Светлана Гороховская
Кампус смерти
Глава 1. Хрюня
Меланья зацепилась носком туфли за порог, взмахнула пухлыми ручонками и пролетела несколько метров по скользкому кафелю. Ей посчастливилось встретить на своём пути раковину. Навалившись на неё грудью, одной рукой схватилась за керамическую мыльницу, другая уцепилась за электрическую сушилку для рук. Последняя, не ожидая такого хамства, повисла на проводе.
Нос-пятачок уперся в зеркало. Встреча с собственным отражением не входила в планы девушки, и она заплакала. Огромные слезинки катились по щекам, стекая по подбородку в раковину, треснувшую от мощного удара тяжелого дозатора.
Меланья одернула короткое пышное платьице. Оранжевая юбка с кринолином, стилизованная под тыковку, делало маленькую пухленькую девушку похожей на этот самый круглый огородный овощ. Глазки-бусинки превратились в щелочки, большие шарообразные груди вздымались от подступивших рыданий.
Беззвучный плач – удел одиноких и непонятых. Никому до тебя нет никакого дела. Или каждому от тебя что-то надо. При желании несчастье можно обнаружить в чём угодно, в любом подозревать врага. С утра ощущение тоскливой безысходности преследовало бедняжку. Царящая на празднике атмосфера добавила мрачности. Сегодня ночью мёртвые души вернуться, чтобы расквитаться с живыми. Большинство однокурсников смеялись, а она верила. Верила, что для каждого наступит час возмездия. Но почему же так неспокойно в пустом помещении большого общественного женского туалета? Что-то нарушило стерильную тишину. Всхлипывания из приоткрытой кабинки насторожили. Меланья повернулась, дверца скрипнула. Громкий хлюп заставил вздрогнуть. Порыв ветра распахнул форточку на окне. Девушка зябко поежилась, но решила вывести нахалку на чистую воду. Никому не позволено смеяться над Меланьей Елагиной!
Она нагнулась, сплюснув мягкий животик, заглянула под дверь. Ног не видно. Ага, спряталась! Меланья проскользнула по полу, как на катке и рывком распахнула дверь «рыдающей» кабинки.
Забыв, что балетки имеют тонкую и удивительно гладкую подошву, она начала заваливаться на бок, повисла на дверце. Хрястнув, пластиковая конструкция сорвалась с верхней петли, обнаружив за собой пустоту. Форточка со всей дури порывом ветра опять стукнулась о стену, стекло посыпалось на пол. Моментально кожа на оголенных руках покрылась пупырками. От жуткого холода и ледяного страха.
Но звук не исчез. Противное похрюкивание заставило Меланью рвануть к выходу из взбесившегося санузла. В дверях стояли две девушки с её потока, в свою очередь, желающие немного освежиться. Но такие мелочи не остановили ускорившуюся толстуху. Она опрокинула миниатюрную, не ожидавшую подобного фортеля Ангелину. Которая тут же пребольно стукнула затылком остановившуюся сзади Татьяну. На Татьяниной губе живенько выступила капелька пота.
Меланья и в мирное время не утруждала себя извинениями перед обиженными ею людьми, сейчас тем более бежала опрометью, не обращая внимание на свалившуюся по дороге балетку.
– Хрюню совсем из берегов вынесло! – Татьяна с нескрываемым презрением смотрела вслед уносящейся прочь Тыковки.
– Мы таким в детдоме тёмную устраивали!
– Н-да, тут и надо втёмную, иначе её папашка нас всех сожрет! – Татьяна задумчиво уставилась перед собой, неясные кровожадные образы мелькали в сознании.
Меланья заметила отсутствие балетки, уже подбегая к банкетному залу. Настроение никак не превращалось в праздничное. Собственно, она пришла на этот чёртов Хэллоуин только ради Даньки. Не хотелось оставлять его без присмотра, а то мало ли что.
А не пойти он не мог, ведь благодаря его отцу у студентов появилась возможность оторваться почти бесплатно по полной. Хотя после прошлогоднего кошмара никто бы не подумал превращать сие мероприятие в традицию. Имеется в виду праздник, а не убийство. Но у богатых свои причуды. Если она, Меланья, хочет заделаться госпожой Сибирцевой, придётся соблюсти реноме.
