Станислав Лопатин
Спрашивайте
(основано на реальном контакте)
1. Обычный черный маг
Редкий снег срывался с серого неба, пугая скорой зимой после двадцатиградусного тепла. Белая крупа, рассыпанная на все еще густой зеленой траве, смотрелась экзотично. Закрученные утренним морозцем листья на деревьях выглядели жалкими в своей попытке упрямиться и сопротивляться естественному ходу природы. Середина осени – лучшее напоминание о том, какими резкими и беспощадными бывают перемены в жизни. Рано или поздно они настигают каждого. Причем всегда приходят неожиданно. Приготовиться к ним не успеваешь, как коммунальщики к снегопадам.
Поднявшийся за окном ветер нагонял холод в, казалось бы, аккуратно задраенное с внешней стороны офисное помещение. Хорошо ощущалась разница между бывшей невзрачной, но добротной конструкцией по-старому СНиПу и нынешним сверкающим глянцем евроремонтом. Внутри термометр еле дотягивал до пятнадцати градусов, однако подозрительно экономные городские чиновники считали, что отопление включать рано.
Сидевший за ноутбуком Михаил поежился – рубашка с пиджаком согревали слабо. Эх, сейчас бы теплую кофту или свитер, но нельзя – дресс-код, будь он неладен. Почему-то особенно окоченели ноги. Да так, что еще чуть-чуть – и престанешь их ощущать.
Работу тормозила устаревшая «десятка», принудительно загружавшая непрерывный поток труднообъяснимых обновлений. Минус из жизни как минимум полчаса. А тут главный редактор дал в нагрузку новую рубрику на сайте. Подавай ему чудеса и невероятности. «Это суперинтересно, да и ты, Миша, жизнь свою разнообразишь, а то закис, наверное, одним делом заниматься», – сказал он с этакой улыбочкой вечного обломщика. Ага, конечно, очень интересно. Просто сайту позарез нужны просмотры и место в топе изданий. И выбран как всегда самый простой способ – скатиться до уровня «желтой» прессы, которая последний раз буйно цвела в девяностые годы. Действительно, все повторяется. Только тогда были бумажные издания, теперь виртуальные, а суть та же.
По словам главреда, наверху требуют больше эксклюзива, причем местного. Заставили дать объявление, чтобы звонки принимать от тех, кто видел что-нибудь странное. Как и предполагалось, городские сумасшедшие не преминули воспользоваться отдушиной для себя. Сообщения стали поступать лавиной. Немудрено – по статистике одного медицинского сайта, каждый третий – псих. Этих людей, оказывается, тайные службы облучают через просверленные в квартирах дырочки, ночью на балконы высаживаются пришельцы и подсматривают через окна (хорошо, что при этом не тырят закрутки), голоса через телевизор дают задание потратить все деньги в магазине. На редакционном телефоне от них спасает автоответчик, на котором вежливо-издевательская запись заканчивается словами: «Мы рассмотрим вашу историю. В целях безопасности не забудьте надеть шапочку из фольги».
Скрестив на груди руки, Михаил глянул в окно на бегущих под зонтами прохожих и подумал о неотвратимости перемен и о том, как отвязаться от проклятой рубрики. Ну чем он заслужил такой головняк (кстати, сегодня реально разболелась голова, будто по ней кто-то стучит)? За месяц набралось всего три более-менее подходящие темы. На кладбище видели одинаковых покойников, вороны с камнями в клювах напали на парковку возле многоэтажки, мужчина с криком «К черту!» выскочил из лифта за десять секунд до его падения с соседями в шахту.
Конечно, всему нашлось объяснение. На кладбище привезли отравившихся угарным газом близнецов, с крыши многоквартирного дома строители забыли убрать щебень, а чудесным образом спасшийся мужчина просто в последний момент вспомнил о не выключенном на плите чайнике. Любопытно, что в последнем случае мысль пришла своевременно, будто ее подсказали. К поиску таких историй даже спортивный интерес появился. В остальном ничего нормального, хоть сам выдумывай.
