Татьяна Леванова
Ночные Птицы Рогонды
– Да пришли уже, – буркнул мальчик и остановился перед небольшим домом. – Любуйся – «Корзинка с фруктами». Значит, так: заходишь, представляешься, стараешься разжалобить. На улицу не выходи! Будет гнать – держись, за что хочешь, но оставайся под крышей. И главное, плачь, она этого не переносит. Все поняла? Птичий хвост, да кого я спрашиваю…
– Ты меня здесь одну бросишь? – испугалась девочка.
Селедка огляделся по сторонам и надвинул шапочку на глаза:
– Если Капитошка тебя увидит хоть с кем-то из нашей компании, она ни в жизнь тебя не пустит, поверь мне. Кстати, вдруг из окна меня заметит? Так что я побежал, а ты, Маня, действуй. Удачи!
Селедка припустил обратно, вниз по улице, по направлению к кварталу рыбаков и бедняков. А Маша вздохнула и, поправив шапочку и шарфик, приблизилась к указанному магазинчику. Обратила внимание на то, что у него имелось два входа – первый, парадный, был украшен разноцветной мозаикой, там висела небольшая табличка с надписью мелом: «Скидка на последние запасы гречки. Срочно. Новых поступлений гречки в ближайшее время не ожидается. В продаже свежие помидоры. Срочно!» Табличку обвивала гирлянда из разноцветных огоньков, и такая же шла по периметру закрытого ставнями окна. Второй вход вел в пристройку. Он был узкий, с маленьким кривым крылечком, зато дверь оказалась основательная, в раме из серебристого металла. Пока девочка раздумывала, как ей войти, дверь на парадном входе распахнулась, и из-за нее показалась чья-то спина. Маленькая ростом, худенькая женщина средних лет, одетая в синий халат и синюю шапочку, пятилась, волоча за собой огромный деревянный ящик, набитый соломой. Маша, недолго думая, подскочила к ней и тоже ухватилась за ящик, чтобы помочь.
– Не надо, – буркнула незнакомка.
Но Маша не отпустила, прилежно доволокла ящик до груды таких же ящиков у забора.
– Я не просила о помощи, но все равно – спасибо. – Женщина стянула с головы шапочку, волосы у нее оказались в красную и желтую полоску, лохматые, в их укладке угадывались сильно растрепавшиеся тонкие короткие косички, штук пятьдесят, не меньше. – Фу, упарилась… Тяжело одной выполнять всю работу. А ты кто такая? В магазин шла или мимо?
– В магазин. Я искала Капитолину Андреевну, мне посоветовали к ней обратиться. – Маша рассматривала свои пальцы – ей показалось, что она занозила руку.
– Ну, я Капитолина Андреевна. – Женщина смерила девочку взглядом. – Ты чья?
– Ничья. Меня зовут Маша Некрасова, – заторопилась объяснить девочка. Она все-таки нашла занозу, но никак не могла ухватить ее кончик пальцами, что ее беспокоило и мешало соображать. – Мне сказали, вы можете меня приютить. Денег у меня нет, но я могу отработать. Говорят, вы лишились служанки.
– Так, пошли… – Капитолина Андреевна схватила Машу за больную руку и поволокла за собой.
Перед магазином она усадила ее на лавку, прямо под окном магазина, где светил большой полукруглый фонарь, внимательно осмотрела занозу и вдруг нагнулась и вытащила ее зубами. Потом достала из кармана крохотный флакончик духов и капнула на ранку. Маша успела только пикнуть.
– Какие у тебя, девочка, руки холодные. Замерзла? Сиди здесь!
Женщина ненадолго скрылась за дверями магазина, а вернулась с большой вязаной кофтой в руках. У кофты был полураспущен рукав и опален подол, но она, несомненно, была очень теплой, и Маша, не привередничая, мигом натянула ее поверх футболки.
