Тата Златова
Отдай мне дочь
– Паша, кстати, так и не смог себя простить за трусость, все время плохо спал, не находил покоя… – задумчиво протянула Юлия Максимовна, подвернув воротник. – Так и есть на самом деле: мы просто струсили, переложили ответственность на тебя. Пока мучились угрызениями совести, узнали, что ты начала оформлять документы. Естественно, уже не стали ничего менять.
Ветер хлестнул ее по лицу, растрепал волосы, но Юлия Максимовна даже не шелохнулась, не попыталась убрать упавшие на лоб пряди. Продолжала с горечью говорить:
– Знаешь, я очень долго запрещала себе привязываться к Ане, смотрела на нее и думала, как мучилась моя доченька, сколько вынесла, чтобы сохранить ребенка, родить… Внутренне не принимала внучку. О том, что Ира соврала, я узнала уже после разбирательств в суде. Это перевернуло мой мир. В один момент. Заставило пересмотреть очень многое, устыдиться, пожалеть, только уже поздно… Аня никогда меня не простит.
Только она это сказала – пустился ливень. Да такой сильный, что стоял сплошной стеной, а порывистый ветер ломал ветви деревьев. Не сговариваясь, они бросились к выходу, с трудом разбирая дорогу. Но не пробежав и метра, Юлия Максимовна споткнулась и упала на грязный асфальт, только подняться уже не смогла – то ли силы иссякли из-за переживаний, то ли яростная погода не давала этого сделать. Каким-то чудом обернувшись и поняв, что случилось, Милана вернулась, протянула ей руку. Вела ее, не отпуская холодной ладони, до самой машины. Юркнув в салон, она сразу же включила печку и сняла мокрую куртку. Юлия Максимовна сидела, вжавшись в спинку кресла, и мелко дрожала. Ее взгляд был направлен на лобовое стекло, по которому бесконечными струйками бежала вода. По ее щекам тоже текли дорожки, однако это были слезы.
– Снимите пальто, оно же мокрое, – попросила Милана.
Никакой реакции. Женщина по-прежнему смотрела в окно и шмыгала носом, даже не пытаясь по обыкновению вытереть слезы платком. Хотя, наверное, тот тоже был мокрым насквозь.
– Снимите, а то заболеете, – все еще пыталась вразумить ее. – Сейчас будет тепло, согреетесь.
И снова ледяное молчание. Она выглядела совершенно несчастной. Слезы катились по щекам, не переставая, мокрые волосы спутались и лезли ей в глаза, но она не замечала, только всхлипывала и тяжело дышала.
Так они просидели некоторое время. Как только ветер поутих, а ливень превратился в мелкий дождь и видимость улучшилась, Милана завела мотор. В салоне было достаточно тепло, она быстро согрелась и уже не ощущала озноба. Юлия Максимовна, наоборот, продолжала дрожать и вжиматься в сиденье. Бросив на нее мимолетный взгляд, Милана вздохнула и нажала на газ. Не высадишь же ее в таком состоянии! Придется везти домой. Благо, она еще помнила адрес.
Лишь когда остановились на первом светофоре, женщина наконец заговорила:
– Мне больно видеть, как Иркина жизнь летит под откос. Если бы Коля был жив, возможно, он повлиял бы на нее и она продолжила лечение, а так… Все только ухудшается.
– А как же Боря?..
– Он говорит – все без толку! Она не слушает.
– А Лидочка? Разве семья – не стимул бороться?
Юлия Максимовна пристально на нее посмотрела, словно задумавшись, потом перевела взгляд и кивнула:
– Так и есть, но не для нее. Она кричит, что больной ребенок – слишком тяжелая для нее ноша. Не радость, а наказание. Считает, что нет смысла лечить Лиду, хуже того – уже поставила крест на дочери! Постоянная агрессия на врачей. Не идет к психиатру, не принимает таблеток, не хочет ложиться в стационар! Если бы она выполняла все предписания, как-то взяла себя в руки и объединила усилия с Борей, ей было бы гораздо легче! Она этого не понимает… Утверждает, что у нее все хорошо, все прекрасно и замечательно, не осознает или отказывается верить, что больна. Не переубедишь, не достучишься.