– И ничего придумывать не надо, господин Утайкин, – произнес кто-то за спиной.
В кабинете находился мужчина средних лет в черном кожаном пальто с красным шарфом на шее. Не снимая лайковые перчатки, он держал перед собой длинный зонт, похожий на старинную трость с алым камнем в рукоятке, который примагничивал взгляд. Незнакомец с прической «Цезарь», удачно скрывавшей залысину на голове, выжидающе глядел на Михаила бездонными черными глазами.
– Прошу прощения, как вы здесь оказались? – удивился хозяин кабинета. – Кажется, стука в дверь я не слышал. А это…
– Дурной тон, знаю. В свою очередь, извините и меня, но я постучал. Три раза. Тому есть свидетели. Видимо, вы были сильно заняты, поэтому и не услышали.
– Какие свидетели? Мы вроде здесь одни.
– Ой, я вас уверяю, господин Утайкин, это не совсем так, – снисходительно улыбнулся незнакомец и присел за компьютер. – Меня заинтересовала ваша рубрика «Необычное». Кажется, так называется? Позвольте, я сяду?
– Извольте, – перенял стиль беседы Михаил и со вздохом запоздало махнул рукой на свое кресло. – А почему в наш век повальной цифровизации не воспользовались электронкой? Могли бы и позвонить, например.
– Шутите, чтобы услышать это? – незнакомец брезгливо посмотрел на телефон, на котором автоответчик кого-то троллил, проигрывая запись про шапочку из фольги.
– Справедливо, – смутившись, согласился Михаил. – Что ж, спасибо, что выбрали нас. Нам интересен и важен каждый наш читатель. Кстати, как я могу к вам обращаться?
– Эти приемчики-скрипты, пожалуйста, оставьте для неудачников в колл-центрах. Давайте поговорим нормально, по-человечески. Меня зовут Вольган Торсионский, ударение на «а». Разумеется, это профессиональный псевдоним. Не буду скрывать, я – черный маг.
– Что, правда? Опа, обалдеть! – воскликнул Утайкин, быстро забыв про тон светской беседы, в глазах загорелись насмешливые искорки. – То есть взаправду колдовать можете, вызывать духов, демонов, так? Надеюсь, покажете?
– Разве не знаете, что магия вне Хогвартса запрещена? А если серьезно, использовать свои способности на потеху – все равно что потерять их. И ирония здесь неуместна. Этим вы показываете свою… неосведомленность, скажем так, – посуровел маг.
– Не-не-не, магистр черной и белой магии, без доказательств не поверю, – стал настаивать на своем Михаил.
– Позвольте уточнить, практикую только черную магию. Цели те же, способы разные. Если желаете, скоро будут вам и доказательства, но они вас не обрадуют, – мрачно произнес Торсионский. – Одно из них, кстати, сейчас зависло прямо над этим зданием?
– Не понял?.. – насторожился Утайкин.
– Ну, летающая тарелка… Да не спешите выглядывать в окно – она в режиме маскировки сливается с небом. Увидеть можно через определенный фильтр. Я же ее чувствую. Они постоянно просят выйти на контакт. Но не советую даже пробовать – это опасно.
– Мне кажется, я трачу рабочее время на чушь, – занервничал Михаил, демонстративно посмотрев на часы в ноутбуке.
– Ой, у вас было пограничное состояние между «не верю» и «верю», но теперь вторая чаша весов потяжелела. Значит, я появился своевременно. Как только начинаешь всерьез проявлять интерес, готовься к тому, что тебя накроет волной. Си квэзи́вэрис, инвэ́ниэс, – многозначительно усмехнулся Вольган.
– По-нашему, будешь искать – найдешь… Да-да, в универе была пятерка по латинскому, – Утайкин с нескрываемым удовольствием заметил приподнявшиеся брови мага.
