Таша Мисник
Таблетка от реальности
Год с призраком Вивьен. С запахом ее духов и шампуня на простынях. Недопитого кофе возле кофемашины. Бокала вина с отпечатком помады на обеденном столе.
Год одиночества и редкой радости, когда она захочет пригреть меня.
Год тоски по той, которая, казалось бы, рядом.
Хватит.
– Нет… – Я медленно мотаю головой. – Нет, Вивьен… Я не для того делал тебе предложение, чтобы ждать еще год… Прости. – Накрываю тыльную сторону ее ладони рукой и медленно убираю со своей щеки.
– Эйсто, пожалуйста… – Ее взгляд тут же находит мой.
– Это выше моих сил. Прости, но я не смогу. – Отступаю от нее на пару шагов.
Один. Второй. Синхронно с грохотом сердца.
– Я люблю тебя, Эйсто… – Глаза Вивьен полны слез.
– Но я давно этого не чувствую от тебя.
Я не могу смотреть, как она плачет. Хочется обнять ее. Прижать к своей груди, скрыть от внешнего мира, защитить, успокоить, высушить ее слезы, сказать, что все наладится и мы переживем, как всегда. Мы ведь всегда справлялись. Справлялись ли?
Сейчас все не так. И я не могу лгать нам обоим.
Поэтому заставляю себя повернуться к Вивьен спиной и выйти из гостиной. Скрыться в стенах спальни. Я больше здесь никогда не усну. Ни с ней. Ни в одиночестве. Мой взгляд падает на собранные чемоданы у кровати.
Как же я надеялся, что развешу вещи обратно в наш шкаф.
Я не хочу уходить.
Я уже скучаю по ней. Как скучал все эти гребаные недели. И буду скучать всю жизнь. Видимо, это мой удел.
Вивьен высечена клеймом на моем сердце. Я хоть и хирург, но не уверен, что моих навыков достаточно, чтобы извлечь ее из моей груди. Этот случай слишком глубокий. Вечный. Как рак, который до смерти.
– Эйсто… – Слышу ее шепот за плечом и оборачиваюсь.
Вивьен открывает рот – хочет что-то сказать, но осекается, замечая собранные чемоданы посреди комнаты.
– Что это? – Ее взгляд тухнет, губы дрожат, она не хочет, но слезы срываются с ресниц и катятся по щекам. – Что это, Эйсто? – Она плачет.
Пожалуйста, не плачь.
Мне хочется иссушить ее слезы. Подойти к ней и стереть их своими пальцами или губами, но я не двигаюсь.
– Это все? – всхлипывает она.
– Да, Вивьен… – наконец отмираю я.
– Эйсто, пожалуйста. – Она бросается мне на шею, поднимается на носочки и утыкается лицом в футболку.
Я срываюсь.
Сжимаю ее талию так крепко, насколько хватает сил. Притягиваю ее к своему телу. Впитываю ее. Запоминаю. Изгибы, вибрации, запах. Пионы и лаванда.
Я скучаю, Вивьен. Скучаю. Скучаю. Скучаю.
Я плохой хирург. Я вот-вот вырву живое сердце. Два. Свое и твое.
– Я люблю тебя, Эйсто. Люблю тебя так сильно, – тараторит Вивьен сквозь слезы.
Сердце бешеное – боится. Душа кричит: «Не покидай! Клади скальпель».
Я дрожу.
Еще чуть-чуть, и я пошлю все к черту. Разнесу в щепки весь свой гребаный план и останусь с ней.
Но я режу.
– Я тоже люблю тебя, Совенок. Бесконечно люблю. – Выпускаю Вивьен из объятий, и она смотрит на меня сквозь слезы с мольбой в глазах.
– Тогда не уходи.
– Я не могу остаться. В конце концов, мы просто измотаем друг другу нервы и двинемся умом.
Последний раз касаюсь ее лица. Утираю слезы. Выдыхаю и сдерживаюсь, чтобы не поцеловать ее. Как же, черт побери, тяжело.
Сердце вырезано. Брошено в стиральную машину. Задан максимальный отжим. Оно расшибается, обливается кровью. Дохнет. Увы, деликатный режим не предусмотрен.
Я хватаю с кровати джинсовую рубашку, швыряю ее поверх чемодана, набрасываю на плечо дорожную спортивную сумку и быстро выхожу из спальни под звук бренчащих колесиков. Всхлипы Вивьен доносятся за моей спиной. Они становятся громче, и я зажмуриваю глаза. Черт. Грудь жжет изнутри. Мне плохо. Там кровоточат раны.
