Стивен Кинг
Мёртвая зона
4
После «чертова колеса» они покатались на детской карусели, хотя Джонни признался Саре, что чувствует себя на ней полным придурком. Гипсовая лошадка была такой маленькой, что запросто уместилась между его расставленными ногами. В отместку Сара рассказала ему, что училась в школе с одной девочкой, у которой было слабое сердце, но никто об этом не знал, и вот однажды она пошла со своим ухажером покататься на карусели и…
– Смотри, как бы не пришлось пожалеть, – серьезно предупредил ее Джонни. – Отношения нельзя строить на обмане, Сара.
В ответ она послала ему воздушный поцелуй.
После карусели они отправились в «зеркальный лабиринт». Вполне достойный аттракцион напомнил ей о старой учительнице из рассказа Брэдбери «Кто-то страшный к нам идет», едва не потерявшейся там. Сара видела, как неловко топтался в отражениях Джонни и махал ей рукой. Десятки Джонни махали рукой десяткам Сар. Они обходили друг друга, мелькали под невозможными углами и, казалось, куда-то исчезали. Она поворачивала то налево, то направо, несколько раз натыкалась носом на обычное прозрачное стекло в раме и беспомощно хихикала, отчасти из страха перед замкнутым пространством. Одно зеркало превратило ее в сидящего на корточках карлика из книг Толкина. В другом Сара оказалась доведенной до абсурда мечтой всех девчонок-подростков о длинных ногах: ее голени тянулись аж на четверть мили.
Наконец они выбрались наружу; Джонни купил им по хот-догу и огромный бумажный стакан с жаренным во фритюре картофелем, вкусным, как в детстве.
Они прошли заведение, перед которым стояли три девушки в юбках и бюстгальтерах с блестками. Они пританцовывали под старый хит Джерри Ли Льюиса под надзором зазывалы с микрофоном в руках.
– Давай же, малышка… – взывал Джерри Ли под зажигательные переливы фортепьяно, разносившиеся над аллеями, посыпанными опилками. – Схвати-ка быка за рога… давай же, малышка… не будем валять дурака…
– «Плейбой-клуб»! – Джонни засмеялся. – В Харрисон-Бич было подобное заведение. Зазывала утверждал, что девчонки с завязанными за спиной руками могли снять с тебя очки.
– Оригинальный способ подцепить какую-нибудь заразу, – заметила Сара, и Джонни покатился со смеху.
Усиленный динамиком голос зазывалы перекрывали бешеные звуки фортепьяно, по клавишам которого Джерри Ли колотил с неистовым темпераментом. Постепенно все это стихало за их спинами. Музыка походила на старинное авто с форсированным двигателем, не желавшее сдаваться и, как оживший призрак, рассекавшее наше время, возродившись из канувших в Лету пятидесятых.
– Смелей, ребята, заходите, не стесняйтесь! Разве вы хуже девчонок? А они у нас ничего не стесняются! Заходите и убедитесь сами! Без шоу в «Плейбой-клуб» ваше образование неполное!
– Не хочешь вернуться и завершить образование? – спросила Сара.
Он улыбнулся:
– Базовое образование по этому курсу я уже получил. А с докторской степенью думаю чуть повременить.
Она взглянула на часы.
– Уже поздно, Джонни. А завтра на работу.
– Да. Хорошо, что завтра пятница.
Сара вздохнула, вспомнив, что на пятом уроке школьники работают самостоятельно, а на седьмом – современная литература. И оба класса – на редкость хулиганистые.
Они начали пробираться к главной аллее. Толпа потихоньку редела. Аттракцион, на котором они кружились, уже закрылся, двое рабочих, зажав сигареты без фильтра в уголках губ, натягивали брезент на «Полевую мышь», а в павильончике «Веселые кольца» уже тушили свет.
– А ты занята в субботу? – спросил Джонни неожиданно робко. – Понимаю, что стоило побеспокоиться раньше, но…
– Есть кое-какие планы.