– В общем, так… – Капитолина Андреевна встала напротив Маши и уперла руки в бока. – В служанки ты не годишься – хиленькая, маленькая, а мне нужно ящики с яблоками таскать и мешки с капустой. Куда уж тебе… В приемные дочки – тоже. У меня своих детей трое. Прокормить-то я бы тебя прокормила, подумаешь, лишнюю тарелку супу налить или каши положить… Но спать негде. Разве что на мешке картошки.
– Да мне все равно где… – заикнулась было Маша.
– Не перебивай! Терпеть этого не могу! Я сейчас займусь своими делами, а ты будешь сидеть здесь. В магазин не суйся, но и не уходи никуда. Я что-нибудь придумаю и пошлю за тобой еще до Черного Часа. Посоветуюсь кое с кем… Может, кому-то нужна служанка или сир…
– А как вы узнали, что я сир, то есть что у меня магия есть?
– Никак, – сердито буркнула женщина. – Номер мне свой скажи…
– У меня никогда не было ракушки.
– Это осложняет дело. Ладно, просто сиди и жди. – Капитолина Андреевна повернулась и решительно направилась к крыльцу.
– А вы не забудете? – рискнула уточнить девочка.
– Что я, совсем уже?! – возмутилась женщина, постучав себя кулаком по лбу. – В общем, сиди. Кстати, ты голодная?
– Немного, – сдержанно ответила Маша. Сказать по правде, она действительно чувствовала голод – в школе не доела обед, а дома поесть не успела.
– Значит, поставлю греться суп, – кивнула женщина и ушла в магазин.
Маша посидела немного на скамейке, рассматривая все вокруг. Очень быстро у нее замерзли босые ноги в резиновых шлепанцах, и она поджала их под себя, вытянув полы кофты. Помогло мало, девочка мерзла все больше, настолько, что дала себе слово: когда станет невыносимо – она обязательно зайдет в магазин и поступит, как велел Селедка, то есть вцепится в дверной косяк, чтобы Капитолина Андреевна не смогла выкинуть ее на улицу. Мимо проходили люди, косились в Машину сторону, но никто с ней не заговаривал. А у девочки уже в глазах рябило от черно-белых полосатых водолазок и колготок – жители Рогонды обожали тельняшки, непромокаемые рыбацкие плащи, широкополые шляпы, банданы, длинные шарфы и кожаные жилеты, и все поголовно носили на ногах высокие шнурованные ботинки с ребристой подошвой, напоминающей гусеницы танка. Также здесь явно были в моде косы…
Маша провела рукой по своей голове, раздумывая, не заплести ли и ей косички, чтобы не очень отличаться от местных жителей, как вдруг наткнулась за завернутыми полями шапочки на маленький листочек бумаги.
«Привет! Давай дружить! Я буду тебе писать, когда смогу, только ты ничему не удивляйся. Идет? Я твой друг, возможно, пока единственный друг в этом городе, и я постараюсь тебе помочь, чем смогу. Тебе было сказано, что делать, вот и делай. Удачи! Все будет хорошо».
Маша обалдело смотрела на записку. Потом повертела в руках и еще раз перечитала. «Это мне письмо? А как оно попало в шапку? Шапка-то Андрея… Может, он мне написал? Нет, не успел бы, он же сразу мне шапку отдал. Наверное, кто-то ему написал, а он прочитал и в шапку положил, а потом забыл», – подумала девочка и спрятала записку в карман.
– Эй! – вдруг услышала Маша и отвлеклась от созерцания прохожих.
Рядом с ней стояли трое ребятишек, два мальчика и девочка. На первый взгляд лет по семь-восемь. Похожи, как близнецы, но девочка все же выглядела старше. Одеты в такие же, как сейчас на Маше, длинные вязаные кофты, правда, новые. Девочка держала в руках желтую пластмассовую кружку, в которой что-то дымилось и аппетитно пахло.
– А? – ответила Маша.
