Т. Н. Джаксон
Исландские королевские саги о Восточной Европе

Полная версия

Российская Академия Наук

Институт всеобщей истории

Университет Дмитрия Пожарского

Серия основана В. Т. Пашуто Издается с 1977 г.

Редколлегия:

академик РАН В. Л. Янин (ответственный редактор),

Г. В. Глазырина, Т.Н.Джаксон,

И. Г. Коновалова (ответственный секретарь),

Е. А. Мельникова (заместитель ответственного редактора),

А. В. Назаренко, А.В.Подосинов

Издание второе, в одной книге, исправленное и дополненное

В оформлении обложки использовано изображение «большого шагающего зверя» с рунического камня из Фрюгордена (Швеция).

Предисловие

Настоящий выпуск свода «Древнейшие источники по истории Восточной Европы» посвящен исландским королевским сагам и содержащимся в них сведениям о народах Восточной Прибалтики, Древней Руси и Русского Севера. Он представляет собой исправленное и расширенное переиздание в одной книге публиковавшихся ранее трех томов «Исландских королевских саг». Первая часть^[1] включала в себя фрагменты саг, рисующих историю Норвегии с древнейших времен по 1000 г. (конец правления Олава Трюггвасона); вторая^[2] – все варианты «Саги об Олаве Святом», норвежском конунге с 1014 по 1028 г. Олаве Харальдссоне; третья^[3] – все остальные саги о норвежских конунгах, кончая «Сагой о Хаконе Хаконарсоне», излагающей события вплоть до второй половины XIII в.

Здесь материал организован в одиннадцать Глав, посвященных сагам, последовательно описывающим норвежскую историю (Глава 1 – «Сага об Инглингах», Глава 2 – «Сага о Харальде Прекрасноволосом»… Глава 11 – Стурла Тордарсон. «Сага о Хаконе Хаконарсоне»). Если сага (сюжет) сохранилась в нескольких вариантах, то тексты в Главе публикуются по хронологии редакций означенной саги (отчего возникает разбивка Глав на параграфы). Будучи включенными в своды, саги об отдельных конунгах претерпевают изменения, которые затрагивают и «восточные» (речь в них идет о землях и народах к востоку от Балтийского моря) фрагменты. Распределение материала по сюжетно-хронологическому принципу позволяет проследить такого рода трансформацию и выявить среди прочего комплекс представлений скандинавов XII–XIII вв. о Восточной Европе, сказавшийся на трактовке событий и персонажей^[4]. Кроме того, открывается возможность тематической организации комментария^[5].

Во Введении содержится общая характеристика исландских королевских саг; обсуждение целесообразности использования королевских саг как исторического источника вообще и как источника по истории Древней Руси; обзор существующих изданий фрагментов саг, относящихся к русской истории, неосуществленных проектов и переводов королевских саг на русский язык; совокупный анализ находящихся в сагах сведений по истории Восточной Европы; а также данные о тех сводах королевских саг и рукописях-компиляциях, тексты из которых представлены в данной книге.

Исследование имеет традиционную для выпусков свода структуру: публикация каждой саги состоит из вводной статьи, фрагментов текстов на языке оригинала, переводов их на русский язык и комментария. Всякая Глава открывается характеристикой публикуемой саги (или саг, как Глава 9): уточняются авторство, время возникновения, источники, сохранившиеся редакции. Помимо прочих сведений, здесь, в тех случаях, когда это необходимо, содержится краткий пересказ сюжета, позволяющий осмыслить приводимые ниже фрагменты в контексте всей саги. Особо оговариваются существующие рукописи, издания и переводы. Если параграф посвящен какой-либо саге в редакции одного из сводов королевских саг (например: ««Сага об Олаве Трюггвасоне» по «Кругу земному»»), то следует отсылка к общему Введению ко всему выпуску; если же отдельной саге (например: ««Сага об Олаве Трюггвасоне» монаха Одда»), то в этом параграфе появляется дополнительное Введение.