– Прости меня… – шепчу перед входной дверью, зная, что она не услышит. – Я слишком сильно тебя люблю. Слишком…
Я проворачиваю в замке ключ. Распахиваю дверь. Зачем-то топчусь в проеме несколько секунд.
– Прости… – произношу на выдохе.
Перетягиваю ноги и чемодан через порог и тихо закрываю за собой дверь.
Вот и все.
Я упираюсь плечами в запертую дверь. Откидываю голову. Сползаю на уровень чертового чемодана и накрываю ладонями лицо.
Боль реальна. Сердца будто нет. Будто скальпель на самом деле орудовал и изрезал все мое тело.
Боль сильная. Подступает к глазам.
Но мужчины не плачут. Верно?
***
Последний разговор всегда содержит слишком мало слов. У него нет границ, нет временных рамок, никто не спешит все закончить, но словарный запас исчерпывается за миг. Нам хочется многое сказать. Объясниться. Произнести что-то утешительное напоследок. Но мы молчим. Уносим все с собой, потому что не подбираем нужных фраз. А потом жалеем.
В тот день я ушел с грузом непроизнесенных вслух слов. С чувством вины за ее разбитое сердце.
Я предпочел упиваться болью вдали от Вивьен. Я уверял себя, что рядом с ней больнее. Но спустя месяц, по странному стечению обстоятельств, из-за глупой вечеринки Фреда, я снова нахожусь рядом с Вивьен. С моей родной Вивьен. Которую до сих пор безумно люблю.
До Луны и обратно.
Нет, больше. Я люблю ее до конца вселенной. Ничего не изменилось. Никогда не изменится.
Я кретин. Я полный идиот.
Зачем сопротивляюсь? Кому пытаюсь доказать свою силу, когда всегда был и остаюсь слаб перед ней?
Да, я ушел. Да, выдержал целый месяц без ее присутствия. И, возможно, продержался бы дольше, если бы Вивьен не появилась на этой дурацкой вечеринке, куда я зачем-то притащил Стеллу. А ведь я вообще не собирался туда идти.
Черт бы побрал эту Стеллу. Увивалась за мной всю неделю. Поджидала у клиники. До боли смешно, ведь именно этого я и желал. Я хотел, чтобы девушка меня ждала. Вот только хотел я этого от одной определенной девушки, которая прямо сейчас тихо дышит у меня под мышкой.
Не шевелясь, оглядываю лицо Вивьен еще раз. Она такая красивая… Расслабленная сейчас. Боги, как же я скучал весь этот месяц. Не было и дня, чтобы я не думал о ней, не винил себя, не хотел вернуться.
Я смотрю на нее и, кажется, теперь люблю еще сильнее. Эту умиротворенную Вивьен. Тихую. Спокойную. Нежную. Какой она была только со мной.
Ее веки медленно вздрагивают. Может, она уснула? Интересно, что ей снится?
Я невольно улыбаюсь, не сводя глаз с ее пухлых губ.
Хочу поцеловать их. Но имею ли право?
Наши руки едва соприкасаются. Кожа к коже. Где-то у локтя. Клянусь, я чувствую, как жжет это место. Тело начинает гореть. Мое дыхание учащается. Во рту пересохло, и я жадно сглатываю.
Черт, еще немного, и мне сорвет крышу.
Я не могу устоять. Она слишком близко. Меня тянет к ней.
Я медленно подталкиваю мизинец к ее пальцам. Пробираюсь под них. Осторожно. Трепетно. Будто я никогда не был с ней. Будто я робкий подросток, который налаживает первый контакт с девушкой.
Моя рука плавно скользит дальше, и мизинец Вивьен обвивает мой в ответ. Ее холодная кисть накрывает тыльную сторону моей ладони. Я задерживаю дыхание.
Она не спит.
И сейчас поплатится за это. Я больше не хозяин своего тела.
Я резко хватаю Вивьен за запястье и тяну на себя. Мы разворачиваемся друг к другу лицами, едва не столкнувшись лбами. Ее зеленые глаза горят напротив моих глаз. Ее ментоловое дыхание прямо у моих губ. Я чувствую ее вздох на кончике языка. Я голоден. Я пожираю взглядом ее красивое лицо. Хочу насытиться. Обхватываю рукой ее затылок и спускаю с цепи изголодавшегося зверя.
