Светлана Казакова
Судьба на выбор
Глава 5
С началом занятий скучать Гвен стало некогда. Любопытствующие не оставляли новую учительницу в покое. Среди них, вопреки предупреждениям жены старосты, оказались не только отцы и старшие братья учеников, но также их матери, сёстры, тётушки. Гвен стоило большого труда быть со всеми улыбчивой и вежливой, особенно в моменты, когда её начинали забрасывать вопросами, которые преподавательницы в пансионе назвали бы бестактными, а то и возмутительными. Увы, деревенские жители не видели как в своих словах, так и в желании выведать о девушке всю подноготную, ничего странного. Приходилось постоянно напоминать себе о том, что здесь она – Гвенда Грин, скромная фермерская дочка, которая не имела многого, что доставалось некоторым её соученицам по праву рождения, и всё же не унывала и гордилась тем, что смогла получить образование. То, что письмо от настоящей Гвенды до сих пор не пришло, добавляло тревог. Гвендолин надеялась, что оно в пути, и представляла себе почтовые кареты, отмеряющие милю за милей по дорогам королевства, и то мгновение, когда в её руках наконец-то окажется долгожданный конверт.
Налаживание общего языка с учениками двигалось со скрипом. К счастью, новых «подарков» Гвен больше не получала, но и других сложностей хватало. Пришлось научиться торговаться – одна история за две решённые задачи, ещё одна – за выученное стихотворение. Гвен старалась не приближать к себе никого из ребят, чтобы её не обвинили в том, что она заводит любимчиков. Впрочем, дети и сами к тому не стремились. После уроков они спешили домой, ведь у каждого, помимо учёбы, имелись и другие обязанности – приглядывать за домашней скотиной, помогать матерям с уборкой, нянчить младших братьев и сестёр.
Сама Гвен проводила вечера в компании Арчибальда. Его история пока ещё не приближалась к концу, но писательница уже раздумывала, в какие издательства и журналы можно отправить рукопись. При мысли о том, что кто-то чужой прочтёт написанные ею строки, появлялось странное волнение, однако надежда увидеть их напечатанными придавала решимости. Иногда Гвендолин вспоминала о том молодом человеке – Криспине Дэе, – но первая встреча с ним так и осталась единственной, ведь концертов у неё под окнами больше не устраивали, а сама она практически не выбиралась в деревню. Даже Джесмин не радовала новыми новостями о нём. Занятая подготовкой ко дню рождения, дочь старосты забегала теперь редко и, если о чём-то и говорила, то лишь о предстоящем торжестве. Она задумала настоящую вечеринку с танцами, играми и богатым угощением, и родители, учитывая, что дочь у них единственная и любимая, а совершеннолетие бывает лишь раз в жизни, ни в чём ей не перечили.
Так в суматохе пролетела первая рабочая неделя Гвендолин.
В выходной её ждали на празднике у Джесмин, а в последний учебный день, закончив занятия, Гвен решила воспользоваться хорошей погодой и немного прогуляться в лесу, который почти вплотную примыкал к деревне.
Наслаждаясь теплом и свежим воздухом, наконец-то пахнущим весной, она размышляла о сюжете своего романа, в котором наметился долгожданный финал. Арчибальд имел право на то, чтобы окончить свои скитания, обрести счастье и зажить мирной жизнью с хорошей девушкой, которая, конечно же, не будет любить его так, как Гвендолин, но зато сможет подарить ему детей.
Увлечённая своими мыслями, Гвен не сразу услышала шум и стук копыт, но, как ни странно, заметила небольшой предмет, скатившийся с пригорка к её ногам. Выточенный из синего с золотистыми прожилками камня шар темнел на снегу, и она не удержалась от того, чтобы поднять его, а когда топот и конское ржание приблизились, не задумываясь, опустила находку в карман юбки.