– Понятно.
Его удрученный вид устыдил Сару, ей уже не хотелось его дразнить.
– Я собиралась провести время с тобой.
– Правда? Это здорово! – Джонни радостно улыбнулся.
Сара снова услышала внутренний голос, иногда неотличимый от настоящего:
Тебе снова хорошо, Сара. Ты опять счастлива. Разве это не чудесно?
– Еще бы! – Приподнявшись на мысочки, Сара поцеловала Джонни и быстро продолжила, лишая себя возможности передумать: – В Визи мне иногда одиноко. Пожалуй, я… могла бы остаться у тебя на ночь.
В его взгляде было столько теплоты и чувства, что ее захлестнула нежность.
– Ты серьезно, Сара?
– Более чем.
– Хорошо! – Джонни обнял ее.
– Ты уверен?
– Боюсь, как бы ты не раздумала.
– Я не раздумаю, Джонни.
Он обнял ее еще крепче.
– Это будет моя самая счастливая ночь.
В этот момент они проходили мимо «Колеса фортуны», и Сара позже вспомнит, что в той части центральной аллеи лишь этот павильон еще не закрылся. Хозяин только что закончил подметать утрамбованный игроками пол, надеясь найти монетки, случайно соскользнувшие с игрового барабана. Сара подумала, что это, наверное, последнее, что он делает перед закрытием. За хозяином располагалось большое колесо со спицами, украшенное горевшими лампочками. Наверное, он услышал последние слова Джонни, потому что машинально вернулся на свое рабочее место, все еще выискивая взглядом завалявшиеся на полу монетки.
– Эй, мистер, если вы в ударе, крутаните «Колесо фортуны» и превратите свои центы в доллары. Поставьте хоть одну монетку, и колесо завертится!
Джонни обернулся на голос.
– Джонни?
– Он правильно сказал, я действительно в ударе! – улыбнулся он. – Но если ты против…
– Да нет, попробуй. Только недолго.
Джонни бросил на нее откровенно оценивающий взгляд, и Сара, вдруг почувствовав слабость в ногах, представила себе, как хорошо им будет вместе. В животе что-то опустилось, и от желания близости ей стало немного не по себе.
– Конечно, недолго.
Он посмотрел на хозяина аттракциона. Центральная аллея за ними уже опустела, небо расчистилось, и заметно похолодало. У всех троих вырывались изо рта клубы пара.
– Ну как? Попытаете счастья, молодой человек?
– Да.
Когда они приехали на ярмарку, Джонни переложил деньги в нагрудный карман и теперь вытащил все, что осталось: доллар и восемьдесят пять центов.
Игровое поле представляло собой полоску желтого пластика с цифрами. Оно походило на поле в рулетке, но Джонни подумал, что в Лас-Вегасе такая низкая вероятность выигрыша сразу отбила бы у игроков охоту попытать счастья. Выигрыш при ставке на серию цифр приносил лишь двойной размер ставки. Помимо обычного зеро, имелось еще и двойное; при этом всегда выигрывал хозяин. Джонни указал на это, но хозяин только пожал плечами:
– Если вам больше нравится Лас-Вегас, поезжайте туда. Что тут скажешь?
Но Джонни был в ударе. После сомнительной шутки с маской вечер, начавшийся так несуразно, складывался все лучше и лучше. Это был его самый удачный вечер за долгие годы, а может, и за всю жизнь. Он взглянул на Сару. Она раскраснелась, и ее глаза светились.
– Как думаешь, Сара?
Она покачала головой:
– Для меня это – китайская грамота. Что нужно делать?
– Поставить на цифру. Или красное/черное. Или чёт/нечет. Или последовательность из десяти цифр. Выигрыши везде разные. – Джонни посмотрел на хозяина, и тот ответил равнодушным взглядом. – Или по крайней мере должны быть разными.
– Поставь на черное, – предложила Сара. – Надеюсь, повезет.
– Черное, – повторил Джонни и положил десять центов на черное поле.
