ТАНА -
КЩ
Эпилог
– Семь годков и семь ртов, – шутил дед Кузьма, – ты торописся себя самого обогнать?
– Я не поспешаю, а своё не упускаю, – отшутился Иван.
– А первый смышленыш. Ужо соображат, только и глянь, что-то да сотворит.
– У меня от евона ума болит голова. Только и слежу за ним. Не успеваю за его затеями. Его б куда б в дело определить, вроде мал ещё. Я с него глаз не спускаю, только отвернусь, он что-то сотворит. А где кстати он? Берендей, крикнул Иван, – кто видел, где Берендей!
Из-за дома со свистом что-то взлетает с горящим хвостом, расправляет крылья и начинает парить огромная жар-птица из соломы. Немного полетав, она загорается от горящего хвоста и падает на соломенную крышу сарая. Иван с криками бежит к сараю, выгоняет оттуда корову, коз, свиноматку с поросятами.
Сбегается народ, хватает ведра, начинают тушить.
Дед Кузьма приметил, где прячется Берендей и показал, чтоб тот бежал к нему и прятался под стол.
Беготня затихает, Иван садится за стол к деду Кузьме.
– Вот найду я этого постреленыша, уши оторву! – сказал в горячах Иван.
– Глянь, давно её не было.
Иван обернулся, спускалась ступа с Ягой.
– Да почитай с дня моего возвращения, сказал удивленно Иван.
Яга подошла к столу.
– Здравствуй Иван! – сказала величаво Яга.
– Здравствуй Яга! – приветственно отозвался Иван.
– Ты постарел, – сказала осматривая его Яга.
Иван был абсолютно седым. Рядом с дедом Кузьмой он смотрелся его ровесником, только стать осталась.
– Через время перепрыгнул, – сказал Иван.
– Что ж не пришел ко мне, я тебя бы полечила, жизнь твою продлила. Я тебя предупреждала быть с Кащеем рядом, да с его излучателем ломает здоровье и приближает смерть, спросила Яга.
– Спасибо, я без кишок не хочу. Зачем пожаловала? – спросил Иван.
– Хочу забрать Берендея на воспитание, – сказала Яга не как просьбу, а как неоспоримый факт.
– Вот тебе лад, да не тот расклад. Пойду я, тут у вас дела семейные, – сказал дед Кузьма и ушёл торопливо.
– Не сирота чай он, сами воспитаем. Сын он мой, зачем же я его отдам! – сказал Иван внимательно смотря на Ягу.
– Не твой он сын, а Есении, – ответила спокойно Яга.
– Чай это одно и то ж! – удивился Иван.
– Нет! Посмотри на него, не похож он на тебя. Вглядись, открой глаза, чьи черты ты в нём видишь? Да и умом он уже тебя обогнал, так как не от той меры как ты получать знания начинал. Я за ним наблюдаю и вижу очевидное. А вот когда ты это увидишь!
– Что ты несешь? Мой сын! И похож на деда маво!
– А что Есения тебе рассказывала про жизнь у Кащея? – строго спросила Яга.
– Не трогал её Кащей! Он же и по-мужски не умел. Я всего его рассмотрел! – важно сказал Иван.
– А рассказывала ли тебе Есения, что прижал её к себе Кащей однажды и может видела сияние и тепло почувствовало её чрево? – спросила Яга и внимательно посмотрела на растерянного Ивана.
– Нет, не рассказывала, – послышался голос Есении из-за спины Яги.
Яга обернулась, ласково посмотрела на Есению и спросила:
– Было?
– Да, – ответила Есения, глядя в глаза Ивану.
– Когда? – продолжила расспрос Яга.
– В тот день, когда Иван спас меня. Он был очень добр в тот день, принес котёнка, подарки. Кащей говорил со мной, я играла с котёнком, вдруг он переменился. Появились прозрачные картинки, как река ожила и показывала отражение невидимого берега, на них Иван и всё кружится, мерцает, летает. Я испугалась, забилась в угол. И вдруг Кощей схватил меня и тут … Я не знаю, что это было. Всё как во сне. Вся моя жизнь там – это как сон.
Есения говорила и медленно шла к Ивану, протягивая к нему руки, как будто звала его, а он не откликался. Когда она подошла близко кулон на её шеё начал светиться. Яга подошла к Есении, взяла кулон и стала внимательно его рассматривать.
– Давно он начал светиться? – спросила она очень серьезно.
– Недавно,– ответила Есения, глядя на кулон.
Яга осмотрелась вокруг, наклонилась и заглянула под стол.
– Выходи, Берендей! – сказала она.
Из под стола вылез мальчик. Лицо его было спокойное, правильные черты лица выдавали благородство. Красота которой обладал ребенок притягивала и настораживала, от того что взгляд его был пронизывающим, смотрящим внутрь тебя. Лицо его было не по возрасту взрослым.
– Он проявляется. Ты не сладишь с ним, – спокойно сказала Яга, – Ты сама это чувствуешь. Ты не сможешь научить его. Тебе нечему уже учить его. Твои знания скудны для его мира. Ты знаешь, я хороший учитель. И главное, ты не сможешь защитить его.
– От кого? – спросил Иван.
