Татьяна Братко
Принцип самостоятельности бюджетов в механизме защиты имущественных интересов публично-правовых образований
T.D. BRATKO
THE FISCAL AUTONOMY PRINCIPLE IN THE PROTECTION MECHANISM OF PUBLIC PROPERTY INTEREST
Moscow
YUSTITSINFORM
2018
Bratko T.D.
The Fiscal Autonomy Principle in the Protection Mechanism of Public Property Interest / T.D. Bratko. —M.: Yustitsinform, 2018. – 488 p.
This book surveys legal problems referring to realization of the fiscal autonomy principle in the protection mechanism of public property interest (property interest of national or subnational government). The author provides a focused analysis of that key issue in view of many legal rules and large amount of case law as well as other Russian and foreign (German, Swiss, English, American, Canadian, South African etc.) experiences related to the field of implementing budgetary law principles and protecting public property interest.
This book is intended for practicing lawyers, students, graduate students, academic staff in law schools and faculties or anyone else interested in jurisprudence.
Keywords: fiscal (budgetary) autonomy, abuse of fiscal powers, tax reliefs (exemptions), cash subsidies to producers of goods and services, protection of fiscal rights, taxpayer standing, general legal relations, realization of budgetary law principles, fiscal federalism, underfunded mandates.
© LLC «Yustitsinform», 2018
Введение
Принцип самостоятельности бюджетов, будучи одним из основополагающих принципов бюджетной системы Российской Федерации (далее – РФ), направлен на регулирование экономических отношений, складывающихся в процессе распределения публичных финансовых ресурсов. Очевидно, что невозможность его полноценной реализации создает известные препятствия для осуществления предписаний иных правовых принципов и норм.
Более того, принцип самостоятельности бюджетов гарантирует децентрализацию публичной финансовой деятельности. Поскольку названный принцип регламентирует вопросы финансового обеспечения задач и функций публичной власти на разных уровнях ее территориальной организации, нарушения этого принципа негативно влияют на функционирование российской системы публичного управления в целом.
Важно учитывать, что необходимая и достаточная степень децентрализации публичной финансовой деятельности всегда вызывала споры не только в России, но и за рубежом. Степень децентрализации публичной финансовой деятельности зависит в числе прочего от характера ограничений основных фискальных прав (права на бюджетные доходы и права на расходование бюджетных средств) публично-правовых образований, входящих в состав государства с несколькими уровнями территориальной организации публичной власти. В России эти права закреплены принципом самостоятельности бюджетов. Между тем ограничения основных фискальных прав, как и российская нормативная модель финансовой самостоятельности публично-правовых образований, никогда не были предметом детального исследования отечественных правоведов.
На сегодняшний день именно с нарушением основных фискальных прав публично-правовых образований связано большинство отступлений от принципа самостоятельности бюджетов. Если еще учесть, что способы защиты фискальных прав не закреплены в законодательстве непосредственно (и в случае нарушения фискальных прав не могут применяться способы защиты субъективных прав, имеющих иную юридическую природу), то перед нами встает серьезнейший вопрос: как, опираясь на принцип самостоятельности бюджетов, обеспечить соблюдение имущественных интересов всякого публично-правового образования, входящего в состав государства с несколькими уровнями территориальной организации публичной власти?
Принцип самостоятельности бюджетов достаточно часто упоминается в различных правовых актах. И хотя Бюджетный кодекс РФ[1] (далее – БК РФ) раскрывает содержание этого принципа, единого подхода к его пониманию не сложилось ни в науке, ни в юридической практике. Весьма непоследовательный характер носит деятельность органов публичной власти (как правотворческих, так и правоприменительных) по реализации принципа самостоятельности бюджетов. Во многих случаях нормы законодательства не развивают и не конкретизируют названный принцип, а противоречат ему. По-разному разрешаются судами дела, связанные с бюджетными спорами: нередко в судебной практике имеет место фактическое отрицание принципа самостоятельности бюджетов.
