Татьяна Коростышевская
Шоколадница в Академии магии
Глава 3. Святая простота
Ожидавшую меня особу звали Арамис, мадам Арамис, как она мне недовольно сообщила, когда я, испуганная, задыхающаяся от дыма и ослепленная ревущим пламенем, вывалилась из портала в крошечную темную комнатушку, больше всего походившую на чулан. Высокая полноватая женщина лет сорока в шерстяном сером платье с атласной отделкой, на ее поясе болталась связка ключей и жетонов с чеканными мудрами.
– Мадемуазель Гаррель, – прочла она надпись на моем, – первогодки поселяются на зеленом этаже, ваш коридор – северный, спальню найдете по отметке на двери. Женская умывальня общая, постельное белье вам доставят, прачечная у нас одна, в подвале, за стирку взымается дополнительная плата: корона в месяц или двадцать зу за один предмет…
Я растерянно моргала. Путешествие через портал стоило мне всех сил. Нет, огонь, разумеется, не обжигал, но ужас внушал точно такой же, как настоящий. Простите, двадцать зу? У меня, наверняка, ровно эта сумма и лежит сейчас в кармашке за поясом. Придется стирать самостоятельно. Легкое сожаление, что потратила четверть луидора на спасение птицы, я в себе подавила. Сделал доброе дело – отпусти.
– Информасьен, – раздался одновременно отовсюду дребезжащий голосок, – преподавателей академии ожидают в зале Безупречности.
– Ну же, – поторопила меня мадам Арамис, – ступайте, бал вот-вот начнется. Ах, чуть не забыла!
Женщина присела в реверансе:
– Академия Заотар приветствует мадемуазель Катарину Гаррель в своих стенах.
Я присела в ответ, и обе мы понимали, что исполняем нелепый обряд.
Меня подтолкнули от портала, с этой стороны имеющего вид нарисованного на стене камина. Куда?
Мадам Арамис отодвинула в сторону решетчатую дверку:
– Это портшез, мадемуазель, ну же, входите.
Я шагнула в обитый деревянными шпалерами короб, присела на скамью, положив саквояж на колени. Что теперь?
Решетка вернулась на место, отделив меня от новой знакомой, короб вздрогнул и стал подниматься наверх. Изо всех сил сдерживая панику, я смотрела, как исчезает с глаз чуланчик с женщиной в сером платье. Портшез? Тогда где носильщики? И почему он движется по вертикали? Надеюсь, в этом учебном заведении существуют подробнейшие инструкции для первогодков, иначе…
– Укажите пункт назначения, – потребовал тот самый дребезжащий голосок.
– Простите?
Голосок вздохнул:
– Где именно ты сейчас хочешь оказаться?
Я подумала, что больше всего хочу домой к своим старикам, но вслух произнесла:
– Зеленый этаж, северный коридор, спальня Катарины Гаррель.
Голосок – кажется, он был все-таки женским – хихикнул:
– Какая точность! Достаточно только этажа, – и продолжил другим тоном: – Будет исполнено.
Портшез скрипел, за золоченой решеткой медленно двигалась поверхность каменной кладки стен.
– Простите, мадам, – нарушила я молчание. – Как мне к вам обращаться?
Мне не ответили, портшез остановился, дверца отъехала в сторону.
– Информасьен, – провозгласила моя невидимая спутница, – поездка окончилась.
Я вышла в обширное фойе, обернулась. Портшез находился внутри полой решетчатой колонны в центре. Когда Информасьен – я решила, что это ее имя, – задвинула дверцу, о том, что колонна используется для перемещения между этажами, можно было только догадываться. Магия!
Фойе было круглым, от него в разные стороны отходило восемь одинаковых коридоров. Какой же из них северный? Спросить было не у кого, уточнить направление по расположению дневного либо ночных светил не представлялось возможным. Поэтому я повернула в ближайший, рассудив, что рано или поздно мне попадется либо окно, либо живой человек, и стала по очереди пытаться открыть попадающиеся по дороге двери. Все они были снабжены мудрическими надписями, которые мне ни о чем не говорили.