– Ты! – резко окрикнул подлетевший к ней всадник. Подняв глаза, Гвен обомлела, увидев сначала направленный прямо на неё пистолет, а затем и державшего его мужчину, лицо которого закрывал чёрный платок, и видно было тёмные глаза между краем платка и шляпой. – Верни то, что тебе не принадлежит, иначе отправишься туда, откуда не возвращаются!
Гвендолин в страхе отступила и, наткнувшись на что-то ногой, полетела на землю. Почудилось, что она неведомым образом оказалась в своей же книге, вот только у неё, в отличие от Арчибальда, не имелось при себе никакого оружия. А если бы и было, пользоваться им она все равно не умела.
– Она видела это и прикоснулась, значит, может рассказать, – послышался ещё один голос. – Не нужно оставлять свидетелей.
Понимая, что сбежать ей не позволят, девушка даже не пыталась встать на ноги. Уж лучше полежать пока на снегу, а там, может быть, что-нибудь изменится. Например, появится кто-то и спасёт её…
Если честно, Гвен сама почти не верила в это, но судьба неожиданно расщедрилась на чудо. Раздались крики, звонкий лай собак и громкий выстрел. Гвен уткнулась лицом в рукав, не рискуя поднять голову.
– Удрали, господин! – огорчённо сказал кто-то.
Набравшись храбрости, Гвендолин взглянула на своих спасителей. Первым, кого она увидела, оказался молодой мужчина в охотничьем костюме и высоких сапогах. Шляпу он то ли не носил вообще, то ли она слетела во время быстрой скачки, и короткие тёмные волосы разлохматились, предавая незнакомцу легкомысленный вид.
Второй мужчина, постарше и одетый намного проще, очевидно был лишь слугой и почтительно держался за спиной хозяина, когда тот наклонился к Гвендолин и подал руку.
– Целы? – Получив в ответ кивок, он ухватил её запястье горячими даже через замшевую перчатку пальцами и резко дёрнул, поднимая Гвен на ноги. – Ваше счастье, что мы оказались рядом.
– К-кто вы? – запинаясь, спросила она.
– Эмрис Торнбран. Альд Эмрис Торнбран, – уточнил он, очевидно, решив, что ей самой непросто будет распознать в нём аристократа. На красивом холёном лице промелькнула усмешка. – А кто вы, и как забрели в мои владения?
– В ваши? – смутилась Гвен, поняв, что замечталась и отошла уже далеко от Трелони.
– Да вы, похоже, совсем окоченели! – неверно истолковал её растерянное бормотание спаситель. – Сейчас мы это исправим.
Она ожидала, что он предложит ей фляжку с чем-нибудь горячительным, чтобы согреться, и уже приготовилась вежливо отказаться, когда альд Торнбран вдруг щёлкнул пальцами. Глаза его, сразу казавшиеся просто серыми, налились зеленью, и по телу Гвен словно пронёсся горячий ветер. Он высушил одежду, растопив колкие снежные крупинки.
– Рисуюсь, – ухмыльнулся мужчина.
Гвендолин потупила взор и отодвинулась на несколько шагов. Несмотря на то, что её вещи высохли, и должно было стать теплее, по коже пробежали ледяные мурашки. Торнбран – Гвен вдруг вспомнила, где уже слышала его имя. С этим магом встречался альд Линтон в день её приезда.
– Спасибо, – заставила себя произнести она. – За… всё… Простите за доставленные хлопоты…
Развернулась и быстро зашагала прочь.
– Чудная, – хмыкнул ей в спину маг. И тут же скомандовал – видимо, слуге: – По коням, Джером. Я же сказал, что хочу поохотиться? По-моему, разбойники – отличная дичь.
Сказано это было таким тоном, что разбойникам Гвен не завидовала. Но, впрочем, и не сочувствовала. Всё, чего она хотела – скорее убраться подальше и, хоть никто и не думал её останавливать, боялась даже оглянуться, а когда, спустя время, увидела сквозь поредевший лес деревню, припустила бегом.
