Станислава Бер
Он был красив
Он был красив
Он был красив. Как бог. Как супермодель с обложки модного журнала. Как солнце в зените.
На него хотелось смотреть и смотреть.
Высокий. Стройный. Голубоглазый. Блондин.
Вот только имя всё портило. Его звали Жора.
– Жора-обжора! – дразнили его в детстве.
Конечно, имя можно было сменить. Не проблема. Но должен же у него быть хоть один недостаток.
Жора плохо учился в школе – ни точные, ни гуманитарные науки ему не давались. Да и не очень-то надо. С такой-то внешностью он мечтал стать актёром или манекенщиком. А ещё он мечтал уехать из своего городка далеко-далеко. Лучше бы заграницу.
Для этого нужно было подтянуть английский. Ну, как тоже подтянуть, скорее, выучить с нуля.
* * *
Наташа училась в институте. У неё были зелёные глаза и добрая улыбка, всё остальное, ну, в общем, подкачало.
Не красавица, но умница.
Золотая медаль и красный диплом в перспективе.
Лучшую на курсе, её отправили на стажировку в Техас. Там-то она английский, и так неплохой, усовершенствовала – болтала, как на родном русском.
Наташа мечтала об удачной карьере после защиты дипломного проекта, а ещё выйти замуж и родить детей. Обязательно красивых. Она считала, что красивым проще жить. А хорошие мозги она детям передаст по наследству. Ведь это будут дети умной матери.
Через общих знакомых они договорились о занятиях. Два раза в неделю, по вечерам, цена сходная.
– Хеллоу, Джордж! – с места в карьер начала знакомство Наташа.
– Хеллоу, – растерялся Жора.
– Натали, – представилась она.
Занятия шли ни шатко ни валко. Жора, конечно, в английском продвинулся – мог рассказать о себе, поддержать светскую беседу, но до Upper-Intermediate ему было, как до луны пешком. Со временем его перестал волновать иностранный язык. Его больше волновала Наташа. Живая, остроумная, предприимчивая, она запала ему в душу.
– Приезжай в субботу ко мне на дачу, на день рождения, – пригласил Жора.
– Ух, ты! А народу много будет? – поинтересовалась девушка.
– Парочка друзей и предки, – ответил красавчик.
На даче гостей не наблюдалось. И если честно, то день рождения Жора отметил полгода назад.
– Ты мне очень нравишься. Я хочу, чтобы ты стала моей, – признался Жора и поцеловал Наташу.
Девушка ответила на поцелуй.
* * *
Они встречались два месяца. Жора дарил розы и тащил Наташу в постель. Он был страстен и влюблён. Ведь раньше он не знал таких, как она. После постели хотелось поговорить. Наташа обладала энциклопедическими знаниями, но особенно любила философию и историю. Однако поговорить с Жорой можно было только на ограниченные темы.
– Понимаешь, при Хрущёве стало можно свободно обсуждать всё. Наступила оттепель, и это…, – увлекалась Наташа, сидя на кровати по-турецки.
– Подожди, подожди, а кто такой Хрущёв? – перебивал её Жора.
– Ты не знаешь?! Это первый секретарь ЦК КПСС с 1953 по 1964 года.
Наташа замолкала, приподняв удивлённо брови.
Разрыв был неизбежен. Жора плакал. Наташа утешала его.
– Мы слишком разные. Ты найдёшь другую.
Но про себя подумала.
"Дети, возможно, у нас были бы красивыми, но, возможно, такими же глупыми как отец".
Бес в ребро
Анна посмотрела в зеркало и отвернулась.
– Уже давно не ягодка, – вздохнула женщина и опустила голову.
Через пару-тройку лет ей стукнет полтинник, и адью. Никому она не будет нужна.
– А сейчас кому я нужна? – спросила Анна, глядя на колени.
Сыну?
У сына новое дело, новая квартира и новая девушка. Не до матери.
Подругам?
Раньше дружили, а теперь каждая в своём огороде. Даже по праздникам они не встречались, а созванивались.
