Татьяна Форш
Тайна пиковой дамы
Глава 3
Всю неделю Антон пытался забыть произошедшую в подпольном казино странную историю.
Алекс и Колян, глядя на его угрюмую физиономию, не раз пытались вытащить его куда-нибудь, чтобы отвлечься и поразвлечься. Они в два голоса утверждали, что тоже были там, но не заметили ничего подозрительного ни за Маэстро, ни за его помощницей. Видели только, как Алекс вскочил, сгреб за грудки Черного и от души врезал ему в челюсть, да так, что тот пролетел метра два…
По поводу двух метров, Антон понимал – заливают, чтобы поднять ему настроение, вот только настроение отказывалось подниматься наотрез. Разум понимал, что всему виной алкоголь и взвинченность. И не было никаких «черных глаз», и готический образ Маэстро – это всего лишь образ. Но… он хорошо запомнил то, что он увидел, и именно это не давало ему покоя.
Впрочем, к концу недели он немного успокоился и даже согласился на предложение друзей закатиться в субботу в ресторан «Онегин», где отмечала день рождения первая красавица академии Олеся. По крайней мере, таковой считали ее Алекс и Колян. Антон тоже пару раз ловил себя на мысли, что неплохо было бы пригласить эту девицу на недельку куда-нибудь в тихий морской рай…
Поэтому он не отказался явиться в назначенное место ровно к восьми вечера. К тому же он поспорил с друзьями на внушительную сумму, что после банкета Олеся уедет с ним, и намеревался всеми способами выиграть пари.
Но произошедшее в тот вечер окончательно изменило его планы.
Антон смотрел на вереницу еле ползущих впереди машин и уже начинал звереть, понимая, что ровно в восемь приехать к ресторану не получится никак. Дурацкий город! Даже в субботний вечер тут можно попасть в пробку…
Причем он старался ехать не главными магистралями, а окольными путями, и на тебе! Там, где никто не предполагал, и даже «Авто-радио» не заикалось – на Волхонском шоссе он умудрился в нее встрять!
Пару раз позвонил Колян, и даже вечно нищий Алекс умудрился раскошелиться на звонок и воплями: «Ты где? Уже все собрались!» – только окончательно испортил настроение.
Антон поймал себя на том, что вспоминает слова деда: «Если ты куда-то безнадежно опаздываешь, значит, тебе туда не надо».
А может, и впрямь плюнуть на эту вечеринку, эту Олесю – и поехать домой? Завалиться с интересной книгой на диван или посмотреть что-нибудь с дедом из «старого доброго», под бокальчик красного «Шато Сен-Пьер»…
Точно в ответ на его мысли в веренице машин открылась лазейка, и Антон мгновенно нырнул туда из второго ряда. А вскоре он заметил впереди открывающий путь к бегству переулок – и поспешил свернуть. Навигатор оптимистично сообщил, что через двести метров нужно повернуть налево, где будет ждать его путь к свободе.
Медленно объезжая двор длиннющей девятиэтажки, Антон не сразу заметил, что возле одного из подъездов четверо неизвестных пытаются «выяснить отношения».
И только когда истошный женский вопль резанул уши, Антон насторожился и вгляделся в сумрак.
Два парня выдирали сумку у худенькой, одетой как пацан девчонки, которая визжала, как кошка, но сумку не отдавала, к тому же лихо пиналась, что делало задачу хулиганов практически невыполнимой. Третий участия в этом не принимал – как говорится, стоял на шухере.
Сначала Антон хотел проехать мимо.
Мало ли в городе таких ситуаций?! Если дорожишь сумкой, не надо ходить по спальным районам, да еще вечером…
Но! Всегда вмешивалось это «но»…
Уже на ходу додумывая, на кой ему это надо, Антон взял из бардачка пистолет, подаренный ему на восемнадцатилетие отцом, и, пару раз предупреждающе бибикнув, вылетел из машины.
– Эй, че надо? А ну, оставьте ее в покое!
Троица замерла от неожиданности, разглядывая заступника.
Девчонка даже перестала пинаться.
Это-то ее и сгубило. Один из бандерлогов резко врезал ей под дых, а второй, недолго думая, вырвал сумку из ослабевших рук – и все трое дали деру.