– От Моры. Она еще не поняла его опасность, – Яга загадочно улыбалась.
– А в чем ей от него опасность? – спросила Есения.
– Двоим им не будет места в этом мире. Мора и Берендей сейчас оба могут жить вечно, но их можно убить. Их тела уязвимы. Сейчас они больше люди. А бессмертным станет кто-то один из них.
– Кто же? – спросила Есения.
– Кто сможет занять тело Кащея, – ответила Яга.
– А что для этого нужно?
– Энергия, чтобы войти в это тело? – сказала Яга, сняла амулет с Есении и одела его на шею Берендея.
– Никогда не снимай его, – сказала Яга.
Иван подошел к сыну, обнял его. Есения поцеловала Берендея в лоб и сказала:
– Мы будем навещать тебя. И ты приходи, когда пожелаешь.
Яга взяла Берендея за руку, посадила его в ступу и улетела.
– Даже не боится, как будто всегда в ней летал, – сказал Иван, смотря вслед улетающему сыну.
Вокруг деда Кузьмы собралась детвора:
– Деда, деда! Расскажи сказку, – кричала ребятня.
– А про что рассказать? Какую сказку? – спросил дед Кузьма, прищурясь.
– Про Кащея! Про Кащея! – запросила ребятня.
Сказка про Кащея Бессмертного.
Украл Кащей жену Иван-царевича.
Иван-царевич поплакал, поплакал, поклонился на четыре стороны и пошёл куда глаза глядят – искать жену, Василису Премудрую. Шёл он близко ли, далёко ли, долго ли, коротко ли, железные сапоги сносил, железный посох стер.
Попадается ему навстречу Ёжик и говорит ему человеческим голосом:
– Здравствуй, добрый молодец! Что ищешь, куда путь держишь?
Иван-царевич рассказал ему про своё несчастье. Ёжик говорит ему:
– Вот тебе клубок, куда он покатится, туда и ты ступай за ним смело.
Иван-царевич поблагодарил Ёжика и пошёл за клубочком. Клубок катится, он за ним идёт. В чистом поле попадается ему медведь. Иван-царевич нацелился, хочет убить зверя. А медведь говорит ему человеческим голосом:
– Не бей меня, Иван царевич, когда-нибудь тебе пригожусь.
Иван-царевич пожалел медведя, не стал его стрелять, пошёл дальше. Глядь, летит над ним селезень. Он нацелился, а селезень говорит ему человеческим голосом:
– Не бей меня, Иван-царевич! Я тебе пригожусь, Он пожалел селезня и пошёл дальше.
Подходит к синему морю и видит – на берегу, на песке, лежит щука, едва дышит и говорит ему:
– Ах, Иван-царевич, пожалей меня, брось в синее море!
Он бросил щуку в море, пошёл дальше берегом. Долго ли, коротко ли, прикатился клубочек к лесу. Там стоит избушка на курьих ножках, кругом себя поворачивается.
– Избушка, избушка, стань по-старому, как мать поставила: к лесу задом, ко мне передом.
Избушка повернулась к нему передом, к лесу задом. Иван-царевич взошёл в неё и видит – на печи, на девятом кирпичи, лежит Баба-яга, костяная нога, зубы – на полке, а нос в потолок врос.
– Зачем, добрый молодец, ко мне пожаловал? – говорит ему Баба-яга. – Дело пытаешь или от дела лытаешь?
Иван-царевич ей отвечает:
– Ах ты, старая хрычовка, ты бы меня прежде напоила, накормила, в бане выпарила, тогда бы и спрашивала.
Баба-яга его в бане выпарила, напоила, накормила, в постель уложила, и Иван-царевич рассказал ей, что ищет свою жену, Василису Премудрую.
– Знаю, знаю, – говорит ему Баба-яга, – твоя жена теперь у Кащея Бессмертного. Трудно её будет достать, нелегко с Кащеем сладить: его смерть на конце иглы, та игла в яйце, яйцо в утке, утка в сундуке, а сундук стоит на высоком дубу, и тот дуб Кощей Бессмертный, как свой глаз, бережёт.
Иван-царевич у Бабы-яги переночевал, и наутро она ему указала, где растет высокий дуб. Долго ли, коротко ли, дошёл туда Иван-царевич, видит – стоит, шумит высокий дуб, на нем сундук, а достать его трудно.
Вдруг, откуда ни взялся, прибежал медведь и выворотил дуб с корнем. Сундук упал и разбился. Вылетела утка, поднялась высоко, под самое небо. Глядь, на неё селезень кинулся, как ударит её – утка яйцо выронила, упало яйцо в синее море.
Тут Иван-царевич залился горькими слезами – где же в море яйцо найти! Вдруг подплывает к берегу щука и держит яйцо в зубах. Иван-царевич разбил яйцо, достал иголку и давай у неё конец ломать. Он ломает, а Кащей Бессмертный бьется, мечется. Сколько ни бился, ни метался Кащей, сломал Иван-царевич у иглы конец, пришлось Кащею помереть. Иван-царевич пошёл в Кащеевы палаты белокаменные. Выбежала к нему Василиса Премудрая, поцеловала его в сахарные уста. Иван-царевич с Василисой Премудрой воротились домой и жили долго и счастливо до глубокой старости.
