Татьяна Леванова
Сквозняки. Ткачи Заклинаний
Глава 4. Сказка о Радужном ветре
Мама Дениса оказалась права – было очень похоже, что уборку Штиль не делал ни разу в жизни. Книги, кухонные столы, гардероб – все было покрыто пушистой серой пылью. В раковине громоздились глиняные кружки с кофейной гущей на дне, три мусорных мешка были забиты бумажными стаканчиками из-под незнакомого кушанья «Жаркое навынос». В ванную комнату девочка даже боялась заглядывать, но, к ее удивлению, это оказалось самое чистое место в доме.
Может быть, Штиль и не любил тратить время на мытье полов, но все же оставался культурным и аккуратным человеком. Все вещи лежали на своих местах, книги на полках были выставлены по размеру, а в ванной нашлись два ящика моющих средств.
Еще там висел прозрачный шкафчик, в котором располагались двенадцать одинаковых по цвету и форме флаконов. От горлышка каждого отходила трубочка, на конце которой располагалась резиновая груша. На флаконах были разноцветные этикетки. Две бутылочки – с рисунками головки чеснока и вареной курицы – были наполовину пусты. Флакон с изображением розы был запечатан, груша лежала отдельно от трубочки. Маша не стала трогать шкафчик, она успела проголодаться, поэтому поспешила проверить, что делается на кухне.
Холодильника не имелось, в кухонном шкафу стоял пакет гороха, подсолнечное масло на донышке кривой стеклянной бутылки, банка кофе и две коробки с надписью «Каменная соль» и «Каменный сахар». Еще в кухне на полке была большая коробка из-под обуви, забитая всевозможными таблетками, но Маша не стала в ней рыться. Таблетки выглядели почти как в нашем мире, только все они были в стеклянных пузырьках, ни одной – в пластмассовом пузырьке или блистере. На стене в кухне висело зеркало, рядом был приклеен листочек с подписью «Жаркое навынос». Жизнь Штиля выглядела бесконечно одинокой. Его быт составляли только пыль, книги, однообразная еда. Маше даже стало его жаль настолько, что действительно захотелось помочь ему с уборкой.
Убираться в доме, заполненном только книгами, оказалось не очень сложно. Пустые столы и полы легко протирались тряпкой, веничек из длинных перьев смахнул пыль с книг, в узком коридоре девочка просто бегала взад и вперед, толкая перед собой швабру.
– Что это за жидкая грязь? – внезапно Штиль нарисовался в кухне и указал пальцем на только что вымытый Машей пол.
– Я пол мыла! – возмутилась девочка. – У вас очень много пыли!
– Да, с уборкой вас перехвалили, – Штиль обескураженно рассматривал пол, переступая ногами в поношенных тапочках. – Может, с готовкой будет лучше. Что в меню?
– Я не умею готовить еду из гороха и кофе! – ответила девочка.
– Тогда зачем вы мне нужны?
– Я просилась только на ночлег, – ответила девочка. – И просилась не к вам. По крайней мере я старалась… Если вы недовольны, я пойду поищу другой дом, на улице еще не так темно. Верните мне свисток.
– Ах да, свисток… Он мне еще, 000000000000000000000000000000000000000000, нужен, – замялся Штиль. – Вы не оставите его у меня?
– Это мне подарили! – рассердилась девочка. – Я без него не уйду!
– Тогда вы можете остаться, – печально вздохнул Штиль. – Я постараюсь закончить до утра, чтобы утром вы могли освободить дом от своего присутствия. Можете занять комнату за кухней, она дальше всех расположена от моего кабинета. Не хотелось бы вас видеть и слышать до утра, пока я буду работать над вашей вещью.
– Да уж, пожалуйста! – у Маши даже слезы показались на глазах от обиды. – Втащили в дом, свисток отняли, заставили пол мыть, вместо «спасибо» обругали да напоследок еще и едва ночью на улицу не выгнали, присвоив мою вещь! Оставили, скрепя сердце, ради свистка, спасибо и на этом! Не удивительно, что вы живете один! Всех распугали, видимо!