Антон бросился было за ними, но подонки свернули в арку, делящую дом пополам, и скрылись. Чертыхнувшись, он развернулся и подбежал к девчонке.
– Как ты?
– Отвянь! – Зеленые глаза с подтеками туши смотрели зло и настороженно. Она пару раз шмыгнула, вытерла слезы, еще больше размазывая тушь, и с тихим стоном попыталась подняться.
– Давай помогу? – Антон протянул ей руку, но в ответ услышал только шипение.
– Ты что, русского языка не понимаешь? Иди куда шел!
Девчонка снова попыталась подняться, но в этот раз Антон не стал предлагать помощь. Он просто обхватил ее за талию и силком поставил на ноги.
– Стоять можешь?
– Нет, блин! У меня вместо ног протезы! – фыркнула та и демонстративно оглядела разодранную на коленке штанину и рану, из которой сочилась кровь. – Сволота! Мало того что зарплату сперли, так еще и джинсы порвали, а я их всего два дня назад купила!
Она добавила еще пару крепких словечек и захромала прочь.
– Ты куда?
Антон догнал ее и пошел рядом.
– На Кудыкину гору! – огрызнулась она, но уже скорее по привычке, и посмотрела на него. – Слушай! Тебе от меня чего надо? Помог остаться без денег – спасибо! И иди себе…
– Ха, да ты бы и так без них осталась! – не выдержал Антон.
Что за характер! Он ее спас, а в ответ – только злые слова и недовольство.
– Их было трое, а ты одна! Еще бы и затащили в какой-нибудь подвал! Так что скажи спасибо, что только денег лишилась!
– Так ты еще и глухой? – Девчонка упрямо хромала вперед. – Если бы ты не вмешался, вышел бы наш охранник и разогнал бы их!
– Угу. Я минут десять наблюдал за вами, прежде чем вмешаться, и никаких охранников даже не предполагалось!
– Дурень! Я специально время тянула! У нас в фирме камера на подъезде. Может, отошел куда. Но все равно бы увидел!
Девчонка остановилась, поморщилась и вдруг спросила:
– А у тебя деньги есть?
– Допустим.
Антон тоже остановился, разглядывая это чудо. Невысокая, ему едва ли по грудь, короткие черные волосы торчат в разные стороны, только длинная выкрашенная в рыжий цвет челка падает на глаза. Большие зеленые глаза, тонкий изгиб бровей, вздернутый носик и пухлые губы без налета помады выдавали ее юный возраст. Лет восемнадцать, не больше! Футболка с надписью «Кто не со мной, тот против меня» и узкие джинсы, заправленные в армейские сапоги.
– Сколько тебе надо?
– Денег сколько? До дома доехать. В Красное Село.
Н‑да… не ближний свет!
Нет, денег, конечно, не жалко. Отчего-то возникшее чувство тревоги за эту пигалицу заставило Антона сказать:
– У меня машина. Давай довезу? Как ты с такой ногой по маршруткам будешь прыгать?
Девчонка в раздумье поковыряла асфальт носком армейского ботинка и прямо посмотрела на него:
– Надеюсь, ты не рассчитываешь, что за свое спасение я рассчитаюсь с тобой натурой?
– Э‑гм! – Антон даже закашлялся. – Вообще-то ты не в моем вкусе. Малолетки меня не возбуждают. Однако если не хочешь, чтобы я тебе помог – адью!
Он развернулся и направился к брошенной на тротуаре машине. Следом послышались торопливые шаги.
– Никакая я не малолетка! Мне двадцать! Чего ты психуешь? Просто хотела все прояснить, чтобы потом не возникло неловких ситуаций и неоправданных надежд…
Антон уже сел в машину, закинул в бардачок пистолет и теперь с легкой усмешкой наблюдал, как некогда боевая особа, точно раненый воробей, прыгает к машине.
Открыв дверцу, она упала на сиденье рядом с ним, покосилась и, протянув руку, вдруг улыбнулась:
– Рита.
– Антон.
Он пожал ее грязную руку и завел двигатель.
– Ну… Красное Село так Красное Село.
Какое-то время ехали молча.
Наконец Антону эта игра в молчанку надоела. Заметив впереди кафе, он лихо свернул к нему и остановился.