Коллегам?
Анна усмехнулась. Незаменимых у нас нет. А Анна рядовой специалист. Только и всего.
Мужу?
А где он, любимый, единственный и неповторимый муж? Нет его.
Увели, из-под самого носа увели, как жеребца из стойла – нагло, по-цыгански.
– Девчонка же совсем. Зачем он ей? Зачем?!! – не понимала Анна.
* * *
Только сейчас она догадалась, как они познакомились. Володя встречал жену у офиса и приглядел её коллегу. Девушка только закончила институт, умница и красавица. Володя стал задерживаться по вечерам и весь светился от радости. Теперь она понимала, от какой радости.
Сегодня муж набрался смелости и решился.
– Аннушка, мы должны расстаться, – сказал он и немного отступил, ожидая слёз, истерики или, не дай Бог, обморока.
Анна помешала борщ и положила ложку на подставку.
– Если надо, значит, расстанемся, – сказала она и потянулась за половником.
– За вещами я приеду позже. Мы сегодня уезжаем на море, – сказал муж и ещё раз отступил, думая, что она ударит его этим же половником.
Анна налила борщ в тарелку, положила сметаны и села обедать.
– Я влюблён в другую женщину, понимаешь? – спросил Володя громко, думая, что она не расслышала.
Анна улыбнулась, доела борщ, помыла посуду и ушла в спальню. Володя пожал плечами и помчался в аэропорт.
"Наверно, рыдает уже", – подумал Володя в такси. – "А вечером будет звонить и умолять вернуться".
* * *
Анна не позвонила ни вечером, ни на следующее утро. Через неделю он вспомнил о брошенной жене и позвонил сам. Трубку она не взяла. Не удавилась ли часом?
– Привет. А чего до мамы не дозвониться? С ней всё в порядке? – набрал Володя сыну.
– Ещё как в порядке! – радостно отозвался сын. – Она затеяла ремонт и записалась в автошколу. А ещё её повысили по службе.
Володю передёрнуло. Вот, значит, как. Не плачет, а смеётся. Ладно, посмотрим.
"Я сегодня вечером заеду за вещами", – написал он через месяц жене.
"Хорошо", – коротко и сухо ответила Анна. Слишком сухо.
Его Анна, которая бежала быстрее с работы, чтобы приготовить ему ужин.
Его Анна, которая смотрела ему в рот.
Его Анна, которая всё равно будет ждать его вечером и надеяться на чудо.
Володя усмехнулся, гадая, чем же она будет его соблазнять – борщом или морщинистыми прелестями? Или шантажировать сыном?
Анны дома не было. В прихожей стояла сумка с его вещами. В квартире пахло свежей штукатуркой, выпечкой и совсем не пахло тоской, как он ожидал. Володя сел, вздохнул и опустил голову. Что-то пошло не так в его жизни. Ему скоро полтинник, а кому он нужен?
Сыну?
Сын перестал разговаривать с отцом, узнав о грядущем разводе.
Друзьям?
Кто-то слишком высоко взлетел и перестал общаться. Кто-то низко пал, и самому Володе стал неинтересен.
Любовнице?
Пока они встречались, всё было хорошо, но быт перечеркнул всё. Умница и красавица не умела готовить, не хотела убираться и занималась исключительно собой.
Жене?
Володя надеялся, что Анна будет ждать его, а он соблаговолит вернуться. Но всё оказалось иначе.
Сила любви
Кирилл поправил одеяло на Леночке, распрямил складку и погладил невесту по сухой, безжизненной руке.
– Представляешь, сегодня коллега отправил сообщение "Я тебя люблю". Думал, что жене, а оказалось, матери.
Леночка не ответила.
– Но тут же получил ответ "Я тоже тебя люблю, сынок!"
Кирилл рассмеялся. Леночка даже бровью не повела.
– Ему было так стыдно, что забыл про мать. А мне кажется, что это очень трогательно. Правда?
