Стелла Фракта
Замок Альбедо
Не лучше ль нам согласия добиться
И третьим измереньем поступиться?
Ведь в самом деле, если верить свято,
Что вглубь глядеть опасностью чревато,
Трех измерений будет многовато.
Г. Гессе, Игра в бисер, Уступка
(Перевод с немецкого С. Апта)
Обложка (дизайн) Александра Undead
Обложка (иллюстрация) The Tower of Babel, Anton Joseph von Prenner, After Pieter Bruegel the Elder, The Metropolitan Museum of Art, Creative Commons Zero (CC0)
© Стелла Фракта, 2024
ISBN 978-5-0060-3598-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
1. Пятнадцать минут
[Россия, Москва, Басманный район]
Когда входная дверь квартиры вдруг отворилась, Александра стояла у кухонной барной стойки с набитым ртом, склонившись над пластиковым контейнером с салатом «Цезарь». Ричард переступил порог, шумно топая ботинками, она смотрела на него – угрюмого, с сумкой и рюкзаком, – выпучив глаза. Прежде чем издать невнятный звук, означавший радостное изумление, она попыталась прожевать еду.
– М-м-м! – выдавила она, бросая вилку в контейнер, выставляя руки вперед.
Огибая стол, она кинулась ему навстречу в прихожую, с противоположной части огромной гостиной, объединенной с кухней.
Ричард положил на пол сумку, инстинктивно подался к ней, заключил ее в объятия. Запах салатной заправки смешался со сладким ароматом духов, он уткнулся носом в ее волосы и закрыл глаза.
Он не предупредил ее – и сам не мог поверить, что все так обернулось. Ему пришлось приехать к ней, в Москву, прервав миссию, в курсе его передвижений были только напарник и руководство Цирка – Секретной Разведывательной Службы Великобритании.
Опасный трюк, который Ричард осмелился выполнять, назывался «отношения». С его родом занятий невозможно быть рядом, когда хочется, невозможно быть откровенным и искренним, невозможно быть собой до конца… Он учился разделять личную жизнь и работу – но порой было непросто.
Они не виделись с марта, а сейчас была середина сентября… Они познакомились год назад, год назад начался его алхимический путь, путь Поэта, путешествие к себе – чтобы, наконец, понять, кто он – за всеми масками и вымышленными личностями, которых ему приходится играть.
Ричард и Александра – шпион и писатель детективных романов – уже пережили вместе невероятные приключения1 – которые редко выпадают на долю даже агентов британской разведки. Теперь им предстояло очередное испытание – и Александра еще понятия не имела, что ее ждет.
– Собирай вещи, мы уезжаем, – проговорил Ричард по-английски ей в макушку, по-прежнему прижимая к себе.
Она подняла голову, она глядела на него снизу вверх – с ироничной и грустной улыбкой.
– Вот так сразу? – отозвалась она, изображая недовольство. – Без прелюдий?
Ричард вздохнул, тонкие губы тоже сложились в улыбку.
– Да.
Она не удивлена – ее ничем не удивить. Они оба друг друга стоили – со своими тайнами и козырями в рукавах.
– Хорошо.
Александра продолжала обнимать его за талию, сцепив руки в кольцо поверх кожаной куртки, заведя за спину под рюкзак. Он скучал по этому крепкому хвату, по тому, как она обычно клала руки ему под куртку, если куртка расстегнута.
– Я скучал, – добавил Ричард.
– Я тоже. Очень, – она смотрела на него пристально, он тоже смотрел на нее. – У тебя жар.
– Ну я скучал.
– Я серьезно. Сними рюкзак.
Александра отступила на шаг, размыкая руки, она все еще не сводила с него темных глаз, Ричард разочарованно фыркнул – и выполнил ее указание, положив вещи на пол.
Когда он снимал рюкзак, он хмурился.
– И куртку сними.
– Нет времени.
Она приподняла бровь, Ричард развел руками.
– У тебя пятнадцать минут, чтобы собрать чемодан.
– Ричард!
Он рассмеялся, прошел, наконец, в зал, сел на угол дивана, лицом к ней. Александра стояла напротив, уперев руки в бока, она ждала, когда он объяснит причину спешки.