Досадный пробел в образовании, можно даже сказать – прискорбный. Отчего он произошел? Ответ на этот вопрос я знала прекрасно. Маменька запретила моим учителям хоть немного развеивать мое невежество в вопросах магии.
– Мы общинники, девочка, – объяснял мне месье Ловкач, – нам нельзя колдовать.
А Розетта однажды предположила, что мадам Шанталь готовит меня в жены какому-нибудь отпрыску богатой, но не родовитой фамилии. Тогда я недоверчиво фыркнула, но подумала, что горничная вполне может быть права. Образованная молоденькая простолюдинка под покровительством маркиза де Буйе могла рассчитывать на приличную партию. Меня готовили к браку, но в один момент все поменялось. Почему? Хотя бесполезно искать логику и последовательность в действиях столь легкомысленной особы, как моя недобрая родительница.
Наконец, когда я углубилась в коридор почти до половины, дверь под моей рукой поддалась. Заглянув через порог, я увидела чудесно обставленную гостиную с мягкими креслами на гнутых ножках и низким круглым столиком, сервированным к чаепитию. Шторы на высоком панорамном окне были раздвинуты и колыхались от наполненного ароматом трав сквозняка. Снаружи был прекрасный сад, а в комнате пухлый Купидончик виконт Эмери де Шанвер, если я правильно запомнила, уплетал за обе щеки кремовые пирожные. Заметив меня, мальчик смутился, но привстал с кресла и вежливо поклонился:
– Кажется, я имел счастье видеть мадемуазель во время экзамена?
Я представилась:
– Катарина Гаррель, ваша милость.
Виконт повел измазанной кремом ручкой:
– Прошу, мадемуазель Катарина.
Я присела в кресло. Есть хотелось просто до обморока, а еще больше – пить. Решив, что в стенах учебного заведения светский протокол соблюдать не обязательно, я пододвинула к себе фарфоровую чашку на блюдце и стала наливать чай. Но только это был не чай, а вязкая коричневая жидкость, цветом отдаленно походившая на кофе, а запахом…
– Шоколад? – спросила я, принюхавшись.
– Самый модный напиток в столице, – подтвердил мальчишка и отхлебнул из своей чашки. – Попробуйте, мадемуазель.
Еще до того, как я допила первую порцию волшебного напитка, было решено, что питаться я отныне буду только им. Пряный, с едва заметной горчинкой – кажется, в него добавляли также мед и специи. Великолепно!
Через четверть часа мы с Эмери подружились. Купидончик происходил из знаменитой семьи волшебников и об устройстве Заотара знал гораздо больше моего.
Мэтр Картан? Нет, он не преподаватель, всего лишь секретарь ректора; в принципе, его следует называть месье. Мадам Арамис? Кастелянша, от нее зависит многое. Информасьен? Местное привидение, доносит до студентов и учителей академии нужную информацию, управляет магическими портшезами. Разумеется, безвредна. Иначе синьор Дюпере не позволил бы ей находиться в Заотаре.
О другом моем знакомом призраке юный виконт тоже слышал. Барон де Дас! Вот он как раз вредина, обожает подстраивать разные пакости.
Мы перешли на «ты» – мой преклонный возраст несколько компенсировал высокий титул собеседника, к тому же, как мне сообщили, в академии все студенты были на равных. Ну, или так должно было быть.
Эмери был счастлив, что поступил. Маменька возражала, умоляла обождать, но он настоял и со всем справился. Теперь он студент, даже Арман выдержал экзамен в тринадцать, а Эмери всего десять. Арман? Это его старший брат. Папенька будет доволен.
Малыш болтал, жевал сладости, а меня стало клонить в сон от сытости: шоколад я закусила дюжиной тарталеток с сыром. А еще ведь какой-то бал!