Штиль окаменел. А Маша бросилась из кухни, но запуталась в длиннющем кривом коридоре и стукнулась лбом о стенку за один поворот до отведенной ей комнаты. Здесь были диван и книжный шкаф, девочка едва могла различить их в сумерках. Она щелкнула выключателем на стене, но тот не работал. Синий фонарик на шапочке колокольцев был очень слаб из-за света фонарей за окном. Маша села на диван и уставилась в окно, где видела только небо и каменные стены с желтыми окнами, свет которых трепетал из-за расположенных на подоконниках ветряков. Диван был скользкий и жесткий. Судя по всему, ей предстояло на нем спать, да еще и на пустой желудок. Она щелкнула пальцами, чтобы приманить ломтик хлеба из дома, но магия, видимо, рассудила, что хлеб принадлежит родителям, а не Маше, либо в этот мир кем-то загадочным было запрещено приносить свои продукты, поэтому у девочки ничего не вышло. Это ее расстроило настолько, что она даже всхлипнула от жалости к себе. Мелькнула мысль вернуться в дом Дениса, но, во-первых, ленточка была на свистке, хотя, конечно, можно было забрать свою вещь у Штиля. Но он же над ней работал… И честно говоря, мешать ему не хотелось. А во-вторых, Маша вспомнила пахнущую валерьянкой маму Дениса, ее причитания, и поняла, что не хотела бы выслушать их еще раз. Оставалось одно – дождаться утра, а там можно будет получить свисток, выпросить карту города и попытаться найти более гостеприимное место. Маша обхватила руками колени и принялась смотреть в окно. Звезды загорались медленно, закат все не уходил. До ночи было далеко, а до утра – еще дальше…
Вдруг в комнате стало светлее. Осторожно покашливая, вошел Штиль. В руках у него был поднос с маленькой свечкой и стаканчиком «Жаркого навынос», над которым струился пар.
– Вы голодны, барышня, как я понял. Я позволил себе предложить вам то же, что и сам ем.
– Спасибо, – с удивлением ответила девочка, принимая поднос.
– Простите за свечу, обычно я не слежу за всеми моими ветряками. Я живу один, и, когда стемнеет, провожу время в основном в кабинете или на кухне. В других комнатах мне не нужен свет. Ну, вы же знаете этих сыновей ветра – нипочем не станут крутить ветряки, на которых нет игрушек, как дети малые…
Маша только молча кивнула, догадываясь, что ветряки, видимо, нужны для электроэнергии в этом мире.
– Я желаю вам спокойной ночи, – Штиль направился к выходу, но вдруг остановился и, не оборачиваясь, сказал. – Нет моей вины в том, что я одинок. Скорее, это моя беда. Если бы я мог рассказать вам о моей семье… Но в одиночестве действительно портится характер, потому что отпадает необходимость придерживаться этикета. Я прошу прощения, если показался вам чересчур прямолинеен. Однако у вас такого оправдания нет, насколько я понимаю, вы явно любимый ребенок в семье. Уличные бродяжки выглядят иначе. Тогда почему вы столь несдержанны? Мне кажется, вам тоже следует передо мной извиниться.
– Извините, – Маша сказала это немного более резко, чем хотела, потому что была очень сердита, причем не столько на хозяина квартиры, сколько на себя. Но Штилю было достаточно и такого извинения, он обернулся и слегка поклонился.
– Можно мне еще спросить у вас? Не сочтите за любопытство, но… Зачем вы причинили горе вашим родителям? Зачем вы ушли из дома?
– Не по своей воле, – ответила Маша. – И знаете, честное слово, – в этом мире я тоже одна, как и вы. Я смогу вернуться домой, только если… Ну, в общем, мне нужно кое-что сделать, чтобы вновь увидеть родных.
– Можно еще спросить, откуда вы? – начал было Штиль, но Маша все еще не чувствовала к нему доверия и потому постаралась прервать его расспросы.
– Простите, боюсь, я слишком устала, не могу много рассказывать. Пожалуйста, закончите со свистком до утра. Мне придется утром уйти и взять его с собой.
