Татьяна Александровна Силецкая
Военный билет. Часть четвёртая
«Боевой приказ № 0064 Военного Совета Ленинградского Фронта от 17 сентября 1941 года командармам 42 и 55 Армий «О важности обороны южной части Ленинграда и рубежа Лигово, Кискино, Койрово, Пулковские высоты, Московская Славянка, Шушары, Колпино».
Учитывая особо важное значение в обороне южной части Ленинграда рубежа: Лигово, Кискино, Верхнее Койрово, Пулковских высот, района московская Славянка, Шушары, Колпино, Военный Совет Ленинградского Фронта приказывает объявить всему командующему, политическому и рядовому составу, обороняющему указанный рубеж, что за оставление без письменного приказа Военного Совета фронта и армии указанного рубежа все командиры, политработники и бойцы подлежат немедленному расстрелу.
Настоящий приказ командному и политическому составу объявить под расписку. Рядовому составу широко разъяснить.
Командующий войсками Ленинградского Фронта Герой Советского Союза генерал армии Жуков
Член Военного Совета ЛФ секретарь ЦК ВКП(б) Жданов
Член Военного Совета ЛФ дивизионный комиссар Кузнецов
Начальник штаба ЛФ генерал-лейтенант Хозин».
Сложность обстановки, перебои со связью и ее частое отсутствие отправляли исполнение требование именно письменного указания «Военного Совета фронта и армии» в область нереальности.
В 1941 году связь на Ленинградском фронте была одной из болевых точек. Журналы боевых действий пестрели записями с восклицательными знаками: «Связи нет!», «проволочная связь постоянно рвалась», «постоянные перебои со связью».
Из докладной записки штаба Ленинградского фронта в СВК от 13 сентября 1941 года:
«Вся связь держится на фронте только на телефоне. Такая связь, как показала практика, несовершенна. Провода часто перебиваются от минометного огня, и связь между подразделениями теряется до полусуток»
Буквально подчиняясь приказу и теряя драгоценное время, дивизия, как войсковое соединение лишалась права на самостоятельные маневры в зависимости от обстановки такие, как отступление, отвод войск, смену позиций.
Жесткий посыл приказа уравнивал разумный отвод воинской части, смену позиции с беспорядочным бегством и дезертирством.
А как можно, например, было избежать окружения, продолжая оставаться на месте? Погибнуть «всем как одному»?
Надо отметить, что никаких репрессивных мер в отношении отступивших по разумным причинам командиров и до и после приказа Военного Совета Ленинградского фронта не принималось.
Роль приказа от 17 сентября 1941 года явно преувеличена и демонизирована. Не выпустить такой приказ штаб Ленинградского фронта просто не мог, с другой стороны и Жуков и члены Военного Совета прекрасно осознавали реальную обстановку и понимали, что никакие угрозы и репрессивные меры при таком превосходстве противника не могут удержать линию фронта.
Приказ Жукова носил скорее декларативный, политический характер и особого воздействия на обстановку на Ленинградском фронте не имел.Во-первых, смерти там уже никто не боялся, а во-вторых защищали город в основном ленинградцы. Такому солдату, как мой дед, никакие угрожающие приказы были не нужны – в Ленинграде оставалась его семья.
Дивизии 55 армии, и до и после приказа Жукова от 17 сентября 1941 года принимали решения по обстановке, в течение дня, иногда даже часа боя отступали, переходили в контратаки, заходили во фланг противника, эффективно противодействуя продвижению противника.
Эффектно «застряла» 121 пехотная дивизия вермахта – постоянный «антагонист» 70 стрелковой дивизии, в которой сражался мой дед Мельников Александр Андреевич. До лета 1942 года 121 пехотная дивизия вермахта, считавшаяся одной из лучших в группе армий «Север», не продвинулась ни на метр, а затем была снята с ленинградского направления.
Отмечали «упорство и ожесточенность» сопротивления и наши враги. Командующий войсками группы армий «Север» просит выделения подкрепления.
Из «Дневниковых заметок и оценки обстановки в ходе двух мировых войн» Вильгельма фон Лееба:
«16 сентября 1941 года.
«На южном фланге 16й армии в полосе 123 пехотной дивизии сохраняется напряженная обстановка из-за того, что противник атакует превосходящими силами, вынудив перейти к обороне две трети 123й пехотной дивизии и нанеся ей большие потери. Вчерашний запрос относительно оказания поддержки за счет 253й пехотной дивизии пока, к сожалению, так и не нашел своего решения.
28й и 50й корпусы захватили еще один участок территории в тяжелых боях против чрезвычайно упорно и ожесточенно сражающегося противника».
