Светлана Алешина
Репортаж без места событий
Глава 2
Маринка догадалась не только сварить свежий кофе, но и разложить по вазочкам песочное печенье и шоколад. Все члены нашей редакции собрались за чайным столиком у меня в кабинете. Кряжимский уже рассматривал фотографию, которую дал мне Владимир Вениаминович, Виктор сидел молча, а Ромка положил перед собой молодежный журнал и пролистывал его.
– Ольга Юрьевна, я могу сказать с уверенностью, что попытка кражи колье из коллекции музея и ограбление загородного дома Климачева – дело рук одного человека, – сделал вывод Кряжимский, как только я подробно рассказала ему о своей беседе с Владимиром Вениаминовичем.
– В этом и я уже не сомневаюсь, так как интерес у грабителей вызывают произведения одного мастера, да и их непрофессионализм налицо, – добавила я.
– Оль, а, по-моему, украсть вещицу из загородного дома Климачева не так уж и сложно, – заметила Маринка. – Он практически не охранялся, если не считать сигнализации.
– То, что в доме есть сигнализация, грабители могли предполагать, но если бы в доме еще находился охранник, о котором они, по-видимому, не знали, то это осложнило бы дело, – решила я.
– Вы знаете, Ольга Юрьевна, – вступил в разговор Кряжимский, – мне кажется, что Владимир Вениаминович не очень хорошо организовал охрану своего загородного дома, тем более что там содержатся предметы из драгоценных металлов.
– Хотя некоторые экспонаты заслуживают достойного места в музеях, как объяснил мне сам Владимир Вениаминович, но стоимость их не является баснословной, – пояснила я. – В доме, конечно же, были сейфы, но в эту ночь преступникам повезло, так как интересующая их вещица находилась практически на виду.
– Ольга Юрьевна, а почему вы всегда употребляете множественное число при упоминании о преступниках? – поинтересовался Сергей Иванович. – Ведь ничего, указывающего на то, что это дело рук группы людей, я не заметил. Даже сотрудники правоохранительных органов при осмотре витрины и сигнализации музея нашли отпечатки пальцев только одного человека.
– Не знаю, – немного растерялась я. – Может быть, интуиция.
– На одну интуицию полагаться нельзя, поэтому рассматривать следует все варианты, – укорил меня Сергей Иванович.
– Сергей Иванович, если удастся поймать хотя бы одного, то другого он выложит со всеми потрохами, поэтому мне лично неважно количество бандитов, будь их хоть вообще двадцать, – вставила свою реплику Маринка, после чего обсуждение предполагаемого количества участников ограбления закончилось.
– В результате получается, что некто пытается завладеть произведениями Куницина не совсем законным путем, совершая несколько попыток краж, одна из которых увенчалась успехом, с целью… – Сергей Иванович замялся, так как не нашел, что сказать дальше.
– Продажи! – закончила за него Маринка.
– Кому? – удивился Сергей Иванович.
– Знакомому коллекционеру! – не задумываясь, ответила Маринка.
– А разве согласится коллекционер взять себе, например, тот же кубок, который разыскивает милиция? – заметил Кряжимский.
– Но его никто не ищет, ведь Владимир Вениаминович не обращался в милицию! – Маринка нашла ответ и на этот вопрос.
– Следовательно, грабители знали о том, что Климачев не станет обращаться к сотрудникам правоохранительных органов, – догадался Сергей Иванович.
– Но если бы им удалось украсть колье, то владелец колье обязательно бы заявил о пропаже в милицию, – предположил Ромка, отодвигая в сторону журнал. – Об этом они не могли не знать.
– Предположим, что они и не хотели красть колье, а просто припугнули владельцев московской коллекции, чтобы они увезли выставленные материалы обратно в Москву, – размышлял вслух Кряжимский, – для того, чтобы, например… – Он опять не нашелся, что сказать, и запнулся.
Но, к сожалению, Маринка не смогла в этот раз так ловко окончить его фразу, поэтому в кабинете воцарилось молчание, и только Виктор громко крякнул, издав не совсем приличный звук.