Глава 10. Короли медицины теряют свои силы
Статус проекта «DiveIN2»: активен
Вивьен
Эйсто рывком притягивает меня к своему лицу и набрасывается на мои губы. Целует меня. Жадно. Рьяно. Будто знает, что не целовал меня целый год. Горячий язык нетерпеливо проталкивается мне в рот и сплетается с моим языком. От этого жаркого танца по телу проносится электрический разряд и оседает спазмом внизу живота. Я вздрагиваю и невольно сжимаю бедра. Нутро пронизывает возбуждение. Так целовать умеет только Эйсто.
Его чувственные губы напористо терзают мои. Крепкая ладонь разжимается вокруг моего запястья и с натиском скользит вдоль изгиба бедра к талии.
Я горю.
Не спасает даже промозглый ветер. Кожа пылает под ласками его рук. Жар, исходящий от тела Эйсто, проникает сквозь тонкое платье и заставляет кровь вскипать от желания.
Эйсто обхватывает мою шею и, углубляя поцелуй, перекатывает меня на спину. Придавливает лопатками к пирсу, нависая сверху. Его язык внутри моего рта доводит меня до исступления. Я стону сквозь поцелуй и притягиваю Эйсто еще ближе.
Хочу быть еще глубже.
Хочу еще жарче.
Хочу гореть в его объятиях. Задыхаться под его торсом и стонать еще громче. Хочу его всего. Целиком и полностью. Моего Эйсто. Мужчину моей жизни.
Его пальцы скользят вдоль моего колена и отводят его в сторону. Он толкается пахом мне между ног, разводя их шире. Я выгибаюсь навстречу толчку, и с моих губ срывается неразборчивый всхлип. Эйсто ловит его и слабо прикусывает мою нижнюю губу. Оттягивает и снова кусает. Он опускается к шее, задевая зубами мой подбородок, и выкладывает дорожку из страстных поцелуев до обнаженной ключицы. Я запрокидываю голову и стону в ночное небо. Эта сладкая пытка сводит меня с ума.
– Моя любимая песня… – рычит Эйсто сквозь поцелуи. – Твои стоны.
Он толкается в меня снова и вдавливает мощным телом в дощатый пирс. Моя шея пылает от ласк языка Эйсто. Наверняка останутся следы. Но какая к черту разница? Я именно этого и хотела.
Рука Эйсто проскальзывает под подол платья. Я сгибаю ноги в коленях, когда его пальцы достигают резинки трусиков на бедрах, и платье задирается до живота. Но я не чувствую холода. Только горячие прикосновения Эйсто. Ладони Эйсто. Пальцы Эйсто. Поцелуй, который не прерывается ни на секунду, как будто мы изголодались, сорвались и теперь готовы сожрать друг друга.
Он цепляет мою ногу свободной рукой и забрасывает себе на бедра. Вторую ладонь просовывает под мою задницу, сжимает ягодицу и дергает меня на себя. Он возбужден до предела. Чувствую его твердый член даже сквозь джинсы и ерзаю под ним, ощущая, как сильно взмокла. Я не могу больше терпеть.
– Эйсто… – прерывисто выдыхаю я, врезаясь в твердое горячее тело.
Хочу больше. Хочу его внутри. Хочу всего Эйсто.
Я льну к нему крепче, подстраиваюсь под напор его ласк. Я тлею под ним. Жар его тела опьяняет. Голова кружится. Я хватаю ртом прохладный воздух и снова упиваюсь пылким поцелуем, заглушающим мой стон.
Он жжет меня. Я жгу себя, отвечая взаимностью каждому касанию Эйсто. И я согласна вечно гореть в этой агонии.
Платье уже давно лишнее. Оно и так подвернуто почти по шею.
Снимай же его скорее.
Эйсто спускается к шее и посасывает ее, лижет, а потом кусает, оттягивая кожу.
– Господи… – На громком выдохе я выгибаюсь к Эйсто, когда его губы опускаются на мой живот.
Он крепко держит меня за талию и целует, двигаясь ниже. Я запрокидываю голову и уже не сдерживаю стонов. Я таю под его ласками и вздрагиваю, когда язык оставляет влажную дорожку между выпирающих костяшек на уровне бедер.
– Эйсто! – Тело рефлекторно дергается вперед. Оно хочет большего. Я хочу большего. Не изводи меня, Эйсто. Дай себя. Дай почувствовать твою любовь снова.
Его пальцы сдвигают резинку моих трусиков на пару дюймов, Эйсто проводит кончиком языка по обнаженной коже, и по низу живота разливается ноющая дрожь. Я впиваюсь пальцами ему в волосы и тяну, выпуская стон к звездам.
