Таша Калинина
Время светлячков. Волшебство в подарок. Проект Таши Калининой
Когда папа работает Дедом Морозом
Анна Еффа
В детстве Новый год интереснее – мы, будучи детьми, с нетерпением ждали от предстоящего праздника волшебства, чудес, радости и подарков. Казалось, что и в самом деле что-то случится невероятное и доброе в тот миг, когда часы пробьют ноль часов и ноль минут. Всё вокруг становилось ярче – и снег серебристее, и ёлка краше, и люди ближе, и конфеты вкуснее.
Но прежде чем наступал тот самый настоящий Новый год под бой курантов, в последние декабрьские дни отмечались новогодние ёлки по всей стране. Суетились воспитатели, учителя, родители. А мы, точнее я и моя сестрёнка, посещали две ёлки. Первая – это школьная, а вторая – у папы на работе.
Школьная ёлка проходила по утрам. Больше всего мне был интересен конкурс костюмов, которые все мастерят сами. Тут вам и страшные кикиморы, и Баба Яга, шагает под ручку с Зорро, который в свою очередь держит за руку Снежную Королеву. А там и зайцы, и волки, и лисы – в общем, лесные жители разнообразные в наличии. Здесь пляшет индианка, а ей вторит мушкетер Д'Артаньян собственной персоной, приплясывая под «Джими! Джими! Ача! Ача!» Ну как такое может не понравиться?
А ёлка на работе у папы, проходившая по вечерам, где собирались дети сотрудников, нравилась нам по другой причине. Эта причина – мультсериал «Том и Джерри». Да! Да! Каждый раз, после празднества, мы усаживались кучей детей, мам и пап на ковре. Кто-то лежал, кто-то сидел – кому как удобно было расположиться в большой комнате, которая обычно служила чьим-то кабинетом.
В комнату приносили (внимание!) ТЕЛЕВИЗОР С ЦВЕТНЫМ ИЗОБРАЖЕНИЕМ! А ещё и видеомагнитофон! И кассету (каждый год разную) мультфильмов «Том и Джерри»! Это было так классно и весело. Мы все смеялись целый час, а потом довольные расходились по домам.
И с каждым приближением ёлки у папы на работе я ждала именно этого события. Но однажды придя из школы, я заметила какие-то листы бумаг, исписанных сценарием. И папа почему-то по вечерам заучивал его. Там были загадки с ответами, которые мы с сестрой вызубрили наизусть. Оказалось, что наш папа был назначен Дедом Морозом на предстоящую ёлку у себя на работе. Это так странно: папа – Дед Мороз! Ну надо же! Папа, поняв, что мы с сестрёнкой уже выучили все отгадки из сценария, попросил нас не выкрикивать их, а дать другим детям отгадывать, иначе это будет нечестно. Мы, конечно, же согласились.
День шёл за днём, приближая папин дебют. И вот я стою на долгожданном вечере в большой комнате. Начинается праздник! Играет музыка, и мы топаем, хлопаем, водим хоровод вокруг большущей ёлки. Красивая Снегурочка после всех приветствий произносит:
– А теперь, дети, давайте дружно позовём Деда Мороза!
И мы все кричим:
– Дед Мо-роз! Дед Мо-роз!
– Дедушка Мороз уже старенький и плохо слышит, давайте-ка ещё громче!
И мы орём:
– Дед Мо-роз! Дед Мо-роз! Дед Мо-о-роз!
И тут, громко стуча своим посохом и басом приветствуя всех, входит мой папа. Мой папа – Дед Мороз! Ах, сколько же эмоций на меня нахлынуло! И я смотрела на детей, на их радостные лица! А потом на лицо папы, которого было и не узнать за длиннющей белой бородой и бровями, за нарумяненными щеками и краснющим носом. И мне хотелось всем кричать от гордости: «Это мой папа! Мой папа – Дед Мороз». Мы переглядывались с сестрёнкой, и улыбки наши были до самых кончиков ушей!