– Мама прислала тебе супу. – Девочка осторожно передала ей кружку. – И просила напомнить, чтобы ты пока не мешала. Она о тебе не забыла.
– Спасибо, – смущенно отозвалась Маша.
В чашке был простой мясной бульон с одним луковым колечком, теплый и несоленый. Она выпила, сколько смогла, и вернула кружку девочке. Стало теплее, но есть хотелось по-прежнему, казалось, что бульон булькает в желудке. А дети так и стояли рядом с ней, пристально рассматривая из-под низко надвинутых шапочек.
– Ну? – спросила их Маша, смущенная таким пристальным вниманием.
– Жди маму, – повторила девочка. – Ни с кем никуда не уходи.
– Я поняла уже. Дальше что?
Дети не ответили, продолжая сверлить ее глазами. Вдруг по притихшим улицам раскатился удар грома.
– Что это? – испуганно вскочила Маша.
Замерзшие ноги внезапно сильно закололо, и она вынуждена была присесть обратно, чтобы растереть их. А когда Маша снова подняла голову, дети исчезли.
Улицы медленно пустели. Небо и без того было сумрачным, но сейчас оно со стороны моря медленно наливалось чернотой, в которой посверкивали молнии. Во мраке хорошо было видно бледно-желтые фонари на кривых улочках, словно светящиеся змейки взбегавших к «Корзинке с фруктами». Начался дождь, девочка накрыла голову кофтой, но не решилась постучаться в дверь магазина.
– Ну вот, все меня бросили… – Маша села обратно на скамеечку и пригорюнилась. Она промокла и совсем продрогла. – Никому я в этом мире не нужна, никто мне не поможет…
– Великая Сердцевидка! Не говори так, милая! – вдруг ахнул кто-то прямо над ее головой.
Девочка увидела перед собой довольно полную девушку лет восемнадцати, одетую в странную тунику с вышитой обыкновенной круглой ракушкой. У девушки была забавная прическа – словно две огромные улитки приклеились за ушами, так она завернула свои косы. Незнакомка держала широкий четырехугольный зонт. Она раздвинула его ручку и воткнула ее рядом с Машей, освободив руки.
– Вот, возьми плед, ты совсем замерзла! – Девушка укрыла Машины плечи пледом, а потом достала из кармана сверток: – У меня с собой кусочек морского хлеба, поешь!
– Спасибо… – Маша начала осторожно жевать зернистую массу со вкусом вареной рыбы. Пища оказалась совсем невкусной, но выплюнуть было неловко.
– Как тебя зовут?
– Маша Некрасова.
– Машенька, ты можешь звать меня сестрой. Меня все так зовут. Почему ты сидишь здесь? Приближается гроза! И Черный Час не за горами! Тебе нужно скорее домой!
– У меня нет дома, – покачала головой девочка. – Я впервые в этом городе. Никто не хочет меня приютить. Наверное, придется спать здесь…
– Какой ужас! Ты собираешься встретить Черный Час на улице? – Девушка в испуге прижала руки ко рту.
– Я спрячусь где-нибудь. Ну, вот залезу под ящики… или переберусь через забор в сад. Меня там никто не найдет.
– Но тебе нельзя оставаться на улице в Черный Час! Когда он наступает, Тьма накрывает город, и весь мир сходит с ума. Все становится враждебным, опасным, не таким, как днем. Не говоря уже о самом страшном – о Ночных Птицах Рогонды, которые уносят людей в свои гнезда, на прокорм птенцам. Разве ты не знаешь?
Маша бросила взгляд на дверь магазина и увидела, что разноцветные гирлянды на двери и на окне погасли. Неужели хозяйка ушла спать и забыла о ней?
– Знаю. Но я хорошо умею прятаться.
– Это не поможет! Послушай меня. – Девушка приблизилась к Маше и взяла ее лицо в ладони, чтобы девочка взглянула ей в глаза. – Я иду домой, в Орден. Мои друзья не будут против, если я приведу тебя, мы часто подбираем на улице тех, кто лишился крова. Поверь мне, мы не обидим тебя, ты сможешь уйти утром, если захочешь. Но сейчас, ради спасения твоей жизни, ты должна пойти со мной.