Ричард молчал.
– Пятнадцать минут?! – недоумевала она. – Я только что пришла домой, я даже не позавтрако-обедо-ужинала… Ты голоден?
– Нет, – он покачал головой. – Прости. Так надо. Я позже все объясню. Пожалуйста, сделай, как я говорю.
– Гребаный Цирк!
– Это не Цирк, – мрачно отозвался Ричард.
– Гребаные Быки!
– И не Быки.
– Всех переубиваю! – причитала Александра. – У меня как раз в новой книге серийный убийца, который жрет человеческие сердца – я их ему скормлю!
Ричард не мог не улыбаться. Он любил, когда она ругается – своим низким, с хрипотцой голосом, гротескно, с игрой интонациями и акцентами звука. Он научился понимать ее сарказм, ее странные шутки, его не пугали громкие, угрожающие заявления, произнесенные на полном серьезе – потому что он знал: несмотря на то что она способна убить, она этого делать не станет.
Книги Александры правдоподобны – потому что реальность, которую она создает, не отличить от вымысла. Таково ремесло Поэта и алхимика.
– Ты можешь взять салат с собой.
– Очень смешно.
Она направилась в спальню, демонстративно громко топая, она шуршала в гардеробе, доставая чемодан – мятного цвета, который у нее по неведомой причине всегда оказывается чрезвычайно тяжелым. Ричард прислушивался к звукам из соседней комнаты, он сидел неподвижно, он ощущал усталость, которая грозила вот-вот припечатать его к земле подобно бетонной плите.
Он отдохнет, когда они окажутся в безопасности.
– И куда мы едем?
Ричард встрепенулся, Александра выглядывала из спальни, на полу были разбросаны вещи.
– Лофотены, – сказал он.
Она явно ожидала иной ответ.
– Лофотены?! Там же как на другой планете, там же холодно! Мне же… – она начала метаться по кругу, как тигр в клетке, размахивая руками, – теплую одежду надо где-то найти!
Ричард хихикал, она замерла, сверля его взглядом.
– Шутки, клоунада, Ричард Норт?
– Да, я пошутил.
Александра пнула крышку чемодана, наигранно засопела. Она поняла, что он просто таким образом объяснил свое желание сбежать куда-нибудь подальше – от людей, цивилизации, разведывательных служб и загадок.
– Мы летим в Японию, – молвил Ричард.
– Еще хуже!
Щеки болели от смеха, он закрыл лицо рукой, он, кажется, впервые расслабился за все эти месяцы. Он скучал и по тому, как она терпеть не может сюрпризы – и когда что-то идет против ее плана.
– Ладно, – бубнила Александра, волоча по полу раскрытый чемодан, перемещаясь в гостиную. – Япония так Япония. Надолго?
– Не знаю.
– Прекрасно, просто замечательно. Это потому что у тебя в этот уик-энд Гран-при?
Ричард кивнул.
– Ты точно не хочешь раздеться, пока я собираюсь?
– Нет, мне и так хорошо.
– Салат?
– Нет.
– Воды?
– Нет, спасибо.
– Ричард, это правда так срочно?
Он помнил ее шутку, часто цитируемую прессой – о том, как к ней в квартиру заявился агент британской разведки, а она, как доказательство его безоружности, потребовала, чтобы он разделся… Он даже не поцеловал ее еще – но пока он сидит поодаль, ничто его не искусит.
Александра периодически бросала в его сторону внимательные взгляды, она скручивала провода, складывала в чемодан ноутбук, планшет, блоки питания и тюбики с косметикой. Красную записную книжку, телефон и паспорт она положила на стол, на видное место, чтобы не забыть.
Когда Ричард надевал на спину рюкзак, он морщился.
Колеса мятного чемодана шумно катили по асфальту внутреннего двора жилого дома, они направлялись к арке, ведущей на внешнюю сторону здания. Ричард достал из кармана ключи, белый внедорожник коротко просигналил, Александра прищурилась.
Он считал секунды, до того, как она задаст вопрос.
– Если машина здесь, то зачем ты брал с собой в квартиру рюкзак и сумку?