Торсионский оперся на зонт, уткнув в ладони подбородок, и с важным видом уставился на редактора рубрики «Необычное». Выдержав паузу, он с удовлетворением сказал:
– Кажется, я в вас не ошибся. Немного зеленый, наивный, но амбициозный. Сразу видно, есть потенциал! И, кстати, о латыни. Мои коллеги говорят, что это самый ходовой язык в аду. Вы что-нибудь знаете об этом?..
– Вы что, пришли дать мне характеристику? – слова мага настолько задели Михаила, что он начал закипать и уже готовился выдворить незваного гостя из кабинета.
– Нет, я пришел вам дать нечто интересное, что поможет наполнить рубрику. Скажем так, месяца на два. Не об этом ли вы мечтали?
– Ого! Ну, с этого бы и начинали, а то «зеленый», «наивный», – успокоился Утайкин. – Что у вас там?
Не успев договорить, он увидел перед собой небольшую видеокассету, вынутую ловким движением из кармана кожаного пальто.
– Надо же, какой раритет, мини-ДиВи, если не ошибаюсь. Надеюсь, там что-то стоящее, – с кислым лицом произнес Михаил. – И да, мысли про долгосрочное наполнение рубрики действительно вертелись в голове. Как вы узнали?
– Громко думали, – визитер не стал ничего объяснять. – Надеюсь, знаете, как обращаться с этим? – спросил он, вручив кассету Утайкину. – Здесь видео, снятое э-э… лет тридцать назад. На нем контактер, получивший способность выходить на связь с тонким миром, для нас – потусторонним. Посмотрите, это записывала одна из мелких телекомпаний, которые по странному стечению обстоятельств вскоре после этого стали закрывать по всей стране.
– Почему я должен верить вам? Может, фейк какой-то, – Утайкин с недоверием повертел кассету и спрятал ее в ящик стола.
– Во-первых, сегодня трудно найти такие кассеты – устаревшая технология. Во-вторых, любая экспертиза докажет подлинность записи. В-третьих, к кассете прилагается что-то типа дневника… вашего коллеги, который присутствовал на съемке. Вдруг пригодится, – Торсионский передал небольшой, но полностью исписанный блокнот. – После этого ваша жизнь может сильно измениться. Подумайте, еще можете отказаться. Ну, я предупредил, честность в моем деле – обязательное условие.
– Не надо пугать кота клизмами, как говорит мой хороший знакомый, – Михаил решил показать магу, что не поддастся на трюк с дешевой страшилкой.
– О, тогда удачи, господин Утайкин! Появятся вопросы – я вас сам наберу.
– Ага, хорошо… Что? Как это? А как вы узнаете? – редактора «Необычного» удивила последняя фраза.
Он хотел пояснений, но спохватился поздно – длинный зонт, сверкнув на прощание ярко-алым камнем, черной молнией исчез за дверью. «Какой прыткий Торсионский. И что он там говорил насчет НЛО и маскировки? Очень странный маг. А они другими бывают? – тут же над собой посмеялся Утайкин. – Хорошо, такие личности толпами здесь не ходят, особенно когда осеннее обострение. А все-таки что там за запись?» Пришедшая в голову мысль советовала поскорее посмотреть полуторачасовую запись и не торопить новую встречу с Вольганом. Наверное, стоит прислушаться.
2. Контакт, часть первая. Страх смерти – удел жадных
Две громоздкие видеокамеры в небольшой телевизионной студии снимали все без перерыва в «свадебном» режиме. Операторы иногда переводили объективы с лежавшего на серых деревянных кубах человека, который разговаривал во сне, на троих участников эксперимента, сидевших за столом и задававших вопросы контактеру. Контактеру с чем? Кажется, это и пытались выяснить энтузиасты, называвшие себя исследователями аномальных явлений, а вместе с ними и корреспондент, устроивший весь этот балаган, над которым за кадром тихонько посмеивались операторы.