При публикации оригинальных текстов используется в каждом случае последнее по времени, а если более раннее, то лучшее критическое издание той или иной саги. Везде сохраняется орфография цитируемого издания, однако разбивка текста на абзацы – моя. Из разночтений к текстам даются лишь те, которые изменяют смысл повествования либо содержат иные формы восточноевропейских топонимов и этнонимов, иные огласовки имен русских князей и пр. Если главы приводятся не полностью, то пропуски внутри текста оригинала обозначены многоточием в квадратных скобках. В переводе в квадратных скобках дается краткое их изложение.

Если специально не оговорено, перевод с древнеисландского языка на русский – мой. Установка на перевод такова: буквальный перевод, близкий к оригиналу настолько, насколько это позволяет современный русский язык. Знаки препинания, в том числе кавычки при прямой речи, и смысловая разбивка на абзацы – мои. Встречающиеся в оригинале сокращения даются при переводе полностью. Вопреки нормам русского языка, я считала необходимым сохранять в переводе чередование прошедшего и настоящего времен древнеисландского текста, поскольку оно, с одной стороны, отвечает жанровой специфике саг, а с другой – связано с членением повествования саг на эпизоды и используется для маркирования границ текстовых единиц, отличных от предложения^[6]. В квадратных скобках в переводе, помимо пересказов пропущенных мною частей, заключены слова, отсутствующие в оригинале, но необходимые для понимания текста. При подготовке переводов я не могла не учитывать существующих переводов, и, несомненно, наиболее важны для меня были материалы Е. А. Рыдзевской^[7].

Комментарий носит историко-филологический характер: в нем объясняются неясные места текста и раскрываются исторические реалии; проводится сопоставление информации саг с данными других письменных источников и с археологическими материалами. Здесь также предпринята попытка дать максимально полную сводку существующих точек зрения на то или иное сообщение источника и, где возможно, критическую их оценку. Поскольку саги в Главах 5, 6, 8 и 9 представлены несколькими редакциями, в которых много содержательных и лексических повторов, то тексты и переводы публикуются последовательно по хронологии редакций саги, но комментарий при этом – единый. «Восточная» информация в них распадается на некоторое количество сюжетных мотивов (их перечень всякий раз помещен во Введении к соответствующей главе). Каждый фрагмент текста (как в оригинале, так и в переводе) обозначен при публикации вынесенным на поля номером сюжетного мотива, а сводный комментарий ко всем редакциям этих саг строится по тематическому принципу в соответствии с выделенными мотивами.

В Приложениях помещены фрагменты древнескандинавских источников, не относящихся к разряду «саг о норвежских конунгах» (в узком значении этого термина), но близких по времени создания и сюжетике. Здесь две латиноязычные хроники (I–II); два жития и собрания чудес ев. Олава – на латинском (IV) и древнеисландском (V) языках; пять саг, относимых исследователями к жанру королевских, но описывающих историю не норвежских правителей, а датских, оркнейских и пр. (Ill, VI, VII, VIII, XI); одна «родовая сага» (IX); единственная дошедшая до нас шведская сага (X); «Обзор саг о датских конунгах» (XII); начальные и заключительные главы «Большой саги об О лаве Трюггвасоне» (XIII); «Прядь о Хауке Длинные Чулки» (XIV) и «Прядь о Хеминге Аслакссоне» (XV). Наконец, в отдельное приложение (XVI) вынесено генеалогическое древо конунгов династии Харальда Прекрасноволосого и перечень правителей Норвегии.

Этногеографический справочник представляет собой как бы составляющую Комментария и включает в себя развернутые статьи обо всех восточноевропейских топонимах и этнонимах, упоминающихся в публикуемых в книге источниках (в основном разделе и в Приложениях).

Книга снабжена Указателями (именным и этногеографическим), Списком сокращений и Библиографией.

