Светлана Алешина
Африканские страсти
Пролог
Москва, 1970
Антон шагал по Арбату, и его охватывала волна нежности и доброты ко всему живому. Он был молод, честолюбив и, черт побери, достаточно красив, чтобы радоваться жизни. Вокруг него суетливо сновали люди. У некоторых из них были довольно хмурые лица. Они были озабочены своими проблемами. Но Антону почему-то хотелось подойти к кому-нибудь и поднять хоть как-то человеку настроение. Однако он понимал, что это всего лишь ситуативное чувство, и выглядеть он будет неадекватно. Поэтому своего намерения он так и не осуществил.
Вместо этого он зашел в гастроном и, потолкавшись в очереди, купил бутылку портвейна. Что ж, теперь можно и в метро. Сегодня будет самый счастливый день в его жизни. Он так решил, а значит, все получится.
Юля жила на Фрунзенской набережной в одном из так называемых «элитных» домов. Ее папа был каким-то большим начальником в военном гарнизоне города Москвы, и ее квартире все завидовали. Антон тоже был из тех, кого обуревала зависть. Но он был уверен, что со временем у него тоже будет что-то подобное. Хотя сейчас, кроме комнаты в общежитии на пять человек, он абсолютно ничего не имел. Однако честолюбие и энергия молодости, присутствовавшие у Антона в достаточной мере, позволяли ему надеяться на лучшее будущее.
Он шел на вечеринку, которую Юля организовала у себя дома. Она была посвящена двум событиям одновременно: во-первых, отбытию Юлькиных родителей на Черноморское побережье Кавказа, а во-вторых, Международному женскому дню. Но для Антона эта вечеринка имела еще одну, самую главную для него особенность.
Там должна была быть Настя. Конечно, они много понаделали глупостей, но все же любят друг друга. Это же очевидно. Антон твердо решил сделать ей предложение. Она не сможет от него отказаться.
Он вздохнул полной грудью еще морозный, но уже пахнущий весной воздух и прижал к лицу букет мимозы, купленный заблаговременно. Пахнет весной… Нет, Антона не покидало сегодня ощущение эйфории. У него все должно получиться!
Он прошел от станции метров двести, вошел в подъезд «сталинки» и поднялся на седьмой этаж.
– Ой, Антошечка, проходи, – выскочила на порог разнаряженная Юля. – Как хорошо, что ты пришел! Уже все собрались.
– Это тебе, с праздником! – и Антон чмокнул хозяйку дома в щеку.
– Спасибо, – Юля взяла букет и буквально окунула в него свое лицо, – весной пахнет.
Антон прошел в гостиную. Посередине стоял огромный стол. За ним сидела разнополая компания – человек двадцать.
Поставив бутылку портвейна на стол и поздоровавшись со всеми, он отыскал глазами Настю. Праздник уже начался, и к нему тут же подошел старый знакомый Володя Суровцев, который учился в Литературном институте и сочинял стихи. Само по себе это никому неудобств не причиняло. Страшно было другое – графоманский бред, который позволял себе Суровцев, он спешил донести до масс. Он декламировал стихи, независимо от ситуации и компании, в которой он находился. Говорили даже, что он мог внезапно начать говорить рифмованные фразы во время занятий любовью. Впрочем, эти злые языки принадлежали женщинам, которых он бросил.
Антон сразу же понял, что сейчас произойдет, и попытался увернуться, но было поздно – Володя надвигался на него как танк.
– Послушай, старик, – восторженно воскликнул он.
И начал:
Клялась ты – до гроба
Быть милой моей. Опомнившись,
Оба мы стали умней.
Опомнившись, оба
Мы поняли вдруг,
Что счастья до гроба
Не будет, мой друг.
– Ну как, нравится? – заглядывая в глаза Антону, спросил Суровцев.
– Да, ничего, – машинально ответил тот, отыскивая глазами Настю.
Черт, как же она была хороша!
– А вот, слушай еще, – назойливой мухой прожужжал над ухом Суровцев.
Изведав горечь укоризны,
Обид, ошибок, мелких драм,
Учитесь радоваться жизни,
Ее обыденным дарам.