Хозяин уныло посмотрел на единственную монетку, лежавшую на игровой доске, и вздохнул:
– Крупная ставка, ничего не скажешь!
Он повернулся к колесу.
Джонни рассеянно дотронулся до лба и вдруг сказал:
– Подождите!
После чего положил монету в двадцать пять центов на поле «11–20».
– Все?
– Теперь все.
Хозяин крутанул колесо, и оно завертелось в переливе лампочек, мелькая красным и черным. Джонни снова задумчиво потер лоб. Колесо замедлило вращение, и стало слышно похожее на метроном тиканье, когда язычок трещотки – указатель выпавшего номера – задевал маленькие штырьки, разделявшие сектора с цифрами. Он дошел до 8, перескочил 9 и, казалось, остановился на 10, но все же перевалил на 11 и замер.
– Леди проиграла, джентльмен выиграл! – объявил хозяин.
– Ты выиграл, Джонни?
– Похоже на то, – ответил он, пока хозяин добавлял два четвертака к тому, что лежало на игровом поле. Сара радостно вскрикнула, даже не огорчившись, что хозяин забрал ее десятицентовик.
– Я же говорил, что мне сегодня везет, – заметил Джонни.
– Везение – это два раза, а один раз – случайность, – проговорил хозяин.
– Давай попробуем еще, Джонни, – предложила Сара.
– Хорошо. Оставляю как есть.
– Запускаю?
– Да!
Хозяин снова крутанул колесо, и, пока оно вращалось, Сара шепнула Джонни:
– Говорят, у них здесь все подстроено, чтобы всегда выигрывать.
– Так было раньше. Теперь власти следят, чтобы такого не было, и хозяева зарабатывают на жульническом занижении размера выигрыша.
Колесо замедляло ход и щелкало все реже и реже. Указатель миновал 10 и вошел в последовательность, выбранную Джонни.
– Ну же, давай, давай! – закричала Сара, и пара проходивших мимо подростков остановилась посмотреть.
Деревянный язычок, отбивая все более продолжительные паузы, миновал 16, затем 17 и остановился на 18.
– Джентльмен снова выиграл! – объявил хозяин и добавил еще шесть четвертаков к трем на игровом поле.
– Ты – настоящий богач! – восхитилась Сара и поцеловала Джонни.
– Вам и правда везет! – согласился хозяин. – Такую удачу грех упускать!
– Попробовать еще раз? – спросил Джонни у Сары.
– Конечно!
– Давайте-давайте, – сказал подросток со значком Джими Хендрикса на куртке. – Этот тип раздел меня сегодня на четыре доллара. Я не прочь, если вы его взгреете.
– Тогда ты тоже поставь, – предложил Джонни Саре и, забрав из стопки в девять монет одну, дал ей. Подумав, она поставила на 21. На игровом поле значилось, что выплаты по ставкам на один номер составляют десять к одному.
– А вы по-прежнему ставите на серию, верно?
Джонни посмотрел на восемь двадцатипятицентовых монет и потер лоб, будто чувствовал приближение головной боли. Внезапно он забрал монеты и зажал их в кулаке.
– Нет. Крутаните для леди. Я понаблюдаю.
– Джонни? – Сара удивленно посмотрела на него.
– Так, предчувствие. – Он пожал плечами.
Хозяин закатил глаза, ясно давая понять, как он устал от человеческой глупости, и крутанул колесо. Оно остановилось на двойном зеро.
– Выигрывает заведение, выигрывает заведение! – радостно пропел хозяин, и четвертак Сары исчез в кармане его фартука.
– Это честно, Джонни? – возмущенно спросила Сара.
– Зеро и двойное зеро приносят выигрыш хозяину, – объяснил он.
– Тогда ты правильно сделал, что не стал ставить.
– Похоже, так.
– Крутить дальше, или я закрываюсь? – поинтересовался хозяин.
– Крутите дальше. – Джонни поставил монеты в две стопки на третий десяток цифр.