Необходимо сказать несколько слов о принципах передачи исландских имен. Широко распространенный способ называния исландцев, не имеющих фамилий, лишь вторым именем равносилен называнию Добрыни Никитича – Никитичем. Мне бы хотелось этого избежать. В тех случаях, когда для любого другого автора будут приведены его фамилия и инициалы (Т. М. Андерссон), или, при повторном упоминании, возможно, только фамилия (Андерссон), исландские авторы будут названы именем и патронимом (Бьярни Адальбьярнарсон).

* * *

Считаю своим приятным долгом поблагодарить всех тех, кто на разных этапах работы над этой книгой оказывал мне содействие советами, консультациями и просто дружеским участием. Настоящее переиздание было подготовлено при финансовой поддержке Российского фонда содействия образованию и науке, которому я очень признательна. Сердечно благодарю также тех коллег, друзей, родных, кто помогал мне в работе над книгой: М. В. Бибикова, А. В. Бусыгина, Т. В. Гимона, Р. Зимека (ФРГ), Дж. Книрка (Норвегия), В. А. Кучкина, Е. А. Мельникову, А. В. Назаренко, X. О’Доноху (Великобритания), Олавура Эгильссона (Исландия), А. В. Смирнова, В. А. Смирнова, А. Сталсберг (Норвегия), К. Шира (ФРГ). Моя особая благодарность – А. В. Подосинову, выполнившему переводы всех латинских текстов в книге, и Г. В. Глазыриной, с которой я не только могла обсуждать возникавшие по ходу работы вопросы, но которая также взяла на себя нелегкий труд прочесть всю рукопись целиком.

Мною заново проверены и выправлены все переводы, так что все ошибки перевода теперь целиком и полностью на моей совести, а потому я не указываю в этой книге имен редакторов-консультантов трех предшествующих выпусков.

В заключение приведу слова из Пролога к одной из древнейших саг о норвежских конунгах – «Саги о Сверрире»^[8]: «Может быть, эту книгу увидят люди, которые знают больше и сочтут, что о многом здесь рассказано слишком кратко и многое, достойное упоминания, опущено. Тогда пусть они велят написать об опущенном, если хотят»^[9].

Москва, июнь 2011 г.

Введение

Исландские королевские саги

Древнеисландское слово saga (мн. ч. – sögur; от глагола segja «говорить») означает как прозаический рассказ о каком-то событии (письменный или устный), так и само событие^[10]. В научной литературе термин «сага» служит для обозначения особого жанра средневековой словесности, возникшего в пределах Скандинавии, и в первую очередь в Исландии, получившего там широкое развитие и завершившего на рубеже XIII–XIV вв. свое существование. Началом записи саг считается середина XII в. Саги создавались и записывались преимущественно во второй половине XII–XIII в., но сохранились в значительно более поздних рукописях.

Современные исследователи, основываясь на тематико-хронологическом принципе, выделяют konungasögur – «королевские саги», или «саги о норвежских конунгах», посвященные истории Норвегии с древнейших времен до конца XIII в.; Islendingasögur – «родовые саги», или «саги об исландцах», описывающие историю исландских родов с момента заселения Исландии в конце IX в.; fornaldarsögur – «саги о древних временах» (подразделяемые на «героические», «приключенческие» и «викингские») – повествования о событиях в Скандинавии до конца IX в.; biskupasögur – «саги о епископах» – жизнеописания исландских епископов; комплекс саг о событиях в Исландии в XII–XIII вв., известный под названием «Sturlunga saga» («Сага о Стурлунгах»), и проч.^[11]

Недостаток этого традиционного деления заключается в том, что далеко не всегда между названными видами саг можно провести четкую грань^[12]. Так, не только саги об исландцах, но и саги о епископах и «Сага о Стурлунгах» повествуют об исландцах; конунги часто оказываются героями саг о древних временах, а не только королевских саг. «Сага об Инглингах», открывающая собой свод королевских саг «Круг земной», многими исследователями причисляется к сагам о древних временах, а четко классифицировать вставные рассказы (þœttir, букв, «пряди») в родовых и королевских сагах просто не представляется возможным. Королевские саги порой называют «историческими» и «достоверными», сравнивая их с сагами об исландцах и сагами о древних временах, а саги об исландцах и королевские саги считают «реалистическими», противопоставляя их сагам о древних временах, которые часто именуют «фантастическими». Но и эти характеристики не могут быть определением видовых категорий в строгом смысле, поскольку общепризнанным является наличие в королевских сагах фантастических элементов, в то время как саги о древних временах могут быть хотя бы отчасти «реалистическими» и построенными на исторических фактах^[13].