При таких обстоятельствах существенное значение приобретает выявление действительного содержания принципа самостоятельности бюджетов, доктринальная оценка его реализации в правовой системе РФ и разработка новых теоретических подходов к осуществлению принципа самостоятельности бюджетов (тем более что в российской науке бюджетного и налогового права соответствующим вопросам до настоящего времени не уделялось должное внимание).
Настоящая работа является первым исследованием, которое посвящено определению, рассмотрению и решению основных правовых проблем, касающихся действия принципа самостоятельности бюджетов в механизме защиты имущественных интересов публично-правовых образований. На основании проведенного нами исследования:
– предложена новая научная концепция реализации принципа самостоятельности бюджетов;
– разработана новая идея о пределах осуществления основных фискальных прав всякого публично-правового образования (права на бюджетные доходы и права на расходование бюджетных средств);
– представлен новый – позволивший выявить ранее не исследованные аспекты взаимозаменяемости налоговых льгот и субсидий производителям товаров (работ, услуг) – научный подход к оценке мер, принимаемых публично-правовыми образованиями в сферах формирования бюджетных доходов и расходования бюджетных средств;
– введены новые понятия «фискальный вред» и «злоупотребление фискальным правом»;
– предложено новое обоснование разграничения расходных обязательств публично-правовых образований в отношениях по финансированию переданных полномочий;
– создан новый подход к определению надлежащих – публично-правовых (отличающихся от применяемых на практике частноправовых) – способов защиты права на бюджетные доходы и права на расходование бюджетных средств;
– обоснована новая научная идея о допустимой форме межбюджетных трансфертов, предоставляемых для компенсации фискального вреда (в виде снижения бюджетных доходов или увеличения бюджетных расходов), причиненного одним публично-правовым образованием другому;
– разработаны новые научные идеи о надлежащих способах защиты основных фискальных прав публично-правовых образований и о допустимой форме межбюджетных трансфертов, предоставляемых для компенсации фискального вреда;
– дана новая оценка российской нормативной модели финансовой самостоятельности публично-правовых образований;
– выявлена возможность применения в России ранее не изученных отечественными исследователями научных представлений о самостоятельности бюджетов, выработанных за рубежом, а также зарубежного опыта нормативного регулирования и правовых позиций зарубежных судов по вопросам обеспечения финансовой самостоятельности публично-правовых образований.
Результаты нашего исследования могут быть использованы:
– в ходе подготовки предложений по изменению бюджетного и налогового законодательства;
– в качестве основы для выработки правовых позиций судов по бюджетным и налоговым делам;
– при проведении научных исследований, направленных на развитие теории бюджетного и налогового права;
– в учебном процессе по дисциплинам «Финансовое право», «Налоговое право», «Конституционное право».
Настоящая книга содержит: введение, две главы (включающие пять параграфов), заключение, словарь терминов, список использованных источников (нормативно-правовых актов и иных официальных документов, материалов судебной практики, специальной литературы, интернет-ресурсов), приложения, алфавитно-предметный указатель.
Первая глава «Принцип самостоятельности бюджетов в системе норм бюджетного права» состоит из двух параграфов. В параграфе 1.1 «Принцип самостоятельности бюджетов как бюджетно-правовая норма и основа для возникновения правоотношений» мы исследуем наиболее важные нормативно-регулятивные свойства принципа самостоятельности бюджетов. Параграф 1.2 «Конституционно-правовые начала принципа самостоятельности бюджетов» посвящен анализу конституционных основ принципа самостоятельности бюджетов и выявлению места принципа самостоятельности бюджетов в общей иерархии правовых норм, а также исследованию соотношения между принципом самостоятельности бюджетов и принципом единства российской бюджетной системы.
Вторая глава «Реализация принципа самостоятельности бюджетов при осуществлении расходов и формировании доходов бюджетов бюджетной системы» содержит три параграфа.