– Нет, дело не в этом, – неожиданно резко продолжил Кряжимский. – Для того чтобы припугнуть работников музея, можно было бы, например, просто разбить стекло и влезть внутрь или же разбить одну из витрин. Но в таких случаях не отключают сигнализацию, а наоборот, стараются обратить на себя внимание. А если уж грабители и решили обезопасить себя, то второй рубеж сигнализации тоже был бы отключен. Непрофессионализм налицо!
– А также то, что они на самом деле пытались вытащить из выставочного зала колье! – напомнила Маринка.
– К сожалению, Сергей Иванович, нет достаточных оснований принять вашу версию, – сделала я вывод.
– Вы что, действительно думаете, что вам удастся, сидя за чашечкой кофе, распутать это дельце?! – заметил Ромка, улыбаясь.
– Хорошо, тогда пойдем другим путем, – предложил Кряжимский. – По моему мнению, заинтересоваться работами Куницина мог бы какой-нибудь коллекционер подобных вещичек, который решил собрать все работы этого мастера у себя. Но хранить в своем сейфе кубок он может абсолютно безнаказанно, а вот колье ему пришлось бы прятать, так как его разыскивала бы милиция. Значит, он считает, что сможет хорошо спрятать колье или же вообще переправить его за границу, где без особого риска оно может быть использовано в качестве экспоната частной коллекции.
– А как вам упоминание о том, что колье когда-то было в паре с серьгами, которые в настоящий момент уже находятся за границей? – вдруг вспомнила я.
– Это только доказывает мое предположение, что в какой-нибудь Франции уже знакомы с творчеством Куницина и знают его истинную цену, – объяснил Кряжимский.
– А мне кажется, что версия о том, что колье попытался приобрести хозяин серег, более удачна, – заметила Маринка.
– Выйти на этого человека мы не сможем, так как работники столичного музея несколько лет пытались проследить за судьбой этих украшений, но все тщетно. До настоящего момента их обладатель остается не известен никому, – сообщила я.
– Тогда начнем с тех коллекционеров, которые находятся поближе, например, с Прядилина.
– Кто это? – удивилась я.
– Он, по-моему, занимается коллекционированием женских украшений из драгоценных металлов, – пояснил Сергей Иванович. – Я с ним познакомился около пяти лет назад, когда готовил материал о найденном у одного пенсионера после его смерти перстне баснословной стоимости. Тогда Прядилин был моим консультантом и очень помог мне. Его коллекцию я сам не видел, но много слышал о ней, так как он периодически выставляет ее.
– Вы подозреваете, что этому Прядилину могут понадобиться работы Куницина? – догадалась я.
– Все может быть, хотя он показался мне вполне интеллигентным и порядочным человеком, – заметил Сергей Иванович. – Но я знаю, что любой коллекционер способен дойти до безумия, чтобы обогатить свою коллекцию, и даже совершить убийство, я не говорю уже об ограблении.
– Тогда, значит, мне следует встретиться с Прядилиным, – задумчиво сказала я, делая записи в своем ежедневнике. – Как, кстати, его зовут?
– Мне надо заглянуть в свои старые бумаги, и тогда я отвечу на ваш вопрос, – сказал Кряжимский и вышел из кабинета.
Мы спокойно пили кофе, обдумывая каждый свое. Я взглянула на Виктора, лицо которого по-прежнему оставалось невозмутимым. Он не отличался разговорчивостью, точнее говоря, предпочитал молчать в любой ситуации. Но не из-за своей скромности, а в силу прирожденной способности своевременно действовать. Это отличало его от Маринки, которая могла часами рассказывать какую-нибудь ерунду.
Сергей Иванович вернулся буквально через несколько минут и положил передо мной листок бумаги, аккуратно исписанный его почерком.
– Прядилин Дмитрий Михайлович! – сообщил Кряжимский. – Коллекционер! Как я и говорил, занимается только изделиями из драгоценных металлов.