Какое, к черту, реноме! Сейчас она больше похожа на маленького взбесившегося поросенка. Меланья прекрасно знает, что за глаза её называли Хрюней. И угораздило же родителей назвать дочку Меланьей. Мама называла чаще Нюшей, а отец – Нюней. Нос-пятачок, совсем некстати достался от него по наследству. Папа несказанно гордился сходством с дочуркой. Возможно, по этой причине и не соглашался на операцию.
Еще оба они были рыженькие с курчавыми волосами. Меланью природа особенно наградила красками. Но хоть в этом она смогла пойти наперекор отцу и природе. Выкрасила волосы в черный цвет. Получился довольно жуткий ужас. Зато теперь она соответствует значению своего имени – тёмная.
Природа справедливости ради наградила Меланью изящной щиколоткой и миниатюрной ступнёй. Со своим тридцать пятым она могла запросто победить в конкурсе на самую миниатюрную ножку. Уверенная, что на её туфлю никто не покуситься, она потопала обратно, в надежде вернуть удобную любимую обувь. Отплясывать в громоздких сапогах категорически не хотелось.
Воображение подсунуло сказочную картинку. Якобы Данила нашел её туфельку и теперь бегает по кампусу в надежде отыскать обладательницу. Странные неуместные звуки пробили сознание. Стоны и вздохи страстных любовников громко раздавались то в правом, то в левом ухе. Всхлипы и чваканья заставили повертеть головой. Решив, что звуки сегодня неспроста преследуют её, Меланья задумалась, какой это может быть знак. В самом деле, вначале в туалете, теперь вот коридор сошел с ума. Природный интеллект и почти законченное высшее образование не мешало допускать в жизнь явления загадочные и необъяснимые.
Топать в капроне по ледяному кафелю сомнительное удовольствие. Но передвигаться в одной туфле, хотя и без каблука, оказалось весьма неловко. Поэтому она практически сразу сняла вторую балетку и теперь в такт звукам размахивала ей. Издалека заприметив пропажу, радостно ускорилась. Неожиданно из-за поворота услышала тихое шебаршения. Передумав обуваться, держа обе балетки в правой руке, Меланья высунулась на лестницу, откуда раздавались приглушённые звуки.
Страстно целующиеся молодые люди увлеклись друг другом настолько, что не обратили никакого внимание на Тыковку-привидение, явившуюся из-за угла в лице Меланьи. Последней понадобилось восемь секунд, чтобы осмыслить происходящее.
Затем она набрала в грудь побольше воздуха, и отчаянно размахивая балетками, накинулась на Татьяну, выступившую в данном случае в роли коварной разлучницы:
– Ах, ты сучка страшная, я тебя убью, гадина! Ты еще кровью умоешься, тварь бесстыжая! – Меланья выплескивала на соперницу все невзгоды, не обещающего быть для неё томным вечера.
Будучи выше разбушевавшейся Тыковки на добрых сантиметров двадцать, удары несчастная принимала в основном плечами. Не желая в очередной раз получить тапком, Татьяна отчаянно закрывала лицо. Прилетевший хук в ухо заставил взвизгнуть и пригнуться. Используя выгодный момент для нападения, мелкая фурия запрыгнула на конкурентку. Татьяна не удержала равновесие, и девушки кубарем покатились по каменным острым ступеням. Причем нижнюю часть пролёта Татьяна проехала сверху на мягкой Меланье.
Вышедший к тому моменту из анабиоза Данила летел вниз по лестнице, намереваясь разнять девчонок, пока дело ненароком не дошло до смертоубийства. Но помощь его запоздала. Экспрессивная Меланья бежала прочь, размахивая злополучными балетками и не переставая сыпать проклятиями в адрес подлой обидчицы.
Глава 2. Проблема
Татьяна сидела на нижней ступеньке, левая скула украсилась фиолетовым кровоподтёком.
– О, фингал отлично дополнит образ Мартиши Адамс! – Данила никогда не отличался деликатностью. – Ты весьма грациозно проехала на карете-тыковке! – Он громко засмеялся, Татьяна юмор не оценила.