В параграфе 2.1 «Понятие реализации принципа самостоятельности бюджетов при осуществлении расходов и формировании доходов бюджетов» раскрыто содержание названного понятия, обозначены исторические тенденции развития законодательства, закрепляющего гарантии самостоятельности публично-правовых образований в сферах расходования бюджетных средств и формирования бюджетных доходов, рассмотрен вопрос о характере фискальных прав и обязанностей, установленных принципом самостоятельности бюджетов, а также вопрос о возможностях налогоплательщиков в судебном порядке защищать публичные имущественные интересы – требовать обеспечения реализации принципа самостоятельности бюджетов.
В параграфе 2.2 (его название – «Основные проблемы реализации принципа самостоятельности бюджетов при осуществлении бюджетных расходов») мы исследуем ограничения предусмотренного принципом самостоятельности бюджетов права всякого публично-правового образования на расходование бюджетных средств, рассматриваем теоретические и практические аспекты обеспечения самостоятельности публично-правовых образований в вопросах осуществления бюджетных расходов, находим надлежащие формы, способы и средства защиты права на расходование бюджетных средств.
В параграфе 2.3 «Основные проблемы реализации принципа самостоятельности бюджетов при формировании бюджетных доходов» рассматриваются ограничения закрепленного принципом самостоятельности бюджетов права всякого публично-правового образования на бюджетные доходы, выявляются различные затруднения при осуществлении принципа самостоятельности бюджетов в области налогообложения, определяются формы, способы и средства защиты права на бюджетные доходы.
В заключении книги изложены итоги проведенного исследования и дальнейшие перспективы исследования правовых проблем, связанных с действием принципа самостоятельности бюджетов в механизме защиты имущественных интересов публично-правовых образований.
Глава I
Принцип самостоятельности бюджетов в системе норм бюджетного права
Настоящая книга посвящена изучению проблем действия принципа самостоятельности бюджетов в механизме защиты имущественных интересов публично-правовых образований. Причем под механизмом защиты имущественных интересов публично-правовых образований для целей нашего исследования подразумевается система элементов (правовых средств), предназначенная обеспечивать предупреждение нарушений, а также восстановление уже нарушенных субъективных прав и юридических интересов публично-правовых образований в сфере имущественных отношений (то есть в области отношений, связанных с владением, пользованием и распоряжением материальными благами). Защита субъективных прав и юридических интересов предполагает создание необходимых условий для их реализации и прежде всего – установление соответствующего правового режима. В связи с этим элементы механизма защиты не могут не обнаруживать сходство с элементами механизма правового регулирования[2].
Такой подход позволяет выделить следующие основные элементы механизма защиты имущественных интересов публично-правовых образований:
1) правовые нормы, направленные на защиту имущественных интересов публично-правовых образований, в частности:
– принципы бюджетной системы РФ (ст. 28 БК РФ), включая принцип самостоятельности бюджетов (ст. 31 БК РФ);
– нормы о финансовом выравнивании;
– нормы, предусматривающие формы, способы и средства защиты субъективных прав публично-правовых образований в имущественной сфере.
2) правовые отношения, возникающие на основе упомянутых правовых норм (в том числе на основе принципа самостоятельности бюджетов);
3) реализация указанных правовых норм (в частности, принципа самостоятельности бюджетов).
Избранный нами подход к пониманию механизма защиты имущественных интересов публично-правовых образований обусловливает общую логику и структуру исследования. В первой главе настоящей работы рассматриваются особенности принципа самостоятельности бюджетов как бюджетно-правовой нормы и характерные черты возникающих на его основе правовых отношений, во второй главе – отдельные проблемы реализации (осуществления) этого принципа.