Эйсто резко подтягивается на уровень моего лица, упирается локтями по обе стороны от моей головы и нависает надо мной подобно хищнику.
Напади на меня. Поддайся животному инстинкту. Возьми меня так, будто берешь в последний раз. Я вижу, ты хочешь.
В его глазах туман сегодняшнего неба. Он будто одержимый, безумный, возвышается надо мной и вот-вот сорвется. В его глазах дым. Бездна исступления. И я хочу туда. Вместе с ним. Он и слова не скажет, а я уже прыгну. Ему не нужно меня звать.
– Вивьен… – шепчет Эйсто, и я вздрагиваю. – Прости меня. – Его дыхание застывает на моих губах. Доски пирса впиваются мне в спину, но я все равно ни за что не поменяю положение, когда Эйсто так близко. – Я совершил ошибку, когда…
– Тшш… – Я прислоняю подушечки пальцев к его губам. – Все разговоры оставим на потом. Я слишком истосковалась по тебе.
– Я скучал каждый день.
– Тогда поцелуй меня.
Меня не нужно звать, а Эйсто не нужно просить. Его губы накрывают мой рот раньше, чем я успеваю закончить фразу.
– Едем домой. – Хриплый шепот Эйсто пробивается сквозь поцелуй. – Не могу позволить тебе простудиться.
Домой.
Там, где мы ходили босиком по кухонному кафелю, и Эйсто учил меня варить самый вкусный кофе.
Там, где ранним утром зарождалась «война» за очередь в ванную. Я всегда выигрывала. Думаю, он каждый раз поддавался мне.
Там, где постоянно был распахнут балкон. Где в белых кирпичных стенах гостиной оседал свежий воздух родного Рочестера. Там, где тонкий тюль танцевал вальс в паре с легким ветром. Там, где каждый вечер зажигались свечи, а широкие бокалы наполнялись красным вином. Там, где всегда была теплая постель. Там, где когда-то были мы. Там, где когда-то было счастье.
Когда Эйсто захлопнул за собой дверь в последний раз, он забрал с собой дом. Понятие этого слова обесценилось. Навсегда потухли свечи. Широкие бокалы сменились единственным роксом. Заменой вину послужил терпкий виски. Вальс превратился в раздражающую путаницу штор. Ванная обрела долгожданный покой. Кофе стал мерзким и горьким. В тысячу раз охладела постель. Исчезло все тепло. С ним растворилась и я.
Из привычки – только мои ледяные босые ноги, настежь открытый балкон, запах одинокого Рочестера, разбавленный дымом сигарет, и я – такая же одинокая, разбитая и несчастная. Ни фрагмента любимого Эйсто. Он не просто покинул наш дом, он унес его в себе. Вместе с моей душой, привязанной к его сердцу.
– Едем домой, – едва слышно повторяю я и оставляю нежный поцелуй на губах Эйсто.
Он помогает мне подняться, складывает плед и сует его мне в руки.
– Эй! Внутренний джентльмен растворился с наступлением ночи?
– Замолчи, Совенок. – Эйсто одним махом подхватывает меня на руки и перекидывает через плечо. Я взвизгиваю и едва не роняю плед. – Держи крепче. – Он шлепает меня по оттопыренной заднице и смеется. Мой вопль разносится эхом по озеру и перерастает в звонкий смех.
Я ерзаю на его плече и пытаюсь обтянуть короткое платье. Безрезультатно. При каждом шаге оно все равно задирается на уровень бедер. Эйсто посмеивается, за что получает легкий удар по спине.
– Ауч!
– Будешь знать, как смеяться надо мной! – Я слабо шлепаю его еще раз, но тут же жалею об этом. Горячая ладонь Эйсто нагло ныряет под платье и крепко сжимает мою обнаженную ягодицу.
– Имей в виду: за распущенные руки наказание несет задница.
Я не успеваю раскрыть рта, как резкий шлепок разбивается об мою пятую точку. И мне даже не надо видеть, чтобы знать, насколько коварно сейчас улыбается Эйсто.
– Прекрати! – Я заливаюсь смехом и тут же прикусываю нижнюю губу, ощущая, как кожа под его рукой начинает полыхать огнем. Место удара саднит, но мое тело усыпается дрожью. И ветер здесь абсолютно ни при чем.
– Гони ключи, – командует Эйсто.
– Ставь меня на ноги.
– Земля промерзла. Усажу тебя в машину.
