Татьяна Кожевникова
Любит – не любит
Инга
– Как вас зовут?
– Инга Максимовна Подречная, – ответила Инга и спокойно улыбнулась.
Она уже не волновалась, отметив про себя, что комиссия рассматривает её вполне приветливо. Бойко ответила на обычные вопросы – образование, кто родители, где живёт, ну, и на главный – тоже. Почему вы решили стать стюардессой? Она не стала говорить, как все – с детства мечтала летать, а ответила честно – подруга позвала. Родители разведены, мама вышла замуж и живёт с мужем за границей, а она – Инга – живёт с бабушкой. После школы поступила в университет на психологический факультет, по материальным причинам – на заочное отделение. Работать стюардессой хочет пока не закончит учёбу. Потом постарается устроиться на работу психологом. Думает, что работа стюардессой, общение с людьми поможет ей в будущем.
Ингу приняли на работу, хотя многих тогда отсеяли. Отсеяли даже девушек, которые вполне могли бы стать фотомоделями. Никто за неё не хлопотал, скорее всего, сыграла роль её учёба на психолога и обаятельная белозубая улыбка. Ещё бы! Ведь её бабушка – известный стоматолог! Правда, уже давно на пенсии. Сердечко пошаливало. Когда Инга оканчивала школу, бабушка уже не работала, но ещё мечтала, что Инга тоже будет зубным врачом – почётно и доходно. А мама писала, чтобы Инга поступала на психологический – за границей было так модно иметь своего психолога, значит, дойдёт и до России.
Впрочем, по порядку. Мама с папой развелись, когда Инге было года четыре. Естественно, она ничего не помнила. А вот более позднее время, когда бабушка Мила – мама папы – забирала её к себе на лето, вернее пыталась забирать (Инга больше недели не выдерживала), она помнила отчётливо. Папу она практически никогда не видела, а когда они случайно встречались в огромном доме деда (сначала полковника, а позже генерала), папа смотрел на неё, как на инопланетянку – это дочь. Дочь? Казалось, эта мысль всякий раз вызывала у него недоумение. Гостила же она в этом доме по инициативе бабушки. Инга была первой внучкой, и бабушка питала к ней особые чувства. Впрочем, Инга этих чувств не понимала. Ей было холодно и неуютно в большом доме, сначала в одном, потом в другом, когда дедушке пришлось «поменять дислокацию» – с единственной целью, чтобы стать генералом. Инга стала бывать в гостях «у папы» один раз в год, а потом ещё реже. К тому времени, когда Инга оканчивала школу, у папы было уже трое детей от разных матерей, а дедушке пришлось уехать на Дальний Восток, где он и ушёл в отставку. Инга была там только один раз, ей пришлось кого-то подменить на рейс Москва – Владивосток и из жалости к дедам она заскочила к ним в гости. Надо ли говорить, что дед прослезился, а бабушка Мила «была приятно удивлена».
Мама… Маму Инга любила, хотя почти не помнила. Мама была красивой ухоженной женщиной. Ни один мужчина не мог равнодушно пройти мимо мамы, не отметив её достоинств, хотя бы про себя. После развода с папой мама пыталась как-то организовать семью. Пошла работать продавцом, но через месяц вышла замуж за иностранца и уехала с ним, оставив Ингу на попечении своей матери. Она никогда не допускала мысли о том, чтобы бросить свою любимую «Гусеньку», но муж сначала намекнул, а потом настоял на том, чтобы русская дочка жила в России. А после того, как мама родила ему сыночка, и речи не могло быть о том, чтобы Инга переехала к матери.