– Ну и как?
– Да, очень хорошо, – не глядя на Суровцева, ответил Антон. – Извини, старик, потом поговорим.
– Ну да, конечно. Иди, вон твоя примадонна, – слегка обидевшись, отошел Володя. – Только вот что-то Джульетта, похоже, не очень жаждет своего Ромео.
Слова его резанули ухо Антону, но Настя была рядом, и он решил сразу броситься с места в карьер.
– Привет, – подошел он к Насте, достал из пиджака флакон духов «Огни Москвы» и протянул ей. – С праздником.
– Спасибо, – довольно холодно ответила та и, равнодушно взяв флакон, положила его в карман платья.
– Настя, – взял ее под локоть Антон, – нам надо поговорить.
– Я тоже так думаю. Но не здесь. Пойдем прогуляемся.
– Хорошо.
Они оделись и потихоньку, чтобы не привлекать внимания друзей, вышли на площадку. Спустившись вниз, они молча пошли по улице. Уже опустились сумерки, и в окнах то там, то здесь зажигались огни.
– Настя, – начал Антон, беря свою подругу за руку, – так больше не может продолжаться…
– Да, это точно. – Она повернулась к нему лицом, и Антон поразился, насколько оно было злым. – Эти все твои похождения просто аморальны!
«Черт! – мысленно выругался он. Эйфория этого вечера тотчас улетучилась. – Это надо же было ей тогда прийти именно в тот момент. Ну хоть на пять минут бы раньше или позже. Ну бывает же такое невезенье! А девочка тогда была просто класс».
– Настя, ты все неправильно поняла, – попытался оправдаться Антон.
– Что я поняла неправильно? Ты же с ней спал! И поэтому все, мой милый. Мне надоело, хватит!
И Настя с силой вырвала свою руку. Антон некоторое время шел молча, и внутри его вскипала злость. Наконец его прорвало.
– Ах так? – гневно спросил он. – Я вообще-то не хотел ничего вспоминать, но раз уж ты сама начала… Да ты на себя посмотри? Мне только и говорят о том, с кем ты спишь.
– Это кто же тебе говорит? – сощурила глаза Настя. – Уж не Юлечка ли?
– Настя, при чем тут Юля?
– А, ты уже ее защищаешь? – распалилась Настя. – Конечно, понятно, у нее же квартира есть! Не надо будет по общагам мыкаться. Папа ей еще одну сделает.
– Ну, знаешь ли, – буквально задыхался от ярости Антон. – А переспать со всей общагой – это нормально? Это не аморально? Да, похоже, и не только в нашем корпусе. По-моему, ты уже и иностранцев охватила. Я не прав?
Настя побледнела как лежащий на дорогах снег. И тихо прошептала:
– Это не твое дело. Понятно?
– Конечно, понятно. Значит, ты проституткой заделалась? За заграничные шмотки уже даешь?
Настя повернулась и отвесила Антону пощечину. Потом, ни слова не говоря, она зарыдала и, закрывая лицо руками, побежала в сторону метро.
– Ну и черт с тобой, – махнул рукой Антон, потирая щеку и со злостью провожая глазами удаляющийся силуэт Насти.
Он постоял на месте минуты две-три, выкурил сигарету и пошел обратно, в квартиру Юли. Там почти все были уже пьяные и читали стихи.
– Я очень рада, что ты вернулся, – шепнула Антону на ухо Юля, когда тот сел за стол.
Он ничего не ответил, а только наливал себе рюмку за рюмкой. Ему стало легко и хорошо. Гости постепенно рассасывались, а он, отягощенный водкой и впечатлениями вечера, все сидел и смотрел в одну точку. Наконец он собрался пойти к себе в общагу. И тут он услышал горячий шепот прямо в ухо:
– Тоша, ты не можешь идти в таком состоянии. Может быть, останешься здесь?
Антон несколько секунд думал, потом махнул рукой и сел обратно на диван.
– Да, я останусь, – поднял он мутные глаза и встретил участливый взгляд Юли.