Но тут хитрые лиса и кот Базилио украли мешок подарков, а папа и Снегурочка бросились спасать праздник, попросив помощи у нас – детей. И мы, конечно же, им в этом помогли. А затем наступил момент загадок и выдачи конфет за отгадку. Как же хотелось выкрикнуть правильный ответ на каждый вопросик, но я сдерживалась и сестренка – тоже. Ведь мы дали обещание! Но по одной загадке всё же отгадали – по одной-то можно! Конфеты же хочется! Далее были стихи для дедушки Мороза. Один мальчуган так старался, так старался – рассказывал один стишок за другим. И наконец-то все взрослые, да и Дед Мороз догадались, что он очень хочет получить в подарок единственный набор лыж, который новёхонький стоял у стены рядом с ёлкой. Такой подарок ведь в мешок не засунешь.
Под общие аплодисменты папа и по совместительству Дед Мороз вручил ему набор лыж! И мне было так радостно за мальчика и за доброго папу, и за всех, за всех, кто был на этой ёлке! А в конце вечера, по традиции, мы все расположились на ковре и посмотрели очередные серии про неугомонного Тома и неуловимого Джерри.
Вечер промчался быстро. Я, сестрёнка и папа шли домой счастливые. Папа – с краснющим всё ещё носом, а мы – с кулёчками конфет. Под нашими валенками хрустел холодный снег. А мне было так тепло-тепло.
Калейдоскоп
Марина Лохматова
Зимние истории, как калейдоскоп: немножечко покрути трубу и картинка совсем другая. Вот всплыли в памяти несколько осколков, коротеньких и милых. Если грамотно их собрать и переложить зеркалами, то каждый раз зима играет новыми красками. И мне кажется, это прекрасно.
Осколок первый. Блестящий
Снегурочка
Зима. Я выхожу из магазина с повседневными покупками в белом лыжном костюме и в белой меховой шапке. Навстречу мне идёт дедушка. Увидев меня, он замирает на месте, восхищенно смотрит и говорит: «Снегуууурочка!» Я сразу соглашаюсь: «Да, это я, что вы хотели, дедушка?» Он улыбается: «Ничего, просто хорошо, что я тебя встретил!» Мы поздравляем друг друга с наступившим Новым годом и расходимся.
Осколок второй. Чёрно-белый
Гуляния по льду
Селигер зимой замерзает, лёд в толщину достигает сорока и больше см, по нему ездят машины, прокладывают дороги. Для меня, рядового московского жителя, много лет это было экстримом.
Вот мы пошли гулять по льду – с мужем, детьми и собакой. На тот момент у нас была лайка, черно-белого окраса, Алтай. Он, почуяв свободу, стал носиться по всему озеру (а площадь Селигера больше двух тысяч квадратных километров) и убегал так далеко, что мы теряли его из вида. Лёд, снег, мы впятером, и где наш пёс – неизвестно. Алтай, убегая, за несколько секунд «уходил в точку» и потом так же внезапно откуда-то возвращался к нам. И это был кусочек зимней сказки.
Осколок третий. Деревянный, пахнет смолой
Баня
Зимняя баня – это что-то особенное! Когда выходишь из парилки и можешь нырнуть в снег или хотя бы им умыться, это волшебно. Сейчас дети выросли и с нами не отдыхают, но когда-то они были маленькими. И в те зимы мы топили семейную баню, после которой вместе бегали по снегу, а потом грелись у камина и пили чай. Сейчас, с расстояния прожитых лет, мне очень нравится, что я – мама большой семьи.
Осколок четвертый. Серо-голубой
Катание на санях
Как-то зимой к нам приезжала в гости моя подруга с детьми. Мы гуляли всей толпой и встретили мужчину, который катал желающих на санях. Лошадь в сани была запряжена серо-голубая (ну, так я сейчас это вспоминаю). Дочка моей подруги тогда уже увлекалась лошадьми (сейчас она выросла и по-прежнему любит их). Она разговорилась и как-то сразу сразу сдружилась с хозяином, и дети наши катались весь день.
В альбомах – куча фотографий того дня: румяные счастливые улыбающиеся дети, взмокшие от эмоций, беготни и катания в санях. Эта серия фотографий называется у нас «декабристы и жёны декабристов» – почему-то ассоциации были такие.