– Как думаешь, какой здесь можно получить доход за один вечер? – Сара не сводила глаз с вращающегося колеса.
К наблюдающим подросткам присоединились две пары взрослых. Мужчина, похожий на строителя, ответил:
– От пяти до семи сотен долларов.
– Вашими бы устами… – отозвался хозяин.
– Только не прибедняйся! – ответил похожий на строителя мужчина. – Я работал на такой штуке двадцать лет назад. От пяти до семи сотен за вечер, а в субботу – две штуки, не напрягаясь. И это если не жульничать!
Джонни смотрел на колесо; оно двигалось уже медленно, и можно было различить цифры секторов. Указатель миновал зеро, двойное зеро, первый десяток. Поплыли цифры второго десятка.
– Не дойдет! – засомневался один из подростков.
– Подождем, – произнес Джонни странным голосом. Сара взглянула на него: открытое лицо Джонни исказилось от напряжения, голубые глаза потемнели и стали чужими.
Указатель замер на 30.
– Угадал! Угадал! – невесело произнес нараспев хозяин, а зрители восторженно закричали. Похожий на строителя мужчина хлопнул Джонни по спине с такой силой, что тот пошатнулся. Хозяин вытащил из-под прилавка сигарную коробку, отсчитал четыре банкноты по доллару и положил возле восьми четвертаков Джонни.
– Хватит? – спросила Сара.
– Еще один раз, – ответил Джонни. – Если выиграю, мы возместим все расходы по ярмарке и стоимость бензина. Если проиграю, потеряю полдоллара или около того.
– Ой-ё-ёй! – воспрянув духом, оживился хозяин. – Ставьте, где глянется, где вам больше нравится! Походите, не стесняйтесь, не в театре – развлекайтесь! Колесо крути-верти, и удачу принеси!
Похожий на строителя рабочий и двое подростков подошли ближе и встали возле Джонни и Сары. Посовещавшись, подростки набрали полдоллара мелочью и поставили на второй десяток. Похожий на строителя рабочий, назвавшийся Стивом Бернхардтом, поставил доллар на чёт.
– А вы? – спросил хозяин у Джонни. – Оставляете там, где сейчас?
– Да.
– Искушаете судьбу? – поинтересовался подросток.
– Похоже на то, – ответил Джонни, и Сара улыбнулась ему.
Бернхардт внимательно посмотрел на Джонни и вдруг переложил свой доллар на третий десяток.
– Будь что будет! – вздохнул подросток, говоривший про судьбу, и последовал его примеру, переложив свои и приятеля пятьдесят центов туда же.
– Все яйца в одной корзине! – пропел хозяин. – Уверены, что не передумаете?
Игроки промолчали. Подошла пара разнорабочих, один из них с подружкой, и теперь возле «Колеса фортуны» собралась уже довольно большая компания. Хозяин с силой крутанул колесо, и за его вращением наблюдали уже двенадцать пар глаз. Сара снова взглянула на Джонни, думая, как странно выглядит его лицо в этом ярком и каком-то ускользающем свете. Ей вдруг вспомнилась маска Джекила и Хайда. Чёт и нечет. Живот снова напомнил о себе, и она почувствовала слабость. Колесо замедлило вращение, и стало отчетливо слышно тиканье трещотки. Подростки криком подгоняли его в нужное положение.
– Ну, еще, малышка, – присоединился к ним Стив Бернхардт. – Не подведи, родное.
Колесо нехотя повернулось еще чуть-чуть, и указатель, перевалив на третий десяток, остановился на цифре 24.
– Джонни, у тебя получилось! – закричала Сара.
Хозяин присвистнул от досады и выплатил выигрыш.
– Опять удача на вашей стороне! Ой-ё-ёй! Еще разок, приятель? Фортуна благосклонна к вам сегодня.
Джонни взглянул на Сару.
– Как хочешь, Джонни. – Ее вдруг затошнило.
– Не бросайте! – умолял парень со значком Джими Хендрикса. – Взгрейте этого барыгу!