Сигурдур Нордаль^[14] предложил подразделять саги по хронологическому принципу, т. е. по тому, насколько описываемые события удалены от времени записи. В результате вычленяются следующие три группы: samtidssagaer – «саги о современности», относящиеся ко времени после 1100 г. (их авторы либо были современниками описываемого, либо имели возможность пользоваться письменными свидетельствами; в этот разряд попадают «Сага о Стурлунгах», саги о епископах, а также некоторые королевские саги); forntidssagaer – «саги о прошлом» (850-1100 гг.), т. е. все родовые саги и большая часть королевских саг; oldtidssagaer – «саги о древности» (до 850 г.) – все саги о древних временах и королевская «Сага об Инглингах». Данная схема, однако, не слишком распространена, и причина этого лежит в том, что не разделенные в ней виды саг (традиционной классификации) всё же самостоятельны, самобытны и имеют свои истоки. Так, родовые саги могут рассматриваться как логическое развитие интереса к семейным генеалогиям, зафиксированным во всех редакциях (самая старшая – 1130 г.) «Landnámabók» («Книги о занятии земли»), содержащей подробный рассказ о заселении Исландии^[15]; вполне вероятно, что некоторые саги о древних временах генетически связаны с переводными рыцарскими романами^[16]; королевские саги существуют только в рамках исландско-норвежской историографии XII–XIII вв.^[17]

Учет видового деления саг в историческом исследовании необходим, ибо характер содержащихся в них сведений связан с типом источника.

Королевские саги (Konungasögur)^[18] – это термин, обозначающий разновидность саг, содержанием которых является история Норвегии, а точнее – история норвежских правителей (конунгов), причем каждая отдельная сага посвящена правлению одного конунга. Хронологически эти саги охватывают отрезок времени с IX по XIII в., но включают также легендарную предысторию норвежской правящей династии. Кроме того, к разряду королевских исследователи относят несколько саг из истории других североевропейских территорий. «Сага об оркнейцах» (компиляция, основанная на более ранней саге конца XII в.) и «Сага о фарерцах» (во многих отношениях приближающаяся к сагам об исландцах) примыкают к королевским сагам, поскольку речь в них идет об отношениях обитателей этих островов с норвежскими конунгами. Сохранилось также несколько саг из датской истории. «Сага о Иомсвикингах», близкая к сагам о древних временах, посвящена истории Дании X в. Еще более сходная по содержанию с этими последними, «Сага о Скьёльдунгах», известная преимущественно из латиноязычного переложения XVII в., представляла собой историю примерно двадцати поколений датских конунгов, от Скьёльда, их мифического предка, до Горма Старого (до X в.). «Сага о Кнютлингах», основанная, вероятно, на несохранившейся саге о Кнуте Святом, рисует историю датских конунгов с X до начала XIII в.^[19] (Все эти саги представлены в Приложениях.) Саг о шведских правителях не существует, если не причислять к таковым «Сагу об Инглингах», в которой излагается история легендарных шведских конунгов – предков конунгов норвежских.

Понимая королевские саги расширительно, исследователи относят к ним не только саги, но и сочинения, выполненные в средневековой латинской исторической традиции. Для обозначения всей совокупности текстов, среди которых центральное место занимают саги о норвежских конунгах, используется термин «исландско-норвежская^[20] (или западноскандинавская) историография XII–XIII вв.» (см. табл. 1).