Штиль медленно вышел из комнаты. Маша попробовала содержимое стаканчика – было весьма вкусно. Мясо с картошкой, морковкой, грибами и луком, для голодного человека лучше не придумать. На секунду она задумалась о том, что это за мясо и грибы, но вспомнила три мусорных мешка с пустыми стаканчиками на кухне и решила, что бы это ни было – еда абсолютно безопасна и грибы точно не ядовитые.
Свечка, хоть и была маленькой, горела долго, и Маша решила при ее свете покопаться в книжном шкафу. К ее удивлению, почти все книги были о ветрах. «История возникновения ветряной цивилизации» в восьми томах, «Большая энциклопедия ветров», «Приливы и отливы как результаты соревнования между Эврушкой и Зефирием», «Редчайшие свидетельства объединений Нотара и Борейки», «Ураган Алина – невеста Зефирия?», «Уникальность каменных городов», «Сто способов заставить ваш ветряк вертеться в два раза чаще», «Отец Ветров и его двойники», «Принцип размещения круглиц в Каменном Сердце, Большой Куче и Мраморном лабиринте», «Архитектура Большого Торта», «Причины возникновения борейкашля» – все это были скучные фолианты в кожаных обложках и с пожелтевшими страницами. Лишь одна книга привлекла Машино внимание: «Сказка о Радужном ветре». Однако содержание ее весьма разочаровало.
Это была вовсе не сказка. Автор книги с сарказмом отзывался о неизвестной Маше легенде о том, что Радужный ветер создал мир. Он обрушивался на барометры-ветрометры с красной стрелкой, уверял, что седьмой ветер – это всего лишь шесть остальных, дующих вместе, а не какой-то новый ветер, следовательно, в отдельной стрелке для него нет смысла. Твердил, что для создания Радужного ветра необходимо объединение всех ветров, в то время как известно, что Борейка и Нотар никогда не веют вместе, также как Эврушка с Зефирием. Говорил о том, что существование Тюхи – забавная выдумка, псевдонаучный розыгрыш, что нет ни одного свидетельства работы Аэрона за последние пятьдесят лет, и, мол, пора бы Управлению Погодой отдать выделяемые им ресурсы на более земные нужды. Он ядовито отзывался о робких попытках возродить древний дикарский праздник «День Радужного ветра» и особенно клеймил позором всех, кто примкнул или только собирается примкнуть к опасной террористической организации «Ткачи Заклинаний». Что это за организация – в книжке не было написано. Маша закрыла книгу в состоянии ступора. Автор так горячо убеждал, что она готова была с ним полностью согласиться, однако Аэрон же был, он ведь ей не приснился… А прочие вещи – Радужный ветер, Ткачи Заклинаний – вовсе были ей непонятны. Она посмотрела на фамилию автора – Федор Ветрович Ветровичев.
Свечка уже еле тлела и готова была утонуть в лужице воска, который наполнил блюдце до краев, угрожая стечь девочке на руку. Блюдце нагревалось все сильнее, и Маша поспешно задула свечу. Но руке все равно было горячо. Жар шел от белого кольца на ее пальце. Спохватившись, Маша стащила его и приставила к правому глазу. Она сразу увидела Андрея Шамана из Рогонды. Тот был одет в черный рыбацкий плащ и, судя по всему, очень нервничал, но, увидев, что она откликнулась на его вызов, тут же заулыбался. Маша не видела, где он находился, только его лицо и силуэт в полумраке.
– Ну наконец-то! Смотритель уже дважды звал меня на работу, близится Черный час, а ты все не выходила на связь. Что случилось, проспала?
– Если бы… Андрюша, я снова переместилась. Я в другом мире, – жалобно сказала Маша.
– Что? – встревожился тот. – Ты не дома? И не в моем мире?
– Совсем нет, этот мир нисколько не похож на твой. Он другой, представляешь, тут разумные ветра, и у каждого есть свое имя.
– Ты в безопасности? Ты одна? Ты ела сегодня? Где ты сейчас, я не вижу, очень темно!
– Со мной все хорошо, меня накормили ужином, я в безопасности, есть маячок… Не волнуйся.