– Орден? – переспросила девочка.
– Орден Великой и Святой Сердцевидки. Мы поклоняемся ей и ждем Великого Сошествия… но это долгий разговор. У нас нет ненужных и голодных, мы все поддерживаем друг друга, делимся едой и помогаем спрятаться от Ночных Птиц Рогонды. А сейчас мы должны торопиться. Скоро колокол ударит…
«Черта с два пошла бы я куда-то с ней, будь я дома! – подумала Маша. – Позвонила бы папе, маме, вызвала милицию… Но я не дома. И в последние пару часов только тем и занимаюсь, что ищу, у кого бы мне переночевать. Девушка на вид безобидна, и про Черный Час с Ночными Птицами она не лжет. Но не об этом ли Ордене предупреждали ребята?» Пока Маша лихорадочно искала выход, издалека послышался удар колокола.
– Вот, колокол уже бьет! С третьим ударом наступит Черный Час! Скорее идем отсюда, ведь до пещеры Ордена Великой Сердцевидки еще полквартала. Если мы не поторопимся, нас могут не впустить, и тогда мы пропали. Пойдем! Ты ведь не хочешь, чтобы я погибла из-за тебя?
Девушка протягивала Маше руку, но та еще сомневалась. И оглядывалась на магазин. А оттуда не было слышно ни шороха, сквозь ставни не видно и проблеска. Между тем улицы совсем опустели, только свет фонарей да дым из квадратных труб говорил о том, что город не вымер. Девочка подошла к окну – изнутри не доносилось ни звука.
– Скорее! – повторила девушка. – Или я уйду без тебя!
И она действительно сделала несколько шагов прочь. В этот момент вдалеке раздался слабый женский крик. Голос был незнакомый, но слова заставили девочку вздрогнуть:
– Маша! Маша Некрасова!
– Кому-то здесь известно мое имя… – прошептала девочка, оборачиваясь и прислушиваясь.
Девушка из Ордена тоже остановилась.
– Маша! Никуда не уходи! Я за тобой, слышишь? – Незнакомку не было видно в сгущающихся сумерках, но по голосу чувствовалось, что она запыхалась.
– Великая Сердцевидка! Это же они! – воскликнула девушка и, схватив Машу за руку, потащила ее за собой.
– Кто – они? – не поняла Маша, послушно переставляя ноги, но по-прежнему оглядываясь.
– Ночные Птицы! Их шаманы могут копировать человеческий голос! Они летят за тобой, бежим!
– Почему? – Маша нехотя тащилась за девушкой, неумолимо тянувшей ее за руку.
– Ты же сама сказала, что впервые в нашем городе… Кто может звать тебя по имени? Кто может прийти за тобой? Тебя заманивают Птицы! Бежим!
– Голос незнакомый, но…
Колокол ударил во второй раз. Окна в ближайших домах зазвенели, эхо раскатилось по узким улочкам. И девочка не выдержала. Неожиданный звук так напугал ее, что она вцепилась в свою спутницу и буквально побежала, хватая ртом холодный влажный воздух и кашляя.
– Скорей! Она, кажется, от нас отстала! – торопила ее девушка.
На пути оказалась крутая каменная лестница без перил. Машина спутница привычно одолела ее в два счета, а у девочки на последних ступеньках начали подкашиваться ноги. Затем снова узкая улица. Качающиеся желтые фонари. Две изломанные тени на стенах домов, на каменных изгородях. Скрип ракушек и камней из мостовой под их ногами. Хлоп, хлоп – закрываются ставни и двери, щелк-щелк – запираются замки.