Из всех существующих в литературе схем развития королевских саг (в расширительном значении) наиболее законченной и стройной мне представляется периодизация, предложенная Т. М. Андерссоном^[21]. Исследователь выделяет шесть основных стадий развития королевской саги: 1) ранние несохранившиеся королевские перечни Сэмунда и Ари (начало XII в.); 2) так называемые «норвежские синоптики (краткие обзоры)» (ок. 1170–1190? гг.); 3) формирование собственно исландской королевской саги (ок. 1150–1200 гг.); 4) большие компендиумы о норвежских конунгах («Гнилая кожа», «Красивая кожа», «Круг земной») (1220–1230 гг.); 5) королевские саги второй половины XIII в.; 6) поздние компиляции^[22].

Зарождение королевских саг легко датируется, ибо два сочинения (латиноязычное Сэмунда и на древнеисландском языке – Ари) должны были возникнуть до самого раннего дошедшего до нас сочинения – «Книги об исландцах» Ари Торгильссона, – написанной в 1122–1132 гг. (что следует из предисловия к этой последней)^[23]. Итак, начало королевской саги – ок. 1120 г.

Таблица 1

Западноскандинавская историография

Ко второму поколению королевских саг (ок. 1170–1190? гг.) Андерссон относит норвежские краткие обзоры (Norwegian synoptics) – латиноязычные: анонимную «Историю Норвегии» и «Историю о древних норвежских королях» Теодорика Монаха, а также написанный на древненорвежском языке неизвестным автором «Обзор саг о норвежских конунгах». Дискуссия относительно их источников весьма существенна, поскольку результатом ее может оказаться признание (либо непризнание) существования в середине XII в. самостоятельной норвежской историографической школы, конкурировавшей с исландской школой, представленной Сэмундом и Ари.

На третьей стадии, в период, условно обозначенный 1150–1200 гг., были сочинены первые самостоятельные королевские саги: это «*Hryggjarstykki» («*Спинной хребет»?)^[24], многочисленные саги об Олаве Трюггвасоне и Олаве Святом, «Сага о Сверрире», «Сага о Йомсвикингах», «Сага о фарерцах», «*Сага о Хладирских ярлах», «Гнилая кожа», а также, возможно, «Сага об оркнейцах» и «Сага о Скьёльдунгах».

Принципиально важным оказывается произведенный Й. Луис-Йенсен пересмотр двух из восьми (как было принято считать) сохранившихся фрагментов «Древнейшей саги об Олаве Святом»^[25]. Оказалось, что два фрагмента в AM 325 IVa 4° не восходят к NRA 52 и не являются частью «Древнейшей саги», датировка которой (до 1180 г.) до этой работы основывалась именно на них. Датированная по-новому временем ок. 1200 г., «Древнейшая сага» занимает теперь свое законное место в группе саг, сочиненных «на большой вспышке литературной активности между 1190 и 1200 гг.»^[26]. Но главное: если названные фрагменты не суть часть «Древнейшей саги» (что и доказала Луис-Йенсен), то в ином свете предстает развитие королевской саги. «Освобожденная» от двух последних фрагментов, «Древнейшая сага» «перестает быть» агиографическим сочинением, а развитие жанра королевской саги уже не выглядит следствием постепенного освобождения народного таланта от сковывающих церковных традиций^[27]. Ведь большинство ранних саг («Сага об оркнейцах», «Сага о фарерцах», «Сага о Йомсвикингах», «Гнилая кожа») – носят не менее светский характер, чем «Круг земной» Снорри Стурлусона. В таком случае саги-жизнеописания Олава Трюггвасона, принадлежащие Одду и Гуннлаугу, – исключение. И если смотреть на них, как на исключение, то понятным становится обращение этих монахов к латыни, в то время как уже сформировалась исландскоязычная традиция (Ари Торгильссон, Эйрик Оддссон, Карл Йонссон).