Осколок пятый. Трудовой, полный силы и радости
Снегопад
Та зима была очень снежной, а я не успела освоиться с нашей новенькой маленькой снегоуборочной машинкой, которую мы только-только приобрели. Муж заболел и пару дней лежал. Снег как почувствовал – радовал и радовал своим присутствием. Эти двое суток я провела на улице с собакой и лопатой. План такой: очищаешь участок и всю прилежащую территорию от снега, приходишь домой, съешь горячего супа, выглянешь в окошко – пора чистить снег. И вот так по кругу, двое суток. Если бы не болезнь мужа, время было бы абсолютно волшебное – кто мог подумать, что зимой можно полных два дня провести на улице! И совсем не мерзнуть. Просто чудо!
Как ни странно, я не помню усталости, хотя её не могло не быть. Сейчас я вспоминаю радость, свет, белый снег, свободное дыхание и счастье от осознания своей силы и здоровья.
Осколок шестой. Ярко-белый, очень тихий
Прогулка 1 января
1 января, утро, прогулка с собакой. Это отдельное, ни с чем не сравнимое удовольствие. Ощущение, что спит весь мир. Двое на улице (как там было у классика: «двое в комнате, я и Ленин…»? ) Так вот, на улице нас двое: я и Шекспир (так зовут нашу собаку). Мы с ним идём в полной тишине, восторженные и счастливые от того, что все спят, а мы гуляем. Светло, чисто, красиво, тихо и прекрасно.
Осколок седьмой. Зеленый
Слёзы на веранде
Когда дети были маленькими и дом не обжитым, плита у нас стояла на неотапливаемой веранде. На ней, конечно, было холодно зимой, но готовить-то больше было негде.
В тот год у нас тоже гостили друзья. Почему-то самое любимое наше зимнее лакомство – это креветки. Мы купили большую упаковку замороженных креветок и вот: все в тепле у печки в доме, я одна на холодной веранде, огромный чан с креветками, от него жар, вокруг – холод… Я стою, мёрзну и плачу…
Странно, что сейчас это светлые воспоминания.
Осколок восьмой. Мрачный
Скандал
31 декабря какого-то года. Дети были уже подрощенные, но ещё не настолько взрослые, чтобы встречать новый год в других городах и странах, как они это делают сейчас. Мы с мужем начали ругаться примерно с обеда и к вечеру, когда пора было готовить праздничный стол, чтобы отмечать Новый год, мы друг друга видеть уже не могли… Детям пришлось принимать удар на себя, и в этот раз наше любимое семейное блюдо – креветки – готовили они. Настроение было испорчено, подарки не радовали. Этот день вся семья помнит много лет. Он стал одной из точек взросления для всех нас.
Осколок девятый. Красный
Скандал по расписанию
Надо срочно что-то менять – поняли мы после «мрачного осколка» и решили завести себе «скандал по расписанию». Суть в том, что выбирается время, когда законно можно кричать, предъявлять претензии, выяснять отношения, а потом – раз, будильник прозвенел – и больше не можно.
Договорились, что 31 декабря утром, пока дети спят, мы устраиваем скандал по расписанию, чтобы потом спокойно входить в состояние праздника. Несколько лет нас спасала эта техника, мы больше не ссорились внепланово и чудесно отмечали Новый год… Потом и эта хитрость перестала быть нужной.
Осколок десятый. Заключительный. Тёплый, давний
Новый год в родительской семье
Это было давно, ещё были живы мои родители и бабушка. Папа был большим затейником, всегда что-то придумывал. И подарки он не вручал, а прятал и предлагал найти. Например, подарок для бабушки находился на полке с большой советской энциклопедией, потому что это было бабушкино любимое издание, она всегда им пользовалась, к нему обращалась. Подарки для мамы, которая всё забывала, теряла и никогда не клала на место, находились где угодно – в морозилке, например. Для меня – обычно среди учебных принадлежностей…
В общем, папа вечно что-то придумывал, чтобы всё становилась разноцветным и ярким. Вспоминая это сейчас, я понимаю, сколько тепла в этом было, сколько желания осветить жизнь.
И ещё я понимаю, как мне их всех временами не хватает…
Для калейдоскопа, помимо осколков-историй, нужны ещё зеркала и труба. Я думаю, что зеркала – это в первую очередь наши дети. И во вторую – вообще люди, которых мы встречаем по жизни.
А труба? Интересно, что есть труба? Может быть, это и есть наша жизнь, внутри которой осколки-истории и наши близкие дорогие любимые люди?
Пока остановлюсь на такой метафоре.