§ 1.1. Принцип самостоятельности бюджетов как бюджетно-правовая норма и основа для возникновения правоотношений
Общетеоретическая характеристика принципа самостоятельности бюджетов
Термин «принцип» происходит от латинского слова «prmcipшm», которое переводится как «основа, начало»[3]. С точки зрения философии, понятие «принцип» тождественно понятию «основание», под которым подразумевают то, что лежит в основе некой совокупности фактов или знаний[4]. В логике принцип рассматривается как «центральное понятие, основание системы, представляющее обобщение и распространение какого-либо положения на все явления той области, из которой данный принцип абстрагирован»[5].
В ранней античной философии под принципом понимали «выражение необходимости или закона явлений»[6]. Поиски принципов – первоначал, основ бытия – характерны для всей истории философии. Нередко принцип бытия после его формулирования начинали расценивать и как исходный пункт объяснения. Это привело к различению принципов бытия (principia essendi) и принципов познания, или идеальных принципов (principia cognoscendi). В результате широкой трактовки принципов как начал познания «под принципами стали понимать вообще всякое основание, из которого следует исходить и которым нужно руководствоваться в деятельности»[7]. К примеру, принцип действия (максиму) определяют как этическую норму, характеризующую отношения людей в обществе[8]или «всеобщее жизненное правило, субъективный принцип воли»[9]. В философии Канта принципом является основополагающая этическая норма, которая может быть или субъективной (максимой, направляющей волю отдельных индивидов), или объективной (законом, значимым для воли каждого разумного существа)[10].
В настоящее время принципами не принято называть онтологические начала. Их в большинстве случаев именуют законами. О принципах же говорят применительно к самым разнообразным сферам человеческой деятельности, но при этом сохраняется первоначальный смысловой оттенок термина – «основной, исходный, первый»[11]. Для юриспруденции характерно использование слова «принцип» именно во втором значении. Под правовыми принципами обычно понимают лежащие в основе правового регулирования исходные нормы, руководящие идеи, а не онтологические начала или законы явлений. Целесообразно сделать небольшую оговорку: некоторые авторы[12] разграничивают понятия «правовой принцип» и «принцип права». Причем критерии различения используют разные. В настоящем же исследовании термины «принцип права», «правовой принцип», «юридический принцип» используются как синонимы.
В научных работах по юриспруденции неоднократно подчеркивалось, что правовые принципы не тождественны законам социальных явлений – общественным закономерностям, экономическим законам. Последние лишь «в определенной форме преломляются и конкретизируются»[13]в правовых принципах, но не совпадают с ними. Правовые принципы представляют собой «специфическое юридическое выражение»[14] экономических законов в праве, «являются отражением важнейших сторон общественной жизни и прежде всего объективных закономерностей и тенденций общественного развития»[15]. Главное различие экономических законов и правовых принципов состоит в том, что первые – в противоположность вторым – существуют объективно и действуют независимо от воли и сознания людей[16]. Создание и реализация права, в том числе его принципов, всецело зависит от деятельности людей. По своей природе правовые принципы субъективны, так как формулируются и осуществляются людьми. Причем «будучи религиозно, мифологически и идеологически нагруженными, <…> принципы права <…> достаточно произвольно трансформируются (редуцируются) в законодательство, иные формы права, правосознание и правопорядок»[17]. В то же время принципы права имеют и объективный характер, поскольку отражают общественные закономерности и тенденции развития, обусловлены в конечном счете экономическим строем общества[18], культурными, историческими[19] и иными факторами. Но объективный характер правовых принципов не означает их автоматического утверждения[20]. Верно и обратное: закрепление того или иного положения в качестве правового принципа далеко не всегда соответствует объективным тенденциям общественного развития (а иногда и противоречит им).
Сказанное в полной мере относится к предусмотренному ст. 31 БК РФ принципу самостоятельности бюджетов – одному из основополагающих принципов российского бюджетного права.