Леночка снова промолчала. Кирилл встал и подошёл к окну. Во дворе больницы санитары суетились возле прибывшей кареты скорой помощи. Их с невестой привезли вот также, бездыханных и разбитых. После той аварии врачи собирали Кирилла по кусочкам. Леночка же легко отделалась – получила лишь синяк на затылке.
– Мы так редко говорим друг другу слова любви, – сказал Кирилл, глядя в окно.
Молодой человек оглянулся, вернулся к больничной койке и решительно встал на одно колено.
– Я очень сильно тебя люблю. Ты выйдешь за меня замуж? – спросил он, держа её за руку.
Невеста не ответила, но у неё дрогнули ресницы. Нет, не может быть, ему показалось.
* * *
Дверь палаты открылась.
– Кирилл, можно Вас? – спросил вежливый доктор.
Кирилл встал и подошёл к нему.
– Понимаете, Ваша невеста уже четыре месяца в коме. Мы больше не можем её здесь держать. Таковы правила.
Доктор виновато улыбнулся.
– Нет, нет. Она придёт в себя. Вот увидите! – с жаром воскликнул Кирилл.
– Мне тоже хотелось бы в это верить, но, к сожалению, шансов нет, – сказал доктор, пожимая плечами.
– Дайте ей хотя бы неделю, – попросил Кирилл дрогнувшим голосом.
– Ну, хорошо, – нехотя согласился доктор, с сомнением посмотрел на пациентку и вышел из палаты.
Прошёл день, другой, третий. Леночка всё также неподвижно лежала на больничной койке.
– Я люблю тебя, – упрямо повторял Кирилл, держа невесту за руку.
На четвёртый день Леночка пошевелила пальцами и открыла глаза. Кирилл хотел было бежать за доктором, но она его остановила.
– Подожди, Кирюша. Я тоже тебя люблю, – сказала Леночка. – Спасибо тебе за все дни, что ты был рядом, за все трогательные истории, что ты мне тут рассказывал, за то, что верил в меня.
Кирилл онемел от счастья и не знал, что ответить.
– И да. Я выйду за тебя замуж, – сказала Леночка.
У Кирилла предательски затряслись губы, и тёплые слёзы покатились по лицу. Слёзы долгожданного счастья.
Крестик
Оля и Поля были похожи и не похожи.
Носы, глаза, овал лица – всё одинаковое, в мать пошли обе, а вот характер. Характеры у девчонок были как небо и земля. Родные сёстры, а вот, поди ж ты, какие разные, оказывается.
Оля, младшая, спокойная, ласковая, задумчивая, каждое слово произносила взвешенно.
Поля, старшая, взрывная, шумная, сначала говорила, потом думала. За что часто её ругала мама.
– Халда, ты, Полька. Мелешь, что ни попадя. Посмотри на Олю. Бери пример.
Оля как кость в горле стояла одним своим появлением в семье. Пятилетняя Поля, когда сестру привезли из роддома, настороженно всматривалась в сморщенное личико сестры, а потом сбросила её конверт со своей кровати.
– Что она тут разлеглась? У неё что своей кровати нет?! – возмутилась Поля.
Всё внимание взрослых переключилось на младшую, а после маминых слов – Бери пример! – сестра вообще не вызывала радости у Поли.
Оля, не смотря ни на что, к сестре тянулась, любила её искренне.
– Уберите её от меня! – кричала Поля, когда трёхлетка лезла обниматься.
Оля училась на пятёрки в школе, хорошо рисовала и играла на флейте.
Поле трудно давались школьные предметы, особенно математика и русский язык. Ни петь, ни рисовать она не умела.
Естественно, что Олю хвалили чаще. За пятёрки и вообще.
* * *
Девочки выросли. Оля первая пришла на помощь в трудную минуту – помогла сестре и с жильём, и с работой. Тогда-то Поля и переменилась. Поняла, что ближе, чем сестра никого нет на свете. Время прошло. Жили они теперь далеко друг от друга. У каждой семья, дети, работа – всё как обычно.