Из «Военного дневника» генерал-полковника Франца Гальдера:
«17 сентября 1941 года. На севере обстановка по-прежнему неясная и небезопасная. 8я танковая дивизия введена в первую линию. (Эту танковую дивизию предполагалась «беречь» для московского направления. Прим. мои). В районе южнее Ладожского озера, противник, по моему мнению, вводит в бой еще две дивизии, положение весьма неблагополучно. Нужно в любой момент ожидать внезапных действий.
Наступление на Ленинград развивается медленно. Наши войска действуют осторожно и все-таки несут потери».
Когда речь идет о политике «ни шагу назад!», необходимо сказать несколько слов о так называемых «заградительных» отрядах, якобы стрелявшим по бойцам Красной Армии в случае отступления наших частей.
Заградительные отряды действительно существовали и в Первую и во Вторую мировую войны, но никогда не являлись спецподразделениями. В эти отряды, по мере необходимости, направлялись обычные бойцы и командиры. Подчинялись отряды командованию армии или дивизии, ведущей наступательные действия. Задача заградительных отрядов состояла в прикрытии арьергарда и флагов от ударов противника, а отнюдь не в карательных действиях в отношении своих же товарищей. Все эти факты многократно отражены в боевых документах, например: «противник пытался атаковать в обход наступающих, но был остановлен огнем заградительных отрядов»
Словосочетанию «заградительный отряд» исказили смысл в 1918 году. Петроград тогда оказался в блокаде, и устроили ее не немцы или другие внешние враги, а новые хозяева жизни – большевики. Выезд и въезд из Петрограда без специального мандата был запрещен. Город окружили заградотряды Зиновьева, не пускавшие в город торговцев продовольствием – «мешочников». Да, да, да именно такова была цель создания большевистских «заградотрядов» – не пускать деревенских торговцев продовольствием – «мешочников» в голодающий Петроград.
В 1941 году заградительные отряды восстановили свои первоначальные функции – защиту флангов, тылов и поддержку боевых маневров наших войск, и расстрелами личного состава никогда не занимались.
Из журнала боевых действий Ленинградского фронта:
«55 Армия – противник овладел центром город Пушкин, потеснил 168 стрелковую дивизию, отошедшую на восточную окраину Тярлево. Противник форсировал река Тосно, Покровское и Рождественское, одновременно ведя наступление на Мишкино, Феклистово. К утру 18 сентября 1941 года все части Армии под натиском противника отошли и заняли новые рубежи обороны. Отход 168 стрелковой дивизии для 90 стрелковой дивизии создал возможность окружения ее противником. 90 стрелковая дивизия, пробиваясь из окружения, вышла на фронт 70 стрелковой и 2 гвардейской стрелковой дивизий, внеся некоторое замешательство в их рядах – отдельные подразделения начали отход вместе с частями 90 стрелковой дивизии. Противник воспользовался этим, перешел в наступление и к 14.00 занял северную и восточную окраины города Пушкин, где был остановлен остатками 70 стрелковой и 2 гвардейской стрелковой дивизий. Отошедшие части 90, 70 и 2 гвардейской стрелковой дивизий собраны и приводятся в порядок в районе Шушары».
Гитлеровские войска достигли максимальной приближенности к Ленинграду.
Глава двенадцатая. Корабли открывают огонь.
Несмотря на медленный темп наступления группы армий «Север», в целом командование вермахта и фюрер были довольны «делами под Ленинградом» и считали битву выигранной.
Действительно, войска Ленинградского фронта были настолько истощены, а враг настолько близко приблизился к Ленинграду, что исход сражения не вызывал у командования вермахта сомнений.
Но достигнутая желанная близость к Ленинграду оказалась для врага опасной. Корабли Балтийского Флота начали доставать противника залпами прямой наводки.
Балтийский флот в сентябре 1941 года был лишен достаточной мобильности и свободы передвижения. Выход в море был заблокирован совместными усилиями финнов и немцев. Минные заграждения и артиллерийский огонь не допускали выхода нашего флота в Балтийское море.
Тем не менее, вооружение Балтийского флота насчитывало 338 крупных орудий, размещенных как на самих кораблях, так и береговых батареях и железнодорожных платформах. 78 орудий имели калибр от 180 до 406 мм. Снаряд от 406мм орудия весил 1108 кг, а дальнобойность достигала сорока пяти с половиной километров.
В основном стреляли корабли типа линкора «Марат» (бывший «Петропавловск»). Линкор был спущен на воду в 1911 году и стал одним из первых бронированных кораблей русского флота, вооруженных крупнокалиберной артиллерией. Дальнобойность орудий «Марата» достигала 29,4 км, снаряды весили по 471 кг.
Уже 15 сентября 1941 года линкоры «Марат» и «Максим Горький» «побеспокоили» фон Лееба.