Загорелся зеленый, и они поехали дальше. Милана смотрела на влажную от дождя полосу дороги и недоумевала, зачем Юлия Максимовна ей все это рассказывает? Ей никогда не было места в новой семье отца, даже с Иркой подгадывала встречу так, чтобы не пересекаться с ее матерью, потому что та всегда всем своим видом демонстрировала неприязнь. А теперь вдруг такие откровения! Зачем открывает душу перед врагом? Или она больше ее таковой не считает? А ведь до сегодняшнего момента Милана оставалась для Юленьки персоной нон грата.
Сейчас, поглядывая на попутчицу, она вдруг поняла, что совершенно ее не знает: какая она в жизни, как относится к окружающим? Знает только, что плохого она сделала. Когда-то Юлия Максимовна увела чужого мужа из семьи и приложила все усилия для того, чтобы оборвать его связь с родными. А еще она позволила отдать внучку в детдом и даже не попыталась уберечь малышку. Несколько жизней сломала, но есть еще одна – Лидина. Воистину девочка послана ей для покаяния и исправления ошибок. По крайней мере, Милане хотелось в это верить. Верить в то, что некоторые люди способны переосмыслить свою жизнь и стать чуточку лучше.
А Юлия Максимовна, словно прочитав ее мысли, продолжала:
– Я наделала кучу ошибок, а теперь расплачиваюсь и не имею права думать о себе. Всю жизнь только себя любила – и что? Жизнь прошла, какая-то пустая, нелепая, вспоминаю себя на курортах, в салонах красоты, магазинах, а больше и нечего вспомнить… Никому от моих походов и путешествий легче не стало. Я ничего не приобрела, только продолжаю терять. Пашу, Аню, Иру… Если бы ни Боря, то, может, и Лиду потеряла бы безвозвратно…
Она смахнула слезы мокрым рукавом и, прокашлявшись, открыла дверцу. Сырой воздух мгновенно забрался внутрь, в салоне сразу стало неуютно и холодно.
– Я знаю, что поступила мерзко, – охрипшим голосом сказала Юлия Максимовна. – Но, может, ты разрешишь мне… встретиться с Аней? Все объяснить…
Милана отрицательно замотала головой.
– Она ведь взрослая уже, я видела фотографии у тебя на странице… Дай хотя бы объяснить все…
– Нет, – коротко и непреклонно.
– Неужели я больше никогда ее не увижу? Мою внучку?
– Внучку? – горько усмехнулась. – Поздно Вы спохватились.
– Ты режешь меня без ножа, Милана! Я прошу всего об одной встрече! Она поймет, я уверена…
– Нет. Хватит с нее прошлой травмы, – жестко прервала Милана. – И так еле отошла. Такое не забывается: какая бы мать ни была, она – мать. Ира ее родила, нянчилась с ней, растила какое-то время, а потом выбросила из жизни, как старую сумку. Болезнь не оправдание. Пусть лечится, работает над собой, занимается новой семьей. А в нашу больше не лезьте. Хватит!
Может, это прозвучало холодно и жестоко, но иначе не могла. Когда дело касалось Ани и ее душевного спокойствия, Милана враз превращалась в безжалостную тигрицу, готовую наброситься на любого, кто хочет навредить ее детенышу. И хоть в душе их уже простила – и сестру и ее мать, – все же к ребенку подпустить была не готова. И вряд ли когда-нибудь будет. Если только Аня сама захочет, но это вряд ли, уж точно не в ближайшее время.
Юлия Максимовна прерывисто вздохнула и, больше ничего не сказав, вышла из машины. Сейчас она больше напоминала старуху, а не зрелую женщину. С опущенными плечами и головой, какая-то сгорбленная, она еле переставляла ноги. Шаркая и без конца останавливаясь, женщина шла до подъезда – жалких полтора метра – около пяти минут. Все это время Милана следила за ней из окна автомобиля, не решаясь уехать. Боялась: вдруг грохнется на асфальт, а помочь будет некому. Но обошлось. Как только закрылась подъездная дверь, Милана выдохнула и плавно нажала на педаль газа. Наконец-то можно спокойно ехать в Москву.