Ричард открыл багажник.
– Я забирал их по пути.
– По пути – в моем доме?
Следом за вещами Ричарда в багажнике оказался чемодан и красная записная книжка. Она всегда проницательна, ее невозможно обмануть – но он и не пытался.
– Да, – он обернулся и встретился с ней взглядом. – Я хранил их в квартире в соседнем подъезде, на всякий случай, я надеялся, я никогда ими не воспользуюсь.
– На всякий случай… – протянула Александра. – Ох уж этот загадочный незнакомец Ричард Норт.
Когда Ричард был на миссии, с задачей познакомиться с писателем Александрой Штерн с творческим псевдонимом Стелла Фракта, он играл роль малоизвестного британского актера Ричарда Норта из театральной труппы Олд Вик… Цирк устроил ему фиктивную биографию, квартиру в Баттерси в Лондоне и запасную, чтобы следить за объектом – в Москве. Сперва Александра воспринимала его как мебель – несмотря на любые его ухищрения, он должен был всего лишь стать ее любовником и проникнуть в сообщество Поэтов, ее алхимического кружка, которым так интересовалась британская разведка. Когда он, наконец, вошел к ней в доверие, его мир перевернулся с ног на голову.
Он сам не понял, как влюбился. Он сам не понял, как вдруг сам стал алхимиком – и оказался втянут в мистификацию, историю геройства и предательства.
Ричард хлопнул дверцей багажника, направился к водительскому месту.
Александра села рядом, спереди, она пристегнулась и обернулась на заднее сиденье – на детское кресло.
– Эту машину я позаимствовал, – поспешил объяснить Ричард, заводя мотор.
– Если у тебя есть дети, я не против, – хмыкнула она. – Они наверняка такие же красивые, как и ты.
Он покачал головой и тронулся с места. Ревность и Александра – вещи несовместимые…
Ему было страшно представить, что у него могут быть дети – о которых он не знает.
2. Агент
[Россия, Москва, Шереметьево]
Они обогнули комплекс зданий аэропорта Шереметьево, остановились на открытой парковке у терминала А. Вечернее небо было серым и тусклым, затянутое тучами солнце еще не закатилось, но толку от него было мало. Ричард вышел из машины, Александра выскользнула следом, они замерли перед багажником.
– Погоди.
Александра перехватила руку, потянувшуюся к ручке, и приблизилась, положила ладони Ричарду на плечи. Он был как раскаленный утюг, он пытался изображать бодрость, но все полтора часа пути неестественный румянец на бледных, покрытых щетиной щеках, выдавал его.
Она притянула его за шею, прохладные пальцы легли на скулы, он наклонился и закрыл глаза. Поцелуй был сперва осторожным, затем он невольно раскрыл рот, держал ее за голову, жадно впиваясь, разворачивая ее спиной к багажнику, наступая.
Воздуха не хватало, губы кипели, Ричард опомнился и отпустил ее, тяжело дыша.
Александра расстегнула молнию его кожаной куртки одним движением, под ней на левой стороне живота на джемпере растекалось темное кровавое пятно.
– Придурок, – прорычала она. – Ты думал, я не пойму?
Она учуяла запах свежей раны еще дома – и всю дорогу следила за его состоянием. Пересесть за руль он ей не дал.
Ричард выпустил воздух через нос, поспешно запахивая борта куртки. Он ничего не ответил.
– Ты вот так собираешься идти в самолет?
– А что мне остается?
– Тебе нужен врач.
– Это царапина.
– Я надеюсь, эту царапину уже промыли и зашили, и ты не потеряешь сознание в ближайшие минуты.
– В самолете будет врач, – после паузы отозвался Ричард, и затем добавил: – Я не лгу.
Он уже рассказал ей, что их ожидают в аэропорту в центре деловой авиации, частным рейсом в Токио, что потом они отправятся в отель – и останутся там на неопределенный срок. Ричард решил забрать Александру с собой и продолжать текущую миссию с Быками, путешествуя так, чтобы она всегда была рядом – потому что оставлять ее в Москве было небезопасно. Он не без труда убедил Цирк помочь ему – уповая на то, что есть риск срыва операции с Поэтами.