Какими бы по духу ни были королевские саги, нельзя тем не менее отрицать того, что западноскандинавская историография зародилась и получила развитие в клерикальной среде, причем наиболее видную роль в этом процессе играли монахи бенедиктинского Тингейрарского монастыря на северо-западе Исландии, основанного в 1133 г., – первого монастыря в Исландии. По образному выражению X. Кута, ученые интересы, аристократические традиции и национальный инстинкт соединились в исландском духовенстве, чтобы сделать его двигателем развития исторической литературы, написанной на родном языке и оформленной в соответствии с выработанным в Исландии художественным каноном^[28].

Самой ранней королевской сагой нередко называют «*Хрюггьярстюкки» Эйрика Оддссона – некий утерянный текст, записанный в середине XII в., упоминаемый и пересказываемый в «Гнилой коже» и «Круге земном». Текст этот трудно полностью реконструировать, но исследователи сходятся на том, что он был посвящен Сигурду Слембиру, сыну Магнуса Голоногого, и вряд ли представлял собой полноценную (так сказать, полноформатную) сагу. Претендентом на роль «первой саги» нередко выступает и «Сага о Сверрире», но, начатая Карлом Ионссоном в конце 1180-х гг., она была окончена значительно позднее. Таким образом, реальный выбор самой ранней королевской саги (из известных нам), по сути, может вестись между «Сагой об Олаве Трюггвасоне» монаха Одда и «Древнейшей сагой об Олаве Святом». Пока предпочтение отдавалось последней из них, существовало некое молчаливое согласие, что начальный импульс написания королевских саг шел из Норвегии, где бытовали устные рассказы о святости конунга и где имелись краткие латиноязычные жизнеописания св. О лава. Карл Ионссон в таком случае писал свою сагу о Сверрире, находясь в Норвегии и следуя имеющимся там образцам, после чего вернулся в Исландию и передал искусство сагописания монаху Одду. Трудно, однако, не согласиться с доказательным утверждением Т. М. Андерссона, что первый кирпичик в основание жанра королевских саг положил монах Тингейрарского монастыря Одд Сноррасон. Карл Йонссон, в свою очередь, мог приехать в Норвегию, уже будучи знакомым с исландской традицией сагописания, каковую затем поддержал сам король Сверрир. Да и «Древнейшая сага об Олаве Святом», много почерпнувшая из сочинений исландских скальдов и из устной традиции, тоже могла быть связана с новообразовав-шейся биографической школой в Тингейрарском монастыре^[29].

Тот факт, что большинство сочинений исландско-норвежской историографии (в эпоху полного и безраздельного господства латыни в Западной Европе) написано на народном (древнеисландском или древненорвежском) языке, объясняется целым рядом причин, как то: особым характером исландской церкви^[30], задачами политической борьбы в Норвегии (необходимостью в доступной для народа форме обосновать права на власть, как в случае со Сверриром и его преемниками), а также развитостью и глубиной народной устной традиции в Исландии^[31], выступавшей в ряде случаев чуть ли не единственным источником информации о норвежских конунгах и сохранившей, наряду с устными сагами о тех или иных конунгах, стихи исландских и норвежских скальдов IX–XI вв. – «историографов» бесписьменного времени.

1220–1230 гг. – четвертая стадия развития королевской саги – период больших компендиумов о норвежских конунгах, в терминологии Андерссона. К ним он причисляет «Гнилую кожу», «Красивую кожу» и «Круг земной», но в то же время, как можно было заметить, исследователь включает «Гнилую кожу» и в более раннюю группу королевских саг. Действительно, в историографии существует мнение, что «Гнилая кожа» – оригинальное сочинение^[32], т. е. без «прядей» (вставных коротких повествований) и более поздних интерполяций в сохранившейся редакции она представляет собой самостоятельное произведение, основанное на устной традиции и стихах скальдов. В этом, видимо, и кроется ее, не исследованное в полной мере, отличие от «Красивой кожи» и «Круга земного».