– Северный коридор? – Эмери махнул рукой. – В противоположной стороне. Удивительно, что ты, Кати, заплутала.
Оказывается, у портшезной колонны имелся некий подробный указатель. Я стала прощаться. Вернусь в фойе.
Мальчик меня не задерживал, я подхватила саквояж, пересекла гостиную, пообещав себе при случае вернуться и обследовать прекрасный сад снаружи, дернула ручку двери…
– Заперто!
Эмери испугался:
– Но… Катарина, мы, кажется, попали в неприятности.
Я потребовала объяснений.
Гостиная была подготовлена для студентов-новичков. Чтоб первогодки, покинув бал, на котором их представят гостям и старшим товарищам, могли продолжить праздник в узком кругу. А Эмери… Он совершенно не хотел! Мадлен сказала, что мальчика здесь ждет брат. И… Пирожные так аппетитно выглядели… Он не выдержал.
– Погоди, – уточнила я недоверчиво, – некая Мадлен заперла тебя наедине со сладостями? Но зачем?
– Мадлен де Бофреман, – Купидончик заплакал. – Папенька будет расстроен… Он…
Сморкаясь в свое жабо и всхлипывая, сладкоежка сообщил, что герцог, то есть отец, считает младшего сына слишком пухлым, что посадил Эмери на строжайшую диету, и что, если Арман увидит…
Про Мадлен мне понятнее не стало, но снаружи, из сада, до нас доносились громкие голоса.
– Это Арман! – трагичным шепотом сказал мальчик. – Все пропало.
– Ничего не пропало, – я бросила саквояж и подтолкнула Эмери к окну. – Спрячься за шторой, а когда все войдут в гостиную, выскользни в сад, и либо жди, пока в гостиной никого не останется, либо воспользуйся окном соседней комнаты.
– Я твой должник, Катарина.
Купидончик скрылся за шторой, я же вернулась в свое кресло и налила в чашку шоколада. К слову, напиток в изящном чайничке нисколько не остыл, из чего я сделала вывод, что посуда зачарована. Итак, начнем наше небольшое представление – сегодня у второго пажа есть несколько реплик.
Веселая компания приближалась к распахнутому окну по насыпной песчаной тропинке, извивающейся среди кустов рододендронов и невысоких деревьев. Пятеро. Два молодых человека и три девушки, все немногим старше меня. Филиды? Это пока было непонятно. Молодые люди явно возвращались с пикника или купания. Они были босиком, девушки – в великолепных парчовых шлафорах, на которые спадали влажные волосы, парни в узких штанах до середины голени и распахнутых на груди сорочках. Аристократы. Однако некоторые из них были более аристократичны. По крайней мере, огромную плетеную корзину, прикрытую салфеткой, несла одна из девушек, низенькая кудрявая шатенка, а другая, рыжая и худощавая, была нагружена охапкой пледов и простыней; их третья подруга шла впереди, беседуя с молодыми людьми. Красавица. Наверное, такой была мадам Шанталь в молодости. Статная брюнетка с белоснежной, как мрамор, кожей наслаждалась вниманием юношей. Один из них – Арман, старший брат Эмери. Который? Наверняка блондин с тонкими чертами лица.
– …небольшой сюрприз! – донеслось до меня окончание фразы, с которым брюнетка входила в гостиную.
Она замерла в оконном проеме, я отпила шоколаду и поставила чашку на блюдце. Звяк! Великолепная сцена молчания, призванная подчеркнуть то, что последует, будь мы сейчас на театральных подмостках.
– Добрый вечер, – произнесла я любезно. – Катарина Гаррель из Анси, зачислена в академию по результатам экзамена.
Вблизи красавица оказалась менее красивой. Кожа хорошая, да, но черты лица отнюдь не безупречны – слишком тонкие губы, тяжелые веки над светло-серыми глазами, кончик носа слегка загибается книзу. Нет, не королева, идеальная злодейка для любого спектакля.