Он не поделился с руководством подробностями, он лишь сообщил, что личность актера Ричарда Норта, с которым встречалась русская писательница Стелла Фракта, может быть раскрыта – и потому Александре лучше быть под его защитой.
Впрочем, когда она была с ним, он ощущал себя под ее защитой…
Александра демонстративно шла впереди и катила чемодан, зажимая красный блокнот под мышкой, пока они пересекали площадку парковки и двигались к зданию аэровокзала, однако она так и не смогла забрать у него тяжелую сумку. Ричард шел следом, он оглядывался по сторонам, опасаясь, что внимательность его подводит.
Голова начинала кружиться, к горлу подступала мерзкая тошнота.
Их встретили на стойке регистрации и сообщили, что самолет готов к вылету и ожидает их. Вскоре они уже поднимались на второй этаж – к ресторану с панорамным видом на взлетную полосу – чтобы встретиться с людьми Ричарда, среди которых, как он заверял, будет и врач. В ресторане не было посетителей – кроме двух гостей за одним из столиков с недопитыми, наверняка не первыми по счету, чашками кофе. Молодой темноволосый мужчина вскочил с места, он близоруко щурился, увидев приближающиеся фигуры, его компаньон, возраста Ричарда, но практически седой, сидел в кресле, устало облокотившись на столешницу.
– Ричард! – крикнул темноволосый по-английски. – Ты сказал, что едешь забирать оборудование!
– Я забрал, – громко отозвался Ричард.
Седовласый мужчина обернулся, он тоже поднялся.
– Это не оборудование.
Темноволосый указал на Александру, Александра скривила губы в ироничной усмешке.
– Агент Александра, агент Дарио, агент Адам, – представил их Ричард.
– Почему нельзя было сразу сказать, что ты приедешь не один?
– Не задавай лишних вопросов, Дарио, – оборвал темноволосого Ричард. – Можем лететь.
– Мы уже встречались, – продолжил Дарио, не сводя глаз с Александры, протягивая руку, – только я не помню, где и когда.
– Ну и прекрасно. В Цирке наверняка и встречались.
Александра по очереди пожала руку Дарио и Адаму.
– Ты сказал, здесь есть доктор.
– Я доктор, – подал голос Адам.
– Он притворяется живым, – Александра кивнула подбородком на Ричарда. – Что с ним?
– Он сумасшедший, – без улыбки произнес доктор. – Я осмотрю его, когда мы будем в самолете.
– Потом договорите, – буркнул Ричард, разворачиваясь на пятках. – Идем.
– Я тебя точно где-то видел, – не успокаивался Дарио.
– Заберите у Ричарда сумки.
– Не слушайте ее.
– Ричард, отдай сумки.
– Я как врач говорю, не слушайте Ричарда.
– Доктор, ты в моей команде.
– Доктор, ты ее первый раз видишь.
– Вспомнил!
Дарио резко замер на проходе к эскалатору на спуск вниз, Александра чуть не врезалась в него чемоданом. Ричард оглянулся не сразу, Адам, шагавший позади, замедлил ход, наблюдая за ними с опасливым любопытством.
– Кошки не пьют вино2! – просиял Дарио. – Ты писатель, ты автор моих любимых книг!
Александра открыла рот в изумлении, Дарио продолжил.
– Комиссар – старший инспектор – Клеман – мой любимый детектив! Его повысили, – пояснил он непонимающим Адаму и Ричарду, так, словно они должны были знать, кто такой комиссар Клеман, – когда он поймал Д'Анджело.
Ричард закатил глаза, Адам непонимающе моргал.
– Бога ради, Дарио, и ты туда же! – прошипел Ричард, указывая в сторону перрона и ожидающего их сопровождающего сотрудника аэропорта. – Потом договорите.
– Невероятно! – не обращая внимание на пыхтящего напарника восклицал Дарио. – Автор, создатель моего кумира-детектива – мой коллега! Мой кумир-агент Ричард – мой коллега!
– Ричард – твой кумир?
– В прошлом году он поймал крота – конечно да!
– Сколько ты работаешь, Дарио? – недоумевала Александра. – Ты так искренне реагируешь.