Несколько крутых поворотов между высоких заборов – и беглянки очутились перед высоким крыльцом с круглой деревянной дверью. На одной из них висел латунный колокольчик. Девушка выпустила руку Маши и принялась трезвонить в него изо всех сил. Прошло несколько секунд. Тишина. Девушка выпустила колокольчик и прижалась ухом к створке. Маша оглянулась на улицу, по которой они бежали. Рогонда сияла перед ней разноцветной бисерной россыпью огней. И вдруг огни начали исчезать. Слева и справа ярче вспыхивали и тут же гасли крохотные искорки далеких фонарей, темнели окна, словно к Маше приближалась со всех сторон живая жуткая тьма. Девочка метнулась к своей спутнице, которая продолжала напряженно слушать то, что происходило за дверью.
– Почему они нас не пускают? – воскликнула Маша.
– Тише! – ответила девушка.
И в этот момент дверь распахнулась. На пороге возникла фигура в белом, в руках у нее был желтый фонарь.
– Скорее!
Тот, кто их встречал, открыл фонарь и перевернул его, оттуда высыпалась светящаяся пыль и погасла. Девушка снова вцепилась в Машину руку, даже царапнула ее ногтями, затаскивая внутрь. Но Маша еще раз обернулась на потемневшую Рогонду и увидела – где-то далеко внизу, там, где минуту назад еще сиял огнями порт, глубокую темноту разрезал острый луч маяка. После этого дверь захлопнулась, и девочка оказалась в темноте, ослепшая и словно оглохшая. Единственным ощущением были цепкие пальцы девушки на ее запястье.
– Иди осторожно, – прошептала та.
Маша шагнула во тьму и тут же обо что-то споткнулась. Кто-то обнял ее за плечи, не дав упасть, и прошептал на ухо:
– Не шуми и ничего не бойся.
Маша осторожно двигалась в темноте, нащупывая ногами пол. Затем на ее плечи надавили сверху, заставляя сесть.
– Ох и умаялась я с ней, – шепотом пожаловалась кому-то девушка. – Она вообще не знает, что такое Птицы. Дайте воды!
– Тихо! – шикнул кто-то. – Колокол бьет в третий раз!
Колокол снова ударил, и эхо от него превратилось в гул, потом в рокот. И вдруг все смолкло. Наступила гробовая тишина. Маша не видела ровным счетом ничего, но ощущала, что рядом с ней находятся люди. Их было много, и они старались не производить ни звука. Сердце у девочки колотилось как бешеное. Где-то высоко зазвенел комар и тут же смолк.
Маша сидела несколько минут, не шевелясь, напряженная и испуганная, вся обратившись в слух. Постепенно ее дыхание после бега выровнялось, девочка начала успокаиваться. Провела рукой вокруг себя – она явно сидела не то на тонком матрасе, не то на толстом одеяле. Ей захотелось прилечь, но она боялась спросить разрешения. Еще несколько минут молчания и почти неслышного дыхания невидимых людей. Потом Машиного плеча кто-то тихонько коснулся и прошептал на ухо:
– Можешь лечь и уснуть.
Маша легла на матрас, на котором сидела. Кто-то укрыл ее пледом и отошел, крадучись. Потом из разных уголков комнаты начали доноситься шорохи – люди укладывались спать. Никто не разговаривал. Неподалеку от Маши детский голос прошептал:
– Мама, хочу пи-пи.
– Терпи.
– Не могу!
Звякнула дужка ведра.
Маша решила закрыть уши руками. И в этот момент раздалось негромкое хлопанье крыльев. Шорохи тут же прекратились. Люди замерли, затаив дыхание.
Слышно было, как снаружи, за окнами, порхнула птица. И еще одна. Потом раздался выстрел – и все выдохнули. Эхо повторило звук выстрела несколько раз. Затем донесся далекий смех. И снова наступила тишина.