– Это и есть твой сюрприз, Мадлен? – протянул весело один из парней.
Я на него посмотрела. Героя-любовника на сцене играть ему не доверили бы: слишком высок, любая партнерша рядом с ним будет выглядеть ребенком или карлицей. Парень тряхнул влажными темными волосами и изобразил бальный поклон. Его спутница раздраженно фыркнула:
– Из Анси? Что же, господа, поздравляю: в оваты стали набирать пейзан.
Укол я проигнорировала:
– Нелепая случайность, мадемуазель. Я заблудилась, вошла в комнату, а когда попробовала выйти, дверь оказалась заперта.
Уголком глаза я заметила шевеление за шторой. Носильщицы или, если угодно, фрейлины недоброй Мадлен вошли внутрь, и сладкоежка-виконт решился на реализацию нашего плана. Чудесно.
– Не будете ли вы столь любезны освободить меня из заточения? – закончила я реплику самым невинным тоном.
Девушка мне не ответила – видимо, посчитала общение с пейзанкой ниже своего достоинства. Впрочем, лицо она умела держать великолепно. Ее «сюрприз» не удался, но по виду этого не скажешь.
Юный виконт метался среди рододендронов, как поднятый охотой заяц – видимо, окна соседних комнат оказались закрыты. Пусть все уйдут, я выйду следом, а Эмери после меня. Чтоб не привлекать внимания к рододендронам, я отвела взгляд от сада. Мадлен стояла у двери, блондин сражался с замком – кажется, используя магию, – фрейлины молча за ним наблюдали. Второго аристократа вдруг заинтересовал накрытый стол, он приблизился, налил из чайника в чистую чашку шоколада, а когда замок щелкнул, возвестив окончание заточения, изобразил лицом некую пантомиму. Предназначалась она вовсе не мне, а его приятелю. Приподнятая бровь, движение подбородком, и блондин понял.
– Ах, мадемуазель, наш пикник, кажется, затянулся. Информасьен объявила начало бала, да, да, я абсолютно точно слышал голосок привидения. Мадлен, чаровница моя, поторопимся. Лавиния, Анриетт…
Все четверо суетливо вышли в коридор, и дверь гостиной мягко закрылась.
– Бал уже начался? – я стала подниматься из кресла, шаря взглядом по комнате в поисках своего саквояжа.
– Подождите, – прозвучало с ласковой властностью, – мадемуазель Катарина из Анси.
Пальцы босой ноги парня прижимали к ковру носки моих башмаков.
– Присядьте, нам с вами абсолютно необходимо познакомиться.
– Но бал…
– До него более часа, а до момента, когда оватов-новичков пригласят в залу Безупречности, и того больше.
– Но ваш друг, сударь…
Плюх. Это я вернулась в кресло. Когда человек стоит, он на самом деле не является неподвижным. Об этом знают все хорошие актеры. Мы постоянно пошатываемся, ловя равновесие, делаем крошечные, незаметные глазу шаги. Если ноги зафиксированы, как у меня мгновение назад, стоять абсолютно невозможно. Чтоб я не ушиблась, аристократ придержал меня за плечи – без фамильярности, лишь с вежливой предупредительностью.
– Маркиз Делькамбр де Шанвер к услугам мадемуазель Катарины, – сообщил он и опустился в соседнее кресло. – Впрочем, прелестным девушкам позволено называть меня по имени. Арман.
Не выказывая удивления (если отец герцог, то старший сын, конечно же, маркиз или граф, на худой конец), я холодно проговорила:
– Невыразимо счастлива, ваше сиятельство.
– Арман, – он пил шоколад, щуря от удовольствия невероятного янтарного цвета глаза.