Девчонка, погруженная в какие-то свои мысли, подняла на него растерянный взгляд:
– Что-то случилось?
– Ага.
Антон указал на призывно горевшие огоньки вывески. Стабильно горели только две буквы «аф», а «к» и «е» лишь нервно мигали.
– Пойдем чего-нибудь перекусим? У меня с утра во рту ничего не было, а до Красного Села еще ехать и ехать. Да к тому же, как я понял из твоего заявления, домой ты меня пускать не собираешься.
– Да… Нет! – Рита ответила сразу на все его вопросы и открыла дверцу.
– Хоть одно «да» – это уже хорошо! – буркнул Антон, выходя следом.
На удивление, кафешка оказалась довольно приличной. Кроме кофе здесь предлагался на выбор довольно большой список разнообразных блюд и напитков.
Рита выбрала столик в затемненном уголке зала и села так, чтобы видеть вход.
– Ты чего-то боишься? – Антон сел напротив и протянул ей меню.
– Всего, – ответила та.
– Интересный ответ… – Антон даже не притронулся к своему меню, не сводя с нее глаз. – Так-таки и «всего»? Ну а, например, меня – ты не боишься?
Она выглянула из-за раскрытого меню, смерила его оценивающим взглядом и снова спряталась за глянцевой обложкой.
– Уже нет. В тебе нет черноты. Я вижу это в людях почти сразу. Но есть другие…
– Такие, как те, отморозки, что украли твою сумку?
Рита наморщила носик и тут же мотнула головой:
– Нет. Они не черные. Они рабы. Когда-нибудь они превратятся в черных, а может быть, и нет. Наше рабство – в голове.
Отлично! У девчонки еще и не все дома… Ладно, накормить, довезти до дома, сдать с рук на руки родителям – и все! На этом его приключения на сегодня закончатся.
– Я одна живу, – она точно услыхала его мысли. – Родители умерли. Есть бабушка, да только она за городом живет. Я ей помогаю. А теперь, когда деньги украли, и не знаю, с чем к ней ехать…
Блин, да что за средоточие, а не человек?! Антон мысленно прикинул, сколько у него в кошельке налички. В принципе достаточно, чтобы возместить сделавшую ноги зарплату…
– Короче, закажи мне пельменей, – наконец она отложила меню. – Честно говоря, я половину из того, что здесь написано, не понимаю. А себе что закажешь? Хотя ты, наверное, в таких забегаловках даже в туалет не заходишь.
– Пельмени так пельмени!
Антон жестом подозвал поглядывающего на них молоденького официанта и скомандовал:
– Две порции пельменей, пожалуйста, ну, и все, что к ним положено.
Вскоре Антон с каким-то умилением наблюдал, как девица наворачивает совсем не маленькую порцию пельменей, даже не дождавшись, пока те остынут.
– Вкусно? – не выдержал он, даже не прикоснувшись к своей порции. Не то чтобы он брезговал, просто после пельменей, которые готовили дед с отцом в те редкие моменты, когда случались праздники, он вряд ли сможет оценить шедевр местной забегаловки.
– Угу! – буркнула Рита с набитым ртом и, в два счета разделавшись с оставшимися пельменями, с вожделением взглянула на его порцию. – А ты что, есть не будешь?
– Хочешь? Бери! – Антон широким жестом пододвинул к ней полную тарелку пельменей. – Ешь на здоровье. Я на самом деле не голодный. Просто взял, на всякий случай…
– И этот случай наступил! – улыбнулась Рита, притягивая к себе тарелку.
Видно было, что она уже наелась, но то ли привыкла жить впрок, то ли реально у нее были глобальные проблемы с финансами…
Съев еще парочку пельменей, она взглянула на него:
– Спасибо тебе.
– Да не за что!
Антон даже слегка растерялся. Так проникновенно она это сказала… Помолчал и решил поддержать беседу:
– А ты кем работаешь?
– Диспетчером. Такси. У нас в том доме на первом этаже офис.