А из осколков, как мы все прекрасно знаем из любимой сказки, как раз и складывается слово «вечность».
Апельсин
Екатерина Лиханова
Кто-то легонько ткнул меня в сгорбленную спину.
– Готовность пять минут, – густым басом прогудело сверху.
– Да-да, иду, – вздохнула я, не оборачиваясь и поправляя фартук из грубой мешковины. И уже собиралась встать со ступеньки, на которой отдыхала, как рядом со мной опустился красный кафтан, густо расшитый стеклярусом и вензелями.
– Есть сигарета? – снова прогудел густой бас.
Я покосилась на серебристую окладистую бороду, представила, как она вспыхнет от случайной искры, и сказала:
– Не курю и тебе не советую.
– Я вообще-то тоже, – хохотнул густой бас. – Но эти праздники так выматывают.
– Веселить детей тяжелая работа, – устало протянула я.
Мы замолчали, наслаждаясь тишиной, где-то вдалеке включилась музыка: спектакль начался. До выхода у нас есть три минуты в запасе, пока на сцене танцуют лебеди. Шёл седьмой день новогодних представлений, и сегодня, 31 декабря, этот спектакль заключительный.
31 декабря, а ёлку я так и не купила – не успела, шутка ли: по три выступления в день.
– Баба Яга! Дед Мороз!
Мы обернулись на громкий окрик: наверху лестницы стояла Снегурочка. Подняв руки вверх, она теребила кокошник, пытаясь закрепить его на голове. Затем нервно сбежала вниз и прошипела с безумно выпученными глазами:
– Что вы здесь делаете? Уже музыка пошла. Скоро наш выход.
Расшитый жемчугом и серебряной канителью кокошник трясся от возмущения и, не выдержав, снова съехал на бок. Снегурочка схватила жемчужно-шёлковую конструкцию, резким движением сунула мне её в руку и умоляюще сказала:
– Помоги, пожалуйста! Никак не могу зацепить.
Казалось, вот-вот и польются слёзы из глаз, густо накрашенных синей тушью.
Я с грустью и даже с некоторой завистью улыбнулась:
– Успокойся. Сейчас всё поправим.
Снегурочка пришла в наш коллектив недавно, и это были её первые новогодние утренники. Она, ещё не отравленная тщеславием и унынием, пыталась заразить всех нас искренностью.
Я была такой же когда-то.
Когда-то очень давно.
Давно и, кажется, не в этой жизни.
Со временем моя живая душа обросла терновыми кустами, из-за которых сложно вырваться во внешний мир. Я так долго строила защитный короб, что теперь уже и забыла, а как это – чувствовать по-настоящему. Выходила на сцену, говорила заученный текст, выдавала нужные эмоции, не запинаясь, ибо отрепетировала их бессчетное количество раз.
Когда же я свернула не туда?
Когда же я потеряла способность испытывать искренние чувства, а не играть их?
Тяжёлый, пыльный запах кулис и атмосфера, царившая тут, всегда помогают мне настроиться на нужный лад. Атмосфера, когда актеры повторяют текст, работники сцены тут же готовят реквизит, а режиссёрские наставления перемежаются нервозным басом: «Кто опять взял мой посох?»
– Так, Баба Яга, наш выход! – Леший протянул мне метлу, улыбнулся и подмигнул. – Готова?
– Всегда готова, – машинально отвечаю, наблюдая за белоснежными лебедями, которые воздушным потоком прошелестели мимо меня, после своего номера.
Три… два… один – я на сцене.
– Нос! Н-о-ос! – кричит мне вслед режиссёр.
Нос я забыла. Отлично, Катя! Просто восхитительно.
Леший понимающе кивает, оттягивает внимание на себя, я на долю секунды скрываюсь за кулисами и выхожу оттуда уже с носом. В руке. Пока зрители заняты проделками Лешего, я убегаю в глубину сцены, почти к самому заднику, быстро-быстро леплю нос себе на лицо и выскакиваю на авансцену:
– А вот и я! Леший, у меня есть идея, как испортить новый год!
– Баба Яга, я весь внимание.
Зритель не заметил моих манипуляций с носом, и мы противненько смеёмся, изображая пакостников. Такие накладки случаются почти на каждом представлении: то слова забудешь, то нос, и мастерство актёра именно в том, чтобы выйти из этих ситуаций незаметно для зрителя.