В это время Меланья неслась в раздевалку, собираясь покинуть проклятое ею же самой место. На страстные стоны и причмокивания, преследующие её, не обращала внимания. Передвигаться босиком, скользя и занося корму на поворотах, уже входило сегодня в привычку. Поехавшая стрелка на чулке ничтожно мало волновала её, по сравнению со рваной дырой в обиженном сердце. Подозревала, что жених не верен ей, но не ожидала увидеть это собственными глазами.
В прямом смысле слова зарулив в раздевалку-гардеробную, Меланья плюхнулась на скамью. В пышных оборках оранжевого кринолина зазвонил телефон.
– Да, папа! – сердце ещё бешено колотилось от непривычной организму встряски.
– Доча, что с голосом? – в вопросе родителя слышалось искреннее участие.
– Эта козлина там… с Танькой! – слезы, наконец, прорвались наружу. – Я его ненавижу! Нафиг он мне сдался, кобелина!
Тыковка обещала вот-вот лопнуть, из вздернутого носика показалась противная флегма. Наматывание соплей на кулак несколько успокоило девушку. Сама с собой она могла делать всё что угодно. Вот теперь злость заводилась юлой. Конечно, глупо не воспользоваться моментом, когда тебя так участливо спрашивают.
– Нюнечка, хочешь, я приеду за тобой?
– Нет!
– Может, вызвать такси?
– Нет, – Меланья на секунду зависла, – я остаюсь! Буду веселиться с ребятами. Я покажу этим уродам! – Она вдруг осознала, что тут всяко будет веселее, чем киснуть в одиночестве дома.
– Договорились, деточка! Ну, ты звони, если что, хорошо?
– Конечно, папа! – Но беспокоить отца она уже не собиралась, в голове рождался коварный план мести.
Студентам повезло с помещением. Кафе выстроили вместительным и уютным. Два входа позволяли привлекать посторонних гостей. По выходным и праздникам собирали аншлаги. Однако сегодня, в канун Хэллоуина, помещение предоставили в полное распоряжение студентов. И всё благодаря финансовой поддержке Сибирцева-старшего, известного в городе мецената.
Меланья вошла в кафе, украшенное свечами, тыквами и прочими атрибутами древнего кельтского праздника. Тихо играла атмосферная музыка. Большинство пришли в обычной одежде. Задание взять мрачные костюмы с собой нашло противоречивый отклик в душе Меланьи. Она пренебрегала правилами обычных людишек. Дочка ведущего профессора и без пяти минут невестка владельца заводов, газет, пароходов, в некоторых вопросах Меланья задирала свой и без того непомерно вздернутый носик.
Вот и сегодня вместо того, чтобы одеться соответственно зловещей атмосфере праздник,а она вырядилась яркой кричащей забавной Тыковкой, безусловно обратив на себя всеобщее внимание.
– Ребятушки, внимание! Мы начинаем наш волшебный праздник! – надрывалась с импровизированной сцены Пиковая дама.
Богато накрытые столы выстроились по периметру, освободив место для танцев, конкурсов и шуточных состязаний. В углу истекал шоколадом диковинный фонтан. Рядом на тарелках вкусными горками высились виноград и клубника. Бананы, манго и груши, нарезанные маленькими кусочками, готовые погрузиться в текучую сладкую массу.
– Приглашаю поиграть в Ужасное море волнуется! – объявила ведущая. – Напоминаю правила. Вы двигаетесь под музыку, музыка смолкает, застываете. Тот, до кого коснусь рукой, изображает телом, жестами и мимикой, какого персонажа он представляет. Если я не угадываю, передаю бразды правления неудавшемуся актеру. Тому, кто удачнее всех станет изображать ужасных персонажей и ни разу не повторится, вручим приз. Всем понятно? Поехали!
Громко заиграла музыка, выключили верхний свет. Зал освещали настоящие свечи, служащие одновременно и украшением столов. Молодежь потянулась на середину зала. Девушки томно призывно изгибались, парни дергались не в такт. Общая атмосфера загадочного праздника заполняла сознание присутствующих.