Уйти сейчас было бы крайне невежливо. Маркиз! Он должен позволить мне удалиться. Таковы правила. Злилась я просто до ужаса. Высокомерный аристократишка! Думает, провинциалка в чепце упадет в обморок от такого предложения? Думает, достаточно отвесить сомнительный комплиментик, чтоб она, то есть я, растеклась карамельной лужицей?
– Не думаю, что причисление к прелестным мадемуазель, которым дозволяется называть его сиятельство по имени, хоть сколько-нибудь мне польстит.
– В стенах Заотара, прелестная Кати, мы в общении избегаем титулов.
– Что не помешало вам титулом представиться.
Брови над янтарными глазами удивленно изогнулись:
– Я чем-то вас обидел? Простите. Давайте попробуем начать нашу беседу заново?
За его плечом я видела прекрасный сад и Купидончика, чье пухлое тельце виднелось сквозь жиденький куст. Никаких бесед. Ребенок страдает, а мадемуазель, вызвавшаяся его спасти, увлечена двусмысленным флиртом?
– Вынуждена просить ваше сиятельство позволить мне удалиться.
Арман вздохнул и первым поднялся из кресла:
– Что ж, я непременно придумаю, как заслужить ваше прощение, Катарина. А пока позвольте вас проводить.
Мне очень хотелось отказаться, но я подумала, что тогда этот… человек вполне может решить остаться в гостиной, чтоб допить шоколад в одиночестве.
– Буду счастлива, сударь.
У меня отобрали саквояж, открыли передо мною дверь, пропустили вперед, демонстрируя безупречность манер. Коридор теперь не был безлюдным, и студенты с удивлением смотрели на нашу пару, что, впрочем, моего спутника нисколько не занимало. Он развлекал меня беседой.
Зеленый этаж ему очень нравился: только отсюда можно было выйти в прекрасный сад академии, а за садом простираются поля и река. Арман де Шанвер непременно мне их покажет, как только я сменю гнев на милость. И ледяные пустоши, на которые открывается вид из окон этажа филидов. Месье Туржан мне о них рассказывал?
– Простите? – я отвлеклась от разглядывания потолка фойе, потому что там оказались размещены те самые «подробные указатели».
– Туржан, – повторил спутник, – Симон Туржан, вы носите его брошь.
Я провела ладонью по воротничку:
– Ах, это. Нет, с братом Симоном мы были случайными попутчиками.
Армана эта тема отчего-то интересовала, но продолжать расспросы дальше он не смог. Портшезная колонна раскрылась, из нее высунулась голова его приятеля-блондина.
– Дружище, поторопись. Дюпере велел нам встретить герцога. Мадлен…
Де Шанвер попрощался со мной не без сожаления, я же, вернув себе багаж, думать о старшем брате Купидончика перестала.
Итак, указатель. Выложенная мозаикой роза ветров. Восемь лучей по числу коридоров, направление на север. Действительно, ничего сложного. Сейчас я разыщу свою спальню и переоденусь к балу.
Надписи на дверях казались мне абсолютно одинаковыми, но, к счастью, девушка-подросток в премилом кремовом платьице с фижмами помогла мне разыскать нужную.
Моя спальня… Не совсем моя, в комнате уже хозяйничали соседки: Натали Бордело, круглолицая и улыбчивая мадемуазель четырнадцати лет, а также Маргот и Марит по фамилии Фабинет, сестры-близняшки, которым в прошлом месяце исполнилось по тринадцать. Все трое из Ордонанса. Родители Натали были владельцами известного дома мод, батюшка близняшек трудился королевским лекарем. Я тоже представилась, сообщив, что сирота, и прошла к единственной свободной кровати.
Квадратное помещение, обставленное без роскоши, но с удобством. Застекленная дверь в изножии моей кровати вела в крошечный садик с беседкой и питьевым фонтанчиком. Исследовать его времени не было. Девушки были уже готовы к выходу. Близняшки, одетые в одинаковые розовые платьица, с розовыми же лентами в прическах выглядели как кремовые пирожные, Натали, чья фигура почти оформилась, была облачена в синий шелк с изумрудной отделкой. Сочетание непривычное, особенно для юной мадемуазель, но выглядело оно, тем не менее, превосходно. Все трое надели свои жетоны на шеи, заменив кожаные шнурки изящными цепочками.