– Ладно, – решился Джонни. – Самый последний раз!
– Ставьте, где глянется, где вам больше нравится!
Все молча наблюдали за Джонни, который сосредоточенно тер лоб. Его открытое лицо было серьезно и спокойно. Он смотрел на колесо, обрамленное кольцом огней, не переставая потирать лоб над правым глазом.
– Оставляю там же, – наконец произнес он.
По толпе прокатился шумок.
– Это уж слишком – так не бывает! – засомневался подросток.
– Круто! – отозвался Бернхардт и посмотрел на жену. Та неуверенно пожала плечами, показывая, что сама сбита с толку. – Ладно, рискну! Была не была!
Подросток со значком взглянул на товарища. Тоже пожав плечами, тот все же кивнул:
– Ладно, мы тоже рискнем!
Колесо завертелось. Сара слышала, как у нее за спиной поспорили на пять долларов, что тот же десяток не выпадет в третий раз подряд. Живот снова дал о себе знать, но на этот раз не успокоился, и приступ тошноты усилился. На лице выступил холодный пот.
Колесо начало замедлять ход на первом десятке. Подросток с досады хлопнул в ладоши, но не ушел. Указатель проскочил 11, 12, 13. Хозяин не сдерживал радости. Тик-тик-тик, 14, 15, 16.
– Доползет! – не веря своим глазам, промолвил Бернхардт. Хозяин смотрел на колесо так, будто пытался остановить его взглядом. Указатель отщелкал сектора с цифрами 20, 21 и остановился на 22.
Толпа, в которой насчитывалось уже десятка два людей, взорвалась приветственными криками. Казалось, здесь собрались все, кто еще не покинул ярмарку. Сара слышала, как рабочий, проигравший спор, недовольно отсчитывал деньги, бормоча что-то о «дикой везухе». В голове у нее шумело. Она вдруг почувствовала, что едва стоит на ногах и все внутри у нее сжато от спазмов. Сара несколько раз с силой зажмурилась, но после этого к тошноте добавилось головокружение. Мир вдруг завертелся, как в кабинке на аттракционе, а потом медленно вернулся на место.
Она поняла, что отравилась сосиской.
Вот что значит пытать счастья на ярмарке, Сара.
– Ой-ё-ёй! – уныло произнес хозяин и расплатился.
Два доллара подросткам, четыре – Стиву Бернхардту, и кучу денег Джонни – три двадцатки, пятерку и доллар. Хозяин, понятно, особой радости не испытывал, но надежды не терял. Если этот высокий худой парень с хорошенькой блондинкой снова поставит на ту же комбинацию, то хозяин почти наверняка вернет свой проигрыш. Пока деньги стоят на кону – есть шанс их вернуть. А если парень решит уйти? Что ж, он только за сегодняшний день заработал на колесе около тысячи, так что можно слегка потратиться. Зато завтра весть о том, что на колесе Сола Драммора сорвали крупный куш, облетит всю ярмарку, и от клиентов отбоя не будет. Крупный выигрыш – всегда самая лучшая реклама.
– Ставьте, где глянется, где вам больше нравится! – снова призвал он.
Несколько человек подошли к игровой доске и поставили десятицентовики и четвертаки. Но хозяина интересовал только главный игрок.
– Что скажете, мистер? Собираетесь сбежать? Неужто сдрейфили?
Джонни перевел взгляд на Сару.
– Что ска… с тобой все в порядке? На тебе лица нет!
– Живот прихватило, – сказала она с вымученной улыбкой. – Наверное, отравилась сосиской. Мы можем уехать?
– Конечно! Само собой!
Он собирал деньги с игрового поля, когда его взгляд вдруг остановился на колесе. Глаза, которые только что выражали участие и заботу, неожиданно потемнели и стали чужими.
Он смотрит на колесо, как маленький мальчик на муравейник, который считает своей собственностью, подумала Сара.
– Одну минутку, – произнес Джонни.