– Сергей Иванович, а еще в нашем городе есть коллекционеры, помимо Климачева и Прядилина? – поинтересовалась я у Кряжимского, переписывая себе адрес Прядилина с листочка.
– Не знаю даже… – ответил Сергей Иванович, пожимая плечами.
– Зато я знаю, где это можно узнать, – вспомнила я, взглянув на номер телефона Климачева, который был записан у меня в ежедневнике.
– Владимир Вениаминович? Это Ольга Юрьевна из «Свидетеля»! – сказала я, как только абонент взял трубку.
– Да, да! Я вас слушаю.
– Я хотела бы выяснить у вас, знаете ли вы кого-нибудь из коллекционеров нашего города?
– Конечно, – обнадежил меня собеседник. – Я совсем забыл вам об этом рассказать, извините.
– Ничего страшного, – успокоила я Владимира Вениаминовича.
– В Тарасове есть еще два коллекционера изделий из драгоценных металлов, – сказал Владимир Вениаминович. – Прядилин Дмитрий Михайлович, который интересуется украшениями из золота и серебра прошлых веков. У него очень богатая коллекция, которую он иногда даже выставляет в залах для общественного посещения.
– А другой?
– Якушев Олег Борисович, – ответил Владимир Вениаминович. – Но с его коллекцией я менее знаком, так как он переехал в наш город совсем недавно, и я еще не успел ознакомиться с его вещицами. По-моему, у него тоже есть стоящие экземпляры прошлых веков.
– А работ Куницина в их коллекциях нет? – поинтересовалась я, надеясь, что Климачев вспомнит что-то интересное, хотя я уже спрашивала у него насчет изделий этого мастера.
– Не знаю, Ольга Юрьевна, – честно признался он. – По крайней мере, у Прядилина ничего подобного я не видел. Хотя постойте-ка! – вдруг раздумчиво сказал Климачев. – У Якушева есть! Как же я мог об этом забыть! Диадема работы Куницина! Якушев упоминал о ней в одном из интервью, когда перечислял предметы своей коллекции. Эта диадема из низкопробного золота с гравировкой и вензелем мастера содержит также несколько полудрагоценных камней и стоит не так дорого, как можно было предполагать.
– Хорошо, что вы об этом вспомнили, – немного разочарованно сказала я.
Климачеву нечего было ответить на мое замечание, поэтому мы оба замолчали.
– Да, мне еще нужно встретиться с вашим охранником и хотелось бы самой посмотреть вашу коллекцию, – вспомнила я.
– Если вам не сложно, то вы можете подъехать к моему загородному дому, – предложил Владимир Вениаминович и назвал адрес. – Тот же охранник дежурит сегодня.
– Он не уволен?
– Нет, ведь я уже говорил, что не сомневаюсь в его надежности, – повторил Владимир Вениаминович.
– Смогу быть только во второй половине дня, – пообещала я Климачеву и попрощалась.
Коллеги наблюдали за моим разговором молча, стараясь не мешать мне. Но как только я положила трубку, Маринка спросила, что же мне удалось узнать. Я все рассказала, упомянув о том, что Кряжимский не ошибся, вспомнив Прядилина.
– Та-ак, – протянула я, заглядывая в ежедневник. – Сначала к Дмитрию Михайловичу, затем к Якушеву, а потом заеду к Владимиру Вениаминовичу.
Надо же, как удачно все получилось! Назвать Якушева и Прядилина подозреваемыми я не решалась. Тем не менее мне надо было с чего-то начать расследование. Если даже оба коллекционера никак не связаны с ограблением, вполне возможно, что у них хотя бы есть работы Куницина.
Кряжимский кряхтя поднялся со своего места и подошел к моему столу, где стоял телефон. Он уже занялся поиском адреса Якушева.