Рита лениво съела еще один пельмень и начала рассказывать:
– Я там недолго работаю. Всего несколько месяцев. А до этого полы мыла. И приходящей няней была. И газеты разносила… Только почему-то не везет мне с работой! Или денег не заплатят, или какой-нибудь козел начнет приставать, или еще какая фигня случится. Вот и прыгаю с места на место. Ищу себя, так сказать…
– А учиться пробовала? – Антон с неприкрытым интересом принялся изучать почти кукольные черты ее лица: большие черные глазищи, длинные ресницы, вздернутый носик. И – такую сексуальную родинку над пухлыми губками…
– Поступала. Думала пройти на бюджет, но не получилось, хотя набрала высший балл.
Она задумчиво посмотрела в темное окно и усмехнулась:
– Хотя… если бы я переспала с одним типом, может быть, меня бы и взяли… только фигово это, достигать мечты через одно место…
Антон только хмыкнул.
Да сколько их, девиц разных, прошли через его постель, они только и мечтали, чтобы потом он исполнил все их желания…
Но спорить с Ритой почему-то не стал. Наоборот, посочувствовал:
– Фигово… – и перевел разговор на другую тему:
– А родители давно умерли?
Рита как-то равнодушно пожала плечами:
– Бабушка рассказывала, что мне было лет пять, когда они попали в аварию. Я, если честно, их и не помню. Квартира вот осталась. Трешка. Думаю продать. Зачем мне одной такие хоромы? Куплю однушку, еще и деньги останутся. Бабушке дом отремонтирую, машину куплю. А то она старенькая, к ней выбираться надо часто, а далеко. – Она посмотрела на него и виновато улыбнулась: – Да чего я гружу тебя своими проблемами? Еще решишь, что я так деньги выманиваю.
– Да с деньгами нет проблем! – вырвалось у Антона. – Почему бы не помочь хорошему человеку…
– Нет! – Рита нахмурилась. – Никогда ни у кого не брала взаймы и брать не буду. Разве что только – если ты вдруг решишь меня нанять. Тебе пол помыть не нужно?
Антон усмехнулся, вспомнив штат уборщиц, горничных и поварих, снующих в их загородном доме, и качнул головой:
– Нет, к сожалению. А что ты еще умеешь?
– Картины писать… – выдала она и покраснела до кончика носа. – Правда, меня никто не учил, и я рисую как бог на душу положит… Да неважно! У тебя, наверное, полный дом Пикассо, Дали и Рембрандтов. Причем в оригинале.
– Ошиблась, Рембрандтов нету. Я Рериха люблю.
Вот так коробочка с сюрпризами! Картины, блин, она пишет!
Антон поймал себя на мысли, что ему впервые в жизни интересно общаться с девушкой. Может быть, он устал от всех этих навороченных столичных штучек, в голове которых только шмотки, ночные клубы и райские острова? Может быть, стоило давным-давно понять, что кроме вершины мира, на которой ему угораздило родиться, есть и другие проекции этого мира? И люди в них живут гораздо более интересные?..
– И я его обожаю! Так передать горы, величие силы, божественное начало! Мне никогда так не научиться… – в глазах девушки засветилось восхищение.
– Почему? Всему можно научиться и всего добиться, главное – захотеть. Понять, что это твое!
Ее ответ чуть не вызвал у него гомерический хохот.
– Нет, не выйдет. Я – невезучая. У меня с детства карма плохая. А последнюю неделю – так вообще катастрофа за катастрофой происходит. Кстати… Она серьезно взглянула на него: – Я не шучу. Держись от меня подальше! Потому что неудача – штука заразная! А потом будешь меня обвинять во всех своих бедах.
– Не буду.
Антон не удержался и усмехнулся:
– У меня удачи столько, что никакая неудача ее не перебьет! Честно. Даже могу поделиться. Поэтому – давай доедай, и поехали. Уже поздно.
– Ну да… – Ритка как-то сразу помрачнела, посмотрела на пельмени и поднялась. – Поехали. Больше не хочу.
Они молча вышли на улицу, так же молча сели в машину, и, уже вывернув на шоссе, Антон не выдержал:
– Я что-то не то сказал? Может быть, чем-то обидел тебя?
– Да нет… – Рита мотнула длинной челкой. – Я же все понимаю. Навязалась тебе… А тебя дома, наверное, кто-то ждет.