– Ладно, – согласилась Сара. Теперь голова у нее немного прояснилась, хотя в животе продолжало бурлить.
Господи, только бы не было поноса! – мысленно взмолилась она.
Он успокоится, только когда проиграет все. И странная уверенность: он не может проиграть!
– Что скажете, приятель? – осведомился хозяин. – Или да, или нет. Решайтесь!
– Или пан, или пропал, – в тон ему отозвался один из рабочих, чем вызвал нервный смех. Перед глазами у Сары все плыло.
Джонни внезапно передвинул все свои купюры и монеты на угол доски.
– Что это значит? – Хозяин не верил своим глазам.
– Все на 19! – пояснил Джонни.
Сара едва сдержала стон. По толпе прокатился ропот.
– Не искушайте судьбу! – шепнул Джонни Стив Бернхардт. Тот не ответил, безучастно глядя на колесо. Глаза стали почти фиолетовыми.
Раздался какой-то странный звук, и Сара поначалу решила, что звенит у нее в ушах. Однако сразу увидела, что все бросились забирать свои деньги, оставив Джонни единственным игроком, сделавшим ставку.
Нет! – чуть не крикнула она. Не оставляйте его одного! Это…
Сара закусила губу, боясь, что ее вырвет, если она откроет рот. С животом стало совсем худо. На игровом поле лежали только выигранные Джонни деньги. Пятьдесят четыре доллара, а выигрыш при ставке на одну цифру составлял десять к одному.
Хозяин нервно облизнул губы.
– Мистер, по закону я не должен принимать ставки больше двух долларов на одну цифру.
– Да ладно! – вмешался Бернхардт. – По закону ты не должен принимать на десяток цифр больше десяти долларов, а сам только что разрешил ему поставить восемнадцать. Что, сдрейфил? Кишка тонка?
– Нет, просто…
– Быстрее! – решительно сказал Джонни. – Моей девушке нехорошо. Мы играем или уходим!
Хозяин, посмотрев на собравшихся, встретил враждебные взгляды. Дело плохо. Они не понимали, что он хотел уберечь парня от глупости – ведь тот проиграет все! Ну и черт с ними! Им все равно не угодить, как бы он ни поступил. Пусть парень проиграет, и на этом все закончится.
– Ладно, если среди вас нет инспекторов штата… – Хозяин повернулся к колесу. – Колесо крути-верти, и удачу принеси!
Он с силой крутанул, и цифры замелькали, сливаясь в единый движущийся поток. Казалось, время замерло: никто не шевелился, и слышалось только лихорадочное стрекотание трещотки. Где-то хлопал от ветра плохо закрепленный полог тента, в голове у Сары гулко стучало. Ей так хотелось, чтобы Джонни обнял ее, но он неподвижно стоял, опираясь на игровое поле и не спуская глаз с колеса, которое, казалось, превратилось в вечный двигатель.
Наконец вращение замедлилось, и стало видно сектор с цифрой 19, нарисованной красным на черном фоне. Цифра взмывала вверх и тут же падала вниз, а ровное стрекотание колеса сменилось отчетливым тиканьем, громко разносившимся в тишине.
Теперь цифры медленно скользили мимо указателя.
– Если он и ошибся, то ненамного! – удивленно воскликнул один из рабочих.
Джонни спокойно наблюдал за движением колеса, и теперь Саре казалось (хотя, конечно, причиной могли быть непрерывные спазмы в животе), что его глаза стали почти черными.
Совсем как Джекил и Хайд, подумала она и вдруг ощутила необъяснимый страх.
Тик-тик-тик.
Указатель добрался до второго десятка, прошел 15, 16, с трудом преодолел 17 и, задержавшись на 18, издал громкий щелчок и перевалил на сектор 19! Толпа затаила дыхание. Колесо продолжало движение, и указатель уперся в штырек, разделявший 19 и 20. Он словно изо всех сил старался преодолеть и его. Но силы колеса иссякли, и оно, чуть откатившись, замерло с указателем на 19.