И тем не менее я не верила в такую удачу. Мне удалось практически выйти на их след, и теперь нужно только осторожно выяснить… что? Их причастность к ограблениям? Конечно, действовать придется осторожно, ведь если в открытую заявить о цели моего визита, то можно спугнуть настоящего преступника. Хотя, если я представлюсь начинающим коллекционером, интересующимся работами Куницина, это не вызовет никаких подозрений. В таком случае реакция и Прядилина, и Якушева подскажет мне, на кого из них следует обратить особое внимание. Заранее выделять кого-то из них я не решилась, так как боялась составить предвзятое мнение без доказательств. Хотя тот факт, что Якушев приехал в наш город недавно, был не в его пользу. Прядилин же был довольно-таки известным коллекционером и вряд ли стал бы так рисковать. Но тем не менее я решила, что участие в расследовании и того, и другого вполне возможно.
Пока я обдумывала свои планы, коллеги постепенно покидали мой кабинет. Ромка выбежал из него первым, упомянув о том, что ему сегодня нужно забежать к одному другу, поэтому на работе его сегодня больше не будет. Виктор же молча поднялся со своего места и, не произнося ни слова, вышел из кабинета, заняв место за своим столом.
Кряжимский тоже вышел, как только сообщил мне адрес Якушева. Когда я предложила ему поехать со мной к Прядилину, так как Сергей Иванович был более-менее знаком с ним, Кряжимский отказался, сославшись на постоянную занятость. Я попросила его собрать информацию о Николае Куницине, что он мог сделать, посетив несколько библиотек или же отыскав материал в Интернете. Кряжимский согласился и обещал, что к вечеру уже передаст мне все материалы.
Маринка же убирала со стола остатки нашей общей трапезы, собирая чашки из-под кофе на поднос.
– Оль, я с тобой! – сообщила она мне, как только освободилась. – Даже не думай отвертеться от моего предложения.
– С одним условием, – предупредила я, – ты будешь молчать во время разговора, так как совершенно не разбираешься в искусстве.
– А ты? – обиделась Маринка.
– Ладно, собирайся, – согласилась я. – Сейчас уже выезжаем.
Маринка схватила свою сумочку и выжидательно встала около двери офиса. Попрощавшись со всеми сотрудниками, мы спустились к машине, которая стояла на нашей стоянке.
Глава 3
Прядилин жил в центре города, поэтому нам не пришлось долго петлять по окраинам Тарасова, где все номера домов вообще перепутаны. Дом, который был указан Кряжимским, представлял из себя двухэтажный особняк, построенный несколько десятков лет назад. В городе сохранилось мало таких построек, хотя большинство из них находится именно в центре. Это запущенные строения, принадлежащие городскому фонду. В них, как правило, располагаются коммунальные квартиры, но этот особняк был свежевыбелен и даже отреставрирован. Я заметила табличку сбоку:
«В этом здании с 1943 по 1945 год располагался эвакогоспиталь номер 3546».
Таких табличек по всему городу было натыкано достаточно много, наряду с упоминаниями о том, что в некоторых из них когда-то жили личности, имена которых дошли и до наших дней благодаря их успехам в политике, искусстве, спорте и так далее.
Подъезд, рядом с которым располагалась небольшая стоянка, был единственным, поэтому мы подъехали прямо к нему.
– Вот тебе и раз! – вскрикнула Маринка, выходя из машины. – Домофон!
– Придется обнаружить свое присутствие еще до того, как с глазу на глаз встретимся с Прядилиным, – заметила я и подошла к железной двери подъезда.
На пластмассовой поверхности высвечивались два номера, что говорило о том, что в доме всего две квартиры. Прядилин жил во второй, поэтому я уверенно нажала нижнюю кнопку.
– Кто? – послышался глухой мужской голос.
– Ольга Юрьевна Волокина, – представилась я, намеренно изменив свою фамилию. – Я хотела бы поговорить с Прядилиным Дмитрием Михайловичем.
– По какому вопросу?
– По личному делу! – ответила я, не вдаваясь в подробности о цели моего посещения.
Голос замолчал.
– Ошиблись адресом, – хохотнула Маринка.
– Заходите, – тут же отозвался голос.