Аудиторию надо чем-то цеплять, а здесь экшена нет, никаких монстров или призраков, только вопрос – ответ, вопрос – ответ. Даже лень вслушиваться. Торсионский, вот зараза, обманул. Хотя нет… Есть кое-что… С большой натяжкой можно зацепиться и заголовок придумать крутой. Например, «Скрыть ничего не удастся: тонкий мир знает про ваш страх». Нужно сделать звук погромче со следующего вопроса исследователей. Кажется, его задал их руководитель, у которого на бейджике написано «Степан».
«…Скажите, почему у человека на уровне инстинкта существует страх перед небытием?
– Страх? Что вы называете страхом? Боязнь потерять то, что имеете сейчас, – вот ваш страх, – важно пояснил невидимый собеседник голосом контактера.
– Может, страх, что нас больше не будет на земле? – решил уточнить Степан.
– Боязнь! Боязнь, основанная на эгоизме, на жадности жизни. Далее, если бы у вас не было страха, что бы вы делали? Вам надоело жить – пойдемте дальше? – контактер напоминал высокомерного лектора, уставшего от наивных вопросов, но вынужденного на них отвечать.
– Получается, страх – это движущая сила человечества? – поинтересовался исследователь.
– Мы говорили вам, что нет чисто отрицательных или положительных качеств. Чаще страх удерживает вас от безрассудных поступков. Каждому свое: кого-то он может повести, кого-то может остановить. И мозг выберет сам. Здесь он не ошибется, ибо он подчинится инстинкту. Все остальное – ваши мысли. Самая первая мысль верна, ибо она есть истина.
– Почему у людей есть чувство бессмертия?
– Мы ответим вам так же, как и в прошлый раз. Жадность жизни. Вы согласны?
– Хорошо, тогда откуда берется убежденность в конечности бытия? – Степан неуклюже попытался подловить гостя извне.
– Материализм, – одним словом объяснил контактер, под веками быстро задвигались глаза. – Далее, мы говорили о борьбе. Вспомните ваши понятия добра и зла. Вот и подумайте. Приходит к вам новая вера, и она говорит, что жизнь одна. Для чего? Чтобы вы более уверовали в эту веру. А вы столь беспечны, что даже Бога сделали беспечным.
– В наших глазах он не такой беспечный…
– Нет, вы творите. Каким его представляете, таким и будет. Вспомните, по вере вашей…»
Контактер замолчал, правая рука перестала раскачиваться, хотя ладонь по-прежнему была сжата в кулак. Сидевшие в студии переглянулись, предположив, что «переводчику», как они назвали отвечавшего на вопросы человека, надо снова настроиться на прием. Зазвучал размеренный счет: «Один, два, три, четыре, пять…» Вероятно, он помогает контактеру войти в нужное состояние.
Действительно, не прошло и двух минут, как переводчик представителей тонкого мира или другого измерения (какого, все равно непонятно, впрочем, один хрен) издал какие-то нечленораздельные звуки. Затем, как заводная кукла, в которой старые батарейки выжали из себя остатки заряда, он по-прежнему с закрытыми глазами дрожащим голосом выдал: «Сп-п-ра-ши-вайте». Исследователи снова уткнулись в лист с заготовленными вопросами.
«…Какие чувства преобладают у людей в миг смерти?
– Боль.
– Ну, разумеется…
– Нет. Вы говорите о физической боли. Мы говорим о иной. Сперва боль о том, что не успели и теряете. Потом боль, что вы потеряны. Боль о том, что вы никому не нужны. Вспомните описания умерших. Вспомните, лишь когда увидите огонь, вы приобретете новую боль – боль страха или обжечься, или сгореть. Все зависит от того, во что верили.
– А говорят, что у некоторых в миг смерти появляется радость? – осторожно возразил исследователь.
– Вы говорите «в миг смерти». Тогда назовите длину этого мига! – красиво парировал переводчик
– Э-э… ладно, проехали. Почему люди примитивно представляют и муки, и радости после смерти?
– Есть только фантазия ваша. Фантазировать, как мы уже говорили, вы не умеете, вот вам и примитив.
– Давайте поговорим о духах. В чем смысл добрых духов?
