Создатель звезд – Олаф Стэплдон

Не знаю, как правильно оценить этот роман. Для чтения он, надо признать, довольно скучен и однообразен. И это не эстетическая неспешность текстов Марселя Пруста, а скука чтения фантастико-философской работы. А роман, по сути, ею и является. Неведомый рассказчик документирует процесс космического самоизучения в составе многосоставного коллективного разума. Он ведёт этакий каталог миров во Вселенной, классифицируя разумные цивилизации, описывая их зарождение, развитие и, чаще всего, гибель.Вот есть планета с такими-то условиями, вот такой квазичеловеческий вид на ней зародился, вот так он эволюционировал, такие-то были конфликты и проблемы в обществе, вот то-то и то-то с ним произошло (обычно ничего хорошего). Где-то вид разделился на условные категории, которые уничтожили друг друга, где-то по той или иной причине вымер, а где-то погряз во внутренних катастрофах, скатился в варварство и снова с трудом наскрёб на себя цивилизацию (или нет). А где-то вроде всё шло хорошо и по восходящей, но не повезло самой планете. Например, система угодила в пылевое облако или взорвалась звезда.Конечно же, довольно быстро становится понятно, что, демонстрируя грани всех этих квазичеловеческих обществ, писатель подсвечивает проблемы самого человечества и размышляет над его прошлым и будущим. За всеми этими инопланетными пассажами видишь и эпоху Великих географических открытий, и мир в год выхода романа – 1937-й, да и сегодняшний день, что уж.цитатаВ цивилизованных районах суперплемена и естественные племена-переростки образовывали удивительного вида ментальную тиранию. По отношению к собственному племени, по крайней мере если оно было небольшим и истинно цивилизованным, индивид мог еще вести себя с умом и проявляя воображение. Он мог испытывать единение со своими сородичами, незнакомое на Земле. Он мог даже уважать себя и других, подходить ко всему с критической точки зрения. Но во всем, что было связано с суперплеменем – в национальном или экономическом смысле, – он вел себя совсем по-иному. Все идеи, поданные ему нацией или классом, должны были приниматься беспрекословно и со рвением. Как только ему встречался какой-нибудь из символов или лозунгов его суперплемени, он терял человеческую личность и становился безмозглым животным, способным лишь на стереотипные реакции. В чрезвычайных случаях его мозг был полностью закрыт для воздействий оппозиции суперплемени. Критическое отношение либо встречалось с откровенной яростью, либо игнорировалось. Индивиды, которые в тесном кругу родного племени проявляли глубокие чувства, понимание и симпатию, под воздействием племенных символов превращались в воплощение безумной ненависти к национальным или классовым врагам. В таком состоянии они способны были на любые жертвы ради предполагаемой славы суперплемени. Они также были очень изобретательны в осуществлении своих агрессивных замыслов по отношению к врагам, которых при благоприятных обстоятельствах могли считать не менее добрыми и умными, чем они сами.свернутьЕсть разумы, насильно причинявшие добро другим разумам. Есть те, которых изнутри расколола своеобразная гражданская война или искусственно насаждённые отличия друг от друга, приведшие к волнам насилия. Или тотальное нежелание сотрудничать и договариваться без запугивания и демонстрации силы. Или ещё что-то такое до боли знакомое. Вместо развития искусств, морали и всего того, что способно вывести разум на новый уровень, изучаемые рассказчиком цивилизации топят друг друга изнутри и снаружи или гибнут по не зависящим от них причинам, которые они не в силах были предотвратить, поскольку бездарно потратили время на все эти распри. И всё это в космических масштабах, в которых гибель одного разумного вида одной планеты или системы планет (в зависимости от успехов прогресса) – ничто, а взлёты и падения занимают миллионы и миллионы лет. Эволюция, падение в варварство, снова эволюция, снова варварство и далее, и далее, с возможностью безвозвратной гибели по множеству самых разных причин на любом этапе.Вся эта долгая история человечества, такая бурная и трагическая для тех, кто принимал в ней участие, была лишь незначительным и не заслуживающим внимания эпизодом, несколькими минутами из жизни Галактики. Когда она закончилась, в космосе продолжали существовать еще многие планетные системы, рождались новые планеты и случались новые катастрофы.Просто невероятно оптимистичное чтение, угу. Впрочем, как посмотреть. Можно – как сам Стэплдон: «нужно принять хоть какое-то участие в этой борьбе, в этом кратком усилии ничтожных животных, стремящихся добиться просветления своей расы прежде, чем для них падет окончательная тьма.»Романом, да и вообще творчеством Стэплдона, конечно, не зря так восторгались фантасты второй половины 20 века от Артура Кларка и Станислава Лема до авторов «Звёздного пути». Помимо цельной, в рамках задумки автора, концепции происхождения всего, это щедрый и практически бездонный колодец ярчайших и довольно обобщённых идей. Выхватывай из этого парада цивилизаций и разумов интересную тебе концепцию и поворачивай и развивай её до бесконечности (там и цивилизация живых кораблей была описана, к слову).В последних главах Стэплдона увело в метафизику со всеми этими пассажами про разумные туманности и звёзды, всё равно описанные с точки зрения человека и человеческой психики, и благоговейным трепетом рассказчика перед великим и ужасным Создателем звёзд. Выглядело больше как попытки автора объяснить концепт Бога то ли читателям, то ли себе самому. Но за идею multiverse это даже можно простить. Да и прав был сэр Терри Пратчетт, «хорошая научная фантастика рассказывает о нас и о фаустовых сделках с собственными мозгами, которые помогли нам слезть с дерева, но всё еще могут отправить в жерло вулкана.»