– Легко говорить, не волнуйся, да я вне себя! Одна, в другом мире! Как вспомню все твои приключения у нас, в Рогонде…
Кольцо очень сильно нагрелось, Маша поморщилась.
– Да, у меня тоже горячо, – заметил выражение ее лица Андрей. – Что за наказание! В твоем мире оно грелось меньше. Слишком мало времени, чтобы поговорить! Хочу к тебе!
– Хорошо бы, только это невозможно, ты же не Сквозняк, – Маша улыбнулась, несмотря на боль от кольца.
– Я найду способ! Я учусь! Надо торопиться… Я буду учиться в два, нет, в десять раз упорнее, я брошу школу, если потребуется, чтобы помочь тебе. Главное, сейчас скажи мне – у тебя уже есть план, как вернуться домой?
– Нет пока, – сквозь зубы произнесла девочка, потому что кольцо буквально горело, – в этом мире меня пока смущают две вещи – Радужный ветер и Ткачи Заклинаний. Завтра выясню, что это.
– Никогда не слышал… Но я подумаю, спрошу у Смотрителя. Ладно, до завтра. Ты это, будь очень осторожна! И не забывай вызывать меня! Жаль, я пока не умею перемещаться между мирами…
Маша выпустила кольцо из пальцев, оно брякнулось на диван перед ней, чуть фосфоресцируя в полной темноте. Спустя какое-то время оно остыло до терпимой температуры, и девочка снова надела его на палец. Она легла на диван, положив под голову книгу, закуталась в мамин купальный халат и крепко заснула, несмотря на непрерывный звон колокольчиков, стрекот ветряков, музыку Эоловых арф. Все это сильно приглушало оконное стекло, но полной тишины не было…
Не прошло и часа, как ее разбудили, сильно тряся за плечо. Маша сразу села, но у нее не получалось открыть оба глаза одновременно.
– Имя! – грубо спросили ее.
– Маша Некрасова.
– Адрес! Где работают родители?! С какой целью в Каменном Сердце?!
– Что? Нет у меня никакого адреса. Что случилось?!
Когда ей удалось разлепить веки, она увидела, что комната ярко освещена фонарями, а перед ней стоит мужчина в длинном плаще, подол которого раздваивался и казался рваным. На лице у него была маска, напоминавшая соколиную голову. За его спиной из коридора выглядывали еще двое, в одинаковых масках в виде вороньих голов.
– Вы кто?! Что вам надо?! – девочка попыталась вскочить, но соколиная голова схватил ее запястье одной рукой, в другой руке он сжимал красную ленточку со свистком Аэрона.
– Управление Погодой. Это ваша вещь?
– Да, мне ее дал Аэрон!
– Вы арестованы! Ступайте за мной!
– За что? Почему? – спросонья у Маши сильно колотилось сердце. Как ни была она напугана, девочка поняла: если она сейчас воспользуется маячком и сбежит в комнату Дениса, жуткий человек переместится вместе с ней, поэтому она сдержалась и не стала щелкать пальцами. Соколиная голова поднял ее за руку с дивана, едва не вывихнув ей плечо, и поставил перед собой.
– Ступайте!
Его взгляд упал на книгу, служившую ей вместо подушки. Это была «Сказка о Радужном ветре».
– Книгу изъять!
Он вывел ее по коридорам квартиры Штиля к входной двери. На площадке уже толпились Смельчаковы. Денис приподнял маску в виде веселой собачьей морды и только моргал, глядя, как Машу волокут к выходу. Штиль выбежал на порог следом за птицеголовыми. Мама Дениса воскликнула:
– Что ж вы так-то тащите, ведь ребенок же!
– Этот ребенок опасен, скорее всего. Она обвиняется в сговоре с Ткачами Заклинаний, в мракобесии Радужного ветра, в изготовлении и хранении подложных артефактов семи ветров!
– Подложных?! – возмутился Штиль. Он сильно волновался и тискал на груди свой сиреневый халат. – Я как раз его изучал! Свисток Аэрона подлинный! Вы слышите, подлинный!
Один из вороноголовых шагнул к нему с угрожающим видом, и Маша вдруг очень испугалась за старика, она закричала что было сил, одновременно с Денисом, почти хором.