– За вами точно призраки гнались! – прокомментировала её возвращение Талула. – Просто лица нет! Никто не обидел?
– Всё в порядке, – нервно отмахнулась Гвен. – Приготовь чай! Только не предлагай больше те чёрствые булочки, их нужно скормить птицам!
О своей необычной находке она вспомнила уже после ухода служанки. Разглядывая каменный шарик, Гвендолин чувствовала исходящее от него тепло. Словно она сжимала в ладонях кусочек солнца, но ласковый, ничуть не обжигающий. Должно быть, какая-то магическая штука, но для чего она?..
Воспоминания, как обычно бывало, пришли без предупреждения. Нахлынули солёной морской волной, сбивая с ног. Стало тяжело дышать, точно чьи-то холодные пальцы стиснули её сердце.
Просторная тёмная комната – несмотря на то, что в доме не бедствуют, свечи экономят всё равно. Тяжёлые занавески из плотной жёсткой материи пахнут пылью. За ними прячется девочка в коротком платье с оборками. Волосы заплетены в косу, перевитую голубой ленточкой. Ладошки всё ещё пощипывает от ударов линейкой.
– Бездарность! – Слова – как удар кнута. – И это моя дочь? Недоразумение! Ошибка природы!
– Успокойся, – второй голос звучит размеренно, но за мягкой интонацией пробивается беспокойство.
– Я потратил целый день на то, чтобы хоть чему-нибудь её научить, но нет! Проверка не ошиблась. В ней нет и не будет ни капли магических способностей, ни малейшей искорки дара.
– Они могут проявиться позже.
– Уверен, такого не случится. Ты ведь помнишь? Я в её возрасте…
– Ты – другое дело.
– Почему мой сын, мой наследник, умер? Почему не стало моей жены? Почему их нет, а она выжила?
– Не говори так. Малышка не виновата в слабом здоровье матери и в том, что в город пришла эпидемия, убившая её брата. Как и в том, что у неё к болезни оказался иммунитет.
– Больше не хочу её даже видеть.
Занавески нещадно колются, но маленькая Гвен утыкается в них лицом и плачет навзрыд, больше не беспокоясь о том, что её могут обнаружить в этом ненадёжном укрытии. Кажется, она может умереть прямо здесь и сейчас, и отец не станет горевать. Более того – вздохнёт с облегчением…
Воспоминания рассеялись, оставив в слезах девушку, сидящую на краешке жёсткой кровати. Разжав пальцы, она наблюдала за тем, как шарик медленно покатился по полу и остановился в углу. Затем вытерла щёки и подняла шар, золотистые огоньки в котором, казалось, засияли ярче, напоминая звёзды, вспыхивающие и гаснущие на ночном небе, и спрятала в шкатулку с украшениями. Пока более подходящего места не найдётся, лучше ему полежать здесь.
Склонившись над привязанным к стулу человеком, Эмрис Торнбран всмотрелся в бледное лицо с потухшими глазами и раздражённо цыкнул. До чего нежные, оказывается, эти разбойники! А ведь он их и пальцем не тронул, так – слегка «пощекотал» магией. Первый лишился сознания почти сразу же, второй продержался достаточно, чтобы ответить на все вопросы, но рассказал не так уж и много. А хуже всего, что после этого рассказа Эмрис чувствовал себя дураком. Кинулся за бродягами, приставшими к какой-то девице, а поймал, как выяснилось, воров. И обокрали те не кого-нибудь, а самого же альда Торнбрана. Причём он об этой краже мог и не узнать, как не подозревал даже о том, что в замке хранился этот шар: дядюшка Сайлас оставил в наследство столько хлама, что всего и не упомнишь. Но кому-то этот хлам вдруг понадобился настолько, что он нанял людей его выкрасть.