Книга могла быть очень сильной, если бы не обладала выраженным снотворным эффектом. Это замысловатый рассказ о том, как представлял себе наш мир конкретный человек Олаф Степлдон в 1937 году. Собственно, и прочитал я его именно затем, чтобы узнать об этом.

Автора больше интересуют гуманитарные вопросы и возможные пути социального развития общества в крупном масштабе. Физики и космологии он касается постольку, поскольку ему необходимо погрузить космические социумы в правдоподобную среду.С физикой у Олафа Степлдона всё отлично. Даже движение быстрее света вполне уместно: перемещаются по большей части не материальные тела, а мысль. Для мысли ограничения не существуют.

Мало кто тогда считал атомную энергию реальностью, а в этой книге она постоянно используется как в мирных целях, так и в не очень мирных.

Очень впечатляет, что автор в 1937(!) году уже вполне понимал опасность атомной катастрофы.Космология изрядно устарела.

Теория звездной эволюции выглядела идеально вернойТрудно представить себе, насколько современные представления отличаются от «идеально верного». Но, с другой стороны, нельзя не удивиться неожиданным прозрениям Олафа Степлдона.

Он говорит об ускоренном расширении вселенной – за десятилетия до современной теории инфляции.

Явно предсказывает реликтовое излучение – тоже за десятилетия.

Говорит о бесконечном количестве вселенных. Сегодня теории мультиверса строятся на других основах, но в принципе его теория тоже интересна.В очередной раз позлился на Маркса-Энгельса-Ленина. Эти великие космологи ещё хрен знает когда объявили вселенную вечной и бесконечной, и мне аж в 70-х годах никто ни в одном из школьных курсов не рассказал о других уже много лет существовавших теориях. Даже в учебнике астрономии об этом не было ни слова! Ни тебе Эдвина Хаббла, ни красного смещения.

И это не при Сталине было, бояться уже было нечего, и всё равно: вечная и, как блин, бесконечная.Социальные теории занимают Олафа Степлдона более всего.

Тут, конечно, многое навеяно современным для него состоянием нашей родной планеты. Рост нацизма. Приближение большой войны. Экономические кризисы.

Сатира напоминает Свифтовскую, но понятнее, потому что к нам ближе.

Разумеется, все социальные взаимодействия в описанных мирах – отражение взаимодействий нашего мира.

Идеальным общественным устройством, насколько я понял, Олаф Степлдон считает тоталитарный коммунизм под властью диктатора, которого сдерживает – вы не поверите! – радио. Радио объединяет общество, да так, что власть с его помощью постоянно сверяет свои решения с мнением народа… ахинея полная.

Роль радио ещё лучше выполняет непосредственное телепатическое общение всех членов общества, так что наблюдается полное и окончательное единомыслие. Все члены социума получаются в точности одинаковыми, т.е. добровольно отказываются от собственной индивидуальности и превращаются в муравьёв. Ну или, как говорили прежде, в винтики государственной машины. Короче говоря, жуть полная.

При этом все совершенно спокойно воспринимают методы типа

задачу решили, причем при этом пострадало не более дюжины миров.Да и хрен с ними! Подумаешь, дюжина планет погибла вместе со всем населением. Что ж вы хотите? Задача-то сложная была. Зато теперь выжившим будет счастье.