Инга сначала страдала, но потом привыкла. Мама, как могла, помогала, правда, урывками. Она могла целый год не присылать ничегошеньки, даже на пропитание дочери, потом прислать бриллиантовое кольцо. Пока бабушка работала, они с Ингой жили очень даже неплохо. Инга всегда была послушной девочкой, она знала, что хорошо учиться – это её работа. Бабушкина работа давала им не только средства существования, но многое другое. Они ездили каждый год на море. Могли себе позволить всякие деликатесы, удобную мебель, всякие милые мелочи. Потом у бабушки случился «сердечный приступ», а точнее, инфаркт и подруги убедили её, что лучше она живая поможет Инге своей пенсией и маленькой заботой, чем оставит её одну одинёшеньку. Инга узнала об этом разговоре через несколько лет и полностью поддержала бабушкиных подруг. Она очень любила свою бабушку. Та была для неё всем – мамой, папой, бабушкой, дедушкой и, конечно, подругой. Нет, подругой в первую очередь.
Бабушка очень хотела, чтобы Инга стала зубным врачом. Но на стоматологическом была такая бешеная плата! Бабушка только вздыхала, а Инга, чтобы не сильно расстраивать бабушку, рассказывала ей байки про известных преуспевающих психологов. Сама она не знала, кем бы ей хотелось быть, поэтому верила – по привычке, маме, успокаивала, как могла бабушку, и без проблем поступила на психологический. На первый курс они с бабушкой наскребли денег, а потом решили, что нужно всё же пойти работать, а учиться можно и заочно.
Инга сразу ощутила разницу – после первой же зарплаты, когда она накупила всякой вкусной еды, бабушке – дорогое лекарство, себе новые сапоги и куртку. Они с бабушкой каждый раз планировали, что нужно купить в первую очередь, что – позже. Иногда спорили до хрипоты, бабушке всегда хотелось, чтобы Инга купила себе какую-нибудь дорогую вещь, Инга же обходилась вещами подешевле. Мама присылала подарки всё реже и реже, но письма писала задушевные. Она скучала по Родине, но ни разу не приехала навестить свою дочь и маму. Какие-то странные отношения были у неё с мужем. Инга не обижалась на неё, – привыкла.
После школы разбежались все – кто куда, а уже через год заскучали – по безмятежному школьному времени, по детству и школьным друзьям. На первом курсе у Инги не нашлось ни минуты, чтобы встретиться со школьными друзьями. А летом, когда она думала, куда бы пойти работать, чтобы перевестись на заочное обучение, случайно встретилась в супермаркете со своей лучшей подругой (заметьте, лучшей!) – Наташей, которая не стала поступать в институт, а сразу устроилась работать стюардессой. Наташа все уши прожужжала, как это здорово – весь мир твой. Сегодня ты – на Севере, завтра – на юге, сегодня – в одной стране, завтра – в другой. А люди какие! А ты сама! Идёшь по салону самолёта, красивая, смелая и обольстительная, ловишь на себе восхищённые взгляды, улыбаешься приветливо, как богиня!
На самом деле всё оказалось не так уж и безоблачно, не так уж и сказочно. В тот год на каждое место был конкурс, а в другое время, когда девушки увольнялись «пачками», кто по состоянию здоровья, кто разочаровался в «небесной» профессии, а кто и просто устал, – набирали всех подряд. И красивых, и не очень, умниц и конкретных дур, которые так заморачивали голову всему экипажу, что хотелось тоже уволиться и сидеть себе где-нибудь, да хоть за прилавком, мило улыбаться (а уж этому их выучили в первую очередь) и… Впрочем, от таких работниц очень быстро избавлялись.
Инга не могла пожаловаться на свой экипаж. Ей как-то везло на людей – спокойных и доброжелательных. То, что в авиакомпаниях психология была на первом месте, было немаловажно и для неё, она даже считала, что сам Господь бог послал ей тогда подругу, чтобы она смогла пойти работать по своему выбору и для своего удовольствия. В самые трудные минуты, когда нелётная погода, люди озлобились и не особенно обдумывают то, что говорят, она выходила в салон со своей обворожительной улыбкой и проговаривала приветствие с таким видом, будто все пассажиры – её самые ближайшие родственники, которых она так долго звала в гости и вот, они пришли и сейчас их ждёт нечто невероятно приятное. И люди верили ей, успокаивались, пристёгивались, если надо было, и даже засыпали в креслах.