Объективный характер принципа самостоятельности бюджетов состоит в том, что этот принцип:
а) обусловлен экономическими, политическими и другими объективными факторами (к которым относится главным образом политико-территориальное устройство РФ, а, в конечном счете – обширная территория РФ, достаточно высокая общая численность населения, его многонациональный состав и так далее);
б) отражает тенденции развития экономических отношений, складывающихся в РФ как государстве с несколькими уровнями территориальной организации публичной власти (в частности, финансовых отношений между публично-правовыми образованиями в составе РФ).
Именно объективный характер принципа самостоятельности бюджетов позволяет объяснить, почему этот принцип является основополагающим началом российского бюджетного права и отличается большей степенью стабильности по сравнению с другими нормами законодательства.
Принцип самостоятельности бюджетов рассматривается в качестве одного из фундаментальных основ бюджетного права РФ (а не в качестве обыкновенного частного правила), поскольку он призван отражать и закреплять общие тенденции развития отдельных наиболее значимых, базовых экономических отношений в РФ. Законодатель относит принцип самостоятельности бюджетов к принципам бюджетной системы РФ (ст. 28 БК РФ) и прямо указывает на то, что бюджетная система признается основанной «на экономических отношениях и государственном устройстве РФ» (ст. 6 БК РФ). Но раз бюджетная система РФ основана на экономических отношениях и государственном устройстве РФ, то на них же неизбежно опираются и ее принципы, включая принцип самостоятельности бюджетов. Этот принцип нужен для функционирования бюджетной системы РФ как государства с несколькими уровнями территориальной организации публичной власти. Он обеспечивает всем публично-правовым образованиям в составе РФ финансовые возможности для самостоятельного решения вопросов, отнесенных к их компетенции, и гарантирует необходимый объем бюджетных полномочий (ст. 31 БК РФ).
Стабильность принципа самостоятельности бюджетов предопределена относительной неизменностью тех факторов, которыми он обусловлен. Постоянство общих тенденций развития соответствующих экономических отношений в РФ и неизменность ее политико-территориального устройства являются главными причинами стабильности принципа самостоятельности бюджетов.
Между тем принцип самостоятельности бюджетов имеет и субъективный характер, поскольку он воплощает в своем содержании субъективные представления законодателя об объективных тенденциях общественного развития и публичных интересах.
Что же представляет собой принцип самостоятельности бюджетов как правовой принцип? В юриспруденции сложилось два основных подхода к пониманию принципов права:
1) в качестве правовых принципов рассматривают требования к содержанию позитивного права или нормы, стоящие над позитивным правом (в этом толковании они есть «прежде всего идеи»[21] и могут не выражаться в юридических нормах);
2) правовыми принципами считают отдельные нормы позитивного права, носящие общий характер (стало быть, правовые принципы всегда воплощаются в позитивном праве, составляют часть его структуры).
По нашему мнению, первый подход имеет очевидные недостатки. Если наивно согласиться с неправовым характером отдельных юридических принципов, то придется также признать, что некоторые идеи регулируют общественные отношения наравне с нормами права. Но вывод этот – явно ошибочный. По этой причине идеи правосознания не следует отождествлять с юридическими принципами, которые – в противоположность идеям – всегда воплощаются в праве, составляют часть его структуры. В этом отношении юридические принципы ничуть не отличаются от других правовых норм и могут рассматриваться как их особая разновидность. Иную позицию отстаивал В. П. Грибанов: «Отождествление правового принципа с нормой права практически равнозначно отрицанию правовых принципов вообще, признанию того, что принципов этих как таковых не существует, а есть только правовые нормы, различающиеся между собой более общим и более конкретным содержанием»[22]. С подобным мнением сложно согласиться, поскольку более общее содержание не является единственным характерным признаком принципов права. Юридические принципы – в отличие от обыкновенных правовых норм общего характера – имеют приоритет перед любыми более конкретными (специальными) нормами. И это неслучайно. Ведь в правовой системе юридические принципы приобретают значение фундаментальных основ права, его нормативно-руководящих начал. Такое значение в свою очередь обусловлено тем, что принципы права всегда отражают общие тенденции развития отношений, в то время как обыкновенные правовые нормы – только отдельные явления социальной реальности. Поскольку же тенденциям (закономерностям) подчиняются все явления социальной реальности, то и адекватно отражающим эти тенденции (закономерности) юридическим принципам должны подчиняться все обыкновенные правовые нормы, воспроизводящие образы соответствующих видов общественных отношений.