Глава 11
Милана стояла возле зеркала и смотрела на свое отражение. По оконному стеклу тихонько постукивал дождь – верный спутник октября. Она любила осень не меньше, чем другие времена года за шуршащую листву под ногами, за ночи, наполненные шумом дождя, за торопливых прохожих, закутанных в шарфы, за первые заморозки с их серебристой пылью на ветках. Сегодня свекровь сварила для всей семьи какао и постелила новую льняную скатерть. Милана уже предвкушала, как все сядут за столом и начнут вести неспешную беседу. На губах расцвела улыбка. Из зеркала на нее смотрела белокурая женщина в струящемся по изгибам фигуры платье, со сверкающими в ушах сережками, подчеркивающими блеск глаз. По плечам рассыпались локоны. Кириллу точно понравится, она всегда наряжается для него. А очаровывая мужа, влюбляется в него все больше, и сама преображается.
Подошла к шкафу и закрыла дверцы. Нет смысла нарядам пылиться на полках, они должны служить и украшать, потому она и надела свое самое лучшее платье. Остался последний штрих – матовая помада и капелька подаренного мужем парфюма. Милана снова улыбнулась и взглянула на букет, стоящий в вазе на тумбочке, который подарил Кирилл. Просто, безо всякого повода, а как приятно!
Возможно, она раздражала подруг своей восторженной влюбленностью в собственного мужа, но ничего не могла с собой поделать. Они-то постоянно жаловались на своих супругов, считали, что жизнь стала тусклой и однообразной, а глядя на нее, постоянно спрашивали: как ей удается любить мужа так, как и в первый день свадьбы? Милана обычно пожимала на это плечами. Она и сама не знала. Просто однажды пришло понимание: ей хочется постоянно ему нравиться, а значит, нравиться и самой себе. Наряжаться для него, готовить любимые блюда, вместе куда-нибудь выбираться, тепло и подолгу разговаривать, открывая друг друга заново… А главное, заострять внимание не на недостатках, а на его достоинствах.
Она поправила выбившийся из прически локон. В этот момент в комнату, тихонько кашлянув, вошла свекровь. Лилия Владимировна – женщина пятидесяти шести лет, довольно приятной наружности, темноволосая и пышнотелая, – пробыла здесь все то время, пока Милана находилась в отъезде. Помогала Кириллу с готовкой и уборкой, провожала и встречала Анечку из школы, помогала делать уроки. Девочка недавно пошла в первый класс.
– Анюта уже пришла, – сообщила женщина и села на стул.
– Я знаю, – Милана кивнула, – она ко мне заглянула.
Лилия Владимировна оглядела ее с головы до ног и задумчиво сказала:
– Я рада, что у вас с Кириллом все хорошо. Вижу, ты цветешь и пахнешь. Хорошо, когда женщина следит за собой.
– И делает это с удовольствием, – подмигнула ей Милана и, опустившись на корточки, взяла свекровь за руки. – Спасибо, что приехали, спасибо за помощь.
– Да ладно тебе!
– Серьезно. Везде так чисто, что душа радуется. Кирилл, конечно, старается поддерживать порядок, но часто мне приходится убирать после его уборки, – с улыбкой поделилась Милана.
У нее с Лилией Владимировной всегда были теплые отношения. Признаться, свекровь приняла ее как родную дочь. Милана вошла в их семью как раз в тот момент, когда потеряла маму. Та скончалась через пару месяцев после свадьбы. Помнится, долго не могла смириться, отпустить, много плакала. Лилия Владимировна стала часто приходить, помогать, своей поддержкой и участием буквально вытащила ее из депрессии. С тех пор между ними установились доверительные отношения, которыми Милана очень дорожила.
– Эх, мужчины, – глубокомысленно вздохнула Лилия Владимировна и покачала головой. – У Кирилла, конечно, голова забита работой. Такой деловой стал! Постоянно на телефоне.
– Так он же устроился в хорошую адвокатскую контору, плюс провернул несколько успешных громких дел, клиентов стало больше.
– Знаю-знаю. А ты провела свой первый успешный показ. Молодец.
Милана встала и, порывшись в ящике тумбочки, вынула увесистый каталог.
– Здесь есть наряды из новой коллекции. Мне кажется, вот этот костюм очень Вам подойдет, посмотрите.