– Это земное понятие – добрые и злые духи. А мы говорили вам, что это вы и есть. Есть же в вас и доброе, и злое. Подумайте применительно к себе. Вы – дух. Вас можно назвать добрым или злым? И для чего вы живете? Вы знаете свою цель? Нет. Вы не знаете себя, но хотите узнать иное! – сердито выдал переводчик, показалось, что «лектора» сменил, кто-то грубый и нетерпимый к чужому мнению.
Степан пропустил замечание мимо ушей и продолжил задавать вопросы по заготовленной теме:
– Люди представляют, что в райской жизни духи только и делают, что поют хвалу Богу. Это так?
– Нет. Мы говорили вам, что в раю сложнее, намного сложнее, чем здесь, – контактер уже перешел на спокойный, благодушный тон старца-мудреца. – Мы говорили вам, что для кого-то ваш мир – рай. А есть миры, где ваш мир – ад. Сами же говорили о бесконечности миров. Неужели вы думаете, что будете отдыхать? Быть может, это только начало. Начало битвы…
– То есть душа там трудится?
– Более, поверьте. Вы же говорили, рай выше – ваши слова. Значит, и больше трудиться будете, и более ответственными будете.
– Если человек не хотел трудиться духовно, он и там будет лениться, или его заставят?
– Вы пойдете на один из уровней. Один из уровней в вашем понятии. Здесь все не хотят трудиться. Давайте скажем вам по-другому. Мы говорили о мирах, для которых вы являетесь адом или раем. Ваш мир – всего лишь один из миров. Из бесконечности миров, что вы называете адом или раем. И относительно вас, все что ниже, – ад. Все, что выше, вы называете раем.
– Почему в религии осуждается стремление людей к материальной независимости?
– А вы подумайте, много ли вы успеете, если будете набивать сумы? И какой ценой будете делать то? Далее, сказано было, что нищета – не значит, что вы будете в раю. Чаще ниже вы находитесь от лени. И потому всегда находите причины и виновных…»
На видео начались помехи – все исказилось, поплыло. Вероятно, что-то не так с кассетой. И точно – пленка дальше была как изжеванная. Вроде раньше все решалось промоткой проблемного отрезка вручную. Быстро удалось разобраться, как это сделать – помог вовремя оказавшийся под рукой фломастер.
Пленка наматывалась слегка неровно. Мешали утолщения бурого цвета, похожие на капли, которые напоминают… кровь? И точно, запекшаяся кровь. Если так, должны быть еще следы. Такого же цвета пятно обнаружилось и внутри прозрачного пластикового футляра. Еле заметное – здесь явно все зачистили.
Откуда взялась кровь, что произошло? Вот бы знать ответы на эти вопросы. Впрочем, кровь – это даже хорошо. «Кровь – это ужасно, а значит, прибыльно», – говорит главный редактор. Нда-а-а, кассета не такая простая, как это казалось несколько часов назад. Просмотр придется отложить, пока специалист не вырежет испорченный кусок. А пока стоит покопаться в дневнике, найти какие-нибудь объяснения тому, что произошло тридцать лет назад.
– Миша хватит возиться с рухлядью, – красавица-жена вошла так тихо, что Утайкин вздрогнул. – Зачем ты вообще ее притащил? Такими камерами уже никто не пользуется. Можешь не объяснять, я все равно не понимаю, чем ты занимаешься на своей работе. Просто жду тебя в спальне, – она продемонстрировала изысканную черную блестящую комбинацию.
Вот же чертова работа. Она даже дома не дает покоя и отвлекает от личной жизни. В самом деле, зацикливаться на ней – глядишь, сожрет с потрохами и не подавится. А все гонка за показателями, нормами, к которым каждый день в придачу появляются новые требования. Ощущение, что тебя загоняют в угол и держат в стрессе. Согласно последним опросам, более половины жителей страны жалуются, что их личная жизнь страдает именно из-за работы. Не хотелось бы среди них оказаться.