– Какое невиданное благородство! – Эйсто сопровождает мой сарказм очередным шлепком по заднице. – Ай!
– Ключи, мисс Сладкая попка.
– В боковом кармане платья. – Я едва сдерживаю смех.
– Вот так бы сразу.
– Подался в командиры?
– А ты в мазохистки?
Эйсто открывает дверцу со стороны водительского сиденья и аккуратно опускает меня в салон «Понтиака».
– Хорошая работа, доктор Торнтон.
– Не благодарите, Ваше Совиное Величество.
Я стискиваю зубы, хватаю его за руку и резко дергаю на себя. Запрокидываю голову так, чтобы оказаться под его лицом. Эйсто склоняется ближе. Между наших губ остается всего дюйм, и я без предупреждения преодолеваю это расстояние.
– Как тебе такая благодарность? – выдыхаю сквозь поцелуй и оттягиваю зубами его нижнюю губу.
– С такой благодарностью мы не доедем до дома, потому что я возьму тебя прямо здесь, в этой тачке, хочешь ты того или нет. – Во взгляде Эйсто полыхают языки пламени. Он на взводе и не шутит.
– Мистер, куда вы подевали доктора Торнтона? – Я отстраняюсь от его лица, вскидывая брови. – Что за выражения? – посмеиваюсь.
– Еще одно слово, и я продемонстрирую тебе всю серьезность своих намерений. – Его улыбка приобретает соблазнительный оскал.
О боги… Я и забыла, насколько он сексуален, когда возбужден.
– Год в разлуке развратил твое сознание, – парирую я без задней мысли, но до меня тут же доходит, что я снова ляпнула лишнего.
Твою ж мать, Вивьен.
Я растерянно смотрю ему в глаза и не знаю, какими словами спасать ситуацию, но за меня это делает сам Эйсто:
– Для меня тоже прошел словно год, Вивьен. – Его тон теперь серьезен, а взгляд полон тоски. Той же, что долгие месяцы щемит и мою душу.
Он тоже сожалеет. Тогда он тоже хотел все вернуть. И если бы мы только попытались, спустя всего лишь месяц разлуки… Если бы только смогли встретиться и поговорить. Но у нас не получилось. И все стало слишком сложным. С каждым месяцем мы все больше отдалялись друг от друга и отдаляли от себя мысль попробовать заново. И теперь, в реальности, мне уже не вернуть его. В реальности он уже повязан оковами Стеллы.
Еще пару секунд мы, не отрываясь, смотрим друг другу в глаза. Я проглатываю горечь. Отталкиваю свои навязчивые мысли. Стеллу. Боль. Нужно сфокусироваться на «здесь и сейчас». Здесь – в рамках проекта «Погружение». Сейчас – рядом с моим Эйсто. Все еще моим.
Он отводит взгляд в сторону и захлопывает дверцу машины. Огибает капот и устраивается на пассажирском сиденье.
– Ладно, поехали. – Эйсто защелкивает ремень безопасности.
Мы покидаем «наше» место по знакомой трассе. Колеса «Понтиака» прокатали здесь не одну сотню миль. Эйсто включает радио и начинает бегло перелистывать станции. Я наблюдаю за движениями его длинных пальцев, скольжу взглядом от кисти к предплечью, разглядывая крепкие руки. Руки хирурга. Он творит ими чудеса. И не только со своими пациентами, но и со мной. Эйсто сглатывает, и мой взгляд цепляется за острый кадык. Хочу поцеловать его прямо туда, потом выше – усыпать поцелуями колючий подбородок и добраться до пухлых губ. Сладких губ. Самых желанных губ во всей вселенной.
– Следи за дорогой, Совенок. Мы ведь хотим добраться домой целыми?
– Все-то ты видишь, – фыркаю я и отворачиваюсь. Зоркий засранец.
– Наша песня. – Пальцы Эйсто замирают над приборной панелью, и из колонок доносится неповторимый голос Брайана Молко18.
Я знаю эту песню наизусть. Нашу с Эйсто песню с символичным названием Kings of medicine19.
– Не оставляй меня в пути без знания, куда идти20. – Эйсто откидывается на подголовник и начинает тихо подпевать: – Не покидай меня, мой свет, ведь на́чать путь где – мысли нет. – Он поворачивается в мою сторону, и я чувствую, как начинают полыхать щеки. – Я обращался к медицине, но даже лучшие бессильны.