Глава 1
Лариса Котова сидела в своем кабинете и раздумывала о бренности жизни. В общем-то, можно было уже идти домой, но не хотелось. Отношения с мужем у нее были до предела сложными, и степень этой сложности зависела от количества выпитого им горячительного напитка. Периодически она выгоняла своего благоверного из дома, и каждый раз казалось, что «навсегда»…
Но их дочь желала видеть своего папочку ежечасно. И папочка с радостью возвращался, когда Лариса немного остывала. Лариса особой радости от возвращения Евгения не испытывала, но все же с мнением Насти считалась.
В данный момент Евгений находился дома, отдыхая от своих праведных бизнесменских трудов, и наверняка потягивал какую-нибудь жидкость крепостью не менее сорока градусов. Скорее всего, джин «Гордонс». Лариса даже зримо представляла его, вальяжно расположившегося у камина на диване, лениво переключающего телевизионный пульт. У изголовья его ложа находилась та самая бутылка, которая обычно через полтора часа валила Евгения замертво.
Лариса вздохнула и, встав с кресла, обошла вокруг стола. Взяв сигарету и зажигалку, она подошла к окну и, закурив, осталась стоять около него. Она находилась в кабинете своего собственного ресторана «Чайка». Она имела деньги, жизнь ее была наполнена событиями и приключениями – иногда она помогала кому-нибудь разобраться с криминальными проблемами. Но сейчас она чувствовала пустоту и скуку.
«Господи, – с тоской подумала Лариса, – любовника, что ли, завести?»
Она вернулась к столу и, стряхнув пепел сигареты в пепельницу, села в кресло.
«Где его только найти, – размышляла она дальше, – разве что среди своих посетителей?»
И она невзначай посмотрела на маленький экран монитора, который отражал все, что происходило в зале ресторана. Это было нововведение, которое имело место в «Чайке» уже месяц. Собственно, сегодня там ничего особо интересного не происходило. На весь вечер ресторан снял какой-то новоиспеченный депутат городской думы, и в данный момент по поводу светлого события его избрания высказывался толстенький человечек в дорогом костюме. Лариса с усмешкой отвернулась. Уж этот толстяк ей никак в любовники не годился.
Она, снова вздохнув, встала и совсем уже собралась ехать домой. Оглядев напоследок кабинет, она потянулась к выключателю, но в это время на экране появилось лицо женщины. Брюнетка, с большими карими глазами, с хорошо очерченным и плотно сжатым ртом, она производила довольно интересное впечатление… Если бы не презрение, сквозившее во взгляде, в жестах, во всей ее прямой и хорошо сложенной фигуре. Женщина как будто заметила, что за ней наблюдают, и отошла подальше от установленной в зале потайной видеокамеры, на экране снова возник толстый мужичок.
«Черт, где-то я видела уже лицо этой брюнетки, причем совсем недавно!» Ларисе почему-то расхотелось уходить домой, и она вернулась за стол. Отодвинув кресло и опершись об него коленкой, она уже с интересом наблюдала за происходящим на экране. Подождав еще минут пять, она вышла в коридор и прошла в зал. Приближаться к гуляющей компании она не стала, а расположилась за колонной. Торжество было в самом разгаре, компания, состоявшая в основном из солидных людей среднего и пожилого возраста, изрядно набралась.
На Ларису никто не обращал внимания: у собравшихся здесь людей были несколько другие цели. Лариса же очень внимательно наблюдала за той самой женщиной, лицо которой она видела на экране, одновременно пытаясь вспомнить, где же она могла ее видеть. Дама в свою очередь держалась непринужденно и снисходительно. Казалось, что она играет понятную только ей роль.
Стоп! Ну, конечно! Лариса даже слегка стукнула себя по лбу.
Это же Анастасия Николаевна Горецкая! Одна из самых лучших актрис тарасовского драмтеатра. Говорят, она когда-то снималась и в кино, но картин с ее участием Лариса не видела, а может, просто не помнит. Ведь вряд ли она снималась в главной роли.