Дверь автоматически открылась, и мы с Маринкой прошмыгнули внутрь. Перед нашими глазами возникла широкая лестница, по которой мы и поднялись на второй этаж. Подъезд был больше похож на часть квартиры, так как лестница была покрыта ковром, на окне теснились растения. Чистота этого помещения говорила о том, что в доме живут не бедные, а вполне обеспеченные люди, хотя об этом можно было догадаться уже в тот момент, когда мы подрулили к дому.
По такой лестнице было даже приятно идти, поэтому мы с Маринкой замедлили свой шаг. Стука каблуков не было слышно, так как они утопали в толще ковра. На втором этаже была металлическая дверь с глазком, которая по ширине превосходила даже подъездную. Как только мы подошли к порогу квартиры, она распахнулась.
– Ольга Юрьевна? – уточнил открывший нам мужчина приятной наружности, одетый в дорогой строгий костюм. На ногах его отливали черным блеском вычищенные ботинки.
– Да, – подтвердила я.
– А ваша очаровательная спутница? – поинтересовался мужчина, походя отпустив комплимент Маринке, от которого подруга немного смутилась.
Я представила и Маринку тоже, прибавив к ее звучному имени и отчеству первую пришедшую мне на ум фамилию: Пузатикова. Маринка оскорбилась таким к ней отношением и перестала улыбаться, что было к лучшему. Девушка с такой фамилией в приличном обществе должна помалкивать, а именно это и требовалось от Маринки.
Мужчина же, наоборот, улыбнулся и пропустил нас внутрь. Квартира поразила нас еще больше, чем подъезд. Дмитрий Михайлович жил не только обеспеченно, но даже шикарно. Хотя ничего лишнего в квартире не было. Паркетный пол тихо поскрипывал, когда мы проходили из комнаты в комнату. Прядилин шел впереди нас, поэтому я могла обозревать только его широкую спину. Расположились мы в просторной гостиной, где Дмитрий Михайлович предложил нам занять места в громоздких креслах. Сам он сел на диван, как только мы с Маринкой присели.
– Я вас слушаю, – пригласил он к разговору.
– Я много слышала о вашей коллекции изделий из драгоценных металлов, но сама ни разу ее не видела, – объяснила я, – хотя отчасти занимаюсь тем же.
– Вы тоже коллекционер? – оживился Прядилин и придвинулся немного поближе.
– Пока только начинающий, – умело разыграла я смущение. – Мне, конечно же, еще далеко до вашей коллекции как по количеству, так и по качеству. Да и разбираюсь я пока в предметах искусства не совсем хорошо. Мне в наследство от деда досталась пара ценных вещичек, поэтому я и решила заняться этим.
– Каких вещичек? – заинтересовался Дмитрий Михайлович.
– Несколько золотых браслетов девятнадцатого века, – соврала я. – Серебряные столовые приборы. В общем, ничего ценного с точки зрения искусства.
– В этом-то как раз вы можете ошибаться, – заметил Прядилин. – То, что не интересно искусствоведам сейчас, может быть просто необходимо им завтра. Многие вещи приобретают свою ценность по истечении десятков веков.
– Пока же моя скромная коллекция не вызывает никакого интереса, – с сожалением проговорила я.
– Вы хотели бы узнать ее истинную ценность? – догадался Дмитрий Михайлович о цели моего прихода.
– Нет, – разочаровала я его. – Я хотела бы взглянуть на вашу коллекцию, чтобы понять, по силам ли мне вообще продолжать собирать подобные вещички.
– Если у вас есть желание и огромная сумма денег, то вы достигнете многого, – объяснил собеседник. – Моя же коллекция перстней не настолько велика, как вы думаете.
– Перстней? – удивилась я.
– Да, я коллекционирую только перстни из драгоценных металлов, – сообщил Дмитрий Михайлович. – Как говорится, узкая специализация.
Я немного растерялась, так как совершенно не предполагала, что меня постигнет такое разочарование. То, что Прядилин оказался коллекционером перстней из драгоценных металлов, отводило подозрения от него. В таком случае ему не нужны были ни кубки, ни колье. Но вдруг меня тут же осенило! А если он договорился, что обменяет изделия мастера Куницина заинтересованному лицу на несколько вещичек для пополнения своей коллекции? В таком случае он мог быть очень даже заинтересован в их приобретении.