Не меня, а сердце бросает в жар, пока его голос овладевает моим разумом, а взгляд прожигает насквозь. Я даже не слышу тягучий вокал Брайана Молко. Все мое внимание приковано к пению Эйсто – редкому явлению, которое я обожаю больше, чем его рассказы о звездах. Тембр низкий, окрашенный бархатной хрипотцой. Он окутывает и словно пробирается в самые мрачные уголки души. Осветляет их. Согревает своим трепетом так сильно, что щемит в сердце. Если бы он не посвятил свою жизнь медицине, Эйсто бы мог запросто построить успешную карьеру рок-звезды. А я была бы его самой ярой фанаткой, если уже ею не стала. Наслаждалась бы его голосом целую вечность. Впитывала бы каждый звук. Каждую вибрацию. Пускала бы его песни по венам как наркотик и ловила бы приход за приходом.
Я слишком долго была лишена этого кайфа. Меня слишком долго ломало. И теперь мне точно сорвет крышу от воздержания.
– Совсем один остался я, лишь время – спутница моя. Не оставляй меня… – тихо заканчивает Эйсто, и я чувствую – меня накрывает.
Наркотик начал действовать. Эффект туманит сознание. Взгляд Эйсто испепеляет меня изнутри. Проедает кожу. Кровь вскипает. Вены будто бурлящие котлы. Я впиваюсь пальцами в руль и быстро сворачиваю на обочину.
Наша песня – мой личный триггер. Она отбрасывает обратно в прошлое, где наше счастье с Эйсто казалось безграничным. Я вспоминаю все счастливые моменты, каких не сосчитать. Они проносятся в голове словно кино на быстрой перемотке. Эти моменты теперь самые горькие. Покрытые пылью несбывшихся надежд. Не осталось ничего кроме боли. Но благодаря ей я создала для нас второй шанс.
Я резко торможу. В отличие от моего разума – мы с ним тронулись.
– Что ты вытворяешь?! – Эйсто дергается, вцепившись в ремень безопасности, и смотрит на меня испуганным взглядом. – Впервые в жизни не пожалел, что пристегнулся! Ты сумасш…
– Заткнись. – Я обрываю его на полуслове. Отстегиваю оба ремня и перекидываю ногу через бедра Эйсто. Усаживаюсь на него сверху и плотно прижимаюсь промежностью к его паху.
– Тебя укусил бешеный енот в лесу?
– Ага. – Мое дыхание сбито. – Эйсто зовут. Знаешь такого?
Я не даю ему возможности ответить и запечатываю губы настойчивым поцелуем. Дом в отличие от меня способен подождать. Он стойкий и крепкий, а я – взвинченная и безвольная рядом с Эйсто. Кто я такая против его чар?
Дрожащими руками я нащупываю край его футболки и резко тяну вверх. Прерываю поцелуй всего на секунду, чтобы сорвать с Эйсто одежду. Мое платье и лифчик летят следом за футболкой на заднее сиденье «Понтиака». Не знаю, кто раздевал меня: он или я. Мозг отключился уже несколько минут назад.
Мои ладони скользят по его твердой груди. Эйсто часто дышит. Он такой горячий. И я плавлюсь от соприкосновения наших тел. Его мышцы напряжены до предела. Я даже не могу впиться ногтями ему в плечи. Он слишком твердый. И я царапаю загорелую кожу, седлая его сквозь джинсы. Эйсто рычит в мой рот и вонзается губами в шею.
Мы оба озверели. Обезумели. И сегодня мы вместе сгорим дотла.
Мои пальцы трясутся, но я добираюсь до пряжки ремня и расстегиваю ширинку. Эйсто приподнимает бедра, помогая мне стащить вниз его джинсы вместе с боксерами.
Я снова опускаюсь на его пах и чувствую твердую плоть, упирающуюся мне в промежность. Эйсто желает меня так же дико, как и я его. И это неистовое желание захлестывает нас с головой.
Я ерзаю вдоль взбухшего члена и обхватываю его рукой. Сдавливаю в кулаке и скольжу сверху вниз по всей длине.
– О боги… – хрипит Эйсто вдоль моей ключицы и кусает меня.
Его руки грубо сжимают мои бедра и проскальзывают между моих ног. Он слегка приподнимает меня над собой и отодвигает трусики в сторону.
– О, черт… – Его пальцы надавливают на клитор, и я запрокидываю голову к крыше «Понтиака», постанывая.
Моя хватка вокруг члена усиливается. Я увеличиваю темп и начинаю чаще ласкать его плоть.