Тут Лариса услышала за спиной приглушенные шаги и, обернувшись, увидела своего заместителя Степаныча. Вернее, звали его Дмитрий Степанович Городов, но из-за своей грубой мужицкой внешности и несколько стариковского менталитета, помноженного на постоянное скептическое ворчание, он заслужил именно это обращение. Так его звала не только Лариса, но и остальной персонал ресторана, включая его непосредственных подчиненных.
Вопросами сдачи зала в аренду занимался исключительно он, и Лариса тут же поинтересовалась – кто это у них сегодня в гостях.
– Да это же Клубнев Иван Сергеевич, – растирая свое красное лицо руками, сообщил Степаныч. – Его благополучно-таки избрали в депутаты. По этому поводу и пирушка, надрались уже, как свиньи, – неодобрительно добавил он. – Как бы не заблевали тут все…
И Степаныч, отличавшийся поразительным умением в любом явлении видеть лишь самые негативные стороны, шумно выдохнул.
Лариса снова перевела взгляд на гуляющую компанию. В этот самый момент со своего места поднялся сам Клубнев и попытался толкнуть речь.
– Я очень благодарен вам всем за ту поддержку, и моральную, и материальную, которую вы мне все оказали. Дружба – она всегда познается в экстремальных ситуациях, и с уверенностью можно сказать, что здесь собрались настоящие друзья. Очень благодарен моей Настеньке. Спасибо тебе, мое золотце, – он попытался поцеловать сидевшую рядом Горецкую, но та только раздраженно отмахнулась.
– Перестань, пожалуйста, – процедила она.
Лариса стояла достаточно близко к столу и поэтому расслышала все прекрасно.
– Она что, жена этого депутата? – шепотом спросила она у Степаныча.
– Угу, – угрюмо буркнул он, наблюдая за компанией своими почти всегда воспаленными глазами-жучками.
– Я очень хочу, чтобы и впредь, – продолжал между тем Иван Сергеевич, – мы собирались со всеми вами здесь, за таким же обильным и большим столом. Я очень благодарен вам за то, что вы все у меня есть. Давайте за это и выпьем.
Из присутствующих никто не возразил против такого предложения, и все дружно опрокинули рюмки в свои глотки. Клубнев, поставив рюмку на стол, встал со своего места и нетвердой походкой поплелся к мужчине, сидевшему через несколько мест от него. Тот сидел спиной к Ларисе, и рассмотреть его она не могла. Зато прекрасно заметила, каким взглядом его одаривала сама Горецкая.
«Ого, – подумала про себя Лариса, – а здесь, похоже, кипят настоящие и совсем не театральные страсти».
– Юрка, друг, – Клубнев благополучно добрался до предмета страсти Горецкой и с трудом рухнул рядом, – ты самый лучший друг. Ты знаешь об этом? – Клубнев пьяно обнял «друга» за плечи и стал почти что кричать ему в ухо.
Судя по тому, как Юрка был одет, он был главным спонсором всей предвыборной кампании Клубнева. Он слегка отстранился от Ивана Сергеевича и повернулся к Ларисе в профиль. Клубнев что-то упорно говорил ему, тот же со всем соглашался и для пущей убедительности постоянно кивал головой. Профиль у «спонсора» был просто классический: прямой греческий нос, тонкие губы. На вид его возраст колебался от тридцати пяти до сорока пяти. Выглядел он просто шикарно.
«А Горецкая не дурочка, – усмехнулась про себя Лариса. – Вот этого, наверное, она и сама могла бы выбрать себе в любовники. Хотя… Скорее нет – он больше наверняка ухлестывает за молоденькими длинноногими дурочками, а на Горецкую если и клюнул, то только из-за мужа. Наверняка тот ему зачем-нибудь нужен, не просто же так он дал ему денег. Хотя, конечно, может, они и на самом деле друзья…»
Ее мысли прервал пьяный крик того самого толстого мужичка, которого Лариса видела на экране у себя в кабинете.
– Я предлагаю выпить за звезду, озарившую небосвод нашего города, – с пафосом восклицал он. – Она засияла там так, как никто до нее не сиял. Она даже не звезда, а целое созвездие ярких звезд, каждая из которых воплощает одно из ее достоинств!