Маша лежала, закутавшись в плед до подбородка, и таращилась в темноту. Все слушала напряженно и мучительно и думала, что не заснет до утра. Так и будет лежать и слушать. Хлопанья крыльев больше не было. Началась гроза – лил дождь, и громыхал гром. Девочка натянула поплотнее шапку на уши и обмоталась сверху шарфом, чтобы ничего не слышать. Шарф пах шерстью и пряностями, перед глазами встал, как живой, Андрей. Он улыбался, и Маша вдруг перестала бояться, успокоилась и закрыла глаза. Она не заметила, как уснула, и снилось ей одно и то же – гроза, дождь.
А потом вдруг проснулась.
Косые солнечные лучи проходили сквозь узкие витражные окна, дрожали разноцветными солнечными зайчиками на каменных стенах. Маша находилась в полукруглой комнате одна. Повсюду лежали матрасы и разноцветные спальные мешки, пол покрыт толстым пестрым ковром, и его узор напомнил девочке осенние листья. Посреди комнаты виднелась лестница вниз, слева была круглая арка из светлого песчаника, занавешенная шторой с изображением круглой раковины. Из-за нее вкусно пахло едой…
Маша почувствовала, что ужасно проголодалась, вчерашний бульон у Капитолины Андреевны и кусочек «морского хлеба», которым угостила девушка, совершенно не насытили ее. В последний раз девочка нормально ела еще в школе… На обед были рыбная котлета с рожками и яблочный компот – обычная школьная еда. Маша никогда ее особо не любила и оставила на тарелке больше половины, но сейчас отдала бы за нее все, что угодно. Хотя у нее ничего и не было… Девочка сглотнула слюну и выбралась из-под пледа. Шапка Шамана свалилась с нее во сне и лежала рядом с матрасом. Маша сложила ее пополам и засунула в карман кофты, попыталась пальцами расчесать волосы, заново обмотала вокруг шеи шарф, посмотрела на свое отражение в крошечном зеркальце точилки. Видно было немного… Собравшись с духом, девочка приблизилась к арке – она шла на вкусный запах, словно крыса за волшебной дудочкой в известной сказке. И не смогла остановиться, даже услышав голоса.
– Они работают в городе. Все, кроме старших братьев и сестер. Четверо новичков в огороде.
– Если мы пришлем за ящиками морское тельце, его никто не увидит.
– Не стоит, скоро первое занятие с новичками. Оно напугает их сильнее Черного Часа. Птицы тебя забери, кто это?
Последний возглас относился к Маше, которая как раз перешагнула через порог, немного смущенная.
В комнате находилась женщина средних лет, очень румяная, и невысокий толстенький мужчина со странной прической – лысину окружали волосы, закрученные нарочно, как раковины улиток. Спереди и сзади на его одежду были нашиты изображения ракушек, причем на спине уголок аппликации оторвался и загнулся. Мужчина с возмущением смотрел на пришелицу.
– Девочка новенькая, – поспешила его успокоить румяная женщина, – ее вчера ночью привела средне-младшая сестра. Она совсем чужая здесь, не знает о Рогонде ничего, ни о Черном Часе, ни о Птицах, ни о… других вещах.
– Надеюсь! Кто много знает – долго не живет, а кто болтает – тем более!
Мужчина грозно воздел палец и широким шагом вышел из комнаты. Прошел мимо Маши так небрежно, что задетый им ковер чувствительно ударил ее по спине. Девочка в изумлении отошла от арки.
Комната была одновременно и кухней и прихожей, здесь стояли желтые пластмассовые столы и стулья, полукруглая печурка, похожая на бочку, а также вполне современного вида плита и холодильник. За холодильником большой пирамидой высились мешки и ящики. Что в них могло быть, Маша не представляла себе.
– Я кухарка. Лучше меня так и зови, а то запутаешься, – деловито засуетилась румяная женщина. – Иди во двор, там душ и туалет, а потом, не мешкая, возвращайся. Завтрак ты проспала, но я накормлю тебя перед занятием. Если ты задержишься, останешься голодной, так и знай. Средние сестры не любят учить тех, кто жует!