– Не бейте его! Он же старенький!
Вороноголовый замер. Соколиноголовый поднял маску на лоб, и Маша увидела строгое лицо в морщинках.
– Во имя Отца Ветров, с чего вы взяли, дети, что Управление Погодой бьет людей?
– Ага, не бьете? А мне руку больно очень! – заорала Маша.
– Это провокация, – проворчал второй вороноголовый и взял девочку за другую руку подчеркнуто бережно.
– Мой помощник не собирался никого бить, он просто хотел разъяснить уважаемому жильцу, что тот больше не является официальным экспертом по артефактам семи ветров и его мнение может быть принято к рассмотрению, но не может считаться истиной! Так ведь?
– Так точно, – ответил первый вороноголовый.
– Пожалуйста, я поделюсь всеми своими исследованиями, предоставлю материалы… – Штиль говорил тише, но волновался еще сильнее. – Артефакт подлинный, я уверен.
– Не обижайте ее! – встрял Денис.
– Уважаемые жильцы, успокойтесь и вернитесь к вашим делам, Управление Погодой разберется. Все известные артефакты подлежат учету, ни один не пропал, так что вопрос со свистком надо будет изучить более тщательно. О девочке позаботятся, не сомневайтесь, отправят домой или найдут новое место жительства, – с этими словами человек в соколиной маске снова направился к двери. Маша тихо шла следом, ее аккуратно держал за локоть человек с вороньей головой. Вдруг Денис сорвался с места, подбежал к Маше и схватил ее за руку. Она почувствовала, как ее ладони коснулось что-то маленькое, плетеное, круглое. Мальчика тут же оттащил вороноголовый. Маша догадалась – что бы ей ни дал Денис, предмет надо спрятать и вообще не подавать виду, будто у нее есть что-то в руках! Поэтому она прижала неведомый кружочек большим пальцем к ладони, чтобы не потерять, а остальные пальцы растопырила, показывая, будто ее руки пусты.
– Что это такое ты делаешь? – спросил его человек в соколиной маске, быстро взглянув на Машу. Та стояла с самым невинным выражением лица, вытянув руки по швам, и не делала попыток убрать предмет в карман.
– Попрощаться хотел! Не могу поверить, что она оказалась преступницей, – признался мальчик окружающим. – Такая славная девочка. Вы не обижайте ее.
– Какой добрый мальчик, – протянул соколиноголовый с иронией. – Дедушку не бейте, девочку не обижайте. Я тебя запомню. Люблю добрых людей.
Денис развел руки и ухмыльнулся. Отец подошел к нему, обнял за плечи, исподлобья глядя на соколиноголового. Тот спокойно повернулся и пошел к двери, вороноголовые направились за ним. Маша шла, с замиранием сердца глядя на входную дверь. Сейчас она увидит Сиреневую круглицу…
Глава 5. Первое знакомство с Управлением Погодой
Город Машу разочаровал – круглица снаружи дома выглядела почти так же, как коридор в квартирах Дениса и Штиля, только была намного шире. Больше всего она напоминала подземный переход или метро. Стены плавно закруглялись, переходя в потолок и пол. Круглица выглядела очень старой, почти ветхой – стены с трещинами, замазанными бледно-лиловой краской, в потолке узкие отверстия, в которые видно темно-синее звездное небо. Некоторые отверстия казались деформированными. Маша поняла, что они были искусственными, выветрились или осыпались от старости, но никто не подумал их отремонтировать.
В стенах виднелись двери, почти такие же, как та, из которой Машу вывели птицеголовые – тяжелые, металлические, с маленьким крыльцом на три ступеньки. Правда, украшены они были по-разному. На каждой двери была чеканка с неповторимым узором. Кто-то приделал треугольную крышу крыльцу, кто-то выставил у ступенек горшки с растениями, кто-то положил коврик…
Маша обернулась, чтобы запомнить двери Дениса. На них была чеканка с изображением книги с растрепанными страницами, над которой был выбит номер дома «18», а вокруг двери, прямо на стене, краской была нарисована рамка из переплетенных цветов колокольчика.