Толстяк кричал так, как будто все присутствующие находились в пустыне, а он являл собой глас божий и боялся, что кем-то не будет услышан. У Ларисы даже в ушах зазвенело от этого противного жидкого тенорка.
– Я думаю, что вы все уже поняли, – продолжал орать мужик, – что этот тост я предлагаю за Анастасию Николаевну.
Та, судя по всему, не была в восторге от тоста, но все-таки, слегка привстав и кисло улыбнувшись, поблагодарила.
– Спасибо тебе, Влад, но зачем столько эпитетов! Если бы все это было верно, то я бы не уехала из Москвы, – как-то даже слишком скромно произнесла она.
– О, тогда мы потеряли бы прекраснейшую из женщин, – пробасил чей-то голос справа.
Толстый мужичок тем временем засеменил к Горецкой, наверное, для поцелуя, но та, предвидя такой поворот событий, протянула ему руку, и тому ничего не оставалось, как довольствоваться этим. Однако он и из этой ситуации попытался вытянуть максимум приятного для себя. Поцеловав актрисе пальцы, он с жаром и пылкостью перекинулся выше и, не встречая особого сопротивления, дошел до плеча.
– Влад, перестань, пожалуйста, дурачиться! – оторвал его от этого занятия новоиспеченный депутат Клубнев. – Это все-таки моя жена, и при мне клеить ее неприлично!
– Понял, – довольно хмыкнул Влад, – буду клеить ее без тебя.
Вся компания довольно засмеялась, а Горецкая с неприязнью посмотрела на мужа и тут же отвернулась, не забыв при этом скользнуть взглядом в сторону «друга» Юрки. Тот был достаточно сумрачен и шутку не поддержал.
– Анастасия Николаевна, – сладким голосом начала подсевшая к ней дама лет шестидесяти.
«Очень сухонькая, но сильно молодящаяся, – мысленно прокомментировала ее появление Лариса. – В ее возрасте пора сменить губную помаду на что-то более спокойное и не такое броское. А волосы совсем не обязательно красить в фиолетовый цвет. Каштановый подошел бы лучше».
– А это правда, – продолжила дама заговорщицким шепотом, – что Маша Астафьева – любовница Якушева?
– А? Что? – рассеянно посмотрев в сторону экзальтированной особы, переспросила Горецкая и тут же машинально ответила: – Кажется, да.
– Какой ужас! – зашептала дама. – Она же совсем еще девочка. Ну и нравы пошли… В наше время такого не было. Якушев ей просто в папы годится. Какой ужас! А ведь у него была любовница. Как же она перенесла отставку?
– Я не знаю, нормально, наверное, – равнодушно ответила Горецкая. – Завела себе другого. В чем же проблема?
– Ну, я не знаю, – протянула дама с фиолетовыми волосами. – А как на все его проказы смотрит жена?
– А что жена? – даже с каким-то вызовом переспросила Горецкая. – Она-то уж, наверное, не страдает от этого.
– Да она у него просто душка, как от такой куколки можно ходить налево? – патетически возмущалась дама. – Не понимаю… Да, – махнула она рукой, – все мужики одинаковы. У вас, наверное, тоже такие же проблемы? – вдруг игриво поинтересовалась она.
Горецкая совсем не ожидала такого поворота темы и растерянно пожала плечами.
– Я думаю, что нет, – не совсем уверенно ответила она.
Разговор был ей явно неприятен, и она отвернулась.
– А все-таки Якушев – чудо! – мечтательно закатив глаза, встала со своего места дама.
Похоже, она сама была не прочь заполучить его себе в любовники. Но, наверно, возраст все-таки не позволял.
Лариса вздохнула и пошла к себе в кабинет. Там она, потянувшись, попросила Степаныча принести ей кофе и какой-нибудь легкий салат из морепродуктов. Ей опять стало скучно. Проблемы у всех были одинаковые. Наверняка та же Горецкая, приходя домой, тихо ненавидит своего мужа и страстно мечтает о каком-нибудь поклоннике.
Беззвучно открылась дверь, и в кабинет вошел Степаныч, неся на подносе кофе, салат и мартини. Последнее он прихватил на всякий случай, и это в данном случае пришлось кстати.