– Поторопись, Кати, – сказала Бордело, любуясь своим отражением в зеркале гардеробного шкафа. – Нас вот-вот вызовут в зал Безупречности.
– Нас представят герцогу Сент-Эмуру! – Фабинет синхронно всплеснули ручками. – Или даже, о святой Партолон, его величеству!
Возбужденные девушки щебетали. Ах, филиды, ах, сорбиры… граф, маркиз, барон… Называемые аристократические имена я не запоминала – успеется при необходимости. Сняла с головы чепец, налила в таз, стоящий на умывальном столике, немного воды, вымыла руки, плеснула на щеки. Из зеркала на меня смотрела привычная посредственность Кати: вздернутый нос, пухлый рот, глаза с сонной поволокой. И цепочки у меня нет, придется носить жетон на шнурке, как салонная собачка ошейник.
О соседках моих позаботились родители, заранее доставив в дортуар необходимые предметы гардероба. Мадам Арамис за некоторую сумму оказывала такие услуги.
– Через несколько дней нам выдадут студенческую форму, а пока мы можем наслаждаться, – Натали поглаживала ладонями широкую синюю юбку. – Кстати, не забудьте отнести кастелянше по двадцать корон.
Мне едва удалось сдержать стон. Опять деньги? На что?
– Символическая оплата форменной одежды, – объяснила Бордело. – На самом деле пошив обходится гораздо дороже, но разницу оплачивает казна академии.
Я предположила, что казна все равно наполняется из наших карманов, и раскрыв саквояж, вытряхнула его содержимое на постель. Близняшки завизжали, Натали прижала к носу надушенный платочек, я же со все возрастающим ужасом смотрела, во что превратился мой багаж. Домашнее платье и нарядное бледно-зеленое, нижние юбки, ночная сорочка – все это было изрезано в лоскуты. Мало того, когда тканый сверток раскрылся, в нем лежала дохлая крыса!
Нет, это абсолютно невозможно. Я открывала саквояж на последней остановке в городке Норд-баде, и все было в порядке. Багаж находился при мне неотлучно… Хотя!
Отрывки воспоминаний складывались в неприглядную чудовищную картину. После Норт-бада, когда от нашего дилижанса отвалилось колесо, мадемуазели Дюшес, некрасивые девицы, не перекинувшиеся в дороге со мною и парой слов, проявили приветливость и позвали меня прогуляться, пока мужчины устранят поломку. Какая же я простушка! Они увели меня от дилижанса, а тем временем их брат… Да, да… В Норт-баде мальчишке купили целую гору сладостей и перочинный нож. Стали понятны взгляды, которыми обменивались девицы, и значение глумливых улыбочек на прощание.
Я покачнулась и рухнула на стул у кровати. Натали сунула мне под нос пузырек с солью, близняшки размахивали полотенцами, охлаждая мое пылающее лицо.
– Первогодки приглашаются в портшезы, – раздался голосок Информасьен.
– Спасибо, – вздохнула я. – Ступайте на бал.
– А как же ты, Кати?
– Присоединюсь к вам позднее, – соврала я, потому что никуда идти не собиралась.
Бордело повела рукой в сторону гардероба:
– Можешь выбрать себе любое из моих платьев.
Близняшки хихикнули: наши с Натали фигуры походили друг на друга как день и ночь, она выше ростом и гораздо худощавее.
– Ступайте, – повторила я. – Все образуется, к тому же…
Мой подбородок показал в направлении кровати:
– От крысы необходимо избавиться.
Девушки ушли. И только после этого я позволила себе немножко поплакать.