– У деда когда-то был один перстень, но он обменял его на статуэтку, изготовленную известным русским мастером Кунициным, – продолжила я, намеренно упоминая эту фамилию.
– Я даже не слышал о таком мастере, – удивился Дмитрий Михайлович. – Если можете, то расскажите подробнее.
Как мне показалось, интерес Прядилина был неподдельным, он на самом деле хотел узнать что-то новое, как любой коллекционер.
– Я сама мало знакома с этим мастером, – честно призналась я и рассказала только то, что узнала из разговора с Климачевым.
– Я бы не сказал, что Куницин – популярный мастер, – сделал вывод Дмитрий Михайлович. – Хотя постойте…
Прядилин неожиданно прервался, как будто бы вспомнил нечто интересное, затем с опаской посмотрел на меня, но вскоре успокоился и продолжил разговор.
– Если я не ошибаюсь, то в недавнем ограблении столичной выставки было замешано колье именно этого автора, – сказал он и выжидательно посмотрел на меня.
– В попытке ограбления, – поправила я его. – Колье осталось в музее: сработал второй рубеж сигнализации, и преступникам не удалось совершить задуманное.
Теперь я, в свою очередь, посмотрела с опаской на Дмитрия Михайловича, хотя подозрение в том, что он является заказчиком этой кражи, начало постепенно улетучиваться. Если бы Прядилин был замешан в этом деле, то сам не стал бы упоминать о краже, тем более что он совершенно спокойно слушал меня, когда я рассказывала о Куницине, не проявляя повышенного интереса. То обстоятельство, что он коллекционировал только перстни, тоже не укладывалось в построенные мною предположения до разговора с Дмитрием Михайловичем. Ни Климачев, ни Кряжимский, который всегда очень обстоятельно подходит к любому делу, даже словом не обмолвились о том, что Прядилин имеет такую узкую направленность!
– Вы знаете, Ольга Юрьевна, я где-то около десяти лет назад занимался коллекционированием вообще женских украшений, – продолжил собеседник, как будто бы читая мои мысли. – В одну из поездок в Москву я, конечно же, побывал в художественной галерее, где постоянно демонстрируется выставка этого частного коллекционера. Колье Куницина не было объектом моего пристального внимания, может быть, именно потому, что имя мастера не популярно. Видите, я даже вспомнить его сразу не смог. Но со временем, по совету одного моего товарища, я перешел на коллекционирование перстней и с творчеством Куницина вообще не сталкивался.
– А можно ли взглянуть на вашу коллекцию? – попросила я, хотя, в принципе, не видела в этом никакого смысла – подозрения Прядилина в краже кубка из частной коллекции Климачева не оправдались.
– Вы будете иметь возможность познакомиться с ней буквально через месяц, – объяснил Дмитрий Михайлович. – Я уже снимаю подходящее помещение, где будет выставлено полное собрание. Сейчас же у меня некоторый беспорядок, смотреть на который мне самому-то не очень приятно.
– А где это будет, если не секрет? – поинтересовалась я.
– В выставочном центре Тарасова, – не скрывая, сказал Прядилин. – Приглашаю вас!
– Я обязательно загляну, – пообещала я и тут же попрощалась с Дмитрием Михайловичем.
Он проводил нас до двери своей квартиры, галантно распахнув перед нами двери. Выходя из подъезда, мы с Маринкой столкнулись еще с одним посетителем.
– Дмитрий Михайлович Прядилин здесь проживает? – спросил нас лысенький мужчина небольшого росточка.
– Да, вторая квартира, – ответила я, а Маринка громко закрыла за собой дверь подъезда.
– Спасибо, – пробурчал он себе под нос.
Посетителю ничего не оставалось, как воспользоваться домофоном, чтобы попасть в нужную квартиру.