– Нужно сообщить в Службу Правопорядка, – сказал альд Торнбран слуге. – Но только о проникновении в замок, а не о краже. Не хочу выставлять себя на посмешище перед законниками.
– Но ведь тогда их, – Джером кивнул на скрученных преступников, – почти тут же отпустят. Отделаются неделей, если за ними других проступков не числится.
– Я этого и хочу.
Назвать нанимателя воры не могли, на условленную встречу с ним уже опоздали, но, быть может, тот сам решит их найти, когда они окажутся на свободе. Но сначала нужно отыскать девицу, которая, по словам разбойников, подобрала шар. То-то эта бледная овечка так странно себя вела! А он даже имени её не узнал.
– Ничего, – зло прошептал маг, с хрустом разминая пальцы. – Никуда она от меня не денется, кем бы ни была.
Ошибкой было считать, будто Эмриса Торнбрана можно оставить в дураках. И кому-то предстояло жестоко поплатиться за эту ошибку.
Глава 6
На следующее утро Гвен велела себе забыть о случившемся накануне, ведь наступил день рождения Джесмин, и на праздник надлежало явиться в соответствующем настроении. Правда, сделать это было не так просто, как сказать, но она старалась. Выбрала среди привезённых с собой книг толстый сентиментальный роман, завернула в красивую бумагу и приложила открытку ручной работы, делать которые научилась в пансионе. Привычное унылое платье сменила на самое нарядное из своих – из шуршащей зелёной тафты, украшенное фестонами на подоле, – и завила локоны, с чем промучилась почти целый час, несмотря на помощь Талулы.
– Вы просто куколка! – восхитилась полученным результатом служанка. – Проходу от парней не будет! Глядите, ещё затмите Джесмин. Она вам этого не простит!
В шутках Талулы слышалось предостережение, но явившись в дом старосты одной из первых, Гвен тут же угодила в объятия виновницы торжества и её матери, и ни та, ни другая не выказали и малейшего намёка на недовольство или ревность. Подумалось, что это оттого, что они обе добры к ней, а еще потому, что обаяние Джесмин не затмить новым платьем и причёской.
Если кто и ревновал, то это другие приглашённые на праздник девушки, ведь за ломившимся от угощения столом именно чужачке-учительнице досталось место рядом с именинницей. Но отнюдь не завистливый шепоток смущал Гвен. Джесмин удалось заманить на торжество молодого человека, который был в числе музыкантов, игравших под окнами школы. Вблизи он выглядел немного старше, да и оделся куда лучше, чем в тот вечер. Вышитый бежевый жилет, подобранный ему в тон шейный платок. Чуть длинноватые для мужчины русые волосы причёсаны аккуратно – видно, что тщательно собирался, готовясь отправиться в гости. Но сильнее всего привлекали внимание его глаза цвета небесной лазури, казавшиеся ещё светлее из-за контраста с тёмными густыми бровями, по изгибу которых так и хотелось провести кончиком пальца.
Поймав себя на неподобающих мыслях, Гвендолин отвела взгляд. И кто только придумал посадить их друг напротив друга? Джесмин, не иначе.
– Ты ничего не ешь, – шепнула та, коснувшись руки Гвен. – Салат я сама приготовила. По рецепту из кулинарного журнала. Его по моей просьбе доставили из города. Там написано, что такие кушанья подают на стол самой королеве! А ещё у нас есть апельсины! Их привезли по железной дороге! Представляешь? Ты когда-нибудь ездила на поезде?
Гвен молчала. Она помнила яростный рёв, напоминающий рык огромного животного, оглушительный скрежет и плотные облака дыма. Помнила, как стояла на перроне, завороженная неумолимым приближением тянущего за собой вагоны чёрного паровоза. Помнила, как пальцы, держащие её руку, разжались…
Осознав, что собеседница повторила свой вопрос, покачала головой.
– Нет, никогда.
