы холотропного дыхания

Холотропное Дыхание представляет собой мощный метод самоисследования и терапии, использующий сочетание, казалось бы, простых средств – ускоренного дыхания, побуждающей музыки и специальной работы с телом, которая помогает высвобождать остаточные биоэнергетические и эмоциональные блоки. Сеансы обычно проводятся в группах; участники работают парами, поочередно выступая в ролях «дышащих» и «сиделок». Процесс проходит под наблюдением подготовленных фасилитаторов, которые помогают участникам, если возникает необходимость специального вмешательства. После сеансов дыхания участники выражают свои переживания, рисуя мандалы и делясь отчетами о своих путешествиях в небольших группах. При необходимости, для содействия завершению и интеграции опыта работы с дыханием используются последующие беседы и различные дополнительные методы.

Холотропное Дыхание сочетает и объединяет в своей теории и практике различные элементы глубинной психологии, современных исследований сознания, трансперсональной психологии, восточных духовных философий и целительских практик коренных народов. Оно значительно отличается от традиционных форм психотерапии, в которых используются, главным образом, словесные средства – как, например, в психоанализе и в происходящих от него различных других школах глубинной психологии. Оно имеет определенные общие характеристики с переживательными терапиями гуманистической психологии, вроде практики гештальта и неорейхианских подходов, которые делают акцент на непосредственном эмоциональном выражении и работе с телом. Однако уникальная особенность Холотропного Дыхания состоит в том, что оно использует целительный потенциал, внутренне присущий необычным состояниям сознания.

1. Холотропные состояния сознания

Удивительная целительная сила необычных состояний сознания, которая с незапамятных времен была известна и использовалась в древних цивилизациях и первобытных культурах, получила подтверждение в современных исследованиях сознания и терапевтических экспериментах, проводившихся во второй половине XX в. Эти исследования также показали, что феномены, которые имеют место во время необычных состояний и связаны с ними, не могут быть объяснены концептуальными схемами, принятыми в академической психологии и психиатрии. Поскольку данный вопрос существенно важен для понимания Холотропного Дыхания, мы предварим обсуждения этого метода обзором теоретических проблем, которые необычные состояния сознания ставят не только перед психиатрией, психологией и психотерапией, но и перед основными метафизическими допущениями западной науки.

Начнем с нескольких семантических замечаний. Наш главный интерес в этой книге касается исследования целительного, преобразующего и эволюционного потенциала необычных состояний сознания и их огромной ценности в качестве источника новых революционных данных о сознании, человеческой психике и природе реальности. Исходя из этого, мы считаем неподходящим термин «измененные состояния сознания, ИСС» [altered states of consciousness, ASC], обычно используемый клиницистами и теоретиками основного направления, поскольку он односторонне подчеркивает искажение или нарушение «правильного способа» переживания человеком самого себя и мира[2].

(В разговорном английском языке и в ветеринарном жаргоне глагол “alter” используется для обозначения кастрации скота или домашних животных.) Даже несколько лучший термин «необычные (или неординарные) состояния сознания» носит слишком общий характер, поскольку включает в себя широкий спектр состояний, которые важны с клинической точки зрения, но не существенны для нашего обсуждения.

Сознание может претерпевать глубокие изменения под действием разнообразных патологических процессов – черепномозговых травм, отравлений ядовитыми химическими веществами, инфекций, нарушений мозгового кровообращения или дегенеративных процессов в мозгу. Подобные ситуации несомненно могут приводить к глубоким психологическим изменениям, которые следовало бы относить к категории «необычных состояний сознания». Однако они вызывают то, что можно назвать «обычным бредом» или «органическими психозами». Люди, страдающие от бредовых состояний, как правило дезориентированы: они не знают кто они, где они находятся, и какое сегодня число. Вдобавок, у них значительно нарушается умственная деятельность. Обычно у них отмечаются расстройство интеллектуальных функций и последующая амнезия на эти переживания. Для таких состояний несомненно подходит термин «измененные состояния сознания». Эти состояния очень важны в клиническом плане, но не интересны с терапевтической или эвристической точки зрения.

В этой книге мы ограничим область рассмотрения большой и важной подгруппой необычных состояний сознания, которые радикально отличаются от описанных выше. К ним, в частности, относятся состояния, которые начинающие шаманы переживают во время своих инициационных кризисов, а позднее вызывают у своих клиентов. Древние и коренные культуры использовали такие состояния в ритуалах перехода и целительских церемониях. Их описывали мистики всех времен и посвященные в древние мистерии смерти и возрождения. Кроме того, процедуры, вызывающие эти состояния, разрабатывались и использовались в контексте великих мировых религий – индуизма, буддизма, даосизма, ислама, иудаизма и христианства.