Мы с Маринкой уселись в машину и уже через несколько минут ехали по другому адресу, к Якушеву Олегу Борисовичу. Я не была уверена в том, что именно он является инициатором ограбления Климачева, а также заказчиком неудавшейся кражи с выставки столичного музея. Настораживало, конечно, что Якушев совсем недавно появился в нашем городе. Но не более того!
Якушев жил на окраине Тарасова, как и было указано у меня в ежедневнике, и найти его дом оказалось несложно. Единственное шестнадцатиэтажное сооружение как раз и оказалось нужным нам домом. Я подрулила к стоянке, заметив у подъезда скопление народа. Престарелые жители подъезда уже начали свое дневное дежурство.
Мы с Маринкой вышли из машины и направились к подъезду, который тоже был единственным в доме. На двери обозначился кодовый замок, что было своеобразным препятствием, которое нам с Маринкой не удалось преодолеть. Подруга наудачу нажала одновременно три цифры, но дверь не поддалась. Зато очень живо на это отреагировали бабушки.
– Вы куда лезете? – закричала одна из них, поражая нас высокой тональностью своего голоса.
– Нам бы попасть к Якушеву Олегу Борисовичу, – объяснила я.
– Зачем? – поинтересовалась еще одна бабуля, наивно надеясь, что я вот так сейчас все ей и выложу.
– Надо, – сказала я коротко и ясно. – Код не подскажете?
– А Олега Борисовича нет дома, – получили мы отказ от еще одной бдительной соседки. – Я видела, он с утра куда-то уходил!
– Уже, может быть, пришел, – предположила одна из старушек.
Она прошла к подъезду и, закрывая спиной кодовый замок, сама нажала неведомые нам цифры. Дверь поддалась, и мы с Маринкой вошли внутрь.
На первом этаже недавно отремонтированного подъезда было всего две квартиры, поэтому мы предположили, что Якушев проживает на одиннадцатом этаже, просчитав его номер. Я смело нажала кнопку лифта, и двери тут же распахнулись перед нами.
Выйдя из кабины на одиннадцатом этаже, мы обнаружили, что интересующий нас номер квартиры отсутствует. На этаже была одна-единственная дверь, на которой был номер «двадцать два», а двадцать первая квартира отсутствовала. Маринка опустилась на этаж ниже и сообщила, что там нужной нам квартиры нет. На двенадцатом этаже было тоже самое.
– Оль, надо позвонить хоть куда-нибудь, – сказала Маринка. – Самостоятельно мы ничего не найдем.
– Остается только двадцать вторая квартира, – сообщила я.
– А, может быть, Якушев проживает в обеих и соединил обе жилплощади, – предположила Маринка.
Я ничего не ответила, а только пожала плечами. Подъезд был отремонтирован, поэтому следов от двери несуществующей квартиры мы не обнаружили. Позвонив в единственную дверь одиннадцатого этажа, мы встали перед глазком, чтобы хозяин мог нас увидеть.
– Кто там? – послышался женский голос.
– Нам Якушева Олега Борисовича, – сообщила я.
Дверь открылась сразу – женщина не стала выяснять, по какому делу мы явились. На пороге стояла высокая особа бальзаковского, как принято говорить, возраста, но вид ее был довольно ухоженный. Женщина была немного полновата, но только в тех местах, где это красило ее. Большие голубые глаза широко распахнуты, но тем не менее не выражали удивления или испуга, напротив, казались несколько игривыми, вероятно, из-за небольшого блеска. Тщательно уложенные волосы гармонично сочетались со всем внешним обликом хозяйки дома. То, что женщина является хозяйкой, я поняла сразу по длинному шелковому халату в форме кимоно.
– Олег Борисович проживает здесь, – сообщила она, когда мы уже оказались в просторной прихожей. – После ремонта многие не могут найти нашу квартиру, хотя догадаться, по-моему, нетрудно – на этаже сделана перепланировка. Мы совместили обе квартиры, поэтому и оставили только одну дверь.
– А Олег Борисович дома? – поинтересовалась я, вспомнив о том, что бабки около подъезда видели его сегодня утром.