Воспоминания, как ни старайся, прорывались сквозь радостный гомон праздника, но Гвен загоняла их обратно, в самые дальние уголки своего сердца.
После того, как гости поднялись из-за стола, начались танцы. Гвендолин стояла в окружении деревенских девушек, наблюдая за тем, как напротив них переминались с ноги на ногу молодые люди. Её удивило, что первыми танцевать начали представители старшего поколения. Даже родители Джесмин! Под аккомпанемент оркестра, который Гвен видела под своим окном, они отплясывали так лихо, что у жены старосты растрепалась причёска и раскраснелись щёки.
Саму Джесмин тоже пригласили. Судя по её реакции, тот самый парень, который ей нравился. Невысокий, чернявый, с хитроватым смазливым лицом. И что только она в нём нашла?
Задавшись этим вопросом, Гвендолин не сразу заметила приблизившегося к ней молодого человека.
– Позволите пригласить вас на танец?
– Что? – Резко подняв голову, она посмотрела в лучистые светлые глаза. – Но… мы друг другу не представлены.
– Меня зовут Криспин Дэй, – ответил он с улыбкой. – А вас – Гвенда Грин.
– Сегодня вы не играете и не поёте с ними? – Гвендолин кивнула на музыкантов. Те как раз сменили задорную мелодию на более медленную.
– Нет, сейчас мне хочется быть среди танцующих. А вам? – Криспин протянул руку, и Гвен вложила пальцы в его широкую ладонь.
Она не танцевала так давно, что почти забыла нужные движения, но здесь, в Трелони, это никого не волновало. Каждый плясал так, как умел. В один танец проникали элементы других, танцующие сближались на неприличное расстояние, почти обнимая друг друга на глазах у всех. Происходящее смущало, потому Гвендолин не смотрела на остальных – только на того, кто вёл её в танце, ловко огибая препятствия и, к счастью, не стремясь привлечь Гвен к себе слишком близко. Но она всё равно слышала, как он негромко подпевал музыкантам:
Я милую мою ищу
В лесу, в полях и на лугах.
Её за прошлое прощу
И ей скажу, что сам неправ.
Я моей милой подарю
Кольцо, букетик и рассвет.
С родными я поговорю,
Чтоб не сказала слова «нет».*
«Чтоб не сказала слова «нет»… – мысленно повторила Гвендолин. – Жених, выбранный моим дядей, как раз с родными всё и решил, что не помешало мне убежать. Интересно, как же там справляется Гвенда?».
– Вы не устали? – шепнул ей на ухо партнёр по танцу. Его мягкие волосы коснулись её щеки, и девушка вздрогнула от непривычного ощущения. – Ещё один круг?
– Да, – отозвалась она. При мысли о том, что на следующий танец её пригласит кто-нибудь другой, желания останавливаться не возникло. Да и не хотелось почему-то, чтобы Криспин Дэй приглашал кого-то, кроме неё, так что за новым кругом последовал ещё один, и ещё…
Когда музыка стихла, и исполнители потребовали напоить их и дать отдохнуть, Криспин удержал руку Гвен в своей:
– Мы ведь ещё увидимся?
– Трелони – маленькая деревня. Тут сложно не столкнуться с кем-то из знакомых.
– Что ж, тогда я постараюсь чаще проходить мимо школы. И, может быть… – он вдруг приблизился и склонился к её лицу. – Может быть, вы пригласите меня на чай.
Отвесив поклон, он отошёл к музыкантам, а Гвен направилась к Джесмин, которая раздавала холодные напитки. Разгорячённые танцами гости охотно принимали глиняные кружки.
– Пока вы танцевали, остальные сгорали от зависти, – хихикнула дочь старосты. – Кроме меня, конечно. Я, так и уж быть, великодушно уступлю тебе этого молодчика.
Гвендолин прижала ладони к заалевшим щекам и вспомнила вдруг, какой маленькой казалась её рука в руке Криспина.