О важности необычных состояний сознания для древних и коренных культур свидетельствует то количество времени и энергии, которое члены этих человеческих групп посвящали развитию «технологий священного» – различных процедур, способных вызывать такие состояния для ритуальных и духовных целей. В этих методах используются различные сочетания игры на барабанах и других ударных инструментах, музыки, песнопений, ритмичного танца, изменений дыхания и выработки особых форм осознания. Важную роль в качестве средств, вызывающих эту категорию необычных состояний, также играет длительная социальная и сенсорная изоляция, например, пребывание в пещере, в пустыне, в арктических льдах или высоко в горах. К числу крайних физиологических воздействий, используемых для этой цели, относятся голодание, лишение сна, обезвоживание, прием мощных слабительных и очищающих средств и даже причинение сильной боли, повреждение тела и обильное кровопускание. Однако самым эффективным инструментом для вызывания целительных и преобразующих необычных состояний всегда было ритуальное использование психоделических растений.

Представители ортодоксальной психиатрии поначалу оставляли без внимания и даже высмеивали ритуальные действия коренных народов как продукты примитивного суеверия, основывающегося на невежестве и магическом мышлении. Они относили любые виды необычных состояний сознания к области психопатологии. Эта ситуация постепенно менялась на протяжении XX в., особенно в его второй половине, когда западным ученым действительно удалось внести кое-какой значимый вклад в арсенал «технологий священного». У специалистов клинической и экспериментальной психиатрии и психологии появилась возможность получить определенный непосредственный опыт работы с химически чистыми психоделическими веществами и разнообразными лабораторными процедурами изменения сознания, от сенсорной депривации до биологической обратной связи. Кроме того, они наблюдали действие необычных состояний сознания в различных формах переживательных терапевтических методов, использующих работу с дыханием и с телом, вроде неорайхианских подходов, ребёфинга и Холотропного Дыхания. Таким образом, те из них, кто были достаточно непредвзятыми, чтобы принять вызов этих революционных инструментов, имели возможность обнаружить их силу и огромный терапевтический потенциал.

Когда мы распознали природу этой разновидности необычных состояний сознания, нам было трудно поверить, что у современной психиатрии нет специальной категории и термина для этих теоретически и практически важных переживаний. Будучи твердо уверенными, что они заслуживают того, чтобы их отличали от «измененных состояний сознания» и не рассматривали как проявления серьезных психических заболеваний, мы начали называть их холотропными (Grof 1992). Это составное слово буквально означает «ориентированный на целостность» или «движущийся к целостности» (от греческих слов holos = цельный и Шрет = движущийся по направлению к чему-либо). Слово «холотропный» – это неологизм, но оно родственно широко используемому термину гелиотропизм – означающему способность растений всегда поворачиваться по направлению к солнцу.

Название «холотропный» предполагает нечто такое, что может оказаться полной неожиданностью для среднего жителя Запада – что в нашем повседневном состоянии сознания мы отождествляемся лишь с небольшой частью того, кто мы есть на самом деле, и не переживаем свое существо в полной мере. Холотропные состояния сознания способны помогать нам распознать, что мы – не «эго в оболочке из кожи», как это называл английский философ и писатель Алан Уотс, и что в конечном счете мы соизмеримы с самим космическим творческим началом. Или – по словам французского палеонтолога и философа Тейяра де Шардена – что «мы не человеческие существа, переживающие духовный опыт, а духовные существа, переживающие человеческий опыт» (Teilhard de Chardin 1975).

Эта поразительная идея не нова. В древнеиндийских Упанишадах на вопрос «Кто я есть?» дается ответ «Tat tvam asi». Эта краткая санскритская фраза буквально означает: «Ты есть То», или «Ты – Божество». Она предполагает, что мы – не «namarupa», имя и форма (тело/эго), что в своей глубине мы тождественны божественной искре в нашем сокровенном существе (Атману), который в конечном счете тождествен высшему вселенскому началу (Брахману). И индуизм – не единственная религия, сделавшая это открытие. Откровение, касающееся идентичности индивидуального с божественным – это главная тайна, составляющая мистическую основу всех великих религиозных традиций. Этот принцип мог бы носить имена: Дао, Будда, Космический Христос, Аллах, Великий Дух, Шила и многие другие. Холотропные переживания способны помогать нам открывать нашу подлинную идентичность и наш космический статус.

 

Психоделические исследование и развитие интенсивных переживательных методов психотерапии перенесли холотропные состояния из мира целителей дописьменных культур в современную психиатрию и психотерапию. Терапевты, непредубежденно относившиеся к этим подходам и использовавшие их в своей практике, были способны подтвердить необычайный целительный потенциал холотропных состояний и их ценность как неистощимых источников революционно новой информации о сознании, человеческой психике и природе реальности. Однако, ортодоксальное научное сообщество с самого начала проявляло сильное сопротивление этим радикальным нововведениям и отказывалось принимать их ни как модальности лечения, ни как источник важных концептуальных вызовов.