– Да, конечно, – обнадежила нас собеседница.
Когда мы разулись, женщина предложила нам тапочки, подобрав подходящие по размеру из стоящей в сторонке обуви.
– Олег! – громко крикнула она, но в квартире по-прежнему была тишина. – Проходите, – успокоила нас хозяйка и пригласила в гостиную, где мы уселись на кресла, стоящие в углу.
– Чай или кофе? – спросила она, как только мы с Маринкой уселись, и, получив ответ, ушла, оставив нас в полном одиночестве.
Я разглядывала обстановку в доме, обратив особое внимание на картины, висящие на стене. Маринка же предпочла подойти поближе и даже потрогала пальцем одну из них – масло по холсту.
– Подлинники, – неожиданно раздался мужской голос рядом, отчего Маринка даже вздрогнула.
Олег Борисович подошел бесшумно, поэтому мы его не заметили. Якушев был совершенно не похож на человека, который коллекционирует вещички из драгоценных металлов. По внешнему виду он скорее напоминал преуспевающего инженера шестидесятых годов, то есть человека, совершенно далекого от искусства. Очки в темной оправе на сморщенном лице, черные густые брови, седые отросшие волосы, тонкие, в ниточку, улыбающиеся губы и длинная морщинистая шея. Я очень внимательно рассмотрела его, обратив внимание даже на простенький костюмчик с претензией на деловой. Эстетически развитый человек, по моему мнению, должен следить за своим внешним видом, как, например, тот же Климачев, хотя и тому недоставало опрятности. Тем не менее Якушев с первого взгляда показался мне человеком неприятным, может быть, потому, что вошел он незаметно и застал Маринку врасплох, а, может, еще и потому, что в душе я, как ни уговаривала себя, принимала его если и не за грабителя, то уж заказчика кражи кубка точно.
– Якушев Олег Борисович! – представился мужчина, несмотря на то, что мы с Маринкой уже догадались, кто он.
– Ольга Юрьевна Волокина, – объявила и я свою фамилию, имя и отчество. – Может быть, мой приход несколько внезапен, но я хотела бы обратиться к вам, как дилетант к профессионалу.
– Я себя профессионалом ни в одном деле не считаю, – поскромничал Якушев.
– Я с недавнего времени занимаюсь коллекционированием предметов из драгоценных металлов, – начала я сразу свое объяснение, чтобы не затягивать нашу беседу, содержание которой я уже обкатала на Прядилине.
– Позвольте не согласиться с вами, Ольга Юрьевна, – сказал Якушев, внимательно дослушав меня до конца. – Каждая вещь имеет свою ценность, только вот величина ее зависит от многих факторов.
– Вот, например, у меня была статуэтка из золота работы малоизвестного автора, которую я впоследствии обменяла, – продолжила я разговор. – Я обменяла ее на столовый прибор, в котором равноценно содержание золота. А оказывается, работы Куницина ценятся гораздо выше!
– Кого? – переспросил Якушев, что насторожило меня.
– Куницина! – четко повторила я.
– А откуда вам известна истинная ценность творений Куницина? – заинтересовался Олег Борисович.
– Вы разве не слышали о попытке кражи колье из выставочного зала московского музея? – напомнила я. – Это колье было изготовлено именно Кунициным, и преступников интересовало только оно.
– Слышал я об этом происшествии, – подтвердил Якушев. – Вот только я не уверен в том, что колье интересовало преступников по той причине, что автором его является Куницин.
– Почему? – вскрикнула Маринка, молчавшая до этого момента.
– Как коллекционер я интересуюсь экспонатами всех музеев, особенно известных, – объяснил Олег Борисович. – Конечно же, колье заинтересовало меня уже потому, что оно вместе с некоторыми другими экспонатами было подарено частному музею одним известным коллекционером, у которого, кстати, несколько десятков лет тому назад и мой дед выкупал какие-то вещички. Вилочиев! Может быть, вы слышали такую фамилию среди коллекционеров?
– Нет, – честно призналась я, а Маринка только отрицательно замотала головой.