– Не смущайся! – подбодрила Джесмин. – Для чего ещё нужны танцы? Погоди, сейчас игры начнутся, вот там…
– Игры? Нет-нет, я пойду! Прости, устала что-то, и голова разболелась…
– Бросаешь меня? Ладно. Но тогда я подыщу тебе провожатого.
Не слушая возражений, Джесмин юркнула в гущу гостей и вскоре вернулась, приведя с собой того, кого Гвен больше не требовалось представлять.
Вопреки опасениям, Криспин Дэй совершенно не выглядел расстроенным от того, что его лишили продолжения праздника, отправив провожать вдруг пожелавшую уйти гостью. Сказал, что не силён в играх, и хоть Гвендолин в это не поверила, ей было приятно, что молодой человек предпочёл её общество развлечениям.
Дорогой она немного разузнала о нём. Объяснились правильная речь и манеры фермерского сына: оказалось, он долго жил в городе, где учился на часовщика.
– Вам удалось? – полюбопытствовала Гвен.
– Почти, – хмыкнул он. – Почему-то все представляют себе часовщиков чудаковатыми старцами с нечёсаными бородами и неохотно идут с просьбами о починках к молодому мастеру.
– Понимаю, – улыбнулась Гвендолин. – Школьных учителей обычно тоже представляют взрослыми. Но это – временные трудности. Ещё лет десять, и я буду полностью соответствовать представлениям о правильной учительнице.
– Что же, вы всю жизнь собираетесь здесь преподавать?
– Возможно, – ответила она уклончиво. – А вы… ведь скоро уедете? Джесмин сказала, вы тут лишь затем, чтобы продать дом родственника.
– Может быть, и задержусь на какое-то время, – чуть понизив голос, точно они были заговорщиками, проговорил Криспин, и Гвендолин не удержалась от взгляда в его сторону. – Пока мне здесь нравится. А вам?
– Что? Да. Да, я понемногу осваиваюсь, – вздохнула она. Не рассказывать же о том, что здание школы нуждается в ремонте, вместо любимых бисквитов к чаю подают в лучшем случае хлеб с вареньем, а умываться приходится едва тёплой водой, потому что у Талулы вечно не хватает терпения нагреть её до нормальной температуры.
– Но вы ведь привыкли к другой жизни? – проницательно поинтересовался новый знакомый, и щёки Гвен вспыхнули то ли от такой догадливости, то ли оттого, что он подошёл чуть ближе и сейчас почти касался её рукавом.
– Я знала, что пансион – не навсегда, – ответила она, справившись со смущением. – Кроме того, у меня нет семьи. Значит, я должна стать самостоятельной.
– Похвальное стремление. Но кто-то вам наверняка покровительствует? Какой-нибудь родственник, друг…
– Нет! – поспешно откликнулась она, помотав для убедительности головой. – Никто. Почему вы спрашиваете?
– Мне тяжело видеть, что такой девушке, как вы, не на кого опереться в этом жестоком мире.
– Такой девушке, как я? – Гвендолин даже приостановилась. – Что вы хотите этим сказать?
– Что вы хороши собой, умны и прекрасно танцуете.
– Вот уж в последнее не поверю! – прыснула она, вспомнив, как пару раз едва не отдавила своему кавалеру ноги. – Вы скорее спасли остальных гостей, не позволив никому больше меня пригласить.
– Можете и так считать, но я останусь при своём мнении, – отозвался молодой человек, и по голосу Гвен поняла, что он улыбается.
Распрощались они у школьных дверей. Проситься на чашку чая Криспин не стал, обещав заглянуть как-нибудь днём. И пожал её руку, ненадолго задержав в своей.
Поднявшись в свою квартирку, Гвен вдруг осознала, что целый вечер не вспоминала ни о вчерашнем происшествии в лесу, ни даже об Арчибальде.
* Стихи Светланы Казаковой.