Лилия Владимировна стала с интересом листать страницы. Найдя нужный наряд, одобрительно кивнула. Они принялись бодро обсуждать новинки и тренды – свекровь, несмотря на возраст, всегда интересовалась модой и следила за собой. В самый разгар разговора она внезапно поинтересовалась:
– Кстати, все хотела спросить… Вы продолжаете работать над зачатием собственного ребенка?
Милана, опешив, прервалась на полуслове. Наверное, она никогда не привыкнет к прямолинейности этой женщины. Несмотря на доброту и участливость, мать Кирилла всегда говорила прямо, без намеков и предварительных вступлений, даже если какая-то тема была кому-то неприятна. Когда был суд с Иркой, свекровь просто одолела ее расспросами, что да как, хотя знала, что Милане не нравилось все это обсуждать. И все же она понимала: та спрашивает не из праздного любопытства, а потому, что хочет быть в курсе всех событий и искренне переживает.
Вот и сейчас вопрос прямо в лоб. И Милана вновь не готова отвечать.
– Продолжаем, но без фанатизма, – пробурчала неохотно и отвернулась.
– Прости, – как всегда, Лилия Владимировна поняла свою ошибку слишком поздно. – Спросила, не подумав. Я, конечно, очень привязалась к Анечке, она сообразительный и добрый ребенок, но хотелось бы и родных внуков понянчить. Хотя и понимаю, что шансы небольшие. А так хочется надеяться!
Милане нечего было ответить. Хорошее настроение исчезло без следа, как и улыбка. Она почувствовала, что хмурится и нервно кусает губы.
– Аня и так ваша внучка…
– Я этого не отрицаю, потому что люблю ее как родную…
– Вы не поняли, – Милана повысила голос и посмотрела свекрови в глаза, – она – ваша внучка. Родная. Дочка Кирилла, только от другой женщины.
Нужно было видеть, как округлились ее глаза. Лилия Владимировна буквально вжалась в спинку стула. Может зря решила ей все рассказать? Но как же надоели все эти недомолвки! В конце концов, Кирилл не изменял, так сложились обстоятельства, так что его мать имеет право узнать правду.
– Ты так не шути… – наконец выдохнула женщина, схватившись за сердце.
– А я и не шучу.
Милана встала и подошла к кровати. Без колебаний открыла отсек для хранения вещей, зацепила взглядом одно из аккуратно сложенных комплектов постельного белья и вынула тонкую папку. Когда повернулась, свекровь размахивала руками перед лицом, будто веером. Дышала она тяжело, на лбу блестели капельки пота.
– Хочешь сказать, что у моего сына есть любовница?! – возмущенно уточнила она, раскрасневшись от волнения.
– Нет, конечно, – поспешила ее успокоить. – Аня родилась еще до нашего брака, до недавнего времени он и сам не знал о том, что у него есть дочь.
– Ничего не понимаю… Вы взяли Аню из детдома. Как так получилось, что девочка оказалась там, как вы вообще обо всем этом узнали?
– У Кирилла была связь с моей сестрой, – наконец прояснила Милана.
– Ирой?!
– Да. Тогда он не знал, что мы сестры. Было один раз, после чего разошлись и забыли. Она вышла замуж за другого, потом, когда он умер, с чего-то решила, что Аня ей мешает и отдала ее в детдом. Мы тогда еще не знали ни о чем. Удочерили ее. Потом уже Ирка раскрыла карты.
– Да уж, – после долгого молчания выдавила Лилия Владимировна. – А может, она врет?
– Нет. Уже провели экспертизу ДНК, – сказав это, Милана протянула ей папку. Женщина открыла ее и внимательно вчиталась в текст заключения. Складка между ее бровями стала еще глубже. Она подняла взгляд и посмотрела куда-то мимо нее, о чем-то напряженно задумавшись. Милана не сомневалась, что свекровь после такой ошеломительной новости будет любить Аню еще больше. Уж она точно знала, как женщину расстраивал тот факт, что у нее нет родных внуков, как она боялась, что их род пресечется. Теперь-то уж она точно успокоится. А у Миланы будто камень с души свалился. Как же тяжело было врать!