– Спасибо, – поблагодарила Лариса, – ты, как всегда, предусмотрителен.
Степаныч неуклюже поклонился, шутливо изображая галантного кавалера, и, слегка улыбнувшись, вышел. Лариса, еще раз мельком взглянув на экран монитора и отметив в очередной раз, что Горецкую она видела не только в театре, выключила изображение.
Немного погодя она включила небольшой телевизор JVC, который стоял на тумбочке. На экране тут же возникла довольно миленькая дикторша, которая объявила о продолжении программы «Новости» на местном канале и передала слово своему коллеге, который должен был ознакомить телезрителей с криминальной стороной провинциальной жизни.
На экране замелькали улицы Тарасова. Их снимали из белой милицейской машины с мигалкой. Камера остановилась на здании «Салона красоты», постепенно размывая изображение и фокусируя его на молодом человеке с микрофоном в руке. Он бодрым голосом, с довольно оптимистической интонацией начал рассказывать о недавнем убийстве в районе мясокомбината. Потом он вскользь упомянул о парочке пьяных драк в Заводском районе, закончившихся очень неудачно для их участников – два человека оказались в результате на кладбище. И, наконец, сделав паузу, он перешел к главному событию – трупу, найденному с ножом в груди в городском парке «Липки». Ларисе даже показалось, что репортер сожалеет о том, что за прошедшую неделю так мало произошло убийств. Настолько плотоядным было выражение лица человека, который рассказывал об этих в принципе не очень веселых происшествиях.
Лариса отпила кофе и налила в бокал немного мартини, не переставая при этом смотреть на экран телевизора. Изображение молодого человека, с оптимизмом вещавшего о смертях других, наконец сменилось кадрами, снятыми на месте происшествия.
«Два дня назад, – вещал голос за кадром, – в парке «Липки» был обнаружен труп мужчины с ножевыми ранениями в области груди. При нем нашли заграничный паспорт, подтверждавший, что этот человек являлся гражданином Республики Конго. Имя убитого – Андрэ Амбесси, 1970 года рождения. Если кто-нибудь знает этого мужчину и может что-либо сказать, городское УВД просит позвонить по телефонам: 02, 86-75-34 или 86-98-76. Анонимность гарантируется».
Номера телефонов застыли на экране на фоне увеличенной фотографии конголезца. Лицо его было слегка поцарапано, а в открытых глазах стоял ужас, смешанный с удивлением. Тело было прикрыто простыней. При виде фотографии Лариса, чуть не расплескав бокал, поставила его на стол и тут же потянулась за ручкой, чтобы записать номера телефонов. При этом она не сводила взгляд с экрана. В горле у нее пересохло.
Прикрыв глаза, она наконец-то совершенно отчетливо вспомнила, где видела этого негра. Примерно неделю назад он посещал ее «Чайку». Спутать она не могла. Личность конголезца была слишком колоритной. Лариса потерла виски, пытаясь вспомнить подробности…
* * *
…Был будний день, и в ресторане в обед почти не было посетителей. Сама Лариса находилась в зале, когда в дверь вошла очень странная парочка. Несмотря на то, что ворота Тарасова уже десять лет были открыты для иностранцев, появившийся в проеме двери негр не мог не привлечь внимания. Для российского города, тем более провинциального, это был элемент экзотики. Но еще больше привлекала внимание его спутница. Это была уже не молодая, примерно раза в два старше своего спутника, но прекрасно сохранившаяся дама, блондинка в темных очках.
Лариса тогда с интересом отметила эту необычную парочку и невольно заинтересовалась ими. Оглядевшись вокруг, они прошли за угловой столик. Мужчина, галантно отодвинув стул, усадил даму и только после этого сел сам. Заказав тогда что-то чисто символическое, они оживленно заговорили. Они находились далеко от Ларисы, и слышать их разговор она не могла, да в общем-то и не хотела.