– Если ты таким способом хочешь узнать, есть ли у меня девушка – отвечу «нет», – Антон взглянул на ее порванную коленку. – Надо в аптеку заехать. Купить зеленку, бинт и лейкопластырь.
– Не надо, – отмахнулась она. – У меня этого добра дома – целая аптечка. Каждую неделю что-нибудь себе разбиваю. Вот и держу стратегический запас на такие случаи.
– Н‑да уж… Надо и впрямь с тобой удачей поделиться!
Антон свернул на Кольцевую и, порадовавшись отсутствию пробок и довольно резвому потоку машин, добавил скорости.
– А у тебя… есть парень?
– Нет. И не было никогда. Только если ты таким способом хочешь узнать: девственница я или нет, я тебя разочарую. Нет. И даже не спрашивай, как это произошло!
Вот ведь…
И угораздило же его поднять этот вопрос!
Антон бросил быстрый взгляд на девчонку. Сидит, натянутая, как струна, смотрит на дорогу, а в глазах такая боль…
А может, и нет никакой боли? Может, он все себе придумал? Тогда почему рядом с ней ему казалось, что он чувствует каждый произошедший с ней промах, каждую обиду, несбывшуюся надежду? Почему ему кажется, что он знает ее как самого себя?
– Прости…
А что еще сказать? Разворошил в ее памяти целый муравейник – и «прости»…
– А хочешь, мы завтра встретимся? И я покажу тебе другой мир? Мой мир?
Она улыбнулась и вдруг коснулась ладошкой его руки.
На миг Антону показалось, что его прошила молния.
– Хочу. Но мне нет места в твоем мире. А за предложение – спасибо!
– Я не предлагаю тебе встречаться. Я предлагаю тебе дружить!
Вот бред-то! Никогда не ожидал, что он скажет нечто подобное девушке. Да к тому же – такой привлекательной…
Но в этот момент ему действительно хотелось стать для нее в первую очередь другом. Который защитит, поможет, выслушает! Которому она сможет доверить все свои секреты, радости и страхи.
– Я ведь могу быть твоим другом?
Она помолчала и едва слышно произнесла:
– Если хочешь быть – будь.
Остаток пути она не проронила ни слова, а Антон старался не навязываться и просто ждал, когда она заговорит.
Но так и не дождался.
Наконец, у него просто не осталось выбора:
– Куда тебе?
Девушка точно очнулась. Вгляделась в темноту, разбавленную тусклым светом фонарей, и принялась указывать путь:
– Сейчас – прямо до поворота, потом направо, проедешь до конца улицы – и снова направо. Увидишь супермаркет, сворачивай во двор.
Угу. Только улица и номер дома помогли бы ему больше. Но лезть к ней с расспросами не хотелось.
Потом он и сам узнает ее адрес.
Супермаркет появился неожиданно. Только что они ехали среди одинаковых расцветившихся окнами пятиэтажек, как вдруг – здоровенная вывеска и призывно горящие витрины. Невольно подумалось, что в этом спальном районе люди ходят сюда как на праздник. Должно же быть что-то яркое в жизни…
Циничные мысли, вам здесь не место!
Это в другой жизни он просто не заметил бы всего этого, потому что в другой жизни этого ничего нет!
А здесь и сейчас надо быть на одной волне с этим миром, чтобы заслужить доверие Риты, чтобы стать частью ее мира.
Решение пришло внезапно. Во двор заезжать он не стал, а просто тормознул у главного входа в этот продуктовый рай.
Рита поняла это по-своему:
– Спасибо, что подвез. Правильно, что тут остановился, у нас во дворе темнота, и недавно яму вырыли.
Она открыла дверцу, но Антон успел ухватить ее за руку.
Девушка вздрогнула и попыталась освободиться.
– Рит! Я не заехал во двор не потому, что там темно, а потому, что у тебя нет денег и продуктов, наверное, тоже нет! Пойдем сначала в супермаркет, а потом я тебя провожу до самой квартиры.
– Мне ничего от тебя не надо! – всполошенной кошкой зашипела она. – Пусти!
– Тебе не надо меня бояться. Я же твой друг. Помнишь? И я не сделаю тебе ничего плохого. Честно-честно! – продолжил он успокаивать ее.