Приехала однажды Поля в гости и подарила сестре крестик. Оля обрадовалась. Красивый крест – золотой, изящный. Надела и носила – подарок, не просто так! Только замечать стала, что с того момента будто чёрная кошка по жизни её пробежала – за что не возьмётся, всё из рук вон плохо получается. На работе неприятности. В семье разлад пошёл. А здоровье так вообще сбой дало – заболело всё и сразу.
– Ты бы крестик, что сестра подарила, сняла, – посоветовала Оле подруга.
– Почему? – удивилась Оля.
– Она ведь до сих пор тебе завидует. Как в детстве. Может даже не хотела, но через крестик негатив передала. Сними, и всё наладится.
Так и получилось. Как только Оля убрала злосчастный подарок подальше от себя, всё хорошее вернулось в её жизнь. Крестик в том виноват или нет, точно неизвестно.
Идеальный отец
Лена посмотрела на отца, сидящего во главе стола, и улыбнулась. Он улыбнулся ей в ответ.
– Папа, за тебя! – сказала Лена, поднимая бокал с шампанским. – Ты самый лучший папа на свете!
– Спасибо, малыш, – ответил отец и подмигнул.
Папа всегда был для неё кумиром. Стройный, подтянутый, добрый, внимательный, он посещал все её выступления в детском саду и в школе, знал всех одноклассников и учителей, при этом много работал и обеспечивал семью – держал автомастерскую. Как у него это получалось, Лена не знала.
А сколько слёз он вытер с её пухлых щёк шершавым рабочим пальцем! А сколько детских проблем решил! Всего и не упомнить.
За столом собралась немногочисленная семья – мама, младший брат и тётя Лариса, папина сестра. Дата была некруглая – всего-то сорок шесть лет, для мужчины пустяк, поэтому отмечали скромно, на даче.
– И самый лучший муж на свете! – добавила мама и поцеловала его в щёку.
И это было правдой. Отец пылинки сдувал с мамы, а когда она заболела в прошлом году, сутками дежурил в больнице, "доставал" лекарства, менял подгузники, всё сделал, чтобы поставить её на ноги.
– А я – лучший менеджер по продаже автомобилей, потому что папа меня с детства научил в них разбираться, – немного хвастливо добавил брат Лены.
– А мне нравится, что именинник – большой оптимист, – заявила тётя Лариса. – Ведь что бы ни случилось, всегда улыбается, шутит, поддерживает. За тебя дорогой!
Тётя выпила шампанского и положила руку ему на плечо.
– Хотя примера для подражания у тебя никогда не было, – сказала она чуть слышно.
* * *
Начался пустой застольный разговор, но слова тётки запали в душу. Лена поняла, что очень мало знает про папиных родителей, она их никогда не видела. В первый же перерыв – нужно было освежить тарелки – Лена увела тётю Ларису в сторону.
– А что ты сказала про пример для подражания? – спросила Лена, отмахиваясь от комаров веточкой сирени.
– Наш родной отец пил как не в себя, пока по пьянке не утонул, а отчим лупил брата до полусмерти – "воспитывал". С кого тут брать пример? – с упрёком спросила тётя Лариса. – Ты разве не знала?
– Нет, – растерянно ответила Лена.
Позор. Двадцать семь лет, а она не знала, как рос отец. Её любимый папочка.
Стемнело. В дом не хотелось. Папа решил соорудить навес от комаров и отправил брата за инструментами в сарай. Брат вернулся, передал отцу молоток и гвозди, а сам схватил Лену и вручил ей пожелтевший тетрадный лист, сложенный вчетверо.
– Нашёл в старой банке, – сказал он.
Лена развернула лист, исписанный папиным почерком, и чем больше она читала, тем больше округлялись её глаза.
"Завтра мне исполнится 19 лет, а ещё через два месяца у меня родится дочь. Пусть сейчас я никто – 9 классов образования, конченый придурок, пьяница, с условным сроком за угон автомобиля. Я клянусь, что буду идеальным отцом для моей малышки. Клянусь! Клянусь! Клянусь!"
– Папа, у тебя получилось! – сказала Лена и протянула листок отцу.