Из «Дневниковых заметок и оценки обстановки в ходе двух мировых войн» Вильгельма фон Лееба:
«15 сентября 1941 года. Большие неудобства сегодня доставили оба крейсера».
Еще в начале сентября 1941 года военно-морские батареи были включены в оборонительную систему Ленинграда. Многие из морских орудий были демонтированы и использованы на суше.
Особенно эффективны в бою были подвижные батареи морских орудий на железнодорожных платформах.
Гитлеровские войска, ворвавшиеся в Лигово и Красное Село попали под огонь таких орудий. Захватчиков поливали огнем тяжелые орудия крейсеров «Горький» и «Марат». Корабли вели огонь под постоянными налетами вражеской авиации.
Из журнала боевых действий Ленинградского фронта:
«17 сентября 1941 года. Линкор «Марат» получил два попадания от авиации».
На следующий день, «залатав раны», линкор снова открыл огонь.
Только точечный «снайперский» удар авиации смог остановить огонь линкора «Марат».
Из журнала боевых действий Ленинградского фронта:
«23 сентября 1941 года. Налет на Кронштадт до 270 самолетов.
Выведен из строя линкор «Марат», крейсер «Киров» – два попадания; миноносец «Грозящий» – разбита корма; затонул «КП-36»; повреждены линкор «Октябрьская революция», миноносец «Сильный». Часть бомб упала на город».
Бомба весом в тонну попала в артиллерийский погреб «Марата», последовал взрыв страшной силы, часть команды погибла. Но дореволюционные линкоры были сконструированы таким образом, что могли «тонуть, но не переворачиваться». После страшного взрыва «Марат» встал на ровный киль, его верхняя палуба продолжала оставаться над водой. Команда линкора не только сохранила корабль, но и вернула его в строй. В конце октября 1941 года «Марат» вновь открыл огонь по врагу – забили орудия башен главного калибра.
27 сентября Краснознаменный Балтийский флот «развернул боевые средства в Финском заливе и Балтийском море для действий по коммуникациям противника» (журнал боевых действий Ленинградского фронта)
Из «Дневниковых заметок и оценки обстановки в ходе двух мировых войн» Вильгельма фон Лееба:
«20 сентября 1941 года. (Генерал-полковник фон Кюхлер) жалуется на большой урон от огня тяжелой артиллерии русских боевых кораблей, которые ежедневно выводят из строя около сотни солдат. Из-за этого резко сокращается численность боевого состава».
Взгляд с другой стороны. Из записной книжки немецкого капрала Германа Фукса:
«Вчера и сегодня здесь, возле Петербурга, снова ад. Вчера мы атаковали огромную укрепленную линию.
Непрерывно весь день била артиллерия. Огонь был такой сильный, что звуки разрывов нельзя было различить. И сейчас опять начался ад.
В порту еще есть один линкор и несколько крейсеров. Трудно описать, какие воронки образуются от их снарядов. Один разорвался в двух километрах от меня, могу сказать, что меня подбросило на два метра в воздух. Так хотелось верить – и не мог я поверить, – что жив и невредим.
Я видел, что вся территория изрыта воронками, и поэтому понимал, что жив. А кругом летели куски человеческих тел – руки, ноги, головы».
(Вскоре автор этих строк капрал вермахта Герман Фукс был убит в бою под Лигово).
Чем ближе приближался враг к Ленинграду, чем яростней и тяжелее были бои на подступах к городу, тем сильней била морская артиллерия.
К двадцатым числам сентября 1941 года было установлено еще 55 батарей на железнодорожных платформах, в том числе оснащенных 180мм и 120мм орудиями, снятыми с кораблей Балтийского флота.
Только одна батарея №11 за 16 дней сентябрьских боев уничтожила 35 танков, 12 артиллерийских установок, батальон гитлеровской пехоты и поезд с нацисткими войсками и техникой.
Враг в отместку продолжал уничтожать мирное население города.
Из доклада Жданова в Ставку ВГК:
«За сентябрь 1941 года по Ленинграду выпущено 5364 снаряда, сброшено на гражданские объекты: 991 фугасная бомба, 31 398 зажигательных бомб».