И на последних словах Ритка сдалась. Перестала вырываться и только настороженно спросила:
– Ты хочешь купить мне продукты? Просто так?
– А как еще поступают друзья? – ободряюще подмигнул ей Антон, вышел, обошел машину, открыл дверь и, подав руку оробевшей от такого галантного жеста девчонке, помог выбраться из машины.
Глава 4
Часть вторая. Джованни
Гадалка долго и пристально смотрела на протянутую ей смуглую руку. Водила по линиям пальцем с длинным, загнутым, как у ведьмы, ногтем; морщила лоб, отчего на нем тут же пролегала глубокая складка и на мгновение сквозь слои пудры проступал истинный возраст пророчицы.
– В семнадцать лет время лечит раны очень быстро, – усмехнулась она, отпустив наконец его ладонь. – Ты ведь и не любил ее никогда. Можешь не отвечать, я все вижу по твоей руке.
Джованни скептически поджал губы и встал, чтобы выйти из душной комнатенки, которую сняла для своих сеансов гадалка, называющая себя Кассандрой.
Но женщина остановила его. Без единого слова она усадила парня на место. Он и сам не понял, почему подчинился ее безмолвному приказу.
– Я не спрошу с тебя денег, лишь хочу, чтобы ты меня выслушал и принял мои слова к сведению.
– А я не напрашивался к вам в клиенты.
Голос юноши был тверд, но внутри все дрожало от необъяснимой тревоги. Так было, когда он встретил на побережье незнакомку в красном платье.
– Это вы меня окликнули, когда я шел домой. Между прочим, после тяжелого рабочего дня.
– Очень скоро тебе не понадобится работать.
Гадалка посмотрела поверх плеча Джованни, и он обернулся, поддавшись инстинкту, но в помещении они были одни, а дверь заперта.
– Если я не буду работать, то умру с голоду. Богатые родственники, готовые поделиться со мной наследством, вряд ли объявятся. Значит, мне до конца дней придется батрачить в порту. Или все же имеются таковые? Загляните в свои карты…
Бравада в голосе уступала место раздражительности. Сердце хотело поверить в чудо. Вдруг Кассандра действительно что-то рассмотрела у него на руке?
Джованни бросил украдкой взгляд на свою ладонь, которая до сих пор лежала на расшитой непонятными знаками скатерти, но ничего нового не увидел: ладонь как ладонь, разве что добавилась пара новых мозолей…
– Таких предсказаний я сам могу сделать сотню. В моем возрасте почти все влюблены и уже наверняка испытали горечь разлуки. Любил – не любил: вопрос, на который никто не сможет ответить с полной уверенностью. К тому же не сегодня так завтра вы уедете, и больше не вернетесь в нашу крысиную нору, потому как заработать на простаках здесь не удастся. Здесь люди порой не знают, что будут есть завтра, а ваши пророчества не набьют им животы.
Если гадалка и оскорбилась, то не подала виду. Она открыла стоящую перед ней шкатулку, взяла оттуда сигарету, показала ее Джованни, но тот отрицательно мотнул головой. Пророчица покрутила сигарету между пальцами, словно раздумывая, стоит ли ей закурить…
– Я скажу тебе все, что увидела. Но разгадывать эти слова придется тебе самому.
Она все же закурила. Затянулась, прикрыв от наслаждения глаза, и поочередно выпустила в потолок четыре сизых колечка.
Джованни сразу понял, что именно курит странная женщина. И относиться к ее словам серьезно уж точно не стоило…
– Тебя ждет большое счастье и великое горе. Свобода и тюрьма, но без засовов и решеток. Ты сам будешь надзирателем. Твое сердце почернеет и никогда уже не будет биться как прежде.
Гадалка выпалила «предсказание» без единой запинки – не иначе, долго заучивала! – и шумно выдохнула, словно освободившись от тяжкого бремени. Наверняка у нее есть набор шаблонных фраз, которыми она делится с попавшими в ее сети простофилями.
– И как это понимать?
– Ты не слушал меня? Сказала же: разгадку ищи сам. Я всего лишь проводник. А теперь ступай. Я устала.
Вещунья побледнела так, что это было заметно даже под слоем румян.
Джованни встал и направился к выходу. Он уже вышел в коридор, когда в спину донеслось:
– Бойся черного и красного. Это – твоя погибель.