– Мать твою… – сквозь зубы шипит Эйсто, откидывая голову на спинку сиденья. – Невозможно хотеть тебя еще сильнее. – Он хватает меня за волосы на затылке и притягивает мое лицо к своему.
Его глаза бешеные. Сверкают необузданной страстью, желанием взять меня, снова сделать своей, заставить меня громко стонать его имя.
Он сбрасывает мою ладонь с пульсирующего члена и, не прекращая смотреть мне в глаза, резко насаживает меня на себя.
– Боги… – выдыхаю я синхронно с глухим стоном Эйсто.
Мои глаза закрываются, и я принимаю его до упора.
Пару секунд мы не двигаемся. Позволяем нашим телам привыкнуть друг к другу. Прерывистое дыхание Эйсто обжигает губы. Он дразнит языком мой рот, а потом совершает толчок. Выходит из меня наполовину и снова нетерпеливо проталкивается внутрь.
Рывок. Еще один. Я сжимаюсь вокруг него и покрываюсь дрожью. Боги… Я на грани, чтобы сойти с ума.
Эйсто разрывает поцелуй и опускает губы на мой сосок. Я выгибаюсь навстречу, запрокидывая голову. Мои пальцы путаются в его волосах. Я сильнее прижимаю его к груди и захлебываюсь в стонах, когда Эйсто начинает трахать меня жестче. Его ладони сжимают мои бедра, контролируя глубину проникновения. Он входит во всю длину, каждым толчком врезаясь в меня сильнее.
– Еще, пожалуйста, еще… – Я тяну его за волосы, заставляя оторваться от груди и взглянуть мне в глаза. Склоняюсь над его лицом, едва соприкасаясь губами. – Еще, Эйсто. – Цепляю зубами его нижнюю губу. – Как будто в последний раз.
Он набрасывается на меня и углубляет ненасытный поцелуй. Вдалбливается в меня рывок за рывком. Погружается резче и глубже. Стимулирует точку внутри меня и пронизывает импульсом насквозь. Я упираюсь локтями ему в плечи, запускаю обе руки в волосы на его затылке и кончаю с именем Эйсто на финальном всхлипе.
– Ты божественна, Вивьен. – Его стон обрушивается на меня сквозь пелену оргазма, и я падаю на влажный торс Эйсто.
– Это было изумительно… – у меня едва получается произнести вслух.
– Не рассказывай. Я здесь был. – Не открывая глаз, чувствую, как улыбается Эйсто.
Он откидывает сиденье и утягивает меня за собой. Эйсто не выходит из меня и крепко обнимает. Я прислоняюсь щекой к его груди и слышу неровный стук сердца. Оно колотится в том же темпе, что и мое. Бешеное. Счастливое. Снова любимое. Эйсто упирается подбородком мне в макушку и запускает руку в волосы. Перебирает локоны и пропускает их между пальцев. Мне так хорошо. Я льну к нему ближе. Таю в этих теплых объятиях и чувствую себя по-настоящему счастливой. Не верится, что все могло сложиться именно так. А ведь могло бы. Ведь сейчас мы проживаем одну из альтернативных реальностей.
Все могло бы быть именно так. Счастливо. Если бы он был смелее, а я – менее гордой. Если бы знала, что та вечеринка – наш последний шанс на разговор. Если бы понимала, что Стелла – это всерьез.
Я утыкаюсь носом Эйсто в шею и делаю глубокий вдох. Один. Второй. Мало, чтобы отогнать ненужные мысли. Третий. Родной запах Эйсто действует как седативное вещество. Такой особенный, манящий и успокаивающий. Эйсто реален. Он снова рядом. После бездыханного года я снова дышу им. И оживаю.
Хочется запереться в этой машине навечно. Скрыться за запотевшими стеклами и никого не подпускать. К черту шум с трассы, шелест деревьев, ветер и скорый рассвет. К черту. Туман обволакивает «Понтиак», будто создавая дополнительную защиту.
Мы в стальном коконе, в искусственно созданной микровселенной, но это реальнее, чем вся моя жизнь за прошедший год. Это ощущение стоило риска. Я ни капли не жалею. И я бы на самом деле провела в его объятиях целую вечность, но пролетающая мимо машина решает иначе.
Туман рассеивается. Наши лица освещает свет фар. Эйсто неохотно выпускает меня из рук и помогает перебраться на водительское сиденье.
Но это не конец моей сказки. Она закончится, когда решу я сама.
– Подай мне платье, пожалуйста, – прошу я, застегивая лифчик.
– Зачем? По-моему, так даже лучше. – На щеках Эйсто проглядываются неглубокие ямочки, и я улыбаюсь в ответ.