Дарио замялся.
– Год. Меньше года. С марта.
– Быки – твоя первая миссия?
– Ага.
– И у тебя есть время читать книги?
– Конечно, я люблю читать, я всегда мечтал стать детективом – как молодой Дюпен, нуаровский Марло, эксцентричный Вульф… А в итоге я стал шпионом, как Смайли.
– Тоже неплохо.
– Ага.
Когда Ричард впервые увидел Дарио Фишера и узнал, что тот будет его напарником на миссии с Быками, он подумал, что Дарио – полный болван. Фишер был преисполнен идеалистическими порывами, краснел и бледнел, у таких, как он, все на лбу написано. «Какой из него шпион? – негодовал Ричард. – Он же не умеет скрывать чувств, он же сразу себя выдаст!»
Позже он понял, что ошибался. Когда нужно, Дарио брал себя в руки – и четко исполнял указания, он еще ни разу не подвел Ричарда – и доверялся ему беспрекословно, что бы Ричард ни говорил: Дарио верил в него, как в наставника, даже больше, чем он сам.
Инициатива Дарио была обратной стороной медали. Именно он привел доктора Адама Брэдшоу, который сейчас, покорно и понуро, следовал за ними к трапу, молча слушая болтовню Дарио и Александры.
Ричард не придумал ничего лучше, чем сказать, что Александра – агент Цирка. Дарио не был в курсе операции с Поэтами, он был посвящен только в детали своей собственной задачи…
Как только они оказались в салоне, миновав сотню ярдов открытой площадки перрона, Ричард опустился в кресло, вытягивая длинные ноги под стол. Его мутило.
Адам, тем временем, отправился в туалет мыть руки.
Александра помогла Ричарду снять куртку, Дарио сел на одиночное кресло у противоположной стены, с любопытством глядел на красную записную книжку, брошенную на столик. Он, к облегчению Ричарда, замолчал и после уставился в окно, наблюдая, как вдалеке передвигается аэродромная техника.
Когда стюард явился сообщить о подготовке ко взлету и узнать пожелания по блюдам, Ричард, уже с голым торсом, морщился от боли, доктор даже не обернулся, обрабатывая рану в левом подреберье, небольшую по диаметру, но глубокую.
Швы не разошлись, но кровотечение было обильным, вокруг отверстия – воспаление.
– Салат «Цезарь», вишневый сок, – говорила Александра стюарду. – Адам, ему можно шоколадное мороженое?
Ричард тихо рассмеялся, Адам кивнул.
– И шоколадное мороженое. Адам, а ты давно работаешь в Цирке?
Доктор поднял глаза на Александру, его лицо, с едва различимой сеткой мимических морщин вокруг глаз, было загорелым и румяным, как от недавнего курорта. Он странно, грустно улыбнулся.
– Вообще я не работаю в Цирке. Меня похитили в аэропорту Сингапура – и силой посадили этот в самолет до Москвы. А затем держали в местном аэропорту – чтобы я помогал раненому Ричарду на протяжении вашего перелета.
Александра таращилась на Адама, он вовсе не шутил. Повисла напряженная тишина.
– Ты, между прочим, давал клятву Гиппократа! – выпалил Дарио.
– Под дулом пистолета садиться в частный самолет к британской разведке, – хмыкнул Адам, четкими движениями фиксируя пластырь.
– Ты делаешь благое дело!
– Для британского правительства!
– Для всего мира!
– Но после этого меня повесят или расстреляют как шпиона!
– Никто тебя не повесит!
– А как еще поступают с американскими гражданами, которые работают со шпионами других стран?
– Ты все равно безработный!
– Но я планировал вернуться!
– Ты сам сказал, что тебя не возьмут обратно в госпиталь Джонса Хопкинса в Балтиморе!
– Это не значит, что…
– Замолчите.
Ричард устало прикрыл глаза, от их спора у него раскалывалась голова. Александра накрыла его пледом, его начинало знобить, эта проклятая рана была не смертельной – но очень неприятной.
Они взлетали – и он понял, что очень хочет провалиться в сон. Как бы он ни скучал по шоколадному мороженому, отдых был в приоритете.