Дверь захлопнулась.
Джованни вздрогнул и резко развернулся. Дернул ручку.
Заперто.
Он несколько раз постучался, но никто ему не открыл.
Ну и ладно!
«Провидица» просто болтала ерунду! Все, что взбрело ей в голову… Обычная уловка шарлатанки. Главное – уверенно вещать любую чушь, и вот уже собеседник сам начинает додумывать то, чего на самом деле не было и быть не могло.
И как он мог купиться на ее сказки? Неужели сладковатый дым сигареты ударил в голову?..
– Джованни! Где ты пропадал?
Мать встретила его на крыльце. У ее ног стояла бадья с мокрым бельем.
– Я стою здесь битый час, ты обещал вернуться до темноты и помочь мне. Ты ведь помнишь, что я подрабатывала прачкой в том богатом доме? Святой Франциск не оставил нас в беде: их прачка уехала к сестре – и теперь это моя работа!
Юноша поцеловал мать в щеку, забрал белье и стал спускаться по ступенькам в подвал, где располагалась их небольшая квартирка. Он ненавидел возвращаться сюда вечерами, каждый день мечтал пробраться на корабль и, затерявшись среди команды, уплыть…
Неважно – куда! Лишь бы подальше отсюда.
Но как можно оставить одних мать и сестер? Конечно, он верил, что сможет заработать денег и вернуться к ним, чтобы забрать с собой. А если не получится? Что тогда? Что будет с ними?..
В доме было тихо.
Сестры Мими и Пина давно спали и видели свои розовые сны. Юноша поставил бадью с бельем на стоявшую у входа скамью, сел за стол и с наслаждением вытянул гудящие ноги.
– Джованни! – Мать подошла, пристально глядя на него. – Ты ничего не хочешь мне рассказать? На тебе лица нет.
– День прошел неплохо, я заработал немного денег, а гадалка сказала, что я стану тюремным надзирателем.
Разговаривать не хотелось, он буквально валился с ног, но мать ведь не отстанет, если почувствует, что сын что-то от нее скрывает.
– А еще она сказала, что у меня будет куча денег и мы наконец-то переедем из этого подвала.
– Ты уверен, что это была гадалка, а не солнечный удар?
Мать принялась развешивать белье в их маленькой кухоньке: на улице его запросто могли украсть. Неожиданно прервав свое занятие, она с тревогой посмотрела на Джованни:
– Ты отдал ей заработанные деньги? Мало того что тратишься на краски и кисти, так теперь еще и это?
Джованни покачал головой, и мать облегченно выдохнула. Закончив с бельем, она выставила на стол миску с тушеной фасолью, кусок серого хлеба и уселась рядом с сыном, подперев щеку рукой, всем своим видом показывая, что готова слушать.
– Правда… Ничего интересного, – отправляя в рот полную фасоли ложку, пробурчал было Джованни, но, посмотрев на огорченную мать, принялся рассказывать: – Я возвращался из порта, хотел сразу пойти домой, но тут увидел женщину. Точнее, она меня увидела. Она стояла на улице и курила. Сказала, что ее зовут Кассандра и она может рассказать мое будущее. Конечно, я ответил, что прекрасно знаю свое будущее и ничего интересного в нем нет. Хотел было пройти мимо, но она схватила меня за рукав и буквально втащила внутрь.
– И сразу сказала, что ты станешь работать надзирателем? – В голосе матери сквозило недоверие. – Ты точно ничего от меня не скрываешь?
– Говорю все как было. Почему ты мне не веришь?
Женщина встала и потрепала Джованни по волосам.
– Ты все больше становишься похожим на отца. Он тоже хотел уехать из нашего городка, работал до седьмого пота, но так и не смог…
Она замолчала на полуслове и отвела взгляд в сторону, сдерживая слезы. Джованни обнял мать, прижавшись головой к ее плечу, как в детстве. Женщина гладила сына по волосам и приговаривала, что все обязательно наладится…
Джованни уже давно считал себя взрослым мужчиной и прекрасно понимал, что от одних слов ничего не изменится, но в такие моменты верил словам матери, в мечтах улетая далеко-далеко.