На вопросе о роли устной традиции в формировании королевских саг следует остановиться особо. До недавнего времени в историографии молчаливо признавалось, что развитие жанра королевской саги от кратких перечней и обзоров XII в. до эпических полотен XIII в. представляло собой чисто литературный процесс совершенствования навыков сагописания. Однако, по мере обнаружения свидетельств того, что в XII в. существовали полноценные пространные устные саги^[33], исследователи пришли к мысли о том, что появление саг письменных не было простой фиксацией саг устных. Вестейнн Оласон, со ссылкой на более раннее употребление этого термина П. Меуленгракт Сёренсеном^[34], определил данный процесс как «имитацию»: «Нарративный стиль и техника саг демонстрируют все признаки того, что это была имитация, сознательная или бессознательная, устного рассказа»^[35]. И хотя Вестейнн использует этот термин применительно к родовым сагам, Т. М. Андерссон, особенно в свете исследования, проведенного Т. Даниэльссоном^[36], готов отнести его и к сагам королевским. Он даже подчеркивает, что материал королевских саг с большей наглядностью демонстрирует поступательность в развитии жанра: от суммированного изложения – через добавление деталей с целью достичь повествования, хотя бы по протяженности равного устным сагам, – до имитации повествовательного стиля устных рассказов^[37].

Королевские саги второй половины XIII в. создавались с использованием богатых, хорошо организованных архивных материалов из королевской канцелярии и показаний современников-очевидцев. Уступая ранним сагам и сагам классического периода в стиле, они все же вписываются в рамки жанра. Небезынтересна мысль Арманна Якобссона, что исландцы прекратили создавать королевские саги, как только признали власть норвежского короля в 1262 г.^[38]

На рубеже XIII–XIV вв. была написана «Большая сага об Олаве Трюггвасоне», выпадающая из общего ряда королевских саг по той причине, что почти не носит на себе следов индивидуального авторства, и предваряющая собой целый ряд рукописей XIV–XV вв. – компиляций более ранних саг^{[39] [40]}.

Итак, королевские саги в узком понимании этого термина представлены отдельными сагами – жизнеописаниями того или иного конунга; сводами саг, рисующими историю Норвегии на большом отрезке времени, и рукописями XIV–XV вв. – компиляциями, сохранившими более ранние саги.

Сводов саг известно всего четыре. Это «Обзор саг о норвежских конунгах», «Гнилая кожа», «Красивая кожа» и «Круг земной». Они посвящены истории Норвегии с древнейших времен до 1177 г. (того года, с которого начинается изложение в написанной раньше сводов «Саге о Сверрире»), и в них четко выделяется (особенно в «Круге земном») 16 саг, точнее – 16 сюжетов, так как в указанных сводах эти сюжеты разрабатываются по-разному (см. табл. 2).

Особо следует оговориться, что даты правления конунгов в этой таблице не абсолютны: хронология истории Норвегии до 1000 г. приблизительна^[41]. Тем не менее некие условные датировки (чаще – взятые из исландских анналов) фигурируют в изданиях саг и комментариях к ним, а потому, не забывая о том, что это лишь допущение, я все же считаю возможным использовать их в тех случаях, когда в этом нет принципиального значения для «восточного» материала.

Не существует отдельных саг о трех норвежских правителях: об Эйрике Кровавая Секира (928–933), о ярле Хаконе Сигурдарсоне (975–994) и о его сыне, ярле Эйрике (999 или 1000–1011).

Саги об Олавах, напротив, имели по несколько вариантов: «Сага об Олаве Трюггвасоне» – 1) латиноязычная сага монаха Одда (известны три редакции перевода), 2) не сохранившаяся латиноязычная сага монаха Гуннлауга, 3) «Большая сага» (две редакции); «Сага об Олаве Святом (Харальдссоне)» – 1) «Древнейшая сага», 2) «Легендарная сага», 3) «^Жизнеописание Олава Святого» Стюрмира Карасона, 4) «Отдельная сага» Снорри Стурлусона (в нескольких редакциях).

Таблица 2

Сюжетика сводов королевских саг, описывающих норвежскую историю с древнейших времен до 1177 г.*

* Сюжеты, не включающие в себя «восточной» информации, выделены курсивом.