– Ну вот, Баба Яга, не получилось у тебя испортить Новый год, – загудел радостным басом Дед Мороз.
– Да. Мы спасли апельсины для подарков и сейчас раздадим их детям. А ты ничего не получишь, – Снегурочка погрозила мне пальцем и повернулась к залу.
Следуя сценарию, я начинаю причитать и плакать:
– Ну как же так? Я тоже хочу апельсин. Я хотела вас только напугать и совсем не хотела портить праздник. А-а-а!
– Мы тебе не верим, Баба Яга. Да, дети? – Дед Мороз стучит посохом, и я реву пуще прежнего.
– Не плачь!
Из-за кулис выбежал ребёнок в костюме волшебника, обнял меня и в полной тишине звонко сказал:
– Не плачь, Баба Яга!
За кулисами начался переполох. Режиссёр схватился за голову:
– Ребёнок на сцене. Чей ребёнок на сцене? Откуда?
А ребёнок в костюме волшебника достал из кармана апельсин и протянул его мне:
– На, забери мой апельсин. В новый год никто не должен плакать.
Звукачи уже опомнились, и слова мальчика потонули в громкой музыке.
– Лебеди! Выпускайте лебедей! – кричал режиссёр за кулисами.
Белоснежные воздушные создания снова прошелестели на сцену, закрывая нас от зрителей танцевальными па.
Я медленно взяла апельсин из детской маленькой ладошки, доверчиво раскрытой для меня.
– Спасибо…
И слёзы, настоящие, живые слёзы хлынули из моих глаз. Ребёнок в костюме волшебника обнимал меня, а я, прижимая к груди маленькое оранжевое солнышко, плакала, чувствуя, как мощным потоком слёзы вымывают из моей души чёрствость, гордыню и тщеславие. Домой я летела, расправив спину, подгоняемая уверенностью, что в новый год войду с чистой и светлой душой, такой же чистой и светлой, как душа мальчика в костюме волшебника.
Новогодний мешок
Альфия Тимошенко
Каждый Новый год Иванову на работе выдавали три больших пакета с праздничной вкуснятиной. Это сейчас на полках – все радости жизни, а в начале 2000-х в маленьком посёлке нужно было ждать выходного дня для похода на рынок. И папиной зарплаты.
Глава семьи никогда не был скуп, но деньги имели свойство заканчиваться. Поэтому сладостью к чаю в доме был хлеб, посыпанный сахаром или смазанный вареньем. Сейчас Ася эти домашние бутерброды пытается ввести в рацион своих детей. Один из них, кстати, любит хлеб с сахарком. Простой парень, непритязательный.
Когда старшему сыну Ивановых стукнуло шестнадцать, отец пришёл домой с двумя пакетами. Они были такими же большими, набитыми под завязку конфетами, фруктами, орешками, шоколадками. Но в доме повисла тишина. Скорее даже – НАвисла. Воздух наэлектризовался, трое детей не смели радоваться, прыгать и пробовать всё подряд из новогоднего подарка. Только мама поставила чайник на огонь.
– Всё понятно, большой, – старший развернулся спиной к входу и, опустив голову, пошёл играть в денди. Хоть там куча подарков, монеток и жизней.
– Сынок, ты куда, подожди, мы что-нибудь придумаем! – поспешил за Вовой отец. – Понимаешь, я сам не знал, а то бы купил тебе такой же заранее. Говорят, только детям до шестнадцати фирма выдаёт такие подарки.
– Пап, мы угостим Вовку! – младшие стали протягивать брату конфеты. Отчего у того навернулись совсем ещё детские слёзы. Но он не позволил себе эту слабость, а просто взял пару шоколадных, о которых думал час назад в предвкушении отцовского подарка.
Папа не сдавался и добился в прямом мужском разговоре один на один, что хотел бы его первенец получить в Новый год.
– Прям всё, что угодно, могу попросить? – Вовка недоверчиво смотрел на отца, пытаясь разглядеть на его лице хоть каплю сомнения.
– Конечно! Папа тебя разве когда обманывал?
Отец явно гордился собой и голосом «нефтяного магната», которым дизелиста в шутку называли дома, произнёс:
– Заказывай!