В определенном смысле, это сопротивление вполне понятно, если учесть масштабы и радикальный характер концептуальных пересмотров, которые были бы необходимы для объяснения широкого спектра «аномальных явлений», встречающихся при изучении холотропных состояний. Эти необычайные наблюдения было бы невозможно трактовать путем незначительных корректировок существующих теорий (технически именуемых «специальными (ad hoc) гипотезами»); потребовался бы радикальный пересмотр самых фундаментальных понятий и основных метафизических допущений. Возникший в результате концептуальный катаклизм был бы сравним с революцией, пережитой физиками в первые три десятилетия XX в., когда им пришлось переходить от ньютоновской к квантово-релятивистской физике. В определенном смысле, он был бы логическим завершением радикальной перемены в понимании реальности, которая уже произошла в физике.

Мы коротко опишем концептуальные проблемы, которые ставят переживания и наблюдения в холотропных состояниях, и в общих чертах наметим требуемые ими изменения в мышлении о сознании и человеческой психике. Майкл Харнер – антрополог с хорошей научной репутацией, который прошел шаманское посвящение во время полевой работы в джунглях Амазонии и практикует шаманизм, предположил, что западные психиатрия и психология страдают серьезной предубежденностью, по меньшей мере, в двух важных аспектах – они проявляют то, что он назвал этноцентризмом и когницентризмом (Hamer 1980).

Ортодоксальные ученые и клиницисты считают понимание человеческой психики и реальности, выработанное западной материалистической наукой, единственно правильным и превосходящим все другие. Они относят ритуальную и духовную жизнь доиндустриальных культур к примитивному суеверию, магическому мышлению или откровенной психопатологии (этноцентрическое предубеждение). Кроме того, в своих теоретических рассуждениях они принимают во внимание только переживания и наблюдения в обычном состоянии сознания и игнорируют или неправильно интерпретируют данные исследований холотропных состояний (когницентрическое или прагмацентрическое предубеждение).

Критика Майкла Харнера ставит кое-какие интересные вопросы. Какими были бы психиатрия и психология, если бы могли преодолеть свое этноцентрическое предубеждение – перестать патологизировать все переживания и формы поведения, которые невозможно понять в узком контексте парадигмы материалистического монизма – и с уважением относиться к ритуальной и духовной жизни других культур. Интересно также подумать, какие изменения пришлось бы внести в психиатрическую теорию и практику, если бы данные исследований холотропных состояний были подвергнуты серьезной научной проверке и признаны тем, чем они являются – богатым спектром «аномальных феноменов», не поддающихся объяснению в рамках имеющихся теорий и представляющих гигантские концептуальные проблемы.

Когда мы практикуем Холотропное Дыхание, проводим психоделическую терапию или помогаем людям, переживающим духовный кризис, использование концептуальной схемы традиционной психиатрии и психологии было бы неподходящим, неэффективным и приводило бы к обратным результатам. Нам приходится использовать понимание сознания, человеческой психики и природы и функции эмоциональных и психосоматических расстройств, возникшее из современных исследований сознания или, конкретнее, из изучения холотропных состояний сознания.

Радикальные изменения, которые вносит в наше мышление исследование холотропных состояний, делятся на несколько крупных категорий. Для объяснения данных современных исследований сознания, модель психики, которую в настоящее время используют психиатры и психологи, необходимо значительно расширить, включив в нее новые области, ранее не признававшиеся или неправильно интерпретировавшиеся научными кругами. Это связано с новым пониманием природы эмоциональных и психосоматических расстройств и с признанием глубины их корней. Этот отрезвляющий вывод уравновешивается открытием новых механизмов исцеления и положительного преобразования личности, действующих на глубоких уровнях бессознательного.

Вероятно, самым волнующим нововведением, возникшим из изучения холотропных состояний, следует считать переход от словесных к переживательним подходам, к самоисследованию и психотерапии, и от руководящей роли терапевта или фасилитатора к использованию врожденного исцеляющего разума психики клиента. Распознание решающей роли космического сознания (anima mundi К. Г. Юнга) во вселенской схеме вещей и признание существования коллективного бессознательного логически ведет к выводу о том, что духовный поиск, основанный на непосредственном опыте, – это правомерный и жизненно важный аспект человеческой жизни.

2Следует отметить, что в теории и практике основанной А. Минделлом процессуальной психологии используется определение ИСС, позволяющее избежать такой односторонности: измененными называются такие состояния сознания, в которых мы отождествляемся с теми аспектами переживания себя и мира, с которыми не отождествляемся в обыденном состоянии. Кроме того, А. Минделл, подобно некоторым другим теоретикам, использует термин «измененные состояния осознания» [altered states of awareness], более тесно связанный с непосредственным переживанием и лишенный оттенка «объективности», которым и обусловлена обсуждаемая Грофом неадекватность термина «измененные состояния сознания» (Пер.).
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25 
Рейтинг@Mail.ru