У него есть одиннадцать часов до Токио, чтобы прийти в форму – ибо он не имел представления, что будет дальше.
3. Мертвец
[Сингапур, Сингапур, Чанги][Сингапур, Сингапур, Кент-Ридж]
Двумя днями ранее утром в Сингапурском аэропорту Чанги был переполох – но не только потому что легендарная гоночная команда Ротештир, чемпионы Формулы-1, покидала страну после Гран-при на городской трассе Марина Бей.
Пилоты, инженеры, механики, менеджеры и другие участники звездного состава группой пересекали оживленный зал, направляясь к стойке регистрации. На них обращали внимание не только фанаты, кричавшие прощальные поздравления, но и остальные пассажиры – потому что организованная толпа в отличительных брендированных костюмах двигалась как единый организм.
Механик Ричард Бейтман, широкоплечий и высокий – больше шести футов ростом, – шагал вместе со всеми, голубые глаза смотрели в пол, на голове была кепка, торс облегала фирменная куртка, в руках – сумка. Он перебрасывался редкими фразами с коллегами, утренний перелет после напряженного уик-энда – с всего лишь одним выходным днем понедельника, в который обычно все отсыпаются, – был обыкновенной рутиной. Он накануне побрился и теперь выглядел моложе, с непривычки кожу щек и подбородка саднило.
На повороте, в переходе между залами, толпа разделилась – часть Быков отстала, обходя ряды стульев зала ожидания, растягиваясь в колонну. Навстречу двигалась другая вереница лиц, смешивающихся за месяцы путешествий в калейдоскоп, Ричард на автоматизме лавировал между телами, почти никогда не поднимал взгляда от блестящей поверхности пола, ориентировался по пяткам и спинам коллег.
Вдруг некто из идущей навстречу толпы резко двинулся в его сторону, Ричард мгновенно отпрянул, тело отреагировало быстрее разума – однако незнакомец не только не сменил траекторию, но и врезался в него, хватая одной рукой за правое плечо, а другой упираясь ему в левый бок.
То, что Ричард выставил вперед левую руку, согнутую в локте, отталкивая незнакомца – в такой же куртке и кепке, как у него, – не спасло от удара лезвием в левое подреберье. Как нож вошел в плоть, Ричард почувствовал мгновенно – и это было смесью резкой боли и изумления – как если бы он был воздушным шариком, который проткнули иголкой.
У незнакомца были светлые брови и светло-карие глаза, он был среднего роста, лицо почти ничем не примечательное, от него пахло потом и средством для стирки из прачечных.
– Ты мертвец, Ричард Норт, – сказал он глухим голосом, по-английски, но с восточно-европейским акцентом.
Прошла всего пара секунд – но они показались вечностью свободного падения. В следующее мгновение незнакомец уже растворился в толпе, Ричард глядел ему вслед, сердце громко бухало в горле, кровь шумела в ушах, вторя какофонии звуков аэропорта.
– Эй, ты чего? – окликнул кто-то его, звук был у уха, но Ричард не сразу обернулся.
Левый бок странно пульсировал, как будто на него лили из крана горячую воду – или как будто он сам был краном с горячей водой. Ричард, наконец, осознал, что произошло. Он попытался зажать рану ладонью, но зал начал качаться перед глазами, рука почему-то не слушалась, сил не хватало, даже чтобы держать ее на уровне живота.
– Ричард!
На задворках сознания Ричард понимал, что ранен, но наблюдал будто от третьего лица, как Дарио Фишер, его коллега под прикрытием, работающий радиоинженером в команде Ротештир, пытается докричаться до него, стоящего на коленях в зале Сингапурского аэропорта, а Ричард, в свою очередь, заваливается на бок – и Фишеру не хватает сноровки его удержать.
Фишер снял свою куртку и придавливал рану, пытаясь остановить хлеставшую кровь, вокруг собралась толпа соглядатаев, снимающих на камеру происшествие. То, как менеджеры были в ужасе, и то, как прибыла бригада скорой помощи, Ричард не застал – он отключился.