Туда, где стоял большой дом с белоснежными стенами, небольшой садик, где матушка занималась разведением своих любимых роз, а сестренки играли во дворе, плели венки и ели виноград, который обязательно должен расти возле дома. В этом доме никогда не бывало пусто: много гостей, звуки гитары и веселые голоса! Ветер приносил пряный воздух моря, а не скисших помоев и нечистот. А Джованни весь день мог заниматься любимым делом – рисовать…
И чем дальше он уходил в мир грез, тем страшнее и болезненнее было возвращаться в реальность. Джованни стало стыдно и горько, что он не может обеспечить нормальную жизнь семье, хотя и вкалывает от рассвета до заката. Он не хотел закончить так же, как его отец: умереть в нищете, оставив после себя несчастную жену и детей.
– Иди спать, уже поздно.
Мать поцеловала Джованни в макушку и отвернулась к окну.
Он улыбнулся, пожелал ей доброй ночи и отправился в свою комнату. Когда-то это была спальня родителей, но после смерти отца ее отдали Джованни. Сестры подрастали и стеснялись ночевать вместе со старшим братом.
Уже лежа в постели, юноша вспомнил о том, что несколько раз в месяц в портовом кабаке устраиваются карточные турниры. Отец учил его играть… а что, если попытать счастье? Авось повезет – удастся сорвать большой куш? Конечно, придется забрать из копилки все деньги, что он собирал на Рождество. Зато в случае выигрыша он не только вернет свое, но и получит солидную прибавку.
Разумеется, ему было страшно, ведь можно потерять последнее, но уж лучше день побыть петухом, чем всю жизнь оставаться курицей[1].
В этих размышлениях Джованни не заметил, как заснул.
Почти счастливым…
На следующий день он снова встретил Флору.
Он шел относить выстиранное и накрахмаленное матерью белье, вот только не знал – кому. Мать утром сообщила только адрес.
Дом в богатом районе.
Он был точно таким, как в мечтах Джованни. Дом, где они всей семьей были бы так счастливы! От белоснежных стен отражались солнечные лучи, отчего казалось, что каменная кладка светится изнутри. Лозы винограда цеплялись за деревянную обрешетку и тянулись к самой крыше: ярко-красной, точно залитой молодым вином. Над крупными, наполненными ароматом бутонами роз лениво жужжали пчелы, перенося сладкую пыльцу с цветка на цветок…
И – никаких заборов и ограждений.
Из-за угла вышел пушистый рыжий кот, мазнул взглядом по незваному гостю и улегся возле двери, показывая, что тот ему безразличен.
Все вокруг было каким-то тягуче-медленным, неторопливым. Даже воздух точно стал плотнее, в него можно было упасть, как в мягкую перину…
Джованни даже ущипнул себя: он был почти уверен, что до сих пор спит и все это – просто сон.
Больно!
В ту же секунду сонную тишину нарушил протяжный, мелодичный звук.
Пела скрипка. Она звучала, разговаривала.
Джованни вдруг представил, что этот грустный мотив звучит для него одного. Высоким хрустальным девичьим голосом скрипка пробиралась в самую душу, вызывая мурашки на коже. В ноздри закрался легкий запах лаванды и морского бриза. Этот запах был ему знаком.
Словно околдованный, юноша обошел дом вокруг – и едва не выронил корзину с бельем, когда увидел ЕЕ.
Сегодня на ней было не красное, а нежно-сиреневое с голубыми отливами платье. Девушка полностью погрузилась в музыку, склонив голову к плачущей скрипке, и лишь слегка раскачивалась в такт мелодии.
Джованни сделал несколько шагов и остановился в нерешительности.
Здоровяк тоже был там.
Он сидел спиной к юноше и не мог его видеть, скорее – почувствовал постороннего каким-то звериным чутьем. Короткие волосы на массивном затылке встали дыбом, он обернулся, втянул широкими ноздрями воздух. Глаза его налились кровью, как у племенного быка, завидевшего чужого самца в своем стойле. Великан вскочил на ноги и, не медля ни секунды, бросился на опешившего юношу.
Музыка оборвалась резко, точно разом лопнули все струны.
– Марко!
Голос со знакомой хрипотцой подействовал, как ведро ледяной воды, на обоих.