Как-то так получилось, что она летала всегда с одним и тем же экипажем – первый пилот Владимир Николаевич Ченцов, уже пожилой человек, был им всем, как отец родной. Но и когда ей приходилось летать с другим экипажем, она чувствовала себя в своей тарелке несмотря на то, что работа бортпроводника скорее физическая, чем умственная (шутка ли стюардесса за один полёт дальним рейсом должна пройти почти 5 км на каблуках, ни разу не присев), при этом всегда улыбаться, своим видом внушая людям уверенность. Вот она такая хрупкая девушка – и не боится летать, да ещё и ходит по салону, шутит, улыбается, предлагает выпить, ну, чего бояться?
Она побывала и за границей. Правда в Америку – где жила мама – ей ни разу не пришлось слетать. Так, Европа, Турция, Китай, а ну-ка, вылетай.
Два года проскочили – пролетели. Бабушка каждый раз провожала её в полёт, хоть бы это было утро, день или ночь, заглядывала в глаза, старалась подбодрить, а сама украдкой вздыхала.
– Бабушка, выброси всё из головы сейчас же. Будешь думать о плохом, оно тут же и приключится, – Инга знала, что бабушка очень переживает за неё, скучает и каждый раз боится, что Инга вернётся и не застанет её в живых.
– А я и не думаю о плохом. Я вот думаю, что бы тебе такое заказать?
– Вкусненькое?
– Да. Ты и так всегда что-нибудь привозишь. Но мне хочется заказать. Чтобы ты, как в «Аленьком цветочке» обо мне всё время думала.
– Бабуленька, я и так о тебе всё время думаю. Особенно, когда настроение плохое.
– А что у тебя бывает плохое настроение?
– А ты думаешь, когда ходишь по салону туда-сюда, рот до ушей, так и настроение должно быть аналогичное?
– Аналогичное чему?
– Тому-сему, – Инга целовала бабушку в седую макушку, потом в мягкую щёчку и упархивала.
Всё это время она ни с кем не встречалась. В школе были у неё парни, но как-то по-быстрому дружба начиналась и заканчивалась. Бабушка переживала и по этому поводу, но опять же по-своему.
– Ни за что не умру, пока внучка не увижу, – Инга никогда не поправляла бабушку, что речь идёт о правнуке.
– А внучку?
– А без разницы. Ты – летай, летай. Налётывай свои часы и годы, а я тебя поджидать буду. То из полёта, то пока ты не влюбишься, гордячка такая.
– Я – гордячка?
– А что ж у тебя и парня-то нет? Небось, носом крутишь? У такой красавицы, должно быть, отбою от парней нет. Перебираешь?
– Не выдумывай, бабка, не заговаривайся. Знаешь же, что мне некогда.
Инге, действительно, было некогда. Спланировать свою жизнь можно было только на время сессии, но как раз в это время было ещё более некогда, чем во время работы. А на работе, когда и куда лететь, можно узнать в лучшем случае за три дня до вылета – у диспетчера планирования. Но и за эти три дня может всё перемениться и придётся срываться с постели в три часа ночи, и быстро собираться, и выезжать на такси, и выходить в салон свежей, отдохнувшей, с обаятельной улыбкой приглашая всех в полёт.
В их экипаже был молодой штурман, который оказывал знаки внимания Инге, но она всячески старалась перевести их в дружеское русло. Если бы она рассказала бабушке об этом молодом человеке, та непременно начала бы говорить о замужестве и «внучке». Инга думала по-другому: «Успеется». «Придёт пора, влюблюсь и выйду замуж», – говорила она бабушке, да и себе тоже. Она действительно не чувствовала себя влюблённой в Сенечку – Семёна Алексеевича, и, хотя весь отряд подшучивал над его якобы неразделённой любовью, она не замечала его любви. Ну, не так любовь ей представлялась.