Сингапурский госпиталь – Госпиталь Национального Института – он помнил плохо, он пришел в себя после операции, когда уже перестала действовать анестезия. Ощущения были как во время жесткого похмелья и одновременного кишечного отравления – когда голова гудит, а весь живот горит и распирает изнутри. Самые паршивые похмелья у Ричарда были в Берлине, во время миссии Станция, суровейшее отравление в своей жизни он получил в период задания в Индонезии, работая на медицинском катере фельдшером.
Ричард видел сидящего рядом на стуле Фишера, он зажмурился, надеясь, что тот – всего лишь видение – но это не помогло. Ричард жалел, что во время бессознательного состояния он не видел ни видений, ни снов… Мысли, растущие в количестве в экспоненциальной прогрессии, уже начали разрывать черепную коробку изнутри.
Ему нужно было понять, кто его ранил, и что теперь делать.
Ричард открыл рот – но вместо слов изо рта вырвался лишь невнятный хрип.
– Сейчас среда, четыре часа утра, ты в Сингапуре, и ты выглядишь дерьмово, – сказал Дарио.
Ричард скосил глаза в сторону широкого окна в пол, выходящего на Кент Ридж Парк, на панораму предрассветного города, окинул взглядом просторную, комфортабельную палату… Ротештир постарался позаботиться о нем – и оставалось только гадать, как происшествие скажется на дальнейших событиях – в том числе и гоночного мира.
Незнакомец был в брендированной одежде, все выглядело как атака на команду, пусть и Ричард знал, что Быки не имели никакого отношения к покушению.
Это было предупреждением – а не попыткой его убить. Если бы незнакомец хотел его прикончить, он бы вогнал нож в другое место – чтобы наверняка… Он назвал его Ричардом Нортом, Ричарда Норта знали только те, кто участвовал в миссии с Поэтами – кто знал его как британского театрального актера… и кто знал Александру.
От этой мысли Ричард похолодел. Он вновь открыл рот и хотел попросить телефон, он хотел тотчас позвонить, предупредить, услышать голос…
– Все улетели в Нагою, я еле уговорил их позволить мне остаться – и пообещал, что буду в Судзуке к четвергу. Меня уволят, если я их подведу.
Ричард хотел сказать, что ему стоит бояться наказания от Цирка, если он подведет разведку, но язык не слушался.
– Телефон, – наконец, выдавил он.
Дарио не стал ничего спрашивать, он тотчас встал с места и подал ему телефон, лежавший рядом с бумажником и документами на прикроватном столике.
Рука, оторвавшаяся от постели рядом с деревянным телом, была словно чужая. Ричард смотрел на темный экран и думал.
– И одежду.
– Сбежать решил? – хохотнул Фишер.
Он стоял рядом с кушеткой и улыбался – но недолго. Несколько мгновений спустя он уже лез в сумку Ричарда, чтобы достать оттуда чистые вещи – без опознавательных знаков Ротештира. Ричард в это время не шевелился и смотрел в одну точку, по-прежнему сжимая в нетвердой руке телефон.
– Мне нужно сделать звонок. Жди меня снаружи, – сказал Ричард.
Дарио не задавал вопросов, он вышел, состроив рожу, Ричард вновь провалился в мысли, даже не заметив, как тот покинул палату.
Если он позвонит Александре и предупредит ее, что за ней следят – или намереваются ей навредить – он вынудит ее действовать самостоятельно. Он был уверен, что сейчас она в порядке – но не был уверен в будущем. Интуиция все еще была под действием анестезии, Ричард не мог долго держать фокус, он не чувствовал тело, не понимал, боится он, или его просто тошнит…
Если она сбежит из Москвы, ее тотчас найдут – если она, конечно, не воспользуется частным самолетом… Ричард не хотел, чтобы она обращалась за помощью к своему приятелю МакКеллену, английскому историку, в прошлом разыгравшему отменный спектакль с агентами Цирка в главных ролях – у которого был и частный самолет, и пара-тройка трюков для исчезновения.
Они справятся сами – и настало время воспользоваться своим служебным положением, чтобы хотя бы раз в жизни сделать что-нибудь для себя.