С учетом вышеизложенного более предпочтительным следует признать второй из двух основных подходов к пониманию принципов права. Согласно этому подходу правовыми принципами считаются отдельные нормы позитивного права, носящие общий характер. Например, по мнению С. С. Алексеева, юридические принципы – «это выраженные в праве (курсив наш – Т. Б.) исходные нормативно-руководящие начала, характеризующие его содержание, его основы, закрепленные в нем закономерности общественной жизни»[23]. Р. Лукич видит в правовых принципах «абстрактные нормы, выведенные из менее абстрактных норм и действующие в случаях, охваченных нормами низшего порядка»[24]. С точки зрения И. Л. Честнова, юридические принципы представляют собой «исходные начала образов права, форм права и правопорядка»[25], которые наряду с материально-правовыми и процессуально-правовыми нормами входят в структуру нормативности права[26]. Э. Д. Соколова подчеркивает, что принципами финансового права являются только закрепленные нормами финансового права основные положения финансовой деятельности государства и муниципальных образований[27]. Нередко понятия правового принципа и нормы, имеющей широкое содержание, даже используются как синонимы[28] (хотя такое словоупотребление и не совсем корректно, поскольку правовой принцип является общей нормой особого рода).
В рамках этого (второго) подхода имеется два направления, которые различно оценивают формы и способы закрепления юридических принципов в позитивном праве:
1) необходимым признаком всякого правового принципа признается его непосредственное законодательное закрепление в качестве фундаментальной основы права;
2) точное выражение правового принципа в общих нормах закона не считается обязательным.
Теории, относящиеся к первому направлению, обычно трактуют юридические принципы как основные, наиболее общие нормы, закрепленные законом в качестве основополагающих начал права[29]. Причем правовыми принципами не признаются положения, которые непосредственно не сформулированы в законе, а вытекают из ряда норм. Эти теории построены без учета того, что право и закон, строго говоря, не тождественны друг другу. Как справедливо указывал Л. С. Явич, не все основополагающие начала права находят закрепление в законе. И наоборот: сформулированные в законе руководящие положения могут не являться реальными принципами права[30]. При таких условиях «индикатором действительного наличия того или иного принципа права становятся не столько объективное, сколько субъективное право, юридическая практика, правовые общественные отношения, правопорядок»[31]. В связи с этим необходимо различать принципы законодательства (непосредственно закрепленные в законе руководящие положения, которые могут не иметь реального влияния на общественные отношения) и принципы права (основополагающие начала действующего права, воплощенные в правовых нормах и существующем правопорядке). Таким образом, закрепление законом в качестве основополагающего начала права относится к обязательным признакам принципа законодательства, но не принципа права.
Что касается принципа самостоятельности бюджетов, то он предусмотрен ст. 28, 31 БК РФ и, следовательно, является принципом законодательства. Но можно ли его считать принципом права? По нашему мнению, на этот вопрос следует отвечать положительно. Во-первых, принцип самостоятельности бюджетов находит выражение не только в положениях ст. 31 БК РФ, но и в других нормах законодательства (например, ст. 10 БК РФ, устанавливающей трехуровневую структуру бюджетной системы РФ; разд. II и III ч. II БК РФ, определяющих правила формирования доходов и осуществления расходов бюджетов бюджетной системы РФ). Во-вторых, принцип самостоятельности бюджетов воплощается в российском правопорядке – в частности, применяется[32] арбитражными судами и судами общей юрисдикции либо учитывается ими при толковании законов[33]. Таким образом, принцип самостоятельности бюджетов – не только принцип законодательства, но и принцип права, поскольку он получает развитие в некоторой совокупности норм действующего права и оказывает влияние на существующий правопорядок.