В сентябрьские дни 1941 года в соседний дом с домом моей бабушки попала бомба. Бабушкин дом качнуло, посыпались стекла. Моя четырехлетняя мама и ее двухлетняя сестра оставались в квартире одни. Дети забрались под кровать. Когда пришла бабушка, девочки не откликались, не подавали никаких звуков и молчали до следующего утра. Потом дети привыкли к бомбежкам, обстрелам, отсутствию света, воды, тепла. Страшнее всего был голод, но он еще только начинал брать город за горло…
Из «Военного дневника» генерал-полковника Франца Гальдера:
«18 сентября 1941 года. На фронте группы армий «Север» для наших войск сейчас сложилась очень напряженная обстановка. Кольцо окружения вокруг Ленинграда пока не замкнуто так плотно, как этого хотелось бы. Сомнительно, что наши войска сумеют далеко продвинуться, если мы отведем с этого участка 1ю танковую и 36ю моторизованную дивизии. Учитывая потребность в войсках на ленинградском участке фронта, где у противника сосредоточены крупные людские и материальные силы и средства, положение здесь будет напряженным до тех пор, пока не даст себя знать себя знать наш союзник – голод».
Глава тринадцатая. «Что ж мы? На зимние квартиры?»
Не позднее 19 сентября 1941 года гитлеровские войска с насильственным привлечением местного населения оккупированных территорий и военнопленных начинают масштабное строительство «зимних квартир» – начинают обустраиваться для длительной позиционной войны.
В это не мог первоначально отказывался верить командующий Ленинградским фронтом Жуков, зная немецкую «страсть» к окапыванию и обеспечению тыла фортификационными сооружениями и не принимал всерьез донесения разведки о переходе гитлеровцев в длительную осаду, в позиционную стадию боевых действий, по-сути в завершение штурма Ленинграда.
Армии фон Лееба, действительно, готовились зимовать в пригородах Ленинграда. В прекрасных пригородных парках оборудования блиндажей и долговременных окопов, траншей с «лисьими норами» валили сосны и ели, деревянные дома местного населения раскатывали на бревна. С особенным комфортом устраивался на зимний период генералитет…
Командование группы армий «Центр» продолжало требовать скорейшей отправки войск с ленинградского направления в сторону Москвы. Операция «Тайфун» – битва за Москву не могла начаться без войск группы армий «Север». Но генерал-фельдмаршал фон Лееб продолжал пытаться довести операцию по захвату Ленинграда до победного конца.
Начальник генерального штаба сухопутных войск Германии Гальдер, принимая донесения фон Лееба, возмущенно помечает их восклицательными знаками. Командующий группой армий «Север» продолжает затягивать отправку войск на московское направление. Срок отправки был определен 15 сентября 1941 года. А фон Лееб сообщает, что готовит требуемые для начала операции «Тайфун» подвижные части к наступлению на Ленинград, и только затем танковые и моторизованные дивизии (или то, что от них останется) отправит на московское направление.
Из «Военного дневника» генерал-полковника Франца Гальдера:
(Восклицательные знаки – пометки Гальдера):
«Группа армий «Север» сообщает:
8я танковая дивизия перейдет в наступление, по-видимому, 20 сентября. Ее смена – 21 или 22 сентября!
19 танковая дивизия перейдет в наступление 20 сентября (возможно, 19го). Ее смена – 21 или 22 сентября!
20я танковая дивизия вечером 21 сентября будет в Опочке. 22го – в Невеле.
Намечено прибытие в группу армий «Центр» (в Невель):
22го вечером – штаб 41го моторизованного корпуса и 6я танковая дивизия;
23го (сентября) – 1я танковая дивизия;
24го вечером – 36 мотодивизия;
25го вечером – 8 танковая дивизия, 19 танковая дивизия».
Особенно упорная борьба Гальдера и фон Лееба развернулась за 8ю танковую дивизию, одну из самых боеспособных подвижных частей вермахта. 8 танковую дивизию должны были в первую очередь отправить в битву за Москву. В результате манипуляций фон Лееба дивизия осталась в рядах группы армий «Север».
Из «Военного дневника» генерал-полковника Франца Гальдера:
«21 сентября 1941 года.
19я танковая дивизия снова задерживается.
Группа армий «Север». 2ой армейский корпус переносит начало наступления на 23 сентября. Группа Шмидта сегодня начала наступление, введя в бой 8ю танковую дивизию. Однако дальше вклинения этой дивизии дело не пошло».
Историки по-разному определяют дату слома, критической точки, по-сути окончания штурма Ленинграда в сентябрьские дни 1941 года. Действительно, сложно определить в какой момент захлебнулось наступление армий «Север» – не было какого-то одного грандиозного сражения, войска не сходились на одном поле. Даже направления ударов менялись ежедневно. Вероятно, более разумно разобраться какие факторы не позволили гитлеровцам захватить Ленинград в сентябре 1941 года. Среди них последнее место занимает отвод фашистских войск на московское направление. Безусловно, сокращение частей противника внесло коррективы в обстановку на Ленинградском фронте. Но, во-первых часть вражеских войск отправилась в сторону нашей столицы, когда стало ясно, что победы над Ленинградом добиться невозможно. Состояние этих частей и потери их личного состава вряд ли обрадовали командование группы армий «Центр».