Ричард сел на кровати, не с первой попытки спустив босые ноги на пол, он набрал номер – выделенной линии зашифрованного канала – Фэлкону, шефу Секретной Разведывательной Службы. Совершать подобный звонок он мог только в экстренном случае.
Он доложил обстановку и объяснил произошедшее – заявив, что для сохранения обеих миссий – Быков и Поэтов – ему требуется забрать Александру Штерн из Москвы в Токио, куда на следующей неделе после Гран-при на трассе Судзука – на которое он, очевидно, уже не попадет – прибудет вся команда Ротештир. Сделать это он должен лично, чтобы не привлекать других агентов и не вызывать подозрение – а как объяснить это Штерн, он сообразит. Фишера ему было велено взять с собой – и самостоятельно разобраться, как организовать отсутствие радиоинженера на паддоке во время подготовки команды к уик-энду.
Ричард понял, что Дарио Фишера отдали ему, чтобы тот быстрее всему учился… Решение посвящать ли Фишера в миссию с Поэтами оставили на усмотрение Ричарда – потому что, в случае чего, отвечать он будет своей же собственной головой.
Он заявил Цирку, что ранение пустяковое, он свободно передвигается по палате и никакой угрозы нет; директора команды Кристиана он поблагодарил и заверил, что не будет давать никаких комментариев ни прессе, ни кому-либо еще; главному механику Филу он написал, что пропустит уик-энд и не рискнет подводить команду с дырой в боку, даже если сбежит из палаты смотреть на Сингапур – не только из панорамного окна; остальным коллегам, спрашивающим о его самочувствии, он отвечал, что жив и скоро будет в строю. Объяснение тому, что Дарио Фишер остался в госпитале, нашлось быстро: своих команда не бросает.
Ричард с трудом надел джинсы, с ботинками было еще сложнее… Он стоял напротив окна и смотрел на усыпанный огнями город, на футуристические джунгли, но видел совершенно другое.
Он не сможет ей позвонить… Он так долго скрывал от себя самого, что у него не получается – строить заново, этот замок альбедо из белого мрамора, для себя, для них двоих. Еще в начале года он был преисполнен энтузиазма, надежды, он был уверен, что справится – и что теперь ничто не сможет им помешать быть вместе, никакие службы разведки, никакие лже-алхимики и лже-поэты, никакая сила – порядка, хаоса, зла, добра.
Теперь он вдруг начал сомневаться – что никакой он не Поэт, что все возвращается в прежнюю колею, когда он бегает по кругу, как дрессированный зверь, исполняя приказы, прыгает в горящие обручи… Его убьют – и он так ничего и не успеет; его убьют – а он даже не узнает, каково это – быть архитектором своей вселенной.
Он боялся, что с каждым днем промедления, с каждым днем расставания, они отдаляются друг от друга, а он отдаляется от себя же самого. Иногда ему казалось, что, наоборот, они связаны, как никогда раньше – и что он чувствует ее на расстоянии, даже без звонков – редких, спонтанных, когда у него есть возможность, когда у нее есть возможность…
Он часто воображал, что она рядом – что она все прекрасно знает, что он не один.
Не один. Так странно – он начал задумываться об одиночестве, только когда вдруг понял, как хорошо иметь единомышленника. Александра была не единственным человеком, по которому Ричард – к собственному изумлению – скучал.
Телефон в руке ожил, сообщение и отправитель были как нельзя кстати.
«Для строительства замка можешь взять с собой все, что тебе понадобится. Что не понадобится, оставь здесь». Вот он, знак свыше – даже если отправителем был человек, формально значащийся мертвым для британской разведки, а совпадение, при котором Ричарду стоило лишь о нем подумать – и тут же получить послание, – казалось невероятным.
– Дарио! – позвал он.
Фишер явился мгновенно, так, словно он стоял за дверью и только и ждал, когда его окликнут.
– Мы летим в Москву через два часа, отвлеки персонал, чтобы я покинул госпиталь. Встретимся внизу у входа.
Дарио кивнул и вышел из палаты, ни слова не говоря.
Он чем-то напомнил Ричарду его же самого – на все согласного, если это было сказано кем-то из руководства. Он был вынужден признать, что в определенных случаях этим нельзя не пользоваться.