Больше говорил мужчина, а дама только слушала, снисходительно наклонив голову. Андрэ – теперь-то Лариса знала, как его зовут, все больше волновался и размахивал руками. Затем он в пылу разговора приблизил свое лицо к лицу собеседницы так близко, что та невольно отшатнулась; было заметно, что она испугалась, но это быстро прошло. Она, похоже, пыталась его в чем-то убедить, но большие губы конголезца на этот раз стали совсем узкими. Было видно, что он не согласен с ее доводами. Он снова стал жестикулировать и говорить что-то резкое.
После этого дама в темных очках вдруг встала и решительно вышла из ресторана. Андрэ остался сидеть за столиком. Сидел он недолго – может быть, минуты две. Он оставил деньги на столе и в задумчивости покинул «Чайку».
Тогда Лариса спешила по каким-то своим делам и вскоре забыла эту историю и странную пару – молодого негра, скорее даже мулата, и молодящуюся блондинку постбальзаковского возраста.
Но сейчас картина того дня совершенно четко реставрировалась в ее голове. И она потянулась к трубке телефона.
Лариса набрала записанный номер, включив одновременно камеру, показывавшую происходящее в зале. Там наметилось некое оживление, связанное с тем, что участники банкета парами покидали ресторан, собираясь, видимо, дальше развлекаться на квартире или на даче.
Трубку сняли довольно быстро, и Лариса тут же объяснила, что она располагает сведениями по поводу личности убитого в «Липках».
– Минуточку, я соединю вас со следователем, – сказал женский голос на том конце провода.
– Следователь Карташов слушает, – услышала Лариса через несколько секунд и тут же обрадованно подскочила.
Дело в том, что Олег Валерьянович Карташов был давним ее знакомым. Они встречались несколько раз во время ее прошлых криминальных приключений. По мнению Ларисы, Карташов должен был быть ей благодарен за то, что несколько «висяков» перестали быть таковыми.
– Добрый вечер, Олег, – приободрившимся голосом начала Лариса. – Это Котова. Я думаю, вы меня помните?
– Конечно, конечно, – после некоторой паузы удивленно и одновременно слегка настороженно сказал тот. – Очень рад.
– У меня есть некоторые сведения о конголезце, которого нашли в «Липках», – по-деловому сказала Лариса. – Может быть, вы заедете ко мне в «Чайку»?
– Да? – как-то недоверчиво переспросил Карташов. – Ну что ж, наверное, заеду… Можно прямо сейчас?
– Конечно, можно, – ответила Лариса и положила трубку.
Карташов не заставил себя долго ждать, и уже минут через двадцать Степаныч провел его в Зеленый кабинет, который использовался Ларисой для встреч конфиденциального и личного характера. Время до его прихода директор «Чайки» провела в каком-то напряжении и толком не могла понять, почему. Она чувствовала себя слегка возбужденной и встревоженной. Этот негр никак не выходил из головы. Да и дама, которая была с ним, тоже казалась Ларисе знакомой.
Интересно, что могло связывать достаточно молодого африканца и эту выглядевшую очень богемно сексуальную даму? Хотя почему бы и не заподозрить в этом во всем любовную связь? Стареющие женщины вообще падки на всякую экзотику. Но разговаривали они не очень любовно…
– Прошу вас, присаживайтесь, Олег, – указывая на кресло, предложила Лариса.
– Очень рад снова встретиться с вами, – улыбка следователя показалась Ларисе даже искренней. – Что же вы хотели мне рассказать?
– Может, что-нибудь выпьете?
– Если только пиво.
– Хорошо.
Лариса снова позвала Степаныча и попросила его принести пиво. Через минуту тот внес в кабинет две банки «Гиннеса». Карташов, удобно устроившись в кресле и открыв банку, приготовился слушать.
– Дело в том, – начала Лариса, – что где-то с неделю назад этот самый негр приходил ко мне в ресторан.
– Да? И что? – спросил Карташов.
– И приходил не один, а с дамой куртуазной внешности лет пятидесяти. И разговор их носил, так скажем, не очень дружеский характер. В конце дама встала и ушла.
– Очень интересно, – поставив банку на стол, задумался следователь. – И это все?
– Да, – простодушно ответила Лариса.