– Вот это ты меня огорошила с утра-пораньше, – малость придя в себя, пробурчала Лилия Владимировна. – Как обухом по голове ударила.
– Разве Вы не рады?
– Рада, конечно, еще как! Но сообщать вот так, без подготовки…
– Ваша школа, – пожала Милана плечами.
Свекровь внезапно расхохоталась:
– Точно! Получила урок. Надо быть поаккуратней с выражениями, но, увы, меня уже не переделаешь, так что, хотите или нет, придется вам меня потерпеть. О да, я уже вижу, что ты хочешь возразить, но не нужно, и так знаю, что вы у меня лапочки. Лучше скажи, ты не против, если я задержусь у вас еще на пару дней? После такой новости мне хочется побольше пообщаться с Аней, ведь теперь я смотрю на нее – будем откровенны – не как на чужого человека, а как на родную внучку!
– Ну конечно! – Милана и не думала возражать. – Оставайтесь на столько, на сколько считаете нужным.
– Ты просто прелесть!
Они тепло обнялись, и неприятные расспросы о зачатии остались позади. Милана старалась не думать об этом, ведь на все воля Божья. Она и так счастлива, ведь рядом любимый муж и самая лучшая на свете дочь. Она жила ради них.
***
Борис с Лидой и вправду вернулись через три месяца. По телефону он сказал, что все прошло успешно, но, как всегда, с грустью добавил, что такие реабилитации прерывать нельзя, если хочешь добиться хорошего результата. На носу был еще один курс лечения, потом еще один. И так до бесконечности. Милана не представляла, когда он работает и работает ли вообще. Может, его давно уволили или он уволился сам. Но, надо отдать ему должное, Борис просил деньги только на саму реабилитацию, поездки и другие нужды, например, съемную квартиру, он оплачивал сам.
Милане хотелось увидеть девочку и убедиться, что все в порядке, однако пересекаться с Юлией Максимовной не было никакого желания. Вдруг опять начнет настаивать на встрече с Аней? Или изливать душу? Хорошо, конечно, что она раскаивается, но так ли это искренне? Впрочем, не ее это забота. Своих дел хватает, а на пустые разговоры нет времени.
Немного поразмыслив, она все же решила не ездить, а остаться в Москве. Если бы с девочкой что-то было не то, Борис не стал бы утаивать. Она перевела деньги на счет клиники и успокоилась. Следующий их перелет назначен на конец недели. Позвонит ему накануне поездки и все, можно будет забыть об этом еще на три месяца.
С такими мыслями она вышла из здания, где располагалась компания “Setalana elegante” и прошла по присоленной снегом площадке к машине. Зима в этом году выдалась снежной, но сегодня не свирепствовала метель. Милана даже рискнула приехать на работу на собственном автомобиле. Если пробки будут умеренными, примерно через час уже будет дома. Довольная, она повернула ключ зажигания и прислушалась к звуку мотора.
Дела шли хорошо. Она искала интересные материалы и фурнитуру у поставщиков, проводила примерку, анализировала тренды, попутно помогала Роману Александровичу с другими делами, а сейчас, когда он уехал в командировку, осталась за главную. Его обязанности временно легли на ее плечи, но она справлялась. Шеф часто звонил, спрашивал:
– Миланочка, все в порядке?
Она уверенно отвечала:
– В порядке.
И ни капельки не врала. Компания процветала. Это была заслуга Романа Александровича, который умело управлял делами, но и ее чуточку. Ее коллекция заинтересовала иностранных инвесторов, появился шанс выйти на международный уровень, причем не призрачный шанс, а вполне реальный. Шеф поехал на переговоры в Италию. Отец так мечтал, чтобы бренд закрепился на международном рынке, но так и не смог завести нужные связи. Может, теперь улыбнется удача?
Дома ее застала новость: дальняя родственница надумала поступать в тульский университет и попросилась на время пожить в их квартире, которая все еще пустовала. Кирилл согласился. На носу было сложное дело в суде, вырваться у него не получалось, так что Милана решила проконтролировать все сама, и не вовлекать сюда его родителей.
Через пару дней она приехала в родной город и, закончив дела, решила заглянуть к Боре и его дочери. Она все звонила и звонила, но он не отвечал на ее звонки. На следующий день была та же история. Разволновавшись не на шутку, она решила прийти к ним домой без предупреждения. А там ее ждал сюрприз.