Мгновение никто не шевелился. Стояла полная тишина.
– Вы только что выиграли пятьсот сорок долларов, мистер! – тихо и благоговейно проговорил подросток.
– Никогда такого не видел! Никогда! – восхитился Стив Бернхардт.
И тут толпа взорвалась радостными криками. Оттеснив Сару, все бросились к Джонни. Все радостно хлопали его по плечу и поздравляли. Сара почувствовала себя совсем несчастной. Ее пихали, толкали, а в животе творилось что-то невообразимое. Перед глазами продолжали плыть цифры уже давно остановившегося колеса.
Через мгновение к ней подскочил Джонни, и она с облегчением увидела, что это действительно ее Джонни, а не тот похожий на манекен человек, бесстрастно наблюдавший за последним оборотом колеса. Он виновато смотрел на нее встревоженными глазами.
– Прости меня, милая, – сказал он, и от этих слов у нее сразу потеплело на душе.
– Все в порядке, – ответила она, хотя и сомневалась в этом.
Хозяин откашлялся.
– Колесо закрыто, – объявил он и для верности повторил: – Колесо закрыто!
По толпе прокатился недовольный ропот.
– Мне придется выписать вам чек, молодой человек, – сказал хозяин, глядя на Джонни. – Я не держу здесь столько наличности.
– Мне все равно, – ответил Джонни, – только, пожалуйста, побыстрее. Моей девушке нехорошо.
– Еще чего – чек! – возмутился Стив Бернхардт. – Он всучит чек, который нельзя погасить, а сам отправится отдыхать во Флориду!
– Мой дорогой сэр, – начал хозяин, – уверяю вас…
– Оставь свои оправдания для матери – может, она им и поверит!
Бернхардт неожиданно перегнулся через стойку и пошарил под ней.
– Эй! – возмутился хозяин. – Да это чистой воды грабеж!
Но сочувствия в толпе он не вызвал.
– Пожалуйста! – взмолилась Сара. Голова у нее кружилась.
– Наплевать на деньги! – воскликнул Джонни. – Пропустите нас, пожалуйста. Моей девушке нехорошо.
– Как же так? – удивился подросток со значком Джими Хендрикса, но все же они с приятелем посторонились.
– Нет, Джонни. – Сара сдерживала рвоту усилием воли. – Деньги надо забрать!
Пятьсот долларов составляли зарплату Джонни за три недели.
– Плати, сукин сын! – взревел Бернхардт. Он извлек из-под стойки коробку от сигар, но, даже не открыв ее, сразу отодвинул в сторону. Потом снова пошарил руками и, вытащив маленький стальной ящичек, окрашенный в зеленый цвет, грохнул им по прилавку. – Если там нет пятисот сорока долларов, я на глазах у всех съем свою рубашку! – Он положил на плечо Джонни тяжелую руку. – Погоди минутку, сынок. Ты получишь свои деньги, или я не Стив Бернхардт!
– Послушайте, сэр, у меня нет столько…
– Плати! – Стив Бернхардт угрожающе навис над хозяином. – Или я закрою твою лавочку! Клянусь, я не шучу!
Хозяин тяжело вздохнул и, покопавшись под воротом рубашки, извлек ключ на тонкой цепочке. Толпа выдохнула. Сара не выдержала. Раздувшийся живот будто омертвел. Чувствуя, что ее вот-вот вырвет, она рванулась из толпы.
– Милая, с вами все в порядке? – участливо спросила какая-то женщина, и Сара отчаянно замотала головой.
– Сара! – крикнул Джонни.
От Джекила и Хайда… никуда не спрятаться, вдруг подумала она. Почти бегом Сара бросилась по темной аллее мимо карусели, а перед глазами прыгала проклятая светящаяся маска. Налетев на столб, она пошатнулась и ухватилась за него. Ее вывернуло. Казалось, спазм зародился где-то у пяток и прошел через все тело, как мерзкий скользкий кулак. Больше она не сдерживалась.