Вдоль всей улицы были вывешены фонари со стеклами сиреневого цвета и лиловыми лентами на некоторых. Люди, которые встречались на пути, с опаской отходили в сторону, многие кланялись. Девочка была поражена обилием всевозможных запахов, она даже уткнула нос в воротник халата. Запахи доносились от людей – чеснока, вареной курицы, апельсинов, роз, корицы, лука, свежей выпечки…
Маша обратила внимание, что, несмотря на не очень приятную смесь ароматов, одеты горожане были шикарно. Намного лучше, чем семья Смельчаковых. В моде здесь были куртки и плащи из черного бархата с лиловым подкладом, брюки и юбки из сиреневого шелка, высокие сапоги с крохотными крылышками на щиколотках. У каждого в одежде присутствовал сиреневый или фиолетовый цвет – будь то шарф, лента, пояс, перчатки, что угодно. И почти все носили маски зверей или птиц, пришитые к маленьким вязаным шапочкам.
Внезапно Машины спутники остановились. В середине коридора по полу тянулась металлическая полоса. Вдруг она с лязганьем отошла в сторону, открыв рельсы. Подъехал маленький поезд – впереди человек на чем-то вроде мотоцикла, только едущего по рельсам, к нему цеплялись узкие вагончики без крыши, как на «Американских горках». В каждом было по два кресла друг напротив друга. Всего вагончиков было четыре, а человек на мотоцикле был водителем поезда и носил шапочку, как у летчика – с защитными очками и с длинными ушами, которые должны были застегиваться под подбородком, но на самом деле просто болтались, доставая до плеч.
– Проезд пятнадцать градин за круглицу, за каждого, – флегматично сообщил водитель.
– Управление Погодой, служебное пользование, до конца, – ответил соколиноголовый, водитель разочарованно вздохнул. Они сели в вагончики, с Машей сел вороноголовый. Девочка не могла понять из-за его маски, смотрит ли он прямо на нее или куда-то еще, поэтому так и не решилась ни рассмотреть предмет, что дал ей Денис, ни убрать его в карман. Тем временем большой палец начал затекать. Маша сложила ладони вместе и опустила руки на колени, а сама принялась рассматривать круглицы. Поезд двигался не очень быстро, лишь немного быстрее, чем шли люди, но все же это напоминало спокойный вариант «американских горок», потому что круглица шла то вверх, то вниз, то неожиданно сворачивала, то петляла. Маша вспомнила, с каким удовольствием рассказывал Аэрон о том, как воздушные странники любят строить и создавать, обдувая камень, и представила себе хохочущего Аэрона, летающего по Сиреневой круглице, стараясь как можно сильнее ее запутать.
Они проезжали мимо жилых домов. От обилия железных дверей рябило в глазах. Сиреневый цвет фонарей все раскрасил в лиловые, фиолетовые, розоватые оттенки. Потом показались магазины – двери в них были стеклянные, но с мелкой кованой решеткой. Здесь даже были витрины, такие же зарешеченные, как и двери, так что через них было трудно что-либо разглядеть. Но над дверью каждого магазина висел знак на чугунной стрелке, на одной это была железная книга, на другой расческа, на третьей калач, на четвертой сапог, так что, в принципе, и без витрин было понятно, где хлебный магазин, а где парикмахерская.
Сиреневая улица вильнула еще раз, и вагончики въехали в синие ворота. Здесь было в общем-то все то же самое – витрины, кованые знаки на магазинах, железные двери. Только фонари были синими, на стенах висели кашпо с мелкими синими цветами, жители тоже предпочитали носить одежду синего цвета. У Маши кольнуло в сердце при виде синих бархатных плащей – они напо мнили ей плащи Сквозняков в Как-о-Думе.
Когда они проехали через голубые ворота, двери оказались деревянными, правда, с металлической обивкой, вместо кованых знаков висели деревянные щиты с нарисованными золотой краской калачами и расческами, люди предпочитали носить небесно-голубое полотно, в моде были длинные приталенные пиджаки, а на шапочки пришивались золотые шнурки, похожие на фальшивые косы. Рельсы здесь не прятались под металлические щиты, и лязганье, досаждавшее Маше на протяжении всего пути, прекратилось. Однако коридоры были такими же запутанными.