– Вы к кому? – открыв дверь, неприветливо спросил наполовину обнаженный мужчина. Из одежды на нем было только белое махровое полотенце, накинутое на бедра. Молодой, лет двадцати пяти, мускулистый и босой, он смотрел на нее немного нагловато. Милана опешила от неожиданности, потеряла дар речи. Ну явно же не сантехник и не мастер по ремонту ноутбуков, они голышом по чужим квартирам не ходят! Хотя кто знает… Может, это она такая старомодная и ничего не смыслит в современной жизни.
– Э-э… Бориса можно?
– Кого? – в его взгляде появилось ехидство. Усмехнувшись, он провел ладонью по темным влажным прядям.
– Бориса, хозяина этой квартиры!
– А-а, – важно протянул юнец. Все-таки мужчина для него звучит слишком солидно. – Ириша, это наверно к тебе! – крикнул он куда-то вглубь квартиры.
Ириша?!
До Миланы наконец-то стало доходить, что здесь происходит. Значит, этот полуголый Аполлон кувыркается с ее сестрой, пока Боря в отъезде? Был бы он дома, не позволил бы жене вытворять такое! Стоп. А где же Лидочка тогда?
Ее обдало холодом. Не будет же сестрица на глазах у дочери, пусть даже еще совсем крошечной, вытворять такое?!
Юнец, поправив полотенце, скрылся, в коридоре появилась Ирка, одетая в короткие шорты и красный топ, открывающий живот. Увидев ее, выпучила ярко накрашенные глаза:
– Ты?! – неприязненно воскликнула она. – Ты что здесь делаешь?
– И тебе привет, – спокойно ответила Милана. – Боря дома?
– Тебе какое дело?
– Уж мне есть дело, поверь.
– Какие дела у тебя могут быть с моим мужем, а? – моментально закипела Ирка. – Что, Кирилла уже мало, да? Сначала парня моего отбила, теперь на Борьку глаз положила?!
Милана болезненно поморщилась:
– Не мели ерунды, никого я у тебя не отбивала и муж твой мне неинтересен…
– Ага, так неинтересен, что ты из Москвы сюда прискакала. Еще и наглости хватило заявиться! А ну проваливай, пока я тебя с лестницы не спустила!
– Лида где?
– Лида?! – рявкнула она, покраснев от злости. – Ты что, надумала и вторую мою дочку отобрать? Топай отсюда, пока я тебе все волосы не повыдергивала! Стерва! Лида хоть и больная, а все равно моя, слышишь? Я тебе ее не отдам!
– Вообще-то ты отказалась от Ани по собственной инициативе, никто ее у тебя не отбирал, – не удержалась Милана, хотя и понимала, что Ирка несет бред, потому что у нее психическое заболевание. Возможно, через час она и не вспомнит об этом разговоре. Не нужно было ввязываться в спор, но было уже поздно.
– Ты пришла читать мне мораль? – ее прямо затрясло. – Так мне этого не нужно! Моя жизнь меня вполне устраивает! Муж занимается ребенком, я почти все время одна в собственной квартире, предоставленная самой себе, что хочу, то и творю, понятно! Не живу никакими условностями, ни в чем себя не ограничиваю. Видишь, какой у меня шикарный любовник: молодой, горячий, а в постели просто ух! – Ее сфокусированный на Милане взгляд делался все более диким, напряженным, неестественным. – Меня все устраивает, и я не «мелю ерунду». Я понимаю, что говорю и больной себя не считаю. А ты просто завидуешь и неспособна понять. Читай мораль себе, идиотка!
Расхохотавшись ей в лицо, Ирка наконец-то закрыла дверь. Несколько секунд Милана смотрела перед собой, не в силах пошевелиться, слишком изумленная, чтобы развернуться и уйти. Она смотрела на дверь, а видела перед собой Ирку – счастливую, цветущую, беззаботную, обнимающую маленькую Аню и целующую Колю в щеку. Этот образ так крепко укрепился в ее памяти, что Милана отказывалась верить, что хозяйка квартиры, выгоняющая ее минуту назад, и есть та милая и сияющая Ирка из прошлого. Вот эта особа – с яркой мимикой и нездоровым блеском в глазах – и есть ее сестра? Скалит зубы, гримасничает, говорит громко и очень быстро… Не могла поверить, просто в голове не укладывалась. Как бы Милана к ней ни относилась, все же не желала видеть ее такой… неадекватной.