Сама тянусь за платьем к заднему сиденью, опираюсь на колено и прогибаюсь в спине, оттопыривая задницу. Эйсто наблюдает за мной и присвистывает. Я закатываю глаза, усаживаясь обратно.
– Даю сотку, если проделаешь это еще раз.
– Извращенец, – смеюсь я, натягивая платье через голову. – Твоя футболка, кстати, там же. Не собираешься ее надеть?
– Нет. – Он потягивается в кресле, а я облизываю губы, скользя взглядом по напрягшемуся торсу. Низ живота начинает снова пульсировать. – Нравится то, что видишь? – Эйсто ловит мой взгляд.
– Надень футболку. – Я краснею и отворачиваюсь.
– Не в силах сдерживать возбуждение, Совенок? – он ухмыляется.
– Еще слово, и поедешь до дома в багажнике. – Я искоса поглядываю на него.
– Брось. – Он вплотную придвигается к моему лицу. – Я тоже едва держу себя в руках. – Его дыхание касается мочки моего уха. Я опять дрожу. – Не думай, что мне было достаточно, Вивьен. – Я сглатываю. – Одна мысль о тебе, обнаженной, в нашей постели, и у меня встает за считаные секунды.
– Эм… – Я прокашливаюсь. Я отвыкла от его грязных намеков, и поэтому мое тело так бурно реагирует сейчас.
Эйсто касается моего лица и закладывает за ухо выбившийся локон. Его пальцы застывают в области шеи и нежно скользят вниз вдоль декольте платья.
– Вы дрожите, мисс Аулет… – продолжает шептать он мне на ухо. – Вы точно в состоянии управлять транспортным средством?
Я резко прокручиваю ключ в коробке зажигания и вдавливаю педаль газа в пол, выворачивая руль. Эйсто откидывает в кресло. Он усмехается и быстро хватается за ремень безопасности, перетягивая его через плечо.
– Как показывает опыт, с тобой лучше быть пристегнутым.
– Верное решение, доктор Торнтон, – победно хмыкаю я.
***
Минут двадцать пути, моих попыток не коситься в сторону красавца с голым торсом на соседнем сиденье, и «Понтиак» паркуется в знакомом районе Рочестера.
– Целый месяц я объезжал это место. – Эйсто выбирается из машины и оглядывает дом, в котором когда-то жили мы.
– Вот как…
Сердце обливается кровью, а я выдавливаю всего лишь глупое «Вот как».
Вот так, Вивьен.
Он объезжал, а ты каждый день надеялась, что он заедет хотя бы за забытыми вещами.
К черту.
Я направляюсь к багажнику, чтобы забрать свои туфли.
– Стой, где стоишь! – Эйсто натягивает на себя футболку. – Я подам.
Он огибает машину, прихватывает туфли и приседает, склоняясь к моим ступням. Аккуратно всовывает каждую внутрь и поглаживает мои ноги.
Эйсто так нежен. Заботлив. И мне горько от того, что раньше я принимала это за должное. Он всегда любил меня больше. Почему я вижу это только сейчас?
– Или я могу донести тебя до постели. – Он улыбается, сидя на корточках, и поглядывает на меня исподлобья. Его пальцы ласкают мои ноги, губы целуют каждое колено. Я забываю, как дышать. В глазах проступают слезы.
Эйсто, я люблю тебя. Люблю. Люблю. Люблю.
Но вместо этого я отвечаю:
– Хватит с тебя на сегодня тяжестей.
Эйсто усмехается и выпрямляется во весь рост.
– Эти туфли весят больше, чем ты сама. – Он цепляет пальцами мой подбородок. Заставляет взглянуть ему прямо в глаза. Мое сердце замирает. – Я такой дурак, Вивьен… – Его большой палец гладит мою щеку. – Я не должен был оставлять тебя. Ты ведь просила потерпеть.
– Эйсто…
– Прости меня.
– Давно простила.
Он притягивает меня к своей груди, и я утыкаюсь носом в его шею. Закрываю глаза.
Как же чертовски сильно я его люблю. Если бы он только знал.
Его руки крепко сжимаю мое тело, но я согласна, даже если он переломает мне ребра.
Мой Эйсто. Родной Эйсто.
Почему нельзя переиграть все в реальности?
На самом деле, дурак здесь вовсе не он. Я единственная дура.
– Идем. – Он тянет меня за руку к парадной двери.
И я иду.
Я, мое сожаление и горечь.