Запах, как от сахарной ваты, мелькнуло в голове Сары, пока ее рвало. Перед глазами запрыгали разноцветные пятна. Наконец позывы стали реже, и рвало ее уже какой-то слизью, смешанной с воздухом.
– О Господи! – едва слышно пробормотала она, цепляясь за столб, чтобы не упасть. Где-то сзади слышался голос искавшего ее Джонни, но Сара не могла да и не хотела ответить. Живот понемногу успокаивался, и она желала только одного – чуть-чуть постоять и порадоваться, что осталась жива.
– Сара? Сара!
Она дважды сплюнула, чтобы хоть немного очистить рот.
– Я здесь, Джонни.
Он появился из-за карусели, где гипсовые лошадки застыли в прыжке. В руке у него была толстая пачка купюр.
– С тобой все в порядке?
– Нет, но сейчас уже лучше. Меня вырвало.
– Да. О Господи! Поехали домой.
Джонни осторожно взял ее за руку.
– Ты получил свои деньги?
Он рассеянно взглянул на них и сунул в карман брюк.
– Да, все или часть – не знаю. Их считал тот здоровяк.
Сара достала из сумочки платок и вытерла рот. За глоток воды она была готова продать душу дьяволу.
– Нужно поберечься, – сказала она. – Это очень большие деньги.
– Шальные деньги приносят несчастье, – мрачно заметил Джонни. – Одна из сентенций моей матери. У нее их миллион. Азартные игры она на дух не переносит.
– Баптистка до мозга костей… – Сара вздрогнула.
– Как ты? – с тревогой спросил он.
– Меня знобит. Когда сядем в машину, давай включим печку на максимум и… о Господи, опять!
Сара отвернулась, и ее снова вывернуло. Она со стоном пошатнулась, и Джонни поддержал ее – осторожно, но крепко.
– Ты в силах дойти до машины?
– Да, сейчас мне уже лучше. – Но голова раскалывалась, во рту было гадко, а мышцы спины и живота болели так, будто их разорвали.
Медленно ступая по опилкам, они двинулись по аллее мимо закрытых на ночь палаток. Сзади появилась чья-то тень, и Джонни настороженно огляделся, видимо, сообразив, как много денег у него в кармане.
Это был уже знакомый подросток – мальчишка лет пятнадцати. Он смущенно улыбнулся.
– Надеюсь, вам уже лучше, – обратился он к Саре. – Это наверняка сосиски. Ими запросто можно отравиться.
– Мне ли этого не знать! – отозвалась Сара.
– Вам помочь довести ее до машины? – спросил подросток у Джонни.
– Нет, спасибо. Мы справимся.
– Ладно. Мне и самому пора. – Помедлив, он удовлетворенно ухмыльнулся. – А здорово вы его взгрели!
С этим словами подросток исчез в темноте.
Маленький белый универсал Сары, единственный на стоянке, стоял под неоновым светом фонаря. Джонни открыл Саре дверь, и она осторожно забралась на пассажирское сиденье. Сев за руль, он завел двигатель.
– Надо подождать, пока печка нагреет салон, – сказал Джонни.
– Не важно. Мне теперь жарко.
Взглянув на нее, он заметил, что на лице ее выступил пот.
– Может, отвезти тебя в больницу? Если это сальмонелла, лучше не рисковать.
– Да нет, все в порядке. Мне нужно домой; я лягу спать. А завтра позвоню в школу, предупрежу, что заболела, и снова усну.
– Не переживай и спи сколько влезет. Я сам позвоню и предупрежу.
– Правда?
– Конечно.
Когда они выехали на шоссе, Сара сказала:
– Мне очень жаль, что не могу поехать к тебе.
– Ты не виновата.
– Конечно, виновата! Это же я съела испорченную сосиску. Бедная Сара!
– Я люблю тебя, Сара, – произнес он.
– Спасибо, Джонни, – отозвалась она, и оставшийся путь они проехали молча.