Как отмечалось выше, теории, относящиеся ко второму течению, не называют непосредственное закрепление в законе обязательным признаком принципа права. Например, с точки зрения Г. Ф. Шершеневича, «под именем юридического принципа понимается общая мысль, направление, вложенное законодателем, сознательно или бессознательно, в целый ряд созданных им норм»[34]. По мнению Г. Ф. Шершеневича, одни принципы прямо установлены законодателем, другие же могут быть найдены путем обобщения, то есть, выведены из норм. В этом отношении «юридический принцип есть результат анализа»[35]. Похожие мысли высказывал С. Н. Братусь: «…если <…> принципы прямо не сформулированы, они должны быть обнаружены из общего смысла норм. В последнем случае в выявлении и формировании принципов отрасли права большую роль играет практика (административная, судебная, арбитражная) и правовая наука»[36]. Причем юридические принципы, выведенные из множества норм, носят общеобязательный характер[37] и признаются нормами права. В частности, О. В. Смирнов подчеркивал, что «…нормативностью обладают не только принципы, непосредственно сформулированные в определенных статьях закона, но и те, которые такого закрепления не получили»[38].
Подобные представления являются достаточно распространенными и в зарубежном правоведении. К примеру, еще во второй половине XIX в. немецкий ученый Р. Иеринг отмечал: «Задача толкования заключается в том, чтобы <…> извлечь из данных отдельных положений лежащий в их основе принцип»[39]. Современный французский теоретик права Ж.-Л. Бержель под юридическими принципами подразумевает «положения (правила) объективного права (а не естественного или идеального права), которые могут выражаться, а могут и не выражаться в текстах, но (обязательно) применяются в судебной практике и обладают достаточно общим характером»[40]. Как указывает Ж.-Л. Бержель, «принципы права не выходят за рамки существующего юридического порядка; они являются его составной частью»[41]. При этом правовые принципы не всегда закреплены непосредственно в положениях писаного права, а могут быть выведены судом из норм закона или обычая при толковании[42].
Рассматриваемый подход не преувеличивает значение законодательного установления принципов и ориентирует на анализ живого, действующего права, сложившегося правопорядка, а не норм закона самих по себе. В этом состоит несомненное достоинство подхода. Но есть и уязвимая сторона – отсутствие четких критериев определения правовых принципов. Всякое ли положение, выводимое из некоторой совокупности норм закона, является юридическим принципом? Возможно ли формулирование исчерпывающего перечня принципов права?
Значение этих вопросов поясним на примере. Из одних норм БК РФ (гарантирующих соблюдение различных прав и интересов публично-правовых образований в бюджетной сфере[43]) вытекает положение о самостоятельности бюджетов, а из других (существенно ограничивающих компетенцию публично-правовых образований в области публичных финансов[44]) – о подчиненности нижестоящих бюджетов вышестоящим. В связи с этим возникает закономерный вопрос: может ли выводимое из некоторых норм БК РФ положение о подчиненности бюджетов признаваться принципом бюджетного права РФ наряду с прямо предусмотренным БК РФ принципом самостоятельности бюджетов? И если оба эти положения в равной мере являются юридическими принципами, то какой из принципов имеет приоритет – принцип самостоятельности бюджетов или принцип подчиненности бюджетов?
Результатом толкования всякого правового акта становятся выводы о его содержании. Предположим, что в ходе толкования БК РФ принципом бюджетного права РФ признано и положение о самостоятельности, и положение о подчиненности бюджетов. Имеем два суждения о содержании БК РФ:
1) в вопросах разграничения компетенции между разными уровнями публичной власти БК РФ исходит из принципа самостоятельности бюджетов;