Зеленая круглица походила на джунгли – здесь было много вьющихся растений, посаженных в кадки, они поднимались на стены, тянулись к широким отверстиям в потолке, обвивали круглые лампочки на стенах. Двери были выкрашены в зеленый цвет и совсем терялись на фоне зеленых стен. Витрины в магазинах были без решеток, и Маша видела сквозь заляпанные зеленой краской стекла беспорядок внутри, небрежно сваленный товар на полках, покупателей в пестрых ситцевых юбках или клетчатых штанах с плетеными корзинами в руках. Маски зверей и птиц были пришиты не к шапочкам, а к обычным резинкам, словно на утреннике в детском саду.
На Желтой круглице было светло, словно в солнечный день, и не только от желтого цвета – в потолке зияли трещины, отверстия казались проломленными, из-под поезда шмыгали во все стороны кошки и куры. Вдоль стен, между деревянными дверями, на которых желтой краской были нарисованы номера домов, стояли кадки уже не с цветами, а с овощами, которым, несмотря на яркость Желтой круглицы, явно недоставало солнечного света и воды.
Оранжевая круглица была хуже всех. Стены здесь были исписаны и изрисованы, вместо потолка торчали жалкие обломки стен. Видно было, как сверху пролегают остальные круглицы, переплетаясь, как лианы. На полу – вонючие стоялые лужи, в стенах – глухие тяжелые двери. Магазинов здесь не было, хотя спутники миновали три вывески с изображением рюмки и пивной кружки. Зато вдоль стен сидели прямо на земле торговцы, разложив свой товар на бумаге или линялых платках. Грибы, репа и глиняные кружки валялись прямо под ногами прохожих. На улицах народу было немного, что показалось Маше странным. Однако на каждой двери висело по восемь электрических звонков. Фамилии жителей были написаны прямо на стене, хотя, конечно, их невозможно прочитать, когда едешь мимо на поезде…
Девочка терялась в догадках, что могло быть на Красной круглице: какие жители, дома, магазины? Однако ни того, ни другого, ни третьего там не оказалось. Потолок был цел, стены, хоть такие же облупленные, как и везде, тоже целы. На них – длинные лампы одна за другой, без перерыва. На семь красных – одна белая. Вместо дверей – арки, внутри которых было темно. И неясный шум, металлический стук, лязганье, скрежет, только очень далеко. И впервые за весь путь лишь запах пряностей, запах укуси-ветер.
– А что, здесь никто не живет? – громко спросила девочка.
– Конечно, нет, здесь только фабрика порокуса, коммуникации и Управление Погодой, – ответил водитель, птицеголовые проигнорировали вопрос. – Приехали, кстати.
Они сошли с поезда, и водитель, развернувшись на петле из рельсов, поехал обратно в поисках более выгодных клиентов. Маша ждала, что они подойдут к какому-нибудь величественному подъезду, с огромной надписью над солидным входом «Управление Погодой», со статуями или растениями перед широкими ступенями. Но они просто вошли в одну из темных арок. Маше стало не по себе – в темноте, которая ждала их за аркой, отчего-то не светил даже фонарик колокольцев. Этого просто не могло быть. Она занервничала, попыталась вырвать свой локоть из руки вороноголового, попятилась. Ей в голову в очередной раз пришла мысль, что плохая идея была привязать ленту-маячок на свисток Аэрона, который вдруг всем стал так интересен. Она уже почти готова была щелкнуть пальцами, чтобы вернуть себе ленту и свисток и перенестись в комнату Дениса, ко второй ленточке, пусть даже с вороноголовым…
– Не бойся, девочка, здесь стоит завеса для посторонних. Буквально минута-другая, и ты все будешь видеть, – сказал кто-то из ее спутников.
В этот момент Маша почувствовала, что ее ноги не касаются земли. Она не просто повисла в темноте, ее еще при этом волокло куда-то, то вниз, то вверх. Ее начало тошнить.