– Что ж, информация чрезвычайно содержательная, – ехидно заметил в ответ Карташов.
– Может быть, теперь расскажете мне, что вы знаете об этом деле?
Карташов вопросительно посмотрел на Ларису. И тут вошел официант, который нес на подносе блюдо из сома под названием «Тихий омут», сырное ассорти и пудинг с вишневым вареньем.
Оперативник, который нечасто баловал себя подобными деликатесами, оценил угощение быстро. В конце концов, эта дама по имени Лариса несколько раз уже помогала ему сохранять реноме в глазах вышестоящего начальства. Она постоянно умудрялась оказываться в центре криминальных событий и распутывать достаточно сложные истории. Преступники в результате ее действий оказывались в тюрьме. И Карташов, несмотря на то, что рассказ Ларисы ровным счетом ничего не прояснял в деле, решил поделиться с ней информацией. Тем более что это было неделикатно – так вкусно поесть и ничем не отблагодарить гостеприимную владелицу ресторана.
– Конечно, – сказал вслух Карташов, глотая слюну в предвкушении пиршества. – Хотя ничего стоящего я, пожалуй, сказать не смогу. То, что труп нашли два дня назад, ты уже наверняка слышала по телевизору, – неожиданно перешел он с Ларисой на «ты».
– Так. Продолжай, – в тон ему ответила Лариса.
– Мы выехали на место. Труп обнаружила молодая пара. Было уже достаточно темно, и они сначала решили, что негр просто пьян. Если бы девушка не заметила лужицу крови, то так бы и прошли мимо. Документы у него все были на месте. Рядом с телом валялась легкая косынка. По-моему, этот материал называется то ли шифон, то ли газ, – Карташов неопределенно поиграл в воздухе руками. – Но это не столь существенно. Гораздо важнее, что тут же был обнаружен пакетик с анашой.
– Его убили ножом?
– На теле множество ножевых ранений в области груди. Все лицо поцарапано, похоже, ногтями. Следов уколов вроде бы нет. Но пакетик с анашой настораживает. Вот, пожалуй, и все.
– Да уж, не густо, – пробормотала Лариса, – интересно, правда, как попала туда эта газовая косынка. Вряд ли она принадлежала негру.
– Да, ему она точно была не нужна, – согласился следователь.
– И анаша… – протянула Лариса. – Если он занимался наркотой и его пристукнул кто-то из своих, то зачем же оставлять этот пакет? Логичнее взять его с собой.
– Я об этом уже думал. Все это странно, – снова поддакнул Карташов, с удовольствием уплетая рыбу.
– А эта парочка, которая его обнаружила? Они никак не могли?
– Да вроде бы нет. Проверили мы их. Оба студенты, из приличных семей, только поженились. С наркотой связаны не были…
Лариса бросила рассеянный взгляд на монитор. Банкет еще не закончился. И тут она, вглядевшись в лицо Горецкой, поняла, почему оно привлекло ее внимание. Она видела ее недавно не в театре. Лариса уже давно не посещала спектакли местного драмтеатра. Просто это была или та самая куртуазная дама, приходившая сюда вместе с негром, или Горецкая очень на нее похожа. По крайней мере, чертами лица. Конечно, та дама была блондинкой, а Горецкая – яркая брюнетка. Но ведь парики еще в ходу, и никто не запрещает эксцентричным женщинам пользоваться ими.
И Лариса поспешила поделиться информацией с Карташовым.
– Олег Валерьянович, мне кажется, что та дама, с которой у меня в ресторане был убитый негр, – это Горецкая… Причем пришла она на встречу с ним в парике.
– Кто такая Горецкая? – недоуменно спросил Карташов.
– Ведущая актриса драмтеатра. И ее ты сейчас можешь видеть на этом мониторе.
Следователь еще более недоуменно уставился на экран.
– Здесь она брюнетка, а с негром приходила сюда как блондинка.
Карташов нахмурился и подозрительно посмотрел на Ларису.
– А тебе не показалось?
– Я не уверена на все сто, но все это вполне возможно…
– И что же она хотела тогда от этого конголезца?
– Или он от нее, – уточнила Лариса.