Вот ещё характерная идея:

Механизмы полностью берут на себя работу по поддержанию цивилизации в порядке; вся тупая и нудная работа исчезла, все граждане могут свободно посвятить себя служению обществу, занимаясь делом, достойным хорошо развитого интеллекта.Похоже на то, чего сегодня многие ожидают от цифровой революции. А посвящают ли себя граждане именно служению? А не займутся ли они ерундой? И хватит ли «хорошо развитого» интеллекта для достойного дела? Для ерунды-то хватит наверняка.При этом автора посещают и совершенно неожиданные прозрения.

Он очень правдоподобно видит виртуальную реальность и даже виртуальный секс.

"Радиосчастье" – это и вовсе то, что на нас ежедневно льётся с экранов телевизоров ушатами.

Генетическое усовершенствование – наше близкое будущее. О евгенике тогда говорили все, но слова «генетическое усовершенствование», если не ошибаюсь, тогда в ходу не были. А Олаф Степлдон употребляет их ровно в том смысле, какой используем мы сегодня.

Ну и атомная энергия, о которой я уже упоминал, в комплекте с возможной атомной катастрофой.Самая тёмная для меня часть – философская.

Надо сказать, отношение к преобладающей сегодня философии у меня и так не восторженное, а уж философия в исполнении Олафа Степлдона совсем не впечатлила.

Разумные звёзды. Любовь первобытных туманностей. Космическое сознание. Всё это, конечно, может быть увлекательным, если написано интересно. Не наш случай, к сожалению. Плюс преследует стойкое ощущение перебора. Разговор звёзд у Лермонтова – метафора. У Степлдона – бред.

И религиозная часть: вечный творящий дух, который учится у своих творений. Создатель звёзд – модернизированный бог XX века, который херачит миры на конвейере ради собственного развлечения. Написано в высшей степени однообразно и высокопарно. К тому же многословно. Из текста торчат параллели первым книгам Ветхого завета и Евангелиям. Иногда мысли звучат в унисон, иногда напоминают скорее перпендикуляры, чем параллели, – но в обоих случаях сильно способствуют сну.

Раздражают предупреждения для тупых: готовьтесь, господа, то, что я сейчас расскажу, будет похоже на христианское учение.

Нет, не впечатляет такая философия.Итог такой.

Почитать книгу можно, если, как и я, любите книги скучные.

Подышать воздухом свободного мира образца 1937 года. Вспомнить, что у нас в том году происходило. (Год-то знаменательный.)

Поудивляться некоторым прозрениям Олафа Степлдона.

Ну и вволю поскучать.Горячо рекомендую страдающим бессонницей.

«Создатель звёзд». Своеобразный, по-своему, удивительный текст. Даже жаль, что развитие мировой фантастики не пошло «по Стэплдому». Возобладал американский фантастический антураж: всегалактическое «леталово-мочилово», чудовища-инопланетяне, монстры-супермены, ракеты-звездолеты на кока-кольном топливе и «лимонадные Джо» из Солнечной системы с лучевыми бластерами, – а, по большому счету, «мелкотемье», как написали бы социалистические критики.

А ведь был, был и другой вектор развития жанра: «Я сел на вереск. Мрак над головой отступал…. Я почувствовал, что нахожусь на маленьком круглом шарике из камня и металла, окутанном пленкой воды и воздухом, кружащемся в солнечном свете среди звезд… Воображение дорисовало то, чего не могло различить зрение»… Герой «Создателя звезд» с верескового холма, силой мысли и воображения охватывает всю Вселенную – от разумных существ до мыслящих галактик. Конечно, к этому всеобъемлющему философскому и теологическому трактату трудно что-либо добавить. Завлекательный экшен здесь по отдельным эпизодам будет смотреться уже глупо. Литературу в этом ключе делать труднее, ведь у самого английского визионера четырехмиллиардная история «последних и первых людей» выглядит интереснее романа о Вселенной. Однако сопряжение фантазии с попытками разума проникнуть «за занавеску тьмы» хотя бы в масштабах нашей периферийной галактики – это все-таки отнюдь не закрытая дорога для развития фантастического жанра. Жаль, что у его поклонников настолько испортили вкус. Читая Олафа Стэплдона, так и представляешь человека, стоящего одиноко среди вересковой пустоши, а потом взмывающего в небо, в Космос, в бесконечность пространства-времени Вселенной.

Себя?