Татьяна Анатольевна Воронина
Под водой слёз не видно
ПОД ВОДОЙ СЛЁЗ НЕ ВИДНО
Лена точно знала, что большинство этих людей к ней прекрасно относятся, а некоторые даже искренне любят. Вот только зачем они принуждают её к общению да ещё норовят потрогать?
Лене пять лет, она – племянница моей подруги Соньки, а люди – это гости её родителей, родственники и друзья, собравшиеся на очередное семейное торжество.
Очень густые светлые волосы в коротком каре, большущие серо-голубые глаза и вся эта ладная детская фигурка без малейших признаков пухлости вызывали у каждого взрослого умиление и желание погладить по головке и потискать. Когда Лену брали за ручку и заговаривали с ней, руку она выдёргивала, пряталась за маму и молчала, не отвечая на вопросы. Ребёнок смотрелся букой.
– Не обращайте внимания, – говорила мама.
После того, как дурацкие советы не бояться, дать ручку, поздороваться, а также тщетные попытки разговорить молчунью прекращались, и гости начинали заниматься своим обычным делом – пить, есть, разговаривать и смеяться за большим столом, Лена, наконец, обретала покой. А с ним и возможность слушать, наблюдать и впитывать информацию, жадно впитывать. Девочке были безумно интересны все эти люди за столом и их взрослые разговоры. Она внимательно слушала, пытаясь осмыслить услышанное и нисколько не тяготясь своим одиночеством в шумной толпе. Напротив, если вдруг о ней вспоминали, и она вновь на несколько минут становилась центром внимания – вот это была настоящая пытка. Родители старались аккуратно переменить тему, чтобы ребёнка оставили в покое.
Ну ладно, гости, которые заполонили квартиру, изменив почти до неузнаваемости привычную среду, Бог с ними, они – явление временное. Но Алёнка, как её называли близкие, и в спокойной обстановке была не очень-то разговорчива. Когда просто приходила родная бабушка, сильно любившая внучку, или родная тётка, сестра отца Соня, от которой всегда веяло бесконечной доброжелательностью, девочка это чувствовала, но говорить с ними всё равно не хотела, на вопросы отвечала только «да» или «нет» и всячески избегала контакта. А уж с чужими и вовсе молчала. Разговаривала только с родителями и старшим братом. Правда, обе женщины, и бабушка, и тётя Соня, зная особенности Алёнки, не очень-то и настаивали на разговорах. Придут, поздороваются мимоходом, не ожидая ответа, и беседуют о своих делах с родителями, изредка поглядывая в её сторону – мол, для всех рассказываю, и для тебя тоже. А с расспросами не приставали. Лена была им за это очень благодарна.
Что удивительно, на детской площадке Лена прекрасно общалась и со сверстниками, и с малышами. Не то чтобы щебетала там непрерывно, отнюдь нет, она по-прежнему оставалась немногословной, но это не мешало ей обмениваться игрушками, кататься на парных качелях и каруселях с другими детьми. Конфликтов не возникало. Детям достаточно взгляда и жеста, чтобы понять друг друга, слов требуется минимум, и самое главное – у каждого свои детские заботы, никто не пытается сделать тебя центром внимания.
Родители Лены прекрасно знали, что девочка у них развитая, с головой у неё всё в порядке и говорить она умеет не хуже других. Только не хочет. Тревожно было вот что: через два года в школу, а там ведь у доски надо отвечать, когда вызовут, хочешь – не хочешь, а надо. И быть центром внимания всего класса при этом!
Опасения оказались напрасными. Вполне адекватный ребёнок отвечал у доски, как любой другой ученик. Не сказать, чтобы Лена чувствовала себя уютно в этой позиции, но и трагедии никакой не было. Родители удивились и вздохнули с облегчением.
А секрет прост. Во-первых, это происходило со всеми, каждого рано или поздно вызывали к доске, а значит, она не была исключением. Во-вторых, и это ещё важнее, ей ведь не приходилось у доски отвечать на вопросы о себе, а лишь рассказывать материал из учебника, вполне отвлечённый и лично к ней не имеющий прямого отношения.