Очнувшись, она нажала на кнопку вызова лифта и сворки открылись мгновенно. Войдя в кабину, почти машинально нажала на цифру нужного этажа. Натужно гудя, лифт поехал вниз, с каждой секундой отдаляя ее все дальше от этого сумасшедшего дома. После того, как Юлия Максимовна рассказала про болезнь, Милана прочитала кучу статей по психиатрии, чтобы глубже понять, как она протекает. И сейчас убедилась воочию, что женщина не соврала. Если Ирка и дальше будет отказываться от лечения, то последствия могут быть плачевными. Мало того, что несет полный бред, так вообще не понимает, что творит. А если бы Боря приехал и застал ее с этим наглым полуголым любовником? Хм, а может, и к лучшему, если бы застукал их. Ясно же, как белый день, что счастья между ними уже не будет…
Звонок мобильного прервал ее размышления. Она уже вышла из подъезда и направилась в сторону парковки, набросив на голову капюшон. На экране высветился номер Бориса. Сняв рукавицу, она ответила.
– Привет, ты звонила? Что-то случилось?
– Привет, нет, просто приехала в город, хотела зайти, а ты не отвечаешь…
– Я сорвался на подработку, случайно подвернулась, деньги хорошие, и по срокам успеваю.
– А, это хорошо. А Лида где?
– Дочка с Юлией Максимовной, – успокоил он. Если бы кто-нибудь раньше сказал ей, что она будет счастлива услышать, что ребенок под присмотром этой женщины, Милана никогда бы не поверила.
– Понятно, – сделала небольшую паузу, не решаясь признаться в том, что недавно увидела. Пальцы начинали мерзнуть, и она торопливо добавила: – Ну, счастливого вам пути! Теперь я спокойна и могу вернуться домой.
Все-таки не стала рассказывать о встрече с Иркой, да и, собственно, не ее это дело. Скорее всего, Борис и так прекрасно знает, с кем живет и явно в курсе ее диагноза, а значит, понимает, на что способна его жена. Огорчать его перед важной поездкой не хотелось. Сейчас он единственный, кто может позаботиться о маленькой Лидочке, многое зависит от его морального состояния.
– Спасибо. Надеюсь, совсем скоро мы перестанем быть для тебя обузой, – послышался взволнованный голос. – Юлия Максимовна связалась с каким-то православным благотворительным фондом, они показали Лидочку по телевизору и организовали сбор финансовой помощи. Она говорит, что начали откликаться первые неравнодушные люди, возможно, получится накопить нужную сумму, и мы наконец-то от тебя отстанем.
– Ну что ты говоришь – «обуза», «отстанем»! Как будто вы меня силой заставляете помогать. Я делаю это от чистого сердца. Даже если и соберете столько, сколько нужно, деньги лишними не бывают. Так что это я от вас не отстану!
– Я не знаю, как тебя благодарить…
– Не нужно меня благодарить. Просто делай то, что должен. Ты очень нужен своей дочери.
Завершив разговор и сев в машину, Милана некоторое время посидела в тишине. Смотрела в окно, на город, но не видела ничего вокруг. Ее взгляд, как и мысли, вновь был далек от реальности. Она размышляла над вопросами: «Если бы Ирка была здорова, сделала бы она то, что сделала?» и «Можно ли оправдать ее поступки болезнью или нет?» Она старалась не осуждать, но при этом и трезво оценивать всю ситуацию. В конце концов, пришла к выводу, что Юлия Максимовна права: если бы Ирка продолжила лечение, все могло быть иначе. Ведь симптомы биполярного расстройства могут уйти совсем, если посещать психиатра и не нарушать прием терапии. Другое дело, что она этого не хочет.
«Хорошо, что Аня теперь живет с нами, – пронеслась еще одна мысль. – А о Лидочке заботится Боря. Все могло быть еще хуже…»
С этими мыслями она завела мотор и выехала на дорогу.