Повтор и различная обработка сюжетов являются отличительной чертой королевских саг, поскольку интересы церкви и государственной власти требовали зачастую подачи уже известного материала в новом освещении^[42]. Вероятно, объяснение другого отличительного признака королевских саг – а именно того, что известен ряд их авторов, – тоже следует искать в особых функциях королевских саг по сравнению с сагами родовыми или о древних временах: королевские саги не были просто рассказом о прошлом, решенным в значительной мере художественными средствами, – они писались во многих случаях по заказу и использовались в политической борьбе своего времени^[43].

Четыре отдельные саги являются хронологическим продолжением названных выше сводов, охватывая историю Норвегии с 1177 по 1280 г., образуя тем самым еще четыре сюжета (см. табл. 3).

Таким образом, изложение истории Норвегии с древнейших времен по 1280 г. распадается в королевских сагах на 20 сюжетов, разработанных с разной степенью полноты.

Таблица 3

Сюжетика королевских саг, посвященных истории Норвегии с 1177 по 1280 г.*

* Сюжеты, не включающие в себя «восточной» информации, выделены курсивом. Сокращения: F – «Codex Frisianus» (AM 45 fol), E – «Eirspennill» (AM 47 fol), Flat – «FLateyjarbók» (GKS 1005 fol), Skhb – «Skálholtsbók yngsta» (AM 81 a fol), P. Claussön – датский перевод Педера Клауссёна Фрииса (опубл. в 1633 г.).

Если классификация Сигурдура Нордаля (см. выше) достаточно условна в качестве видового деления саг, а в особенности выдвинутый им рубеж между первой и второй группами (1100 г.), то для королевских саг в качестве внутривидового деления (с границей на 1177 годе) она является очень продуктивной^[44]. Среди королевских саг четко выделяются все три группы по Сигурдуру Нордалю. Вполне очевидно, что они строились на разном материале и преследовали разные цели. К «сагам о современности» можно отнести все четыре саги о правителях рода Сверрира (сюжеты 1–4 в табл. 3), а также не дошедшую до нас «*Нryggjarstykki»; эти саги, называемые А. Холтсмарк «официальной историографией»^[45], рассказывали об очень недалеком прошлом, они использовали показания свидетелей и архивные документы и стремились к обоснованию права на власть конунга-самозванца Сверрира и восходящей к нему династии. В число «саг о прошлом» попадают саги о событиях с IX в. по 1177 г. (сюжеты 2-16 в табл. 2); они тоже ни в коей мере не являлись беспристрастной записью исторических событий^[46]: несмотря на то что не последнее место среди их источников занимала устная традиция – сложившиеся в дописьменное время саги о конунгах и стихи скальдов, – они все же были порождением XII-XIII вв. «Саги о древности» представлены «Сагой об Инглингах» (сюжет 1 в табл. 2), рисующей легендарную предысторию шведской и норвежской правящих династий и представляющей скандинавскую историю как часть истории мировой. Совершенно очевидно, что познавательная ценность всех трех групп королевских саг неодинакова: наибольшие трудности ждут исследователя при работе с «сагами о прошлом», самой большой группой, содержащей значительный объем информации как по скандинавской, так и по восточноевропейской истории. Здесь следует оговориться. Весь приведенный выше материал мог создать у читателя, не знакомого с жанром саги, впечатление, что перед ним исторические сочинения, подверженные в значительной мере влиянию современных им политических и религиозных тенденций. Акценты в изложении были смещены сознательно, ибо здесь преследовались две цели: 1) дать по возможности более полную и точную характеристику памятников исландско-норвежской историографии и 2) подчеркнуть специфику королевских саг как «историографического» жанра. Однако, если о «сагах о современности» и можно говорить как об относительно достоверных источниках, то королевские «саги о прошлом» – это в первую очередь «произведения искусства, сочетающие – подчас с большим мастерством – элементы вымысла с сообщениями о фактах действительности»^[47]. Именно они и вызывают у исследователей самые противоречивые чувства и самое различное (от абсолютного доверия до полного отрицания) к себе отношение.