– Хочу сгущёнки! – от одного названия язык Вовки прилип к нёбу. Он сглотнул слюну и продолжил. – Две банки, нет, три!
– Да хоть четыре! – глава семейства не переживал за свой кошелёк, разве что за зубы сына, которые тот и так лечил уже несколько раз. Отпрыск вошёл в азарт:
– А мешок можешь?
– И ты всё съешь? – задал встречный вопрос отец-Дед Мороз.
– Поспорим!
Спорить Иванов-старший не собирался, а просто привёз после Нового года домой мешок сгущёнки. Дюжина консервных банок тягучей сладости в мешке из-под сахара висела на спине у отца и смотрелась внушительно. За один раз Вовка выпил только две банки. Третью поставил на общий стол. Хотя об этом его никто не просил.
С того самого дня Вовка не раз убеждался в могуществе отца. И тот его не подводил и спустя два десятка лет. Подарки делать он умеет.
Первый фейерверк
Ксения Паслер
Я была ещё совсем ребенком, но прекрасно помню тот особенный день, когда мы с подругой наблюдали наш первый фейерверк на городской площади, полной людей.
Новый год у нас никогда не проходил скучно – маме нравилось навещать всех наших родственников и друзей, обмениваться подарками и провожать старый год в кругу семьи. К этому привыкла и я. Так как же я оказалась на площади под расцвеченным яркими вспышками салюта небом?
Родители в тот новогодний вечер отпустили меня отмечать праздник к лучшей подруге Ирине. Мы знакомы с детского сада. Мне пришлось дважды менять детсады из-за переездов, и Ирина стала первым человеком, с которым мне удалось по-настоящему подружиться. Мы сошлись в интересах и быстро нашли общий язык, каждый день становились все ближе друг к другу, и я уже никогда не чувствовала себя одинокой – у меня была Ирина, моя лучшая подруга. Мы росли вместе, делили пополам печали, радости и почти все время проводили вместе. Детские незначительные ссоры не могли разлучить нас надолго – разве можно из-за каких-то пустяков отказаться от человека, который почти что часть тебя? Вот почему Новый год с Ириной был для меня лучшим подарком и настоящим чудом.
Вечер промелькнул яркой праздничной вспышкой. Младшие сёстры Ирины резвились, радовались подаркам, а мы с ней сидели за столом и болтали обо всём, что принёс насыщенный событиями последний день года. А вскоре мама Ирины поставила на стол множество вкусностей, которые нам так нравилось уплетать за обе щеки.
Время медленно близилось к полуночи, телевизор уже был включён – все ждали боя курантов. В комнате было шумно и весело, но это совсем не мешало, наоборот – счастливые голоса взрослых и детей лишь добавляли настроения.
И вот полночь – Новый год! В телевизоре били куранты, а мы поздравляли друг друга, загадывали желания, смеялись, обменивались подарками и обнимались. Мы начали первый день нового года с радости и счастья, и это было прекрасно.
Ближе к часу ночи отец Ирины велел нам собираться на улицу. Зачем и куда – мы не знали, но всё равно быстро оделись и взяли на всякий случай ледянки. Ирин папа вёл и вёл нас куда-то по улицам, везде мы встречали улыбающихся людей, которые тоже куда-то шли. И вот перед глазами – нарядная площадь, вся в огнях гирлянд и ледяных фигурах сказочных животных, тут же Дед Мороз и Снегурочка, сделанные изо льда. Совсем как живые! А огромная нарядная ёлка, на ветвях которой кроме шаров и гирлянд висели новогодние игрушки ручной работы – из бумаги, папье-маше, ткани и картона. Мы с Ириной любовались ими, а когда узнали, что ёлку помогали украшать дети из нашего города – они и сделали эти игрушки, были в восторге!
– Девчонки, смотрите! – папа Ирины весело указал на небо.
Мы подняли глаза и… Над нами рассыпался яркими звездами наш первый в жизни фейерверк, такой красочный, такой красивый! Площадь, замершая в ожидании, будто бы ожила, наполнилась голосами, радостными воплями, смехом. И мы с Ириной тоже смеялись, а над нашими головами было огромное синее небо, расцвеченное красными, зелёными, жёлтыми и белыми огнями. Это был идеальный момент – мы обе чувствовали себя свободными, счастливыми и верили, что наша дружба – навсегда.