– Слабенький вестибулярный аппарат, – с сожалением сказал кто-то, подхватывая ее на руки, когда у девочки закружилась голова. В тот же момент вокруг все прояснилось.
Они находились в полукруглой комнате – когда-то тут явно было несколько туннелей, у которых снесли часть стен. В нишах стояли столы, за которыми работали люди в таких же темных раздвоенных плащах, как у соколиноголового. На стенах висели зеркала, незнакомые приборы, много барометров, в том числе с красной стрелкой и точно таких же без нее. На столах лежали стопки бумаг и разобранные ветряки. Из комнаты вели четыре арки, за тремя была тьма, а за четвертой, самой большой, напротив, было светло. Там толпились люди, лежали ящики, тюки, оттуда доносился шум. Над этой аркой была надпись «Выход на Обветренные пустоши».
Машу подвели к одному из столов в нишах. За ним сидел пожилой человек, лысый, но зато борода у него была заплетена в косу. Он непрестанно кашлял и чихал, и при каждом чихе с отпечатанных листов, лежащих перед ним, взлетала вверх черная пыль. Пахло от него луком, но не очень сильно.
– Арест по форме 13 б, регистрируйте, пожалуйста, – заявил соколиноголовый, снимая маску и кладя ее на стол. У него было усталое лицо с глубокими грубыми морщинами, придававшими ему брезгливое выражение. Вороноголовые встали по бокам от ниши, задернув за спиной Маши штору. Они как бы оказались в крошечной комнате с одним столом, освещенной лишь светом настольной лампы.
Все Машины вещи разложили на столе и тщательно изучили. Обшарили карманы, даже у джинсов. Загадочную вещь Дениса девочка по-прежнему прятала в руках. Зачем-то оба старика долго рассматривали сквозь лупу заднюю сторону ее зеркальца. Потом мусолили в пальцах ленты, те, что дал Аэрон, и те, что Маша взяла из дома. Бородатый фыркнул при виде книги, соколиноголовый на это пожал плечами. В кармане халата обнаружился конвертик от маминого любимого чая. Маша представила, что утром, после душа, мама, наверное, надела свой халат и пошла на кухню попить чай, по рассеянности опустив конвертик в карман. Это вызвало такой приступ тоски по дому и родным, что Маша заскрипела зубами. Девочка напряглась, когда рука бородатого потянула за шнурок с ее амулетиком, но он всего лишь рассмотрел горный хрусталь и шапочку колокольцев и убрал руку.
– Что это за шапочка, от куклы? – уточнил старик.
– Почти, – не стала вдаваться в подробности Маша.
– Итак, вещи – два пучка разноцветных лент для привлечения воздушных странников. В одном пучке – семнадцать, в другом – одиннадцать. Зеркало-стекло, задняя крышка чистая, без следов Заклинаний. Бумажный конверт, происхождение не установлено. Кулон с кристаллом кварца. Шапочка от куклы. Свисток деревянный. Кольцо каменное, камень предположительно белый халцедон. Книга «Сказка о Радужном ветре», автор Федор Ветровичев. Одежда – халат розового цвета, белый тонкий свитер, жилет из кожи, брюки черные, ботинки черные. Маска отсутствует, документы отсутствуют, значок школы отсутствует, – зачитал вслух бородатый. – Состав преступления?
– Сговор с Ткачами Заклинаний, мракобесие Радужного ветра, изготовление и хранение подложных артефактов семи ветров!
– Брр, – помотал головой бородатый. – С чего вы взяли? Был бы сговор с Ткачами, были бы Заклинания, а у нее ничего подобного! Мракобесие – просто смешно, изъятая книга как раз свидетельствует об обратном. А что конкретно вы считаете подложным артефактом семи ветров?
– Нам поступил сигнал! – Соколиноголовый оперся руками о стол. – Девочка не из Каменного Сердца и вообще не из каменных городов, посмотрите на ее одежду, внезапно оказывается на Сиреневой круглице. Проверьте ваши списки проходящих через «Выход на Обветренные пустоши». Утверждает, что ее принес по воздуху Аэрон, который, к тому же, дал ей вот этот свисток! Утверждает, что родителей у нее нет, дома